Эпоха звёзд

Утро, как по расписанию. Ранний подъем, прогулка с собакой и отвратительный завтрак. За последнее время я уже с трудом засовывала в себя овсянку. Погода за окном продолжала быть хмурой и неприветливой, как обычно. Казалось, что природа вместе со мной держала печальное настроение. Долгим не мигающим взглядом я смотрела в одну точку. Могло показаться, что от такой жизни я начинаю сходить с ума. Насколько меня хватит в таком ужасе? Хождение на работу, учеба и все это идет продолжительно и без отдыха. Сколько человек может так жить?

Я мученически прикрыла глаза.

Скрип по ступенькам. Обернувшись я увидела маму. Она снова была в том же встревоженном состоянии, как обычно. Она не стремилась продолжать жить. Ей казалось, что на этой потери все обрывается. Ее можно было понять, но ее поступки и странные капризы я не понимала.

— Что на завтрак? — обычно такой вопрос задают дети, когда спускаются из своей комнаты и спрашивают у своих родителей, но сейчас это было наоборот. Звучало довольно-таки странно.

— Овсянка. — ответила я.

— Опять? Я не хочу овсянку, она была у нас и вчера.

— Она была у нас и позавчера и будет завтра, — недовольно бросила я, вставая из-за стола, — Пока мы будем так жить у нас ничего не поменяется!

— А что мы можем сделать?

— Действительно. Ничего! — усмехнулась я, — Ты могла бы устроиться снова на работу и тогда мне бы стало немного легче. Мы бы уплатили налоги, долги...Тебя ведь совсем не волнует, что мы можем лишиться жилья?

— Я не могу работать.

— Почему? — чуть ли не на крик сорвалась я, — Что тебе мешает снова вернуться в ту компанию? Тебе там очень хорошо платили.

— Я больна, я не могу работать. — она пождала губы, смотря на меня и казалось вот-вот расплачется.

— Чем?

— Не знаю.

Я потрясла головой, пытаясь привести все мысли в порядок.

Нет, совсем немного и я точно сойду с ума.

Но возможно это даже и лучше? Меня будут кормить, будет крыша над головой, за которую не надо платить...Но хочу ли я такой жизнь? Однозначно нет.

Мне больше всего хотелось иметь уютный чистый дом, любящую семью, работу, но не такой оборот судьбы, как могло бы стать опусти я руки и сдайся. Нет. Никогда.

Я не могу сдаться не сражаясь, я сделаю все, чтобы улучшить свою жизнь, вот только, что?

— Ты, что хочешь, чтобы я действительно заболела?

Я закатила глаза. Теперь мне придется выслушивать все утро ее глупости, которые только приходили в ее голову.

— Нет. Не хочу, — выдавила я, стараясь не заплакать от отчаяния.

Быстро натянув розовый свитер, я отправилась в прихожую, где стала стремительно надевать сапоги и пальто. Хотелось, как можно скорее уйти из дома и забыться. Даже хотя бы на учебе. Ее мне тоже нельзя пропускать, так же, как и работу.

Сердце снова сжалось в груди от боли. Как так могло случится, что отец так рано оставил нас? Я крепко зажмурила глаза пытаясь сдержать подступившие слезы. Я пыталась сдержать себя, чтобы не заплакать в голос, чтобы не упасть на колени полностью отчаявшись, не зная в какую сторону идти и что делать. Без близкого мне человека жизнь словно прекратила существовать. Сколько всего я пропустила, борясь со своим горем? Складывалось такое ощущение, что я пропустила всю жизнь. Я как будто бы стояла и никак не могла повлиять ни на одно событие...

В университете мне не совсем повезло. За все это время я так и не смогла ни с кем нормально сдружится. Было несколько знакомых, но близкими их никак не назовешь. У меня не было человека, которому можно было по-настоящему выговорится. Рассказать, как внутри больно и попытаться найти хоть какое, но маленькое утешение. Хотелось спрятаться куда-нибудь подальше и забыться. Как будто бы это горе произошло не с тобой. Хочется снова прийти домой, а там папа жив и здоров, как обычно сидит в своем любимом кресле и смотрит телевизор.

