Ты станешь моей 18+

*Из песни группы Мумий Тролль — В рейс

Чёртовы пробки! Десятки красных огонёчков растянулись на километры вперёд. Мы ехали со скоростью миллиметр в минуту. 

— По-любому на мосту Вторяка* кто-то поцеловался, — таксист хлопнул ладонью по рулю.
Вторяк* — имеется в виду район Второй речки. 

Наверное, он ждал, что я поддержу беседу. Водитель поглядывал в зеркало заднего вида и барабанил пальцами по рулю. Я же прижалась лбом к стеклу и рассматривала пассажиров соседних машин, которые тоже застряли в пробке. 

— На работу едешь — пробки, с работы — пробки, с отдыха возвращаешься и тоже стоишь по несколько часов, — шумно выдохнул таксист. — По радио передавали, на одного владивостокчанина в среднем по одной машине. Так, у пенсионерок-бабулек авто нету, получается, кто-то по две-три тачки купил.

Резкий рывок. Машина дёрнулась, проехав полметра, и снова остановилась. Таксист, наверное, отчаялся меня разговорить и сделал музыку погромче. Мы подъехали к стеле с гербом Владивостока, на котором красовался взбирающийся на скалу тигр. Кажется, недавно Марина предлагала мне отпраздновать вместе День тигра, а я поехала к Алёне. Осталась в гостях на ночь и... впервые встретила Вика. Прошёл почти год, принёсший надежду, радость, любовь и отчаяние. Прошлогодняя я сейчас стучала бы в стекло, пыталась силой мысли поднять машину в воздух, потом бы выпрыгнула и отправилась в больницу пешком. Она бы верила, что обязательно сможет помочь. Я сегодняшняя понимала, что доберусь пешком часа за два. Даже с пробками мы доедем быстрее. Кажется, моя вера в супергеройские способности начала отступать. 

Мысленно я возвращалась к разговору с Сергеем. Да, я потеряла бабушку, да, меня бросил парень, но осталась целая жизнь. В ней пока ещё нет цели, но однажды она появится. Обязательно появится. 

Я подъехала к больнице на два часа позже, чем рассчитывала. Всё дорогу я получала от Кости сообщения, из которых пока не было ясно, подействовал ли антидот. Быстрым шагом я мчалась по уже знакомому выбеленному коридору к отделению реанимации. Слишком быстро завернув за угол, я врезалась в жёсткое плечо. 

— Таша, наконец-то ты доехала! — Костя поднял руки, чтобы обнять меня, но застыл в нерешительности.
— Как он... там?

Мы стояли близко, чтобы заглянуть Косте в глаза, мне пришлось запрокинуть голову. Тело вытянулось струной, по мимике Кости я пыталась предугадать ответ.
— Его повторно отвезли на МРТ, отёк мозга уменьшился. Если так пойдёт, то скоро выведут из комы. Антидот работает.

— Слава богу! Получилось! Спасибо тебе! — в порыве радости я кинулась Косте на шею. Он застыл как статуя в моих объятиях. Ощутив неловкость ситуации, я быстро отпрянула.

Внимательный зритель со стороны мог бы рассмотреть сожаление в лице Кости, пробежавшую тень ревности, но я не замечала ничего.

— Я собрался уходить, но ты, наверное, хочешь остаться и навестить его?

— Нет, пойдём вместе в общежитие, — от нахлынувших эмоций к глазам подступила влага, а тело стало невесомым.

Вика удалось спасти, а большего мне нужно. Рядом с ним были родные. Мне там нет места и никогда не будет. Эгоистичная часть меня желала, чтобы Вик узнал, как я пыталась его спасти. Хотела, чтобы он сожалел, что предпочёл другую. Взяв эмоции под контроль, я отказалась от соблазна встретиться с ним. Лучше нам больше никогда не видеться.

Выйдя на крыльцо, я отшатнулась. Кирилл, оперевшись локтями о перила, прикуривал сигарету. Я вцепилась в руку Кости, он же этому значения не придал. Не здороваясь, я прошла мимо, взгляд невольно задержался на тонких губах, которые выдыхали серый дым.

— И представляешь, мы обнаружили сходство с бензодиазепинами! Тут идея, а дай-ка мы попробуем флумазенил, это антидот бензодиазепинов, ты, наверное, знаешь... И сработало! Не прям так, конечно, сработало, мы же на мышах проверяли и там зависело от...

