Глава III Маска
‒ Так сколько всего городов отмечено на твоей... ‒ Торн замялся. ‒ Карте.
‒ Семь, ‒ громко ответила Лисбет, сидя в прицепе и покачиваясь из стороны в сторону, подпрыгивая на каждой кочке.
‒ И ты планируешь обойти их все?
Только высунувшись из прицепа, Лисбет могла разглядеть спину Торна. Их разделяла громоздкая повозка, в которой Торн возил свои инструменты и запчасти для ремонта кукол. «Тебе придется привыкнуть к этом прицепу, ‒ констатировал он, как только их повозка выехала из города Ирвинг. ‒ На время нашего круиза это будет и твоя кровать и твой дом». Лисбет нисколько не расстраивали предоставленные ей условия. У кукол нет такой ярко выраженной потребности в комфорте, как у людей.
‒ Возможно, я сокращу дорогу на двух последних. ‒ откликнулась Лисбет.
‒ Это как? ‒ не понял Торн.
‒ Методом исключения, ‒ объяснила Лисбет. ‒ У меня останется два города, и если я буду знать, что скажем, в одном мне сделали уши, то второй методом исключения становится конечной точкой.
‒ Умно... ‒ задумчиво протянул Торн.
Оба замолчали. Лисбет вытащила из своего чемоданчика старый сверток и развернула его. Она знала его наизусть, но одного взгляда было достаточно чтобы все внутри перевернулось. Глаза ‒ город Ирвинг, лицо ‒ город Итиль, легкие ‒ Таллин, позвоночник ‒ Кельн, руки ‒ Ланды, кожа ‒ Ольвия, и самый последний ‒ Дорос. Лисбет не могла разобрать, какая именно ее часть была создана в Доросе. Чернила смазались, оставляя Лисбет теряться в догадках. Именно в такой последовательности им предстояло пройти города. Сверяясь с картой, Торн сам составил эту поочередность. От самого близлежащего, до самого отдаленного города. Окинув чертежи прощальным взглядом, Лисбет аккуратно свернула их, и положила в свой саквояж.
***
Не смотря на слегка прохладное отношения Торна, Лисбет очень ценила его помощь. Она терпеливо ждала, когда они оставили повозку под старой ивой, и Торн, прикрывшись своим старым плащом, решил прикорнуть. Лисбет не требовался такой частый отдых, хотя это было и полезно. Работа механизмов замедлялась, позволяя тратить меньше энергии, а соответственно больше сил оставалось на дальнейшую работу. Только вот так это работало на войне. Сейчас от Лисбет не требовалось никаких через мерно активных действий, и ей требовалось время, чтобы привыкнуть к такому раскладу.
Оставшуюся половину дня они провели в дороге. Солнце уже скрылось за горизонтом, а на небе замерцали первые звезды. Лисбет невольно отметила, что начинает беспокоиться. Во времена войны процент преступности значительно возрос, и сейчас, спустя всего пару месяцев после ее окончания, многие бандитские шайки прятались в лесах. Конечно, это были всего лишь слухи, но испытывать удачу Лисбет не хотела. Мысленно она уже готовилась к тому, чтобы попросить Торна подыскать им место для ночлега, как тут его громкий голос прервал поток ее мыслей:
‒ Почти приехали!
Лисбет перевесилась через бортики прицепа, и с облегчением увидела огни небольшого поселения, до которого оставалась всего пара метров. Успокоив себя мыслями о скором прибытии, Лисбет упала на стог сена и выдохнула. Сейчас звезды казались ей необычайно красивыми.
***
В целом Итиль был самым обычным городком. Он находился рядом с хранилищем пресной воды, и был окружен множеством озер разных размеров и глубины. Из-за этого почва была слишком мягкой, и построить на ней что-либо представлялось задачей не самой простой. Но жители города Итиль нашли решение. Их дома, не выше одного этажа, стояли на длинных колоннах, которые крепко увязли в земле, и уходили на много метров вглубь.
Повозку пришлось оставить на въезде в город, слишком велика была вероятность, что их транспорт повязнет в грязи. Заплатив мальчике несколько монет, Торн с тяжестью на сердце оставил повозку и лошадь у ворот.
Неожиданно для самой себя Лисбет обнаружила, что город Итиль выглядел довольно уютно и презентабельно. На улицах горели бумажные фонарики цвета осенних листьев, из-за высокой влажности возле каждого домика возвышались целые заросли бамбука и других диковинных растений. Отовсюду слышались радостные возгласы и суета, то тут то там стояли маленькие деревянные тележки на двух колесиках, хозяева которых призывали прохожих попробовать их кулинарные шедевры. Визжа от восторга, дети радостно носились по улице, стуча своими деревянными сандалями.
‒ Все здесь кажутся такими счастливыми, ‒ сказал Торн, запустив руку в волосы, ‒ Даже, непривычно как-то...
Лисбет кивнула, поддерживая его слова.
Торн подошел к одной из тележек. Мужчина, стоявший у прилавка тот час же расплылся в улыбке. У него было круглое, пухлое лицо, похожее на наливное яблоко, и большие румяные щеки. Когда он улыбнулся, Лисбет показалось, что лицо его вот-вот треснет. Мужчина поправил маленькую белую шапочку, гордо восседавшую на его коротких черных волосах, в которых уже виднелись проблески седины.
‒ Попробуйте, господин, ‒ мужчина щедро показал рукой на свою тележку, в которой на черных углях жарилась рыба на палочках. ‒ Лучшая во всем городе!
‒ Дайте две, ‒ сказал Торн, доставая из кармана несколько монет.
Порой Лисбет завидовала людям. Она часто задумывалась ‒ какого это, чувствовать вкус? Или запах? Что чувствует кожа, когда на нее попадают первые капли дождя? Какого это, когда порыв теплого ветра играет с твоими волосами?
‒ Держи, ‒ Торн протянул ей рыбу на палочке.
Немного сбитая с толку, Лисбет приняла подарок.
‒ У меня нет потребности в...
‒ Я знаю, но все равно можешь поесть. ‒ Пожал плечами Торн.
Лисбет уставилась на рыбу. У нее были прозрачные безжизненные глаза и золотистая кожица, поджаренная на углях. Строение некоторых кукол позволяло им есть и пить, но только в небольших количествах. Это функция была добавлена одним кукольником, который хотел провести своих друзей. Кажется, те дразнили его из-за отсутствия девушки. Тогда кукольник заявил, что у него уже есть возлюбленная, и не соврал. Это была миловидная девушка, с золотыми кудрями и ясными голубыми глазами. Чего кукольник не стал уточнять, так этого того факта, что его возлюбленная была сделана из фарфора, ведь люди весьма скептично относятся к романам между человеком и куклой. После столь громкого заявления, друзья потребовали знакомства с избранницей за ужином. Не растерявшись, кукольник создал для куклы специальный отсек, куда попадала вся еда и выпивка. Ужин прошел хорошо, а через несколько лет они даже поженились. Обман раскрылся только с годами, когда у кукольника стали появляться морщины, а лицо его избранницы время обходило стороной.
‒ Смотри, ‒ сказал Торн, и поднес рыбу к губам. ‒ Откуси маленький кусочек.
Она откусила, Торн сделал тоже самое.
‒ Так... ‒ произнес Торн, задумчиво жуя, ‒ Тебе нравится осень?
‒ Осень? ‒ не поняла Лисбет.
‒ Ну, когда все вокруг становится таким оранжевым, и листья опадают...
‒ Я знаю что такое осень.
‒ И она тебе нравится?
‒ Не знаю, ‒ Лисбет пожала плечами, ‒ Наверное.
