Глава 2
-Незачем жалеть.-повторила я вслух мысль, возникшую у меня в последний раз много лет назад и усмехнулась.
Кто же мог подумать, что мыс, который так отпугивал меня в начале, станет моим любимым местом? Жара мне не по вкусу, зато высота, на которой залегают усталые облака, даруют прохладу и скрытность от всех, хоть и немногих людей на острове, полнейшую изоляцию. Неподражаемое чувство, когда всё, что тебя окружает это небо, настолько чистый кислород, что иногда становится трудно дышать; и внизу безграничный океан. Буквально безграничный, ведь всё, о что бьются его притоки, это берега немногочисленных возвышенных островов.
С первого дня после "последнего дня конца человечества", прошло три месяца и всё текло своим размеренным чередом. Понимание того, что время не летит так, как раньше, накрывало с головой и дело даже не в том, что на скале, на которой я сижу, я приближена к вселенной, где всё измеряется в световых годах, а как будто то, что людей на планете осталось не более 1000 и сумма их общего времени равна намного меньшей цифре, чем постоянно спешащих откуда-то и куда-то целых восьми миллиардов, заставляло расслабиться и снова осознать, что вся жизнь впереди, хоть четверть века моей канула в небытие. Не скажу, что провела её зря, совсем нет и даже наоборот: как и все люди, остальная, не позволю себе таких слов как "серая масса", овладевала нужными для жизни навыками. Да, именно для жизни, а не для профессии. Лучше разбираться во всём понемногу, нежели в чем-то одном, но не уметь или не знать остального и только узнав все азы, можешь выбрать своё призвание.
Я своё, кстати, так и не нашла. А точнее, оно было не совсем тем, чему меня обучали все 15 лет.
***
-Нет, Жаклин! Ты всё делаешь не так! Почему ты такая бестолковая?
Отъехав на старом офисном стуле на колёсиках от стола с горшками, полными земли, в которых росла фасоль, я откинулась на спинку, сложив свои грязные в земле руки на груди, посмотрела убийственно безразличным взглядом из-под лоба на женщину, носившую звание лучшей маминой подруги. Она преподавала ботанику в университете.
-А сейчас, попрошу не бросаться в мой адрес такими высказываниями, Линда. Будете орать на своего сына. Ясно?
Линда, до жути неприятная и надменная женщина, даже та не выдерживала моего взгляда. Она отшатнулась и прочистив горло горло ткнула пальцем на дверь из теплицы:
-На выход.
Да, да, да. И так каждый раз. Садоводство это не моё. Как и хирургия. И химия. Как, в принципе, и всё остальное. Я поднялась и швырнула грязные перчатки в угол. "Что ещё можно ожидать от 15-летней девочки-подростка?" Только вот проблема в том, что я и была, и есть, и, многовероятно, останусь такой. То, что Линда меня ненавидела, это ничего не сказать.
-Я пожалуюсь на тебя твоей маме,-процедила она, сверля мне спину.
Я самодовольно усмехнулась. Именно этой фразы я и ждала, чтобы глянуть на неё через плечо и самодовольно хмыкнуть:
-Да делайте что хотите!
***
Позади раздались громкие разговоры и интенсивное шуршание сухой травы под ногам в резиновый тапочках. Всё, что я успела сделать, это вздохнуть, закатить глаза, натянуть улыбку и пырхнуть себе под нос, прежде чем подняться на ноги, с края обрыва:
-И тут они меня достали!
Я сбежала обратно к тропе, которая ведёт от причала, который в свою очередь распологался уж чуть ли не на противоположной точке острова. По ней на встречу мне шагало трое: моя мама, Линда и её сын Якоб, мой одногодка.
-Дорогая, опять ты от нас сбежала?
-Не сбежала, а уединилась,- постаралась ответить как можно вежливее я. Как никак, она моя мать.
Её чёрные, в мелких кудряшках волосы, ровно такие же, как и мои, развивались на ветру, который на возвышенной местности, как известно, бушует не хилый.
Я бросила взгляд на Линду и Якоба, стоящих в немного в стороне. Столкнулась с её презрением, сочившееся сквозь стекло очков в зелёной оправе. Впрочем, как всегда.
Если Линда меня, скажем так, раздражала, то её сынишка тем более. Иногда я задумывалась, не приёмный ли он, случаем? Конечно, этот вопрос я никогда и никому не озвучивала, потому что за него приёмной окажусь я, но тем не менее. Совсем не похожий на мать: высокий и худощавый брюнет с никудышними засаленными кудрями, падающими ему на глаза. Характером он, скажем так, ботаник, но далеко не потому, что умный, а потому что тихий, через чур застенчивый и постоянно держится за мамину юбку. Она же низкая женщина лет пятидесяти. С веснушками по всему лицу и с в меру длинными рыжими волосами, постоянно стянутыми в тугой хвост красной резинкой. Такой же красной, как её безвкусный красный сарафан в жёлтый цветочек. Единственное, в чём были схожи эти двое, так это тем, что Якоб тоже носил очки. Благо, не такие омерзительные, как у неё, а с круглыми линзами в тонкой чёрной оправе, а их заушники аккуратно закладывали некоторые пряди волос за уши.