Всю дорогу до общежития Костя взахлёб рассказывал, как помогал Ирине Викторовне найти антидот. Он вдавался в мельчайшие подробности, возвращался, если упускал какую-то деталь. Мои мысли скакали по верхам, не удавалось вникнуть в рассказ Кости, хотя в груди теплилась радость, оттого, что антидот найден. Раньше наука была ниточкой, которая связывала нас. Мы обсуждали исследования и гипотезы. Сейчас рассуждения о химических соединениях навевали скуку. Проходя мимо университета, я почувствовала, что мне не хочется туда возвращаться. 

Та страсть, с которой я перечитывала исследования и публиковала заметки на научном форуме, исчезла. Ещё сильнее я убедилась в своих чувствах, когда застала в комнате готовящихся к экзаменам Марину и Милену. Решение зрело во мне уже давно, но я никак не могла в нём признаться. Наполнившись решимостью, я позвонила маме.

***

Декан не хотел подписывать заявление на отчисление, просил подумать ещё несколько дней и попытаться закрыть сессию. Редко в чём, я была настолько уверена. Поэтому никакие уговоры не заставили меня передумать.

Спустя три дня мне вернули школьный аттестат. Оставалось всего несколько дел: купить билет домой, сообщить матери дату прилёта, собрать вещи и попрощаться с Галей. Как староста, она уже знала о моём решении отчислиться, но я обещала, что мы встретимся и поговорим перед отъездом. Я хотела признаться, что раскрыла тайну её отношений с Александром Сергеевичем. Смелость испарялась каждый раз, когда я пыталась заговорить с ней на эту тему. Будет честным напоследок предупредить Галю о возможных кознях Марины. Хотя прошла неделя и соседка по комнате не предприняла никаких действий. Может, Марина выше этих сплетен. Возможно, её разбирало любопытство, а узнав, с кем встречается Александр Сергеевич, она прекратила за ним охотиться.

Солнце ослепляло после нескольких часов в полутёмном коридоре у деканата. Я крепко прижала к груди папку с документами и помчалась по ступенькам вниз. Всё в этот миг стало прекрасным: погода, настроение и планы. Да, у меня был план вернуться домой, а потом появятся и другие планы, другие новости, другая жизнь. Я уже её предвкушала. Мама не одобрила моё решение забрать документы, но деньги на авиабилет перевела. Впереди не один тяжёлый разговор, но меня переполняла надежда, что когда-нибудь мы сможем понять друг друга. Ближе у нас никого не осталось.

Телефон в заднем кармане джинсов отозвался короткой вибрацией. Остановившись на лестнице, я не сразу рассмотрела сообщение от Гали. Солнечные лучи падали на экран телефона, затемняя его. Пост в университетском паблике мне прочитать не удалось, но прикреплённую к нему фотографию я узнала моментально. Ту, что я отправляла Марине. Галя возмущалась, послала страдающие смайлики и кучу восклицательных знаков.

Я больно прикусила губу, словно наказывая себя. Пальцы напечатали: «Галя, мне так жаль. Прости, но в этом виновата я». Лучше признаться поздно, чем делать вид, что я здесь ни при чём. Вдогонку отправила: «Я всё тебе объясню», но возможность отправлять сообщения в чат исчезла. Галя меня заблокировала. Желая объясниться, я набрала её номер. Сначала гудки сбрасывались, а потом женщина с голосом робота сообщила мне, что абонент не отвечает. Быстро же Галя успела кинуть номер в чёрный список.

Обида подступила к горлу, хоть я была не вправе обижаться. Может, пройдёт несколько дней, она остынет и сама выйдет на связь. Хорошо было бы поговорить до моего отлёта. Эта странная девушка вдохновляла, от необычного внешнего вида до гиперконтроля — мне нравилось в ней всё. Только сейчас я осознавала, насколько доверяла Гале. От этого ещё сильней давило чувство вины.

Приторно улыбнувшись, я подняла лицо к солнцу, позволяя лучам согреть кожу. Хотелось отмотать время на минуту назад, снова наполнится предчувствием чего-то хорошего. Я убрала телефон в карман и продолжила путь к общежитию. Чёрный гелендваген заехал на зебру, перекрывая мне дорогу. Я встала у обочины, ожидая, пока он, наконец, проедет. Пассажирская дверь резко открылась, и кто-то толкнул меня со спины. Не успела я опомниться, как упала на сидение. Сильные руки обхватили горло, не давая вырваться. Я извивалась и пиналась, пока лицо не закрыли грязной тряпкой. Через два вдоха я потеряла сознание.