‒ Хорошо, значит, тебе и эта рыба тоже нравится.
‒ Это еще почему?
‒ Потому что она похожа на осень, ‒ объяснил Торн.
Лисбет нахмурилась.
‒ Ты что, выпил или что-то вроде того? ‒ недоверчиво спросила Лисбет.
‒ Что? Нет! ‒ возмутился Торн. ‒ Боже, знаешь как сложно объяснить вкус чего-либо, тому кто этого не понимает? Ладно, черт с тобой, отдай сюда рыбу, я съем.
‒ Нет! ‒ запротестовала Лисбет, и вцепилась в деревянную палочку так сильно, что та чуть не хрустнула. ‒ Мне нравится осень! Мне нравится рыба! Я буду ее есть!
С этими словами она откусила от рыба большой кусок, и проглотила не жуя.
‒ Голову у рыбы не едят, ‒ сказал Торн, наблюдая как Лисбет без особого труда заглатывает большие куски.
***
‒ Так что, ‒ спросил Торн шагая вдоль улицы и облизывая пальцы, ‒ Как мы будем искать твоего мастера?
‒ Думаю, нужно просто спросить у кого-нибудь из местных, ‒ предположила Лисбет.
‒ Надеюсь, он не окажется психом как тот предыдущий, ‒ вздохнул Торн, и потянулся.
Мимо них проходили две женщины в шелковых кимоно. Их лица были похожи на белые маски с ярко-красными губами. Густые черные волосы аккуратно собраны, тонкие изящные руки держат веера.
‒ Прошу прощение, ‒ обратилась к ним Лисбет.
Девушки удивленно посмотрели на нее. Они казались такими хрупкими, что Лисбет боялась сломать их одной бестактностью своего вопроса.
‒ Не знаете ли вы случайно, есть ли в вашем городе кукольных дел мастер?
Девушки переглянулись, на хорошеньких лицах читалось явное недоумение. Но уже в следующую секунду их маленькие плечи содрогались в тихом хихиканье.
‒ Вы спрашиваете, есть ли в городе Итиль мастер кукольных дел? ‒ спросила одна из них, не переставая хихикать.
‒ Стало быть, ‒ отозвалась вторая, ‒ Он очень хорошо выполняет свою работу, раз вы задаете этот вопрос нам.
Лисбет удивленно хлопнула ресницами. «Человек или кукла?» Она перестала играть в эту игру уже очень давно, и похоже, длительный перерыв давал о себе знать. Отличать кукол от людей становилось для нее все более трудной задачей.
‒ Не будете ли вы так любезны, ‒ вмешался Торн, увидев замешательство на лице Лисбет, ‒ Сказать нам его имя и адрес?
Куклы снова хихикнули.
‒ Господина Ямамото знают все в этом городе, ‒ пропела кукла в черном кимоно с белыми журавлями. ‒ Добиться его аудиенции не так то просто.
‒ Но вы можете прийти сегодня вечером на представление, ‒ предложила вторая, и поправила золотой пояс, придерживающий ее бардовое кимоно. ‒ Оно начнется через пару часов, в здании театра, ‒ она вытянула свою тонкую изящную ручку, и шелковый рукав соскользнул вниз, как будто бы демонстрируя невероятную белизну ее кожи. ‒ Театр находится вон там, ‒ она указала пальцем на один из домиков.
Лисбет обратила на него внимание сразу как они вошли в город. Чуть выше остальных зданий, крыша витиеватая с фигурами драконов, тянущимися до самой верхушки, ко входу ведут красивые белые ступеньки, а внутри горит приглушенный свет, создавая некую загадку и покрывая все происходящее внутри пеленой тайны.
‒ Вход, конечно же, платный, ‒ констатировала одна из кукол.
С этими словами, подруги направились вдоль улицы, продолжив тихо о чем-то переговариваться.
Торн тихо присвистнул.
‒ Похоже, этот Ямамото здесь явно знаменит.
***
Они сидели перед театром, ожидая начала представления. На улице окончательно стемнело, и теперь свет фонариков казался Лисбет еще ярче.
‒ Спасибо, ‒ тихо сказала Лисбет, не отрывая взгляда от входа в театр.
‒ За что? ‒ не понял Торн.
‒ Теперь я знаю, какая рыба на вкус.
Торн громко рассмеялся:
‒ Знаешь, Лисбет, ты просто нечто!
К театру медленно стали подтягиваться люди. Старики в кимоно из грубой ткани, женщины, придерживающие своих непослушных детей за запястья, юноши, все как один с темными короткострижеными волосами, и конечно же девушки, одна красивее другой. Их шелковые наряды мерцали в свете фонарей, а лица прятались за веерами. Ничего подобного Лисбет прежде никогда не видела.
Двери в театр распахнулись, и толпа повалила внутрь. Подождав, пока основной наплыв спадет, Торн и Лисбет подошли ко входу.
‒ Сколько? ‒ вздохнул Торн, уже выудив из кармана пригоршню монет.
‒ За вход здесь платят не деньгами, ‒ приветливо откликнулся юноша, стоявший у входа и встречавший гостей приветственными кивками.
‒ Так, ‒ Торн сделал шаг назад и распрямил плечи, ‒ И что это должно значить?
‒ Господин Ямамото не нуждается в деньгах, ‒ спокойно объяснил юноша. Сам он был одет в белое кимоно, а его блестящие черные были аккуратно зачесаны.
‒ Я думал, он просто придет на постановку, ‒ нахмурился Торн.
‒ Господин Ямамото владеет этим театром, ‒ продолжил юноша, ‒ И сам ставит в нем постановки.
‒ Вот оно как... ‒ Протянул Торн, и повернулся к Лисбет, ‒ Пойдем отсюда, подождем этого Ямамото у выхода.
Лисбет отрицательно помотала головой. Если она сейчас вот так просто сдастся, то как вообще она может надеяться отыскать свою семью?
‒ Что господин Ямамото берет за вход? ‒ спросила Лисбет.
‒ О, мисс, господин Ямамото щедрой души человек, ‒ ответил юноша, ‒ Его постановки высшей степени изумительны, он...
‒ Да-да, мы поняли, ‒ прервал юношу Торн, ‒ Что твой господин берет за вход?
‒ Услуги. ‒ кротко ответил юноша.
‒ Услуги? ‒ переспросила Лисбет.
‒ За возможность лицезреть его прекрасное творение, все пришедшие обязываются в дальнейшем предоставить господину Ямамото одну услугу.
‒ Так, все, пойдем отсюда, ‒ развернулся Торн, ‒ Я знаю такие услуги, и поверь, ничем хорошим они не заканчиваются.
‒ Хорошо, я согласна. ‒ сказала Лисбет, обращаясь к юноше на входе.
Юноша мило улыбнулся:
‒ Желаю вам приятного спектакля!
‒ Лисбет, стой! ‒ взмолился Торн.
Но рыжие волосы Лисбет уже потерялись в толпе за веерами, высокими прическами и дорогими кимоно.
***
Осторожно приподняв подол платья, Лисбет села на красную подушку. Все люди здесь рассаживались на полу, и даже стремились занять определённые места. Отовсюду слышался оживленный шепот и перепалки:
‒ Скорее, отсюда лучше видно...
‒ Я занял это место первым!
‒ Я тут сидел в прошлый раз!
‒ Может, мы поместимся вдвоем?
Лисбет было не по себе от такого ажиотажа. Неужели, этот Ямамото и впрямь так гениален, как о нем говорят?
