Мертвое дитя

— Я, конечно, извиняюсь, но у вас не найдётся курева для меня? А то я слегка подустал, да и небольшой перерыв не помешает, — сказал Леонид, устало опираясь на спинку стула.

Девушка достала пачку сигарет из рукава и положила её на стол, улыбаясь едва ли не ехидно. Леонид, заметив её жест, прищурился и недовольно цыкнул:

— Спасибо, но, — он потряс закованными руками, — я не «джедай», не управляю силой. И что мне с ними делать, если я прикован?

Культистка не растерялась. Подойдя к нему, она села рядом, вытащила одну сигарету и протянула ему. Как только Леонид пытался её взять, она отдергивала её, играясь с ним.

— Может, хватит? А то могу сказать тебе пару ласковых, — сдерживая раздражение, процедил он сквозь уставшую улыбку.

Наконец-то она отдала ему сигарету, и, поблагодарив, он затянулся, чувствуя, как дым заполняет его лёгкие. Он выпустил клубы дыма, почти забыв, что в комнате вообще кто-то ещё есть.

— Доволен? — спросила она, забрав сигарету.

— Да, — коротко ответил Леонид.

Она снова поднесла сигарету к его рту, и он затянулся, чувствуя, как дым согревает его. Она продолжала наблюдать за ним: за его бледным лицом, карими глазами, серебристыми волосами. И на её губах появилась странная улыбка.

— Чего улыбаешься? — не понял он.

— Просто интересно.

Когда Леонид покурил и закончил, он снова начал свой рассказ.

⸻

Михаил полностью восстановился. Доктор прописал ему лекарства, которые он должен был принимать ежедневно, и сказал, что через две недели нужно будет пройти повторное обследование. Михаил кивнул, пообещав, что придёт, но в душе знал: он не вернётся. И этот лысый доктор прекрасно это понимал. Но об этом мы ещё поговорим.

Теперь, избавившись от всех больничных процедур, Михаил шёл по тёмному городу домой. Шёл медленно, несмотря на усталость, как будто откладывал момент возвращения. Может, он просто хотел растянуть время, или же его беспокоило то, что его ждёт дома. В любом случае, он прошёл несколько километров, поднялся по лестнице в свой дом и остановился перед дверью своей квартиры.

Он стоял несколько минут, молча глядя на коричневую дверь, которая уже начала обветшать. Мысли рвались в разные стороны, но, глубоко вздохнув, он повернул ручку и вошёл. Внутри было темно и странно пахло. Он включил свет. На кухне его встретила гора грязной посуды, не мытой, по всей видимости, несколько дней или недель. Раковина была забита, а на кастрюле стояла плесень. Открыв холодильник, он увидел, что там почти пусто, а если что-то было, то тоже испортилось. Он выдохнул, и это было так привычно, что он не удивился. Это было нормально для его жизни.

Не тратя времени на размышления, Михаил взялся за уборку. Он вымыл всю посуду, выкинул тухлую еду и очистил холодильник. Он действовал механически, почти без эмоций, будто бы так и должно быть.

Но у вас, наверное, возник вопрос: «Он один живёт?» Нет, не один. И вот теперь мы к этому и подходим.

Закончив с кухней, Михаил направился в свою комнату, которая находилась в конце коридора. Но по пути он остановился перед белой дверью, на которой были видны странные коричневые пятна. Он замер, глядя на дверь, словно перед чем-то отвратительным. Открыл её.

В комнате, спиной к нему, сидел его отец. Телевизор показывал бой между двумя мужчинами, а вокруг — пустые бутылки из-под алкоголя, упаковки с чипсами. Отец был в грязной белой майке и чёрных трениках, с красным пьяным лицом. Михаил взял чёрный пакет с кухни и начал собирать весь этот мусор. Отец, заметив его, не сразу сообразил, кто пришёл.

— А, это ты, сынок, — произнёс он, немного запинаясь, как будто слова трудно выходили из его горла.

— Да, отец, — коротко ответил Михаил, продолжая убирать.

— Как там в школе?

Михаил молчал, не поднимая взгляда. Он продолжал своё занятие, а его отец, не замечая молчания, продолжал болтать:

— Что-то случилось, Миша?

Михаил не отвечал. Он был занят уборкой, а его внутренний мир погружался в пустоту. Он не чувствовал ничего, просто выполнял механические действия. Всё вокруг казалось каким-то далеким и чуждым.

— В твоём возрасте это нормально, сынок. В этом возрасте мы все творим, что взбредёт в голову, но я не злюсь, сынок, совсем не злюсь. Хе-хе.

— Отец, — Михаил внезапно остановился и, глядя на него пустыми глазами, сказал: — Когда я закончу школу, я уйду отсюда.

— Это хорошо, сынок, — ответил отец, не понимая всей тяжести ситуации.

— Я уеду в другой город, очень далеко отсюда.

— Молодец, сынок, так и надо.

— Я никогда сюда не вернусь.

— Замечательно, сынок.

Для Михаила каждое слово его отца было как нож в сердце. Он не слышал боли в его голосе, не чувствовал заботы. Всё, что он слышал, было пустым эхом, которое лишь углубляло его внутреннюю пустоту.

— Слабак, — тихо произнёс Михаил, отпуская его майку. Он снова почувствовал, как этот пустой взгляд отца убивает в нём последнюю искорку надежды.

Он почувствовал, как его силы покидают его. Он видел перед собой человека, который никогда не станет тем, кем он надеялся быть. Всё стало бессмысленным.

С этими словами он бросил чёрный пакет в сторону и ушёл в свою комнату.

⸻

В комнате было тихо и пусто. Михаил посмотрел вокруг. Всё оставалось таким же, как и раньше. Ничего не изменилось. Он не ощущал ни радости, ни грусти. Он просто был.

Сев на кровать, он достал из-под подушки белый конверт. Он крепко сжал его в руке, прижимая к сердцу.

— Я уйду из этого города, — прошептал он себе под нос.