0-1. Охотник
Это было где-то очень далеко. Настолько далеко, что не видно ни одной птице.
Это было когда-то очень давно. Настолько давно, что не описано ни в одной книге.
Но это точно было.
От Стены исходил еле слышный гул. Он стоял прямо перед ней не в силах предпринять что-либо, его жизнь теперь не имела совершенно никакого веса.
— Что за Стеной? Ты знаешь, что за Стеной, Йум?
Он резко обернулся, но перед ним снова возник гудящий матово-чёрный силуэт.
— Страшно? Нет, вряд ли. Любопытно?
Она говорила с ним.
— Нет. — произнёс он, не сдвинув губы ни на миллиметр.
— Врёшь. Ты хочешь знать, что там. Даже больше, чем жить, Йум.
Часы пробили семь часов. Время пить чай.
— Ты вернёшься, когда Души перестанут плакать. Ты точно вернёшься. Может, тогда ты сможешь пройти сквозь Стену.
Он подошёл к ней так близко, как мог. Чёрный силуэт понемногу приобретал материальность, его уже можно было нащупать.
— Но я мог бы её обойти.
Стена завибрировала.
— Ошибаешься. Ты всегда ошибаешься. И ты прекрасно это осознаёшь.
Часы снова пробили семь часов. Горячий чай уже был готов. Оставалось лишь сделать первый глоток.
***
Капал дождь, улицы города были забиты жаждущими нищебродами. Маленькие мальчики держали в руках большие вёдра, девочки тащили ведёрки поменьше — мама просила принести домой попить.
Среди невысоких металлических бараков, ржавеющих под безжалостным потоком дождя, каменных лавок с обвалившейся штукатуркой и деревянных клановых особняков, на пересечении узенького переулка и главной площади стояло примечательное здание. Его крыша по форме напоминала кучку свежескошенной травы, а стены от земли и до круглых окошек были покрыты узорами. Приглядевшись, можно было заметить, что каждый мазок имеет свой небольшой сюжет.
В окно, выходящее как раз на узенький переулок, глядел хмурый человек в смешной шляпе в форме трубы.
— Как же мне осточертело видеть этих брошенных Четырьмя людишек... — ворчал Бордовый на весь зал Старейших. Шляпа была ему как раз, как и ряса, соответствующая его сану. Седой и не обделённый густотой бровей старик не мог не ворчать даже в самые хорошие дни — если он вдруг переставал это делать, это значило лишь то, что глава Комитета немного прихворал. Может, оттого он и был таким морщинистым.
Бордовый всегда сидел во главе стола, рядом с ним — Мур, очень амбициозный светловолосый молодой мужчина, всегда одетый в лучший пиджак, лучшую рубашку, лучшие брюки и лучший красный галстук. По правую руку от любимчика главы Комитета стояла симпатичная девушка. Её стиль одежды почти в точности повторял стиль Мура: разница была лишь в том, что вместо галстука Рунидия носила большой красный бант, украшающий её длинные русые волосы.
— Рунидия, детка, не могла бы ты зашторить окно? — обратился седой к девушке, и та беспрекословно исполнила его просьбу, заранее почтительно поклонившись. — Спасибо, дорогая. Мур, ты сделал достойный выбор. Я горжусь тобой. — старик по-отцовски улыбнулся. Рунидия поправила волосы и на всякий случай поклонилась ещё раз.
Мур подтянул галстук.
— Спасибо, дядя, но не стоит делать преждевременных выводов. Госпожа Каврэ хоть и стала моей приближённой, но это вовсе не означает, что я рассматриваю её кандидатуру в жёны. — Мур откинул назад мешающие пряди волос. — Я только помогаю ей с ЭДА.
В ответ старик махнул морщинистой рукой и отвернулся к окну.
— Рунидия, детка, не могла бы ты отодвинуть шторы?