Лисбет сидела посреди комнаты, где-то в третьем или четвертом ряду. Из-за неестественного цвета своих волос она часто выделялась из толпы, но сейчас весь ее внешний существенно отличал Лисбет от остальных присутствующих. Что удивительно, похоже, никого из жителей города этот факт не смущал. Они не пытались тайком взглянуть на нее, в их перешёптываниях не было слышно предположений о ее происхождении. Казалось, что значительная разница во внешности им абсолютно безразлична. И Лисбет это нравилось.
‒ Откуда вы приехали?
Лисбет обернулась. Рядом с ней сидела женщина. Кукла или человек, Лисбет не могла сказать точно. У женщины, как и у всех жителей города, были густые черные волосы и кожа цвета молока. На ней было красивое светло-голубое кимоно, с вышитыми золотыми рыбками и подпоясанное белоснежным поясом. Волосы были собраны на затылке и украшены цветком лилии. Она склонила голову набок, и внимательно разглядывала Лисбет, не скрывая своего интереса.
‒ Я из Олденбурга, ‒ ответила Лисбет, что было фактически правдой.
‒ А... ‒ задумчиво протянула женщина, ‒ Значит, о господине Ямамото слышали и там?
Лисбет не знала, что на это ответить, но кукла продолжила:
‒ Господин Ямамото ‒ гений. ‒ со всей серьезностью сказала она, ‒ Вы не пожалеете.
Прежде чем Лисбет нашлась что ответить, свет погас и зал разразился аплодисментами.
***
В кромешной темноте вспыхнул яркий красный свет. Осветив сцену, словно она была логовом зловещего зверя. В гробовой тишине Лисбет уловила тихие удары по барабанам. Звук нарастал, поглощая все вокруг, и как будто бы вводя зрителей в транс. Белый свет. Теперь сцена уже не выглядела так однозначно. Цвета стали мелькать, быстро сменяя друг друга. Звук барабанов становился все громче. Красный. Белый. Красный. Белый. Красный. Бам! И снова кромешная темнота. И тишина. Лисбет сидела затаив дыхание, боясь издать лишний звук. Сцена снова вспыхнула красным, но этот раз на ней появилась женская фигура. Изогнувшись, она тянула свои тонкие руки вверх, а все ее естество как будто бы было приковано к земле. Скрипка. Тихая, но такая до боли знакомая мелодия. Девушка дернулась. Скрипка заиграла громче. Окрыленная звуками музыки, девушка начала танцевать. Перед глазами Лисбет возникла картина: маленькая черная птичка пытает улететь. Вот она уже расправила крылья, все один рывок, но ее лапка привязана серебряной цепью к земле. Бедная пташка.
Неожиданно музыка стихла. Свет погас, и зал снова погрузился во тьму. Пару секунд все сидели в полной тишине, а потом волна аплодисментов и громких возгласов накрыла зал. Лисбет тоже похлопала, возможно, ей не дано полностью понять гениальность Ямамото, но представление ей понравилось. Было в нем что-то до боли знакомое и близкое ее механическому сердцу.
***
Когда волна аплодисментов утихла, на сцену поднялся человек. Немного прихрамывая, он опирался на трость из черного дерева з серебряной рукояткой. Шаги его были сравнительно небольшими, но уверенными. Не смотря на явный пожилой возраст, который выдавали его седые волосы, выглядел мужчина на удивление крепко. Широкие плечи и высокий рост не позволяли назвать его стариком, а морщины на лице и руках нисколько не портили его внешний вид. На нем было самое обычное черное кимоно без лишних узоров и рисунков. Мужчина просто стоял на сцене, ничего не говоря, но Лисбет видела с каким обожанием все эти люди смотрят на него. Было совершенно ясно ‒ на сцене стоял сам господин Ямамото.
Немного помолчав, Ямамото произнес:
‒ Я очень рад, что вы все пришли сегодня, ‒ голос у него глубокий и немного хриплый, ‒ Для меня нет большей награды, чем ваши аплодисменты.
Он говорил искреннее и Лисбет это сразу поняла. Странно было вот так смотреть на него. Самый обычный человек, а говорили о нем так, словно он был самим Богом, не иначе.
‒ Я благодарен вам за вашу преданность, ‒ продолжил Ямамото, и оглядел зал, ‒ и так же я хотел бы поблагодарить вас от имени...
Он замолчал. Его взгляд остановился на Лисбет. Он вглядывался в ее лицо, как будто бы не мог поверить собственным глазам. Пауза затянулась, но никто не смел указать на это господину Ямамото.
‒ Не может быть... ‒ еле слышно прошептал он.
Лисбет невозмутимо смотрела на Ямамото, а внутри нее бушевал настоящий ураган. Он узнал ее! Он знал ее! А это означало, что она на верном пути! Она найдет свою семью, она сможет вернуться домой!
‒ А сейчас, я вынужден попросить вас покинуть помещение. ‒ сказал Ямамото.
По залу прокатилась волна перешёптываний, тем не менее, посетители поднялись со своих мест, и направились в сторону выхода. Лисбет тоже встала.
‒ Нет, ‒ спокойно сказал Ямамото, и обратился напрямую к Лисбет, ‒ Все, кроме вас.
***
Зал опустел, а Лисбет так и осталась одна посреди комнаты. Ямамото стоял неподвижно, опершись на свою трость, и все так же внимательно смотрел на нее.
‒ Так значит, ‒ его голос прервал тишину, ‒ Ему все-таки удалось это сделать. Что ж, мои поздравления. Хорошая работа.
Лисбет стояла ровно, расправив плечи и сложив руки вместе.
‒ Вы знаете моего создателя? ‒ негромко спросила она.
Ямамото помолчал.
‒ Я встречал его только единожды, ‒ задумчиво сказал он, ‒ Кажется, будто бы это было только вчера, и одновременно, очень много лет тому назад.
‒ Вы знаете, где он? ‒ ее голос предательски надорвался, волнение взяло свое.
Ямамото прищурился:
‒ Хочешь сказать, ты сама не знаешь где его найти?
Он был похож на огромную хищную птицу, с длинными черными крыльями. Длинные тонкие пальцы, так похожие на когти, крепко вцепились в трость. Лисбет сжала подол своего платья. Она не собиралась так просто сдаваться. Ямамото явно что-то знал, и похоже, это превосходство приносило ему немалое удовольствие.
‒ Мне нужны ответы. ‒ Твердо сказала Лисбет, глядя ему прямо в глаза.
Ямамото тихо рассмеялся. Гриф. Вот на какую птицу он был так похож.
‒ Теперь мне все понятно...
За дверью раздался шум и громкие голоса. Ямамото и Лисбет повернулись. Дверь-сёдзи резко отъехали в сторону, и на пороге появился Торн. Юноша, с которым они разговаривали на входе, сейчас беспомощно болтался у него на плаще, и изо всех сил пытался оттащить его от двери. Попыткам этим не суждено было увенчаться успехом.
‒ Так я и знал! ‒ громко провозгласил Торн.
Он зашел в комнату, пока юноша, чуть ли не плача, бормотал себе под нос что-то вроде: «Прошу, простите меня, господин Ямамото... это больше не повториться, господин Ямамото...»
‒ Полагаю, сейчас настал тот момент, когда господин Ямамото попросит об услуге, да? ‒ Торн обратился к Лисбет. ‒ Что ж, вынужден вас расстроить, ‒ он повернулся в сторону Ямамото, ‒ Нам это не интересно. Уверен, ваш спектакль был просто выше всяких похвал, но нам уже пора.
‒ Вообще-то, я бы не назвал его лучшим из своих спектаклей, ‒ задумчиво проговорил Ямамото.