Конечно, внешность и поведение, это не единственное, чем он люто выводил меня из себя, а по правде говоря выводил именно тем, что он просто есть, но у этого есть основа: моя любимая мамаша постоянно меня с ним сводит и конца-края этому не найти:
-А вот лучше бы провела время с Якобом. Ему скучно и тебе тоже. Совсем нелюдимая уже...-я думала, что на этом она остановится, но последующие слова меня добили,-тебе за 25, может, пора задуматься о детях?
На этом моменте я вспыхнула:
-Какие дети?! Что ты несёшь?! У меня цветы на подоконнике вянут, а ты мне "пора задуматься о детях"? И с кем ты мне предлагаешь это? С ним что-ли?!-я кивнула ей на Якоба.
Он стоял в метрах десяти от нас и возможно слышал... Надеюсь, что слышал. И его курица-наседка тоже. Будет лучше, если он услышит моё мнение о себе.
Мама хотела что-то сказать, но настолько растерялась, что не успела, ведь я уже прошла мимо них троих в ту сторону, откуда они пришли.
На самом деле характер у мамы мягкий и покладистый. Я считаю, что Линда оказывает на неё плохое влияние. "С кем поведёшься, от того и наберёшься". Почему это работает только в обратную сторону? Эти слова, кстати, она говорила мне сама, а сейчас не замечает, с какой загнивающей грушей общается. Они дружили ещё со школы, но наверное то, как это у них было, дружбой назвать нельзя. Мама всегда была более успешной женщиной, чем Линда, но сия рыжая мадам всегда её принижала. Слать таких нужно.
"Ты похожа на своего придурка-папашу!" услышала я после одного из своих проявлений стоицизма и пофигизма от мамы и в моей голове рисовалась картинка, как змея шипит ей на ухо те слова своим длинным языком: "Флорин, Жаклин похожа на твоего придурка-бывшего мужа..."
На самом деле, папа у меня классный. Был. В последний раз я его видела, когда мне было пять. Сейчас я даже понятия не имею, что с ним произошло с последней встречи и до... конца света.
Идя по уже утоптанной тропе, я чувствовала, как мою спину сверлят взглядами, а шёпот, которым они разговаривали, казалось, звучал прямо мне на ухо, но такой не разборчивый, словно это шумит ветер, что скорее всего, так и было.
На долю секунды я прикрыла глаза и вздрогнула, давая ветру подхватить себя и свои мысли, но рука потянулась к ветке можевельника, отодвигая его от лица, а ноги привели меня к нашей, громко говоря, главной алее. Я осознала, что мне удалось оторваться от мамы, Якоба и Линды, хотя, если бы они хотели, то давно меня бы догнали. Ну и хорошо, что не хотели.
Итак, хочу перевести внимание на вышеназванную аллею. Аллея-это широкая дорога, вытоптанная на основе песка, земли и глины, по краям растут аккуратно выстреженные кусты с розовыми цветами на них, а по деревьям развешаны фонари и так продолжалось вплоть до бункера. Теперь железная, ржавая дверь, которая ещё некоторое время назад была нашим домом, была наглухо заперта, вместе с воспоминаниями. Точнее, всё совсем не так, но когда её запечатывали, Майкл в своём обращении сказал именно так "И пусть все наши воспоминания останутся запертыми там навсегда. Там, и в нашей голове, но так или иначе, это всё то, что мы пережили и вычеркнуть это невозможно. Всё пережитое сделало нас теми, кем мы являемся сейчас."
Несмотря на то, что он старше меня и учился с моей мамой в одном универе, мы с Майклом чуть ли не лучшие друзья. С ним всегда есть о чём поговорить и всегда можно обсудить то, что гложет.
Поковыряв носом чёрного ботинка засохшую землю, я взглянула на небо- его полностью заволокли серые, слоисто-кучевые облака. К кончику носа прикоснулась капля дождя и я стремительно зашагала дальше, не останавливаясь.
Во все стороны от бункера расходятся тропинки по планировке солнечных лучей. По диагонали и в разные стороны, на разных расстояниях мы соорудили дома и жили, считай, совсем не по соседству. Мне это было ой как по душе. Как вы наверное поняли, я весьма ценю личное пространство. Учитывая этот факт, моя скромная обитель находилась за всеми остальными домами.