Сказать, что зала была украшена богато, — значит ничего не сказать. Деревянные стены были увешаны красочными гобеленами крупнейших кланов Колворокхи, в позолоченной рамке над камином висели Положения о Комитетах, по углам — тотемы Четырёх, а в центре стоял массивный круглый стол из дорогого дерева, вокруг которого стояло ровно четырнадцать стульев. Всё по регламенту.
Наконец, в залу пожаловали и остальные Старейшие. Все, как один, были в смешных шляпах в виде труб и разноцветных рясах. Бордовый пожал руку каждому из них, после чего все расселись по своим местам.
Внезапно в залу вбежал молодой слуга — он искренне извинялся за опоздание, даже бился лбом о стену. Юнца быстро усмирили, после чего тот впопыхах включил камин. Горящий металл отбрасывал свет на гобелены, отчего они становились ещё красивее.
Каждое собрание проходило по одному и тому же сценарию.
— Голубой, какие новости потрясли наш город за последние десять дней? — начинало среднее звено, Белый властитель.
— Колворокха процветает, как и всегда, ваше благородие. Город уверенно поднимается с колен, но есть ряд известий, которые могут вас шокировать. — ответил Голубой заученным назубок текстом.
— Слушаем и вникаем. — вставил Бордовый.
Дальше был рассказ. Невеста клана Н родила чудесную дочурку, а глава клана Г вызвал на дуэль нюхного клана Д и победил его в честном кулачном бою... Таких историй на весь город найдётся не меньше сотни, и добрая половина их наверняка выдумана плебеями. Скукотища.
— И есть ещё кое-что. Иуддо...
— На сегодня достаточно новостей. — Бордовый сложил руки на груди и одарил Голубого властителя недобрым взглядом. Последний поник и больше не поднимал глаз. — Остальное обсудим через десять дней.
Старички уже были готовы уходить, ведь дома их кошельков ждали капризные жёны, немаленькие дети, любовницы и прочие паразиты.
— Господа властители, прошу вас остаться на своих местах. Почтеннейшие Багровый Старейший и Мур Татофун хотят объявить кое-что важное.
Они встретились в кабинете на втором этаже имения, до последнего вооружённого конфликта принадлежавшего ныне безымянному клану. Мур стоял у окна, наблюдая за тем, как младшие служители при ЭДА разгоняли толпу детей, собирающих воду. Мальчишки, смеясь, уворачивались от колючих палок патрульных, всё больше зля последних, а девчонок уже и след простыл.
Рунидия же сидела за инкрустированным деревом металлическим столом и пристально изучала содержимое какого-то документа. Бумага разваливалась прямо в её руках, но на качество текста это сильно не влияло.
— Не выйдете к ним? — спросила она, не глядя на своего покровителя.
Мур поправил зачёсанные назад волосы и вздохнул.
— Положение не позволяет.
— Боитесь запачкать костюм? — съехидничала Рунидия, переворачивая страницу.
— Эй, побольше уважения, госпожа Каврэ. Это один из лучших моих костюмов. — усмехнулся Мур, поворачиваясь к своей подопечной. — Что, не очень кандидаты? Дай взглянуть. Ох, ну да, таких упырей не стоит брать...
— Да нет, дело в другом. Я не вижу в них ничего, за что могла бы ухватиться. Вы сами говорили: «Хороший лидер — хищник, он должен уметь хватать свою добычу так, чтобы у неё не было никакой возможности убежать». — Рунидия встала из-за стола и потянулась к верхней полке шкафа. Оттуда она вытянула тонкую рукописную книжку с изображениями людей и стала перечитывать текст, по несколько раз проходя взглядом по одной и той же строке. — Осталось найти лишь одного...
— Не волнуйся. Со следующей сотни я глава Комитета, так что найдём подходящего даже из самого Эна, а то и дальше. — Мур сложил бумагу и положил в карман пиджака. Рунидия посмотрела на него и чуть подняла бровь.