‒ Что ж, нам очень жаль.
Торн повернулся к Лисбет и прошипел:
‒ Уходим отсюда, быстро!
‒ Нет, ‒ Лисбет покачала головой.
Торн тихо застонал.
‒ Ну почему ты все делаешь таким сложным?
‒ У меня есть вопросы, ‒ повторила Лисбет, повернувшись к Ямамото. ‒ И я не уйду, пока не получу ответы на них.
‒ Простой очаровательно! ‒ прихрамывая, Ямамото медленно спустился со сцены, ‒ Думаю, мы сможем помочь друг другу!
‒ Просто прекрасно, ‒ пробормотал Торн.
‒ Вы, мисс, и ваш... ‒ он окинул Торна скептическим взглядом. ‒ Товарищ, можете остаться на ночь у меня в доме.
‒ Вот уж этого, спасибо, не надо, ‒ ответил Торн.
‒ Мы принимаем ваше предложение. ‒ отрезала Лисбет.
Торн тяжело засопел.
‒ Но только если вы обещаете, что расскажете мне все что знаете, о моем создателе, ‒ добавила Лисбет, глядя Ямамото прямо в глаза.
‒ Что ж, ‒ уголки рта Ямамото приподнялись в улыбке, ‒ Стало быть, это сделка. Я окажу услугу вам, а вы окажите услугу мне.
Он протянул Лисбет руку. Ни секунды не колеблясь, она пожала его руку, глядя ему прямо в глаза.
‒ Отлично! ‒ Ямамото вскинул руки. ‒ Тогда, прошу следовать за мной!
***
‒ Что ты делаешь? ‒ процедил Торн сквозь зубы.
Они шли вдоль темного коридора, держась чуть поодаль от Ямамото. Последний, в свою очередь, гордо шагал впереди держа перед собой красный бумажный фонарик.
‒ Это хорошая возможность узнать хоть что-то о моей семье, ‒ спокойно объяснила Лисбет.
‒ Этот тип явно не тот, у кого стоит это узнавать! ‒ яростно зашептал Торн. ‒ Ты только посмотри на него!
‒ Тот факт, что господин Ямамото пользуется большой популярностью, не делает его плохим человеком.
Торн устало потер переносицу и сказал куда тише:
‒ Лисбет, послушай, все в этом городе им явно одержимы. Я не знаю, как и почему все разом на нем помешались, но это тревожный знак. Я понимаю, как важна для тебя твоя семья, но мы найдем другой способ...
‒ Прошу прощение за причинённые неудобства, ‒ громко произнес Ямамото, поворачиваясь через плечо. ‒ Эти тоннели ‒ не самое уютное местечко.
‒ Это уж точно, ‒ буркнул Торн.
‒ Я редко бываю на улице, ‒ продолжил Ямамото, ‒ Обычно, стоит мне появится на людях, как все они тут же...
‒ Сходят с ума? ‒ подсказал Торн.
Ямамото рассмеялся.
‒ Безумие слишком сильное слово. Думаю, ‒ он снова повернулся и посмотрел на Лисбет, ‒ Восторг подойдет лучше.
Лисбет ничего не ответила, только внимательно посмотрела на него, своими большими изумрудными глазами.
‒ Именно поэтому я и построил эти катакомбы, ‒ объяснил Ямамото, подняв фонарик чуть выше, и осветив низкий потолок, ‒ Помогают мне избежать ненужных встреч.
***
Старая деревянная дверь со скрипом открылась, и они вышли из катакомб. Под ногами была мягкая зеленая трава, а на небе сверкал бледный полумесяц.
‒ Следуйте за мной, ‒ Ямамото направился в сторону небольшого домика.
Следуя за стуком деревянных башмаков Ямамото, Лисбет с интересом оглядывалась по сторонам. Они оказались в маленьком саду, огражденном высоким забором. Мерцая в лунном свете, вода разбегалась кругами в маленьком озерце. Тихое пение сверчков и шум листвы старой вишни создавали неповторимую симфонию наполненную спокойствием и вечерней красотой.
Поднявшись по высоким ступенькам, сделанным, как Лисбет полагала, из мрамора, они остановились прямо перед входом.
Не прошло и секунды, как дверь-сёдзи тут же отъехала в сторону, а на пороге появилась тонкая фигура девушки. Одетая в скромное серое кимоно, она не была похожа на тех красавиц, что Лисбет видела в театре. Сквозь тонкую светлую кожу просвечивался нежно белый мягкий фарфор, фриттовый, в отличии от твердого, более прозрачный и хрупкий. Темные волосы собраны на затылке, обрамляя ровный овал лица, самого обычного, не обделенного особой красотой.
‒ Добрый вечер, господин Ямамото, ‒ тихо сказала она, и подняла глаза на хозяина дома.
Вопреки всей посредственности, и простоте во внешности, у девушки все-таки было одно преимущество. Глаза. Кристально-чистые, холодные, почти прозрачные, они были цвета дождливого неба и притягивали к себе, заставляя вглядываться в них, тянутся каждой клеточкой тела.
‒ Здравствуй, Котойо, ‒ сказал Ямамото, заходя внутрь, ‒ Поздоровайся, это наши гости ‒ Лисбет и...
‒ Торн, ‒ сказал Торн, переступая порог дома.
‒ Приветствую вас в доме господина Ямамото, ‒ кивнула Котойо.
Служанка осторожно закрыла дверь, и на мгновение, взгляды Лисбет и Котойо пересеклись. Котойо тут же отвела глаза, спрятав их стеклянную серость.
‒ Прошу следовать за мной, ‒ тихо сказала она, ‒ И ничего не трогайте. Господин Ямамото не любит беспорядок.
***
Небольшой на первый взгляд дом, внутри оказался до неприличия большим. Первым делом в глаза бросался длинный скелет, подвешенный под высоким потолком. Белые кости-ребра витиевато тянулись вдоль комнаты, создавая скелет дракона. Конечно, это была лишь бутафория, но поблескивание острых клыков чудовища на секунду заставляло в этом усомниться. Вся мебель в доме была из чистого дерева, на коротких ножках. В основном преобладали красный, черный, и белые цвета. Похоже, Ямамото любил играться в театр и в собственном доме.
Они в гостиную. Посреди комнаты, на маленьком островке для отдыха, сидела девушка. Лисбет сразу ее узнала. Длинные черные волосы теперь свободно струились по ее плечам, черно-красное кимоно было спущено на плечи, а на лице остались ли следы алых румян и помады. Это она выступала сегодня вечером в театре, и очевидно, была любимицей Ямамото.
Девушка повернулась, и ее взгляд, острый, как лезвие ножа, скользнул по новоприбывшим гостям.
‒ Ее зовут Тамагику, ‒ сказал Ямамото, проходя в комнату, и присаживаясь за стол, рядом с куклой, ‒ Это ее выступление вы имели счастье лицезреть сегодня.
‒ Очень приятно, ‒ сказала Лисбет, ‒ Меня зовут Лисбет, а этой мой друг ‒ Торн. Ваше выступление было просто прекрасным!
Тамагику внимательно посмотрела на Лисбет, а затем просто отвернулась, не удостоив девушку ответом.
«Что ж, ‒ подумала Лисбет, ‒ Видимо, куклы-примы так же строптивы, как и примы-женщины».
Они сели за маленький столик из черного дерева, и Котойо тут же принялась разливать всем чай из маленького чугунного чайника в виде черепахи.
‒ Итак, ‒ сказала Лисбет, держа в руках маленькую чашку, из которой поднимались завитки теплого пара, ‒ Что вам известно о моем создателе?