Я прошмыгнула в густые деревья слева от железных дверей. Чтобы пройти к дому, необходимо отодвигать от себя постоянно лезущие в лицо ветки банановых деревьев, финиковых пальм и невообразимо высоких антуриумов, красные цветки которых были настолько яркими, а на солнце отбивали глянцем, что казалось, будто они из пластика. Помню, такие же стояли у нас в квартире на подоконнике. И как эти растения умудрились выжить, да ещё и перепройти столько мутаций?
Недолгий отрезок времени спустя, я вышла на более-менее утоптанную тропинку, которая мерой по мере перетекла в такую же смесь земли и песка, как и на алее.
Мой дом. Моё гнёздышко. Мой персональный особняк. Я остановилась и взглянула на тёмное отражения себя в затонированном, бронированном панорамном стекле, а затем подняла лицо к небу. Здесь даже воздух ощущается по другому. Ни единой души в 500 метрах в округе. Хотя бы в своём доме могу почувствовать себя хозяйкой своей жизни. Иногда, хочется взять лодку и уплыть в ту сторону, в которой не видно островов, но многие факторы держат меня на привязи и не дают сорваться бежать сломя голову.
Очередной раз вздохнув и благоговейно вздрогнув от внезапно поднявшегося ветра, я зашла в дом. Здание представляло собой аккуратный квадрат с небольшим количеством комнат, а именно всего с четырьмя. Просторная кухня совмещённая с гостиной и с выходом на деревянную веранду, а на втором этаже спальня и ванная комнаты. Кто-то может подумать, что сильно роскошно иметь свой собственный дом в постапокалиптическое время, но ресурсы, достанные из залежей бункера ещё в первые дни нашего выхода, позволили каждому, не без труда и применения усилий, конечно, иметь свой уголок. На других островах люди жили куда более скуднее.
Материалы, такие как бетон, валялись на бункерном складе, а некоторые стройматериалы были разработаны и изготовлены Майклом. В старом мире он был очень неплохим инженером.
"Старый" и "новый" миры, такие названия получили временные деления, после 15летней перезагрузки. Это как "до нашей эры" и "наша эра".
Я прошла в кухню-гостиную. Досталась из шкафчика вино, а пока жидкость тонкой, томной, красной струйкой лилась в чашку, бросила взгляд за панорамное окно. Начался дождь. По телу прошлась молния и оно вздрогнуло, без указаний мозга. В памяти всплыли ощущения ударов прохладных капель дождя о кожу.
Разбувшись, наступая на чёрный кафель, уложенный на ступенях, я поднялась на второй этаж. Чёрный кафель, такой же, как и моя душа и моё испепелённое сердце, не имеющее иных чувств, кроме злости, брезгливости, неприязни и наклонностей сплошного субъективного гедонизма. Я понимала, что я ужасный и отвратительный человек, но совсем не чувствовала за это угрызений совести. Люди никогда не меняются. Можно изменить манеру поведения, речи, подправить чувство юмора, натренировать мозг, но это того не меняет. Человек останется таким же, как прежде. Это стоит принять как факт, как данность.
Забравшись на кровать, стоявшую под широким подоконником, я вылезла на него и открыла окна, почти на всю стену на распашку. С улицы сразу повеяло сыростью, а туман тут же забрался в комнату. Туман и дождь давно стали моими любимыми друзьями и спутниками. Прямо под окном у меня росли ели. Остров отличался явно разнообразной растительностью. Ели, сосны ближе к сердцу, а чем ближе к океану, тем больше и кучнее растут тропики.
Глядя на постепенно размывающийся пейзаж с вином в руке, в голове застыла одна меланхоличная мелодия. Я тут же слезла на кровать, подгоняемая в спину холодным порывом сквозняка, стащила с тумбы скрипку.
Смычок на струны, подбородок на гладкую, лакированную поверхность. Вдох. Выдох. Полились скрипящие звуки. Я скривилась, ведь получалось не совсем то, чего я ожидала и представляла у себя в голове, но пока я не воплощу во что-то нормальное то, что у меня в голове, оно будет разрывать меня изнутри. Обычно, мне нужно времени не меньше чем инструменту, чтобы настроиться. Я играю на скрипка с 8 лет, но до сих пор мне сложно подбирать мелодию самой, а не играть по строго заученным нотам.
Вдох. Выдох. Ещё раз. Я зажмурила глаза, стараясь не подсматривать боковым зрением на свои руки. Мелкие, но частые удары по крыше стали отбивать беспорядочный ритм. Также и эта чёртова мелодия, что засела в сознании, постоянно увиливала от меня. Но минус на минус даёт плюс и я ухватилась за нужный звук.
Один звук перебивал другой. Один чёткий и безжизненный, а второй плавный и передавал больше, нежели я чувствую(а чувствую я абсолютную пустоту. Она, вроде как, называется умиротворение),но именно это позволило слиться им воедино.
Ливень усилился.