Мой рассудок подхватило, какой-то холодной волной и уносило далеко-далеко. Каждый раз я испытывала весь тот день по новой. Я почувствовала, как мои руки затряслись, а перед глазами все поплыло. Меня шатнуло, но я не дала себе упасть. Снова старалась успокоить себя делая вдох и выдох, пока сердце не переставало бешено биться, а руки и ноги снова не трястись.

— Привет, — раздался сзади меня спокойный голос.

Трестен Крайли смотрел на меня спокойным взглядом карих глазах, ветер трепал его кудрявые волосы, кидая ему их на лицо. Трестен мой одногруппник, с которым мы часто пересекались на истории и на многих других предметах. С ним всегда можно было поговорить, а его заразительное спокойствие всегда действовало на меня от чего на сердце становилось легче.

— Привет, — улыбнулась я.

— Что-то случилось? — спросил он, посмотрев в мои глаза, — Ты выглядишь очень потеряно...

— Все в порядке, — соврала я и натянуто улыбнулась для большей достоверности.

Мне показалось, что он не поверил мне, но не предал этому значения.

— Погода сегодня неприятная, — поморщился он, — Дождь, грязь...бр-р-р...

— Осень, — бросила я, — Она всегда такая.

— Для одиноких людей, — усмехнулся он, — А для влюбленных ни одно время года не отличается от другого, так как для них всегда весна.

— Возможно ты прав, — согласилась я, пожав плечами.

Влюбленность. Я словно пробовала это слово на вкус.

Хотелось бы испытать это чувство. Мне действительно хотелось скрыться от своей боли и грусти, но как это сделать? Трестен был очень приятный, милый, но...совсем не тот, кого я хотела видеть рядом с собой. Я знала, что он очень любил читать те же книги, что и я. Пожалуй, мы так и познакомились на первом курсе с ним. Я знала, что он любил книги Ремарка, Гюго, зачитывался детективами Агаты Кристи. Порой книги объединяют людей.

— Сегодня история, — начал он, поправив кудри, — Сядем вместе?

Я кивнула. Сейчас, как никогда мне хотелось побыть с кем-то и закрыть свое одиночество.

Пары проходили, как всегда монотонно. Каждый день был похож на вчерашний. Хоть я и пыталась забить мысли учебой, книгами и работой, но ничего не получалось. Я печально опустила глаза на конспекты. Чего-то точно не хватало, я это отлично чувствовала.

В класс зашла опоздавшая Роксана Эддерли, она с каким-то безразличным взглядом обвела класс глазами и села на третий ряд рядом с одной своей знакомой Клариссой Кэрри, спортсменкой, состоявшей в одной бейсбольной команде университета.

Роксана была самой яркой звездой университета. Она всегда ходила в дорогих вещах, рядом с ней бегали ее поклонники, а домой е увозил личный водитель. Отец делал для нее все, чтобы она чувствовала себя отлично. Мистер Эддерли был местный бизнесмен и владел одной компании в Нью-Йорке и от избытка в их семье денег позволял своей единственной дочери все, что она только не пожелает. Многие пытались подружится с Роксаной, чтобы пользоваться ее связами, которые часто бывают нужны в различных жизненных ситуациях, но девушка отлично это чувствовала и мало с кем близко общалась. Единственной ее подругой была Кейт Бейтс с параллельного курса, девушка с длинными светло-русыми волосами и высокомерными, темными глазами.

Именно это «высшее» общество считало всех простых людей простыми бедняками и неинтересными людьми. Но ведь не обязательно этот человек, по их мнению, может быть плохим. Также, как есть одно известное высказывание, что нет людей с плохим вкусом в одежде, просто у многих нет денег, чтобы купить себе хорошую и дорогую одежду.