Ямамото тихо рассмеялся, и этот смех опять заставил Лисбет мысленно сравнить его со старым грифом.
‒ Куда важнее, ‒ сказал Ямамото, подняв свой тощий палец, ‒ Что тебе самой известно о нем.
Лисбет растерялась, не зная, что ответить, и было видно, что ее смятение изрядно забавляет Ямамото.
‒ Не сочтите за грубость, ‒ вмешался Торн, ‒ Но вы вообще располагаете какой-либо ценной информацией?
‒ Смотря, какую информацию вы находите ценной, ‒ пожал плечами Ямамото.
‒ Его имя, ‒ сказала Лисбет, ‒ его имя, адрес, информация о семье ‒ вот, что я нахожу ценным.
Ямамото покачал головой:
‒ Боюсь, я вынужден вас расстроить, увы, ничего из вами перечисленного мне не известно.
Лисбет с трудом удалось срыть горькое разочарование. Она-то уже успела вообразить, как Ямамото воодушевленно рассказывает ей все о ее семье, в мельчайших подробностях и самых ярких красках.
‒ Но куда важнее ведь не место, где обитает ваш создатель, ‒ продолжил Ямамото, ‒ А то, каким человеком он был.
‒ К сожалению, ‒ сказал Торн, ‒ Одной характеристики личных качеств недостаточно, что бы найти человека.
‒ Это как посмотреть, ‒ возразил Ямамото.
‒ Так что именно вам известно? ‒ спросила Лисбет.
Ямамото отпил немного чаю, а затем повернулся к Тамагику, которая все это время молча сидела рядом с ним.
‒ Тамагику, милая, ‒ обратился к ней Ямамото, ‒ Сходи, пожалуйста, за веерами, мы так хотим посмотреть на твой чудесный танец!
Не проронив ни слова, Тамагику встала, и проследовала к выходу из комнаты. Лисбет заметила, как красавица одарила Котойо косым взглядом, перед тем, как скрыться за углом, но решила не предавать этому особого значения. Похоже, Тамагику со всеми вела себя высокомерно.
‒ Котойо, ‒ сказал Ямамото, отпив из своей чашки, ‒ Принеси-ка нам еще чаю, и можно и кое-что покрепче.
Котойо кивнула, и со скоростью тени скрылась в дверном проеме.
‒ Ну что ж, ‒ сказал Ямамото, цокнув языком, ‒ Вот мы и остались одни.
Он задумчиво постучал длинными пальцами по столу, и тяжело вздохнул:
‒ Я встретил твоего создателя примерно десять лет назад... Может, одиннадцать... Я тогда еще жил в небольшом провинциальном городке, неподалеку отсюда. Давно это было, очень давно... ‒ Ямамото смолк на секунду, казалось, он медленно погружался в давно забытые воспоминания, осторожно, с ювелирной точностью, восстанавливая по кусочкам каждую деталь. ‒ Я не помню ни его имени, ни откуда он пришел, помню только, что он всюду таскал с собой макет куклы. К тому времени, у него уже была основа в виде хребта, волосы, и кое-какие части тела, ‒ задумчиво произнес Ямамото, ‒ В общем, он хотел, что бы я сделал для нее лицо. Я к тому времени уже пользовался определенной репутацией, и даже неплохо зарабатывал. Когда достигаешь существенного уровня мастерства в своем ремесле, начинаешь более тщательно подходить к выбору работы, ‒ он сделал паузу. ‒ Я был переборчив. Не то, что в молодые годы, когда берешься за все подряд, нет. Я отказывал в услуге многим состоятельным людям, сулившим мне большие деньги, не то, что коллегам. Но ему удалось меня заинтересовать.
Неожиданно, Ямамото прервал свой рассказ, и пошарил в карманах кимоно. Он выудил оттуда пачку сигарет и коробок спичек. Прищурившись, он зажег маленький огонек, и закурил.
‒ Да, ‒ задумчиво протянул Ямамото, выпуская клубы серого дыма, ‒ В нем явно что-то было. Думаю, меня зацепил тот трепет, с которым он подходил к своей работе. Он говорил о ней так, как родитель говорит о новорожденном ребенке. С такой нежность, с такой любовью, ‒ Ямамото снова выпустил облако дыма, ‒ Клянусь, я сначала даже не поверил, что он говорит о кукле.
Лисбет жадно ловила каждое его слово, чувствуя, как становится все ближе и ближе к своему прошлому. Это чувство было ей приятно, шестеренки как будто крутились быстрее, а мысли путались, и кружились в веселом танце ‒ она наконец-то узнает хоть что-то о своем происхождении.
‒ В общем, ‒ продолжил Ямамото, ‒ Я ему помог. Мы поработали над чертежами, разработали макет, все как это обычно происходит. И через пару месяцев, кукла была готова.
Ямамото затянулся сигаретой.
‒ Он так радовался, не мог ей налюбоваться. Она ведь теперь могла смотреть, говорить, улыбаться. Возился с ней, как с ребенком.
Лисбет сама не заметила, как на губах ее появилась легкая улыбка. Торн все это время внимательно слушал, переводя взгляд то на Лисбет, то на господина Ямамото.
‒ Не знаю, как это случилось, ‒ сказал Ямамото, ‒ Может, он не уследил, или она сама оказалась слишком умна... В общем, кукла выбралась в город. ‒ Ямамото тяжело вздохнул.
Торн напрягся всем телом, чувствуя, как в горле у него пересохло.
‒ Она была не готова, ‒ Ямамото покачал головой, ‒ Не только в плане физическом, с точки зрения конструкции, но и в плане моральном. Хотя, какое это сейчас имеет значение, ‒ бросив окурок на стол, он закурил новую сигарету, ‒ Ей не повезло наткнуться на нехороших людей. Нехороших людей, которые сделали нехорошие вещи, а потом разбили ей череп, ‒ Ямамото стряхнул пепел, ‒ Жаль, хороший был череп, я много над ним корпел. Чистая работа, одна из моих лучших на то время.
Улыбка сползла с лица Лисбет. Она сидела, не в силах пошевелиться. Торн пытался найти, что сказать, но чувствовал себя ужасно беспомощным.
‒ Но я... ‒ тихо сказала Лисбет, ‒ Я не помню такого.
‒ Потому что технически, это было не с тобой, ‒ пожал плечами Ямамото, ‒ Я отлично помню ту куклу, у нее были длинные золотые волосы, хотя глаза те же, изумрудные. ‒ Он выглядел совершенно невозмутимым, и даже неестественно спокойным, ‒ Я сделал новый череп, правда я предпочитаю использовать слово «маска», как по мне, больше подходит. И если тебе интересно, я снова превзошел себя, так что твое лицо еще более совершенно, чем ее.
‒ Я не понимаю, ‒ Лисбет покачала головой.
‒ Думаю, он хочет сказать, ‒ тихо начал Торн, но Ямамото прервал его.
‒ Тебя сделали на основе другой куклы, неудачного образца, если тебе угодно. Оставили целые детали, а поврежденные ‒ заменили новыми.
Сейчас она так ненавидела себя за этот вопрос. За то, что они с Торном вообще сюда приехали, за то, что она ничего не помнила, за то, что она была куклой.
‒ Я знаю, что он до последнего не приводил тебя в сознание. Решил подождать, пока работа окончательно не будет завершена. Думаю, это решение было правильным.
***
Покачивая бедрами, Тамагику вошла в комнату. За ней, маленькими шажочками семенила Котойо. В руках служанка держала поднос с двумя небольшими блюдцами и бутылкой из зеленого стекла. Тамагику же сжимала в своих руках два красных веера.