— Разве ваше положение позволит? Архивы ЭДА слишком высоко для Старейших.
Изо рта главы клана вырвался смешок.
— Не бери в голову.
В дверь постучались. Рунидия села за стол и положила книжку перед собой, упёршись взглядом в пустую страницу.
— Что ж, тогда я пойду. Мы увидимся только ближе к адалите, весь йум буду занят. Оставляю тебя наедине с твоими делами. — с этими словами тридцатилетний статный мужчина вышел из кабинета, чуть не столкнувшись со стоявшим на пороге дворецким. Обменявшись извинениями, они разошлись.
***
Вспомнить всё. Боль, переживания, гнев и милосердие. Вспомнить холод. Кровь предателя, кровь покровителя.
Мать. Отец. Образы нечёткие, холодные и чужие. И трое людей. Четверо. Больше и больше. Сколько боли ты уже пережил, странный одинокий ребёнок?
***
Сделка прошла как нельзя успешно.
После прихода к власти компашки «гуманистов» стало куда сложнее перекупать рабов, и господина Хибузу это сильно бесило. Иногда доходило до рукоприкладства, отчего слуги то и дело получали на два-три синяка больше, чем обычно.
В большой механической телеге, издалека напоминавшей движущийся валун, было всего четверо: один на руле, второй на дозоре, остальные — у «кровавых ящиков». Дождь не играл им на руку, да ещё и окрестности Колворокхи — хуже места не придумаешь. В тумане периодически проплывали силуэты, от которых дозорного бросало в дрожь. Казалось, ещё чуть-чуть — и сам слезет с телеги и кинется в объятия смерти.
Путь до Шаку казался бесконечным. Каждый из четверых знал, на что шёл. Мало кто может вернуться из подобной поездки вне Иуддо: тебя либо съедят заживо, либо заберёт Скрежет Тумана.
Шестерёнки, будто бы тоже ощущая надвигающуюся угрозу, стали стучать звонче. Водитель озирался по сторонам, моля милосердную Айшу о спасении его души, как вдруг сзади телегу что-то ударило.
Толчок — и все переполошились. Дозорный, чуть ли не задыхаясь, начал всматриваться туда, откуда пришёл удар. Он не видел ничего, но точно знал, что это было.
— Это мана-мана... — промямлил он, и водитель потянул за рычаг, резко увеличив скорость телеги. Гробы вскакивали с места и так и норовили выпасть.
Ещё один удар пришёлся уже в бок. Водитель немного растерялся, но уже через пару секунд смог выровнять телегу и ускориться ещё сильнее. Когда в тумане возникали небольшие дыры, дозорному удавалось разглядеть зверя: сначала его мощное тело, сильные ноги, затем его морду с устрашающей полосой в форме улыбки, большие уши и длинный хвост с кисточкой.
— Гони быстрее, тварь совсем рядом! — кричал один из тех, кто держал гробы. — Чёрт, я не хочу умирать вот так!
— Заткнись и держи «ящики», бестолочь! — одёрнул его второй.
Зверь издал игривый рык — и очередной удар выбил телегу из равновесия. Часть гробов просто вывалилась наружу, а какая-то часть была насквозь пробита деталями разваливающейся машины. Перекупщики сумели вовремя покинуть телегу, отделавшись испугом и лёгкими травмами.
Но это пока что.
Зверь величиной с половину барака продолжал толкать разбитый транспорт, будто играясь с ним. Второй из тех, кто придерживал «ящики», жестом приказал остальным сохранять тишину.
Плоскомордый людоед рычал и прыгал на останках поверженного врага ещё какое-то время, прежде чем повернулся в сторону мужчин. Его взгляд не был взглядом хищника, но взглядом судьи. Мана-мана знал, в чëм роль этих людей. И ему было также хорошо известно, что именно в его могучих лапах их судьба. Мана-мана не противился образу в голове — тот велел ему выжимать из мира всё, что только возможно.
Он был настоящим охотником.