Роксана снова поглядела на меня, а затем отвлеклась на зеркало в руках и красную губную помаду, которую она неизвестно каким уже слоем наносила на без того красные губы.

Я старалась ни на кого не обращать внимания, а продолжала внимательно слушать лекцию профессора Донована. Папа часто говорил, что есть на всех обращать внимания, то можно стать таким же, как они. Каждый должен заниматься тем, что приносит ему радость, а не заниматься тем, чем занимаются все остальные.

На перерыве я отправилась в столовую, так как почувствовала, что очень сильно проголодалась, да ведь и с утра кроме безвкусной овсянки у меня ничего не было в желудке. Насчитав немного монет, я поняла, что хватит лишь на самый скромный обед, который только есть. Но хотя бы, что-то чем ничего.

Столовая кишела голодными студентами. Я всегда занимала место в углу у окна, чтобы не попадаться всем любопытным на глаза.

Роксана сидела за столиком недалеко от меня, рядом с ней пристроилась Кейт и другие девицы с параллельных курсов. Она снова бросила на меня оценивающий взгляд и с усмешкой произнесла:

— Наскребла немного мелочи на сухую булочку из автомата?

Все сидевшие за ее столом разразились дружным, издевательским смехом. Я молчала. Бессмысленно было обращать на нее внимание, она этого точно не заслуживает.

— Из тебя, пожалуй, будет плохая журналистка, Нэнси, — усмехнулась Роксана.

—Конечно, — подыграла ей я, — Как и ты.

Роксана разозлилась. Ей совершенно не понравились ни мой тони и ни шутка.

— Мерзавка! — вскричала она, вставая из-за стола, — Как ты смеешь со мной так разговаривать? Ты хоть знаешь, кто мой отец?!

— А тебе, что мама забыла сказать?

— Самоуверенная тварь! — она налетела на меня, крепко вцепившись в волосы.

— Так ее, так! — кричали ее подружки из-за стола, — Давай Рокси, покажи ей, кто тут главный!

Я не хотела сдаваться, поэтому отчаянно боролась с ней, хотя по росту и силам мы были с ней не равны. Ее длинные ногти больно царапнули мою кожу головы, лишь в тот момент, когда я куснула ее за руку, она отпрянула от меня.

— И не думай, что ты победила! — бросила злобно сверкая глазами Роксана, — Кем ты себя возомнила, идиотка?

Взяв в руки сумку, я ушла из столовой провожаемая любопытными взглядами.

Мне было больно. Снова.

Рядом не было ни одного человека, который мог помочь мне, защитить меня. Я была изгоем жизни. Я сражалась с жизнью один на один и, пожалуй, жизнь побеждала меня. С каждым днем я становилась отбросом общества все больше и больше.

Только в уборной я привела себя в порядок. Расчесав волосы перед зеркалом и освежившись холодной водой, я, оперившись руками на раковину смотрела на свое отражение в зеркале. На меня смотрело уставшее, осунувшееся лицо. Я часто вспоминала ту прошлогоднюю Нэнси, жизнерадостную девушку, но то что сейчас смотрело на меня из зеркала — это была не я. Прозрачные капли воды стекали с моих темных волос и стекали на плечи.

Что я могу сделать? Я всего лишь крупинка в этой жизни...

Хотелось снова плакать, я чувствовала, как горячие слезы начинали подступать к глазам. В горле неприятно защипало. Я ненавидела свою беспомощность. Я чувствовала, как какая-то ярость просыпалась во мне, становилось ужасно обидно, что я ничего не могла изменить. Устала сама от себя...

Я закрыла глаза и прижалась лбом к холодной поверхности зеркала.

Снова зазвенело в ушах. Знакомый звон, который начинал звенеть только тогда, когда я была близко к ответу. Вот только что, я могу сделать? Что я могу? В последнее время я часто сомневалась в себе и не знала кто я и что я хочу?