‒ Как раз во время, ‒ обрадовался Ямамото, ‒ Котойо, налей-ка мне и господину...
‒ Торну.
‒ Торну, немного выпить. А ты, ‒ он повернулся Тамагику, ‒ Можешь начинать, танец с веерами тебе хорошо дается.
Лисбет сидела, как в воду опущенная, не в силах вымолвить ни слова. Торн с сочувствием посмотрел на нее, не зная, как ее утешить. Да и что тут можно было говорить?
‒ Котойо, ‒ сказал Ямамото, пока служанка разливала выпивку. Та мигом подняла на него свои серые глаза. ‒ Я думаю, наша гостья, мисс Лисбет, хочет немного отдохнуть. Будь добра, проводи ее в комнату для гостей.
Котойо кивнула, и, подав Лисбет руку, помогла ей встать. Они вместе вышли из комнаты, в то время как Тамагику с тихим хлопком раскрыла веера.
***
В комнате было тихо. Вообще ей казалось, что весь мир разом стал каким-то тихим и размытым. Словно сон. Вот только, куклы не видят снов.
‒ Это ваша кровать, ‒ сказала Котойо, указывая на лежащий на полу прямоугольник из одеял. ‒ Чистая одежда для сна там, ‒ она указала пальцем на маленькую тумбочку в углу комнаты. ‒ Ванная вдоль по коридору и направо. Если я вам понадоблюсь ‒ зовите.
С этими словами, Котойо развернулась, намереваясь выйти из комнаты, но Лисбет окликнула ее:
‒ Котойо, ‒ тихо позвала она. Служанка обернулась. ‒ Тебе никогда не приходилось... тосковать?
‒ Что такое тосковать, мисс Лисбет? ‒ хлопнула ресницами Котойо.
‒ Это когда тебе грустно, ‒ объяснила Лисбет.
‒ Грустно?
‒ Да, грустно. Как будто бы, внутри все сжимается, и сердце болит...
‒ У кукол нет сердца, мисс Лисбет.
‒ Да, но если бы было...
‒ И почему у вас болит сердце? ‒ спросила Котойо, склонив голову на бок.
‒ Потому что теперь я не знаю, любили меня вообще когда-нибудь.
Котойо внимательно посмотрела не нее.
‒ Сердце болит... ‒ тихо повторила она, поднеся руку к груди, ‒ Это когда тебя не любят?
‒ Да, Котойо, сердце болит ‒ когда тебя не любят.
Они молча смотрели друг на друга, стоя в кромешной темноте, и только лунный свет, пробивался сквозь тонкие бумажные стены, делая комнату похожей на театр теней.
‒ Прости, ‒ вдруг сказала Лисбет, ‒ У тебя, наверное, есть еще дела. Спасибо, что показала комнату. Я позову, если мне что ни будь понадобится.
Котойо кивнула, и вышла за дверь.
Она шагала по темному коридору, собираясь как можно скорее вернуться к господину Ямамото, но неожиданно для самой себя, она вдруг резко остановилась, и снова прижала руку к груди.
‒ Сердце... ‒ тихо прошептала она, ‒ Болит, когда тебя не любят...
***
Торн сидел прямо напротив господина Ямамото, не спуская с того глаз. Ямамото же, очевидно, это не доставляло никаких неудобств. Он с нескрываемым восторгом наблюдал, как Тамагику кружится в танце, то и дело, взмахивая красными бумажными веерами.
‒ Я вам не нравлюсь, ‒ наконец сказал Ямамото, повернувшись к Торну.
‒ Просто мне кажется немного странным, ‒ ответил Торн, ‒ Что весь город сходит по вам с ума, когда очевидно, что на предмете их обожания клейма ставить негде.
Ямамото рассмеялся.
‒ А вы забавный. Этим люди и отличаются от кукол, вечно говорят, что думают.
Ямамото осторожно взял блюдце и отпил из него.
‒ Хотя, я людей не очень-то люблю.
‒ Вот почему вы сделали этот город? Не любите людей, так пусть же вас терпят куклы?
‒ Но признай, это впечатляет, ‒ пожал плечами Ямамото.
Торн тоже взял блюдце, и отпил немного. Огромных усилий ему стоило не залиться кашлем, чтобы не опозориться перед Ямамото, но щеки его покраснели, а перед глазами на секунду все поплыло. Ямамото снова рассмеялся.
‒ Мне кажется, ‒ сказал он, снова зажигая сигарету, ‒ Что причина, по которой я вам не нравлюсь, кроется отнюдь не в специфике моего города.
‒ Вы высокомерный, ‒ сказал Торн, ‒ Все мастера кукольных дел либо высокомерные, либо сумасшедшие.
‒ И к какой же группе тогда относитесь вы?
‒ Ни к какой, ‒ просто ответил Торн, и отпил еще немного, ‒ Я просто чиню кукол, это не считается.
Ямамото покачал головой:
‒ Это вы сейчас так говорите. Но однажды, после того как вы в очередной раз отремонтируете одну из них, вы посмотрите на свой ящик с инструментами и подумайте: «А чем я хуже?» И это будет началом вашего конца, ‒ он сделал паузу, чтобы отпить еще немного, ‒ Потому что создавать их ‒ это лучшее, что может быть на свете. Вдыхать жизнь в то, что когда-то было просто грудой металла и фарфора. Нет, они прекрасны, ‒ он покачал головой. ‒ Куклы это глина, а человек лепит из нее все что захочет. Рабочая сила, армия, семья. Они могут быть всем в этом-то, и заключается их прелесть!
‒ Так вот что вы делаете? Создаете свой собственный мир, отгородившись от настоящего стеной из бамбука?
Ямамото покачал головой:
‒ Можешь внушать себе злость, сколько хочешь, но в глубине души ты понимаешь, что будь у тебя такая возможность, ты бы сделал то же самое.
Взгляд Ямамото был устремлен куда-то вдаль, крутя сигарету, он медленно произнес:
‒ Зачем мне их мир, полный жестокости и боли, когда я могу создать свой собственный? Прекрасный, полный гармонии и спокойствия, настоящее произведение искусства! Люди вынуждены жить в грязи, потому что не знают иного. Они не могут сбежать, для них нет выхода. А для меня есть. Я ‒ мой собственный выход.
Торн не раз слышал о таких людях, как Ямамото. Те, у кого есть достаточно средств и возможностей, что бы отделить от общества. Люди вроде него живут в своем собственном мире, со своими правилами и законами. Но Ямамото отличался от них тем, что имел право писать эти самые законы.
‒ Они все куклы? ‒ спросил Торн, ‒ Все в этом городе, кроме вас?
Ямамото задумчиво потер висок:
‒ Кажется, есть пара семей настоящих людей... Они живут где-то на окраине, и я редко с ними вижусь...
‒ И как вы содержите целый город? Учитывая, как вы нелюдимы...
‒ Они выращивают бамбук и рис, ‒ ответил Ямамото, ‒ Эти растения отлично прижились в этой почве... Еще я изготовляю кукол. На продажу. Но не для здешних мест, нет-нет, ни черта они от меня больше не получат! ‒ он сделал еще глоток, ‒ Я отправляю своих кукол за океан, ‒ он помахал в воздухе сигаретой, ‒ Туда, на далекий континент!
Каким бы отталкивающим не казался Торну господин Ямамото, этот человек явно умел заинтересовать и захватить внимание.
‒ Говорят, зима там длится всего пару недель в году, ‒ задумчиво сказал Торн, ‒ А все остальное время светит теплое солнце.
‒ Уж не знаю на счет солнца, ‒ сказал Ямамото, ‒ Но вести с ними дела ‒ одно удовольствие.
Тамагику громко хлопнула веерами, в знак завершения танца. Торн уже и забыть успел о ее присутствии.
‒ Прекрасно! ‒ зажав сигарету между зубов, похлопал в ладоши Ямамото, ‒ Просто восхитительно!
Тамагику поклонилась, и в этот самый момент в комнату вошла Котойо.
‒ А вот и ты Котойо! Чего так долго? Принеси нам еще выпивки, да поживее!
Тамагику снова села рядом с Ямамото, а Котойо вновь скрылась в темноте коридора.
‒ Знаешь, ‒ сказал Ямамото, приобняв Тамагику за плечо, ‒ Я все думаю о том дне, когда по земле будут ходить только куклы, а все люди будут покоиться глубоко под землей.
Торн ничего на это не ответил, ему и самому не раз приходила в голову эта мысль.
‒ Надеюсь, они здорово повеселиться, сжигая наши памятники и великие архитектурные сооружения.
Ямамото звонко рассмеялся.
‒ Знаешь, ‒ сказал он, и лицо его сделалось неожиданно серьезным, ‒ Я ведь начал строить этот город после того случая, с создателем Лисбет. Оставил провинцию и приехал сюда, в грязь и заросли камыша, лишь быть подальше ото всей этой городской черни.
Торн внимательно посмотрел на него.
‒ Пусть они сами барахтаются в своей жестокости и продажности. Разрушают прекрасное, только чтобы потом оплакивать его. И порой так невыносимо тошно становится от одного вида этой грязной толпы. Может, я уже и выжил из ума, но одно я знаю наверняка ‒ в этом мире, есть люди гораздо хуже меня.
***
Они разошлись спать уже за полночь. Ямамото и Тамагику в одну сторону, Торн ‒ в другую. Весь город погрузился в сон, и только сверчки тихо пели в свете звезд и луны, скрывая за пеленой своей музыки тайны ночи.
***
Лисбет проснулась от громкого крика. На заре небо было красным, как наливное яблоко, с золотыми прожилками первых лучей солнца и вкраплениями оранжевых облаков. Крик был громкий, пронзительный и душераздирающий. Он походил скорее на громкие завывания, нежели всхлипы.
Лисбет вышла в коридор, и последовала туда, откуда исходил звук. Повернув за угол, она обнаружила Котойо. Служанка стояла, прижав ладонь ко рту, как будто бы сдерживая крик. Взгляд ее широко раскрытых и перепуганных глаз был устремлен на господина Ямамото. Он сидел на полу, согнувшись в три погибели, и прижимал к себе тело Тамагику. Руки ее были раскинуты в стороны, и по ним стекали капли тягучего черного масла, похожего на темную кровь. Глаза Тамагику были широко распахнуты, и безжизненно смотрели в потолок. Все ее тело, вся ее бледная кожа были испачканы черным маслом. Согнувшись над Тамагику, дрожащими руками Ямамото прижимал ее к себе.
‒ Что здесь произошло?
С огромными мешками под глазами и растрепанным волосами в коридоре появился Торн. Он рассеяно оглядывался по сторонам, пытаясь понять, откуда же исходит крик.
Лисбет легонько толкнула его, и осторожно кивнула на господина Ямамото, согнувшегося на полу. Лицо Торна вытянулось, и он сдавленно прошептал:
‒ Вот черт...
Так они и стояли в коридоре, боясь пошевелиться, пока Ямамото не прошептал:
‒ Уходите. Собирайте свои вещи, и уходите. Так вы выполните условия сделки. Я рассказал вам все, что знаю, а вы в замен сейчас уберетесь из моего города, и не будете держать на меня зла.
Лисбет замялась на секунду, но уже в следующее мгновение она шла по коридору, готовая отправляться в следующий город.
***
Они с Торном спускались по широкой лестнице, прямо во двор. Котойо любезно указала им на главный выход, чтобы Лисбет и Торну не пришлось опять блуждать по подземным тоннелям.
‒ Что же там произошло? ‒ тихо спросила Лисбет, ступая по мраморным ступеням.
‒ Не знаю, ‒ пожал плечами Торн, ‒ Я вообще со вчерашней ночи мало что помню. У старика выпивка что надо, память начисто отшибает!
Они вышли во дворик, и подошли к большим деревянным воротам. Ворота были выкрашены в красный цвет, с головами золотых драконов вместо дверных ручек.
‒ Как бы там ни было, ‒ сказал Торн, толкая дверь, ‒ Сейчас господина Ямамото лучше оставить в покое. Мы узнали, все, что нам было нужно, и теперь можем с чистой совестью...
Он не смог договорить. Ворота распахнулись, и разъяренная толпа схватила Торна и Лисбет, растащив их в стороны, и удерживая им руки и ноги. Все они что-то громко кричали, топали, улюлюкали, и больше походили на стадо животных, а не людей. Впрочем, людьми они никогда и не были.
Толпа расступилась, давая пройти господину Ямамото. Вымазанный черным машинным маслом, опираясь на свою трость, он вальяжно шагал в их сторону.
‒ Что вы творите? ‒ закричала ему Лисбет, ‒ Вы же сами отпустили нас!
Ямамото подошел к ней, и одним резким рывком, как хищная птица хватает свою жертву, он схватил ее за лицо. Его длинные тощие пальцы были похожи на птичьи когти.
‒ После того, что вы сделали, ты правда думала, что я позволю вам уйти?
‒ Мы здесь не при чем! ‒ дернулась Лисбет, стараясь высвободиться, но несколько пар рук крепко держали ее.
Ямамото громко рассмеялся. Этот смех не был похож на тот, что они слышали прежде. В нем звучала некая смесь злобы и отчаяния, но еще желание причинить кому-то боль.
‒ Хочешь убедить мен я в том, что твой товарищ, ‒ он ткнул пальцем на Торна, которого, так же как и Лисбет, крепко держала толпа. ‒ Никак не причастен к тому, что мое величайшее творение, ‒ голос его дрогнул, ‒ Что свет моей жизни, сейчас лежит растерзанная в луже черной крови!
‒ Я понимаю, как вам больно, и как сильно вы злитесь, но...
‒ Злюсь? ‒ он снова расхохотался, ‒ Нет, дорогая, я не злюсь. Я разочарован! ‒ процедил он сквозь зубы, ‒ Такая тонкая работа, и все ради такой... посредственности! ‒ последнее слово он произнес с нескрываемым отвращением. ‒ Я ждал, что ты будешь... яркой, эффектной! Что стоит тебе будет войти в комнату, как у людей будет перехватывать дыхание не только от твоей красоты, но и твоего ума, твоей элегантности, тонкости! ‒ он взмахнул руками, ‒ Ты могла бы владеть душами, люди бы принадлежали тебе, а не ты им! Но нет. Я смотрю на тебя и вижу обычную... куклу. Делаешь вид, что тебя не тянут за ниточки, когда на самом деле так отчаянно хочешь вернуться в несвободу. Нет, ‒ он покачал головой, ‒ Я не злюсь, я разочарован. Разочарован, потому что вопреки тому, кем ты могла быть, ты стала той, кто ты есть.
С этими словами, он круто повернулся, и направился к Торну.
‒ А ты, ‒ процедил Ямамото сквозь зубы, ‒ Ты живое доказательство того, почему я ненавижу людей!
‒ Ты старый псих! ‒ закричал Торн, ‒ Ни я, ни Лисбет, не имеем к случившемуся никакого отношения!