Отец всегда говорил, что человек чувствует себя счастливым, если делает, то что ему нравится, а что нравится мне?

Я задумалась. Я некогда не думала о том, что действительно приносило мне удовольствие и то, что делало меня счастливой. Хобби, которое приносит радость...Я провела по зеркалу пальцем.

Я люблю читать, но это больше всего небольшое увлечение чем хобби.

Я покачала головой, понимая, что нужно время, чтобы найти себя.

В холле я встретилась с Трестеном.

— Ты как? — спросил он, подойдя ко мне.

— Нормально, — ответила, желая больше не возвращаться к этой теме.

— Я видел, как Рокси напала на тебя.

Я замерла. То, есть он просто смотрел, как меня избивают и не пытался ничего предпринять? Мне стало обидно. Ну, да конечно, это же Рокси, а это я. На нее все смотрят всей ей восхищаются, а то какая она была всем было все-равно.

— Видел? — повторила я.

— Ты ее конечно поставила на место, — посмеялся Трестен, — Но все же...с ней лучше не связываться. У ее отца очень крупные связи.

Меня охватило раздражение. То есть его больше волнует Роксана и ее связи, чем я...простой человек, которого обидели и высмеяли? Проще быть одной, чем общаться с теми, кто перед кем-то преклоняется.

— Но я должна была хоть как-то защитить себя, — возразила я.

— Но все же этого не стоило делать. — покачал головой Трестен, — Рокси на тебя разозлилась.

Кто такая эта Рокси, чтобы беспокоиться за то, что она разозлилась или еще что-то?

— Я на нее тоже, — недовольно бросила я, и сжав покрепче сумку в руке отправилась прочь.

Оставалась последняя пара, и я наконец-то могла вырваться домой.

Весь оставшийся день я не разговаривала с Трестеном. Мне было противно его видеть. Он пал в моих глазах, когда стал защищать Роксану. Я считала его единственным знакомым, но оказалось, что нет. Он всего лишь простой одногруппник, который защищает таких, как Рокси. Меня искривило от этой мысли.

Трестен даже и не собирался искать меня и снова говорить. Он стоял с группой девчонок с параллельного курса, те что-то рассказывали ему и смеялись. Он тоже улыбался им. Особенно от него была в восторге невысокая и невзрачная девочка с короткой стрижкой.

Я лишь закатила глаза. Мне и не стоит переживать за него, ведь мы близко даже и не общались, лишь только иногда на перерыве между пар. Но теперь я разочаровалась в нем и возможно он тоже не захочет общаться со мной из-за того, что я так прилюдно оскорбила Роксану. Я усмехнулась. Да, простая девчонка смогла поставить на место «звезду» университета...Это даже можно куда-нибудь записать.

Записать.

В ушах резко зазвенело. Да, что это такое...Я пошатнулась, приложив ладонь к уху. К чему все это? В этом явно есть какой-то знак, только я совершенно не понимала какой.

У корпуса, где располагалось общежитие я встретила своих школьных подруг, с которыми связь при поступлении университет оборвалась, как самая тоненькая веревочка. Я часто приглашала их на встречу, где-нибудь в милом кафе, но они лишь отмахивались говоря, что возможно, когда-нибудь в другой раз. Но этого другого раза так и не происходило.

Люди, которым я доверяла в школьные годы легко предали меня. Я была с ними откровенна и очень привязалась к ним, но они ко мне совсем нет. Ближе к выпускному в школе они со мной очень мало разговаривали. Они общались только вдвоем, а я ощущала себя третий лишней. Они часто шутили на общие шутки, которые понимала только они, говорили о людях, которых я совершенно не знала. От этого мне было больно.

Хотя по началу все было не так, мы были не разлей вода, но потом...мы стали отдаляться друг от друга по непонятным причинам.

Я знала, что они вместе поступили на один о тот же курс университета, были соседками по комнате в общежитии. Со мной немного общалась только Конни, первая с кем я подружилась в младшей школе, а потом к нам присоединилась Арлин, а под конец школы они сдружились и совсем перестали общаться со мной. Я всегда восхищалась добротой и дружелюбием Арлин, но вскоре очень разочаровалась в ней после того, как она даже не поздравила меня с днем рождения, а после не высказала ни каких состраданий по моей потери. Ей было все равно на меня.

Мы часто разочаровываемся в людях, которые не ценят и не замечают нас.

— Привет, — произнесла я, заметив Конни.

— Привет, — улыбнулась она, но я чувствовала, как она напряглась.

— Как у вас дела? Вы давно мне не писали с Лин...

— Да...все хорошо. Учимся, — казалось разговор со мной ей давался с трудом, — А ты как?

— Как обычно, но стараюсь держаться.

— Ладно. Мне пора идти. — произнесла с улыбкой Конни, подхватив пакет с продуктами и помчавшись в сторону общежития.

Я вздохнула.

Такие разговоры наводили на меня тоску.

Я снова долго стояла перед входом в дом. В этот момент на меня часто наплывали воспоминая. Я часто вспоминала тот момент, как я ждала отца на крыльце, который медленно шел от машины с пакетами из магазина.

— Как тебя не хватает, пап. — едва слышно произнесла я, открывая дверь.

На мое удивление мама, что-то готовила на кухне. Я безумно обрадовалась. По дому разносился запах блинов, пес бегал вокруг ног мамы и ждал свою порцию.

— Ты уже вернулась? — спросила она, не оборачиваясь.

— Да, — произнесла я, садясь за стол, — Еще один такой же день пройден.

Она придвинула мне тарелку блинов, чему я была благодарна. Неужели мама восстанавливается и снова станет такой же какой была? Я так устала видеть ее печальные глаза, странные фразы и бесконечную депрессию. Хотелось, чтобы все стало, как прежде, но так не станет, даже если мы и заживем лучше...папы все равно не будет рядом.

— Жутко проголодалась и решила испечь блинов. — сказала она, садясь за стол.

— Это было очень разумное решение, — улыбнулась я.

В этот вечер я почувствовала себя намного счастливее. А, что же нужно было для этого счастья? Пару вкусных блинчиков и спокойствие в доме.

После ужина, я лежала на кровати и снова продолжала думать о хобби, которое могло исцелить мою душу. Что могло помочь, чтобы обрести покой? Мой взгляд упал на книжную полку в углу.

Книги — это лекарства для души, а те, кто их пишет целители.

Интересно, каково быть одним из них? Исцелять тех, кто потерял себя?

Звон в ушах снова охватил меня.

Кажется, я близка к разгадке...

Но смогу ли я что-то написать, что действительно понравится читателям? Достав из стола ноутбук, которым я очень редко пользовалась лишь только для учебы. Отец тоже им иногда пользовался для работы. Это был его подарок мне на шестнадцатый день рождения.

Я долго смотрела на пустой, белый лист на котором могла родиться моя история, возможно, которая могла покорить чье-то сердце и душу...

— Не попробуешь не узнаешь, — вздохнула я.

Долгое время я пыталась определиться с планом истории, а затем вообще с ее названием.

Под конец я сдалась. Никакой я не писатель, раз ничего не могу придумать!

Мне хотелось закрыть ноутбук и убрать его на место, но тут мне пришла одна хорошая идея.

Ведь благодаря книги можно увековечить себя, ты пройдешь не бесследно, а оставишь за собой что-то, что возможно поможет кому-то найти себя...

Долго провозившись над первой, но очень волнительной главой я устало заснула, сложив руки на столе и положив на них уставшую голову.

За окном начинался новый день и теперь он не будет похож на все остальные.