‒ Именно поэтому Котойо нашла в твоей комнате испачканные черным маслом полотенца!
‒ Но это же бред!
‒ Твоя ложь раздражает меня еще больше, чем твой поступок!
Ямамото сделал глубокий вдох, и отстранился.
‒ В любом случае, ‒ громко провозгласил он, ‒ Преступность в нашем городе наказуема!
Толпа поддержала Ямамото одобрительными выкриками.
‒ Поэтому очень скоро, убийца будет держать ответ!
Снова волна одобрительных выкриков. Лисбет растеряно посмотрела на Торна. Руки вцепились ему в волосы, тянули шею и плечи назад, задирая голову к верху. Глядя на него, она чувствовала себя абсолютно беспомощной.
‒ Что ж! ‒ громко произнес Ямамото, ‒ Похоже, сегодня вечером нас ждет развлечение куда интереснее, чем театр!
***
Облокотившись на стену, Лисбет сидела на холодном полу из камня, и тихо напевала себе под нос. Единственным источником света было маленькое окошко, расположенное высоко в стене, но даже оно было перекрещено железными решетками.
Они заперли ее здесь, в подземелье, а Торна забрали, чтобы наказать за преступление, которого он не совершал. Или... Она помотала головой, отгоняя мрачные мысли. Нет, он не мог этого сделать. Да и зачем? Зачем вообще кому-то так жестоко убивать куклу? Лисбет тяжело вздохнула. Зачем вообще убивать?
Дверь со скрипом отворилась, и мелкими шажками в комнату вошла Котойо. Лисбет тут же прильнула к решетке, обхватив железные прутья руками:
‒ Котойо! Что произошло, где Торн? Что с ним?
‒ Господин Ямамото велел мне предать вам послание, мисс Лисбет, ‒ ровным тоном ответила Котойо, ‒ Он просит вас не волноваться, и говорит, что вскоре выпустит вас из заточения, так как ему не нужна пустышка вроде вас. Однако, сначала ваш друг понесет наказание, за свершенное убийство, и только после этого вас выпустят от сюда.
Котойо развернулась и зашагала к двери.
‒ Нет, подожди! ‒ закричала Лисбет, ‒ Стой, Котойо! Прошу, остановись!
Котойо замерла и медленно повернулась к Лисбет. Ее хрустальные глаза в полумраке подземелья казались совсем прозрачными.
‒ Торн ведь этого не делал... ‒ тихо прошептала Лисбет.
‒ Ваш товарищ не помнит событий последней ночи, ‒ ответила Котойо. ‒ Господин Ямамото уже спрашивал его об этом, но желаемого ответа не получил.
Лисбет сжала поручни, ей не хотелось думать о том, какими методами Ямамото пытался получить ответ.
‒ Может, ты слышала ночью, какие ни будь подозрительные звуки? ‒ спросила Лисбет, ‒ Может, это какой ни будь одержимый, пробрался в дом и...
Она замолчала, понимая, как глупо звучат ее слова.
Котойо покачала головой:
‒ Это невозможно. Дом господина Ямамото слишком хорошо защищен. Господин Ямамото лично его оборудовал, а такой человек как он...
‒ Да что вы все заладили со своим «господином Ямамото»! ‒ Лисбет с силой ударила по решетке, испугавшись громкости собственного голоса. ‒ Ты была создана обожать его! Как и все в этом чертовом городе! Ваша любовь беспочвенна! За что ты его так боготворишь? За пьесы? Это дешевое театральное представление? В самом деле? Или за этот странный город? Может, за его преисполненное уважения, отношение к тебе?
‒ Не смей так о нем говорить!
Привычная маска безразличия на лице Котойо сейчас сменилась злой гримасой. Прижавшись к решеткам, она подошла к Лисбет вплотную.
‒ Я люблю его не за это! Думаешь, я не понимаю, что происходит в этом городе? Может, они все и обожают господина Ямамото за его пьесы, архитектуру, музыку... Но я люблю его не за это! Я люблю его за то, с какой кропотливостью он подходит к созданию каждого своего шедевра! Люблю его за его сухой смех, пропитанный дымом сигарет. Люблю его, когда вечером, немного выпив, он погружается в воспоминания, и с улыбкой на лице рассказывает истории о своем детстве! Люблю его, когда он злиться, и запирается в своей комнате, не выходя оттуда целыми днями, поглощенный созданием новой куклы! И мое сердце болит, но я все равно люблю! И я люблю его даже тогда, когда с улыбкой восторга он наблюдает за тем, как танцует его очередное творение!
Тяжело дыша, она стояла напротив Лисбет, глядя ей прямо в глаза. Серое дождливое небо, и зеленый луг.
‒ Это ты убила Тамагику... ‒ прошептала Лисбет.
Она злилась на свою глупость и наивность, ведь до этого момента даже не допускала, что Котойо может быть причастна к случившемуся. Уж слишком отстраненной и безобидной она казалась. Котойо молчала.
‒ Из-за тебя Ямамото убьет Торна!
‒ Мне жаль, Лисбет, правда, жаль, но я больше не могла этого выносить! ‒ Котойо покачала головой, ‒ Обычно он меняет свои игрушки раз в несколько месяцев... А с Тамагику возился последние полгода! Это было просто невыносимо, мне было так плохо! ‒ она в отчаянии посмотрела на Лисбет, и приложила руку к груди, ‒ Сердце... болит, когда тебя не любят.
Лисбет беспомощно огляделась по сторонам, как будто бы ища, куда спрятаться.
‒ Ты должна сказать Ямамото, что это твоих рук дело!
‒ Нет, Лисбет, ‒ Котойо покачала головой, ‒ Я не могу этого сделать. Он уничтожит меня, разберет на мелкие кусочки и сделает из меня запчасти для новой своей игрушки.
‒ И с этим человеком ты хочешь жить под одной крышей? Котойо, это же безумие!
Котойо покачала головой:
‒ Ты не понимаешь, Лисбет, ‒ тихо сказала она, ‒ Ты не понимаешь... Но я не виню тебя, большинство кукол не знает ‒ какого это, любить кого-то.
Лисбет отпустила руки, давая свободу решеткам:
‒ Я солгала тебе, Котойо, ‒ негромко сказала она, ‒ Меня любили, и я любила в ответ. Я знаю, что такое любовь, и знаю, что господин Ямамото тебя не любит. Он использует тебя, и как только ты ему наскучишь, он создаст твою новую, улучшенную версию и будет использовать ее.
Котойо немного помолчала, а затем развернулась и проследовала к двери.
‒ Котойо! ‒ окликнула ее Лисбет.
Кукла замерла в дверях, не поворачивая головы.
‒ Котойо, ты заслуживаешь быть любимой, ‒ произнесла Лисбет, ‒ Ты заслуживаешь любви, но не такой ценой.
Ничего не ответив, Котойо вышла из комнаты, громко захлопнув за собой дверь.
***
‒ Говорю тебе в последний раз, ‒ громко произнес Торн, ‒ Я твою куклу и пальцем не трогал!
Лицо его опухло и покраснело от ударов, на губе кровоточила ссадина, а под правым глазом чернел темный синяк.
‒ Черт тебя подери! ‒ Ямамото устало потер переносицу, ‒ Просто скажи мне правду, это же так сложно!
Закинув на плечо изогнутый дугой меч-катану, он ходил из стороны в сторону, не отводя глаз от Торна.
‒ Просто признайся!
‒ Я этого не делал!
Ямамото зарычал от злости, и со всей силы ударил мечом о каменную стену.
‒ Ладно! ‒ прокричал он, ‒ Я хотел поступить с тобой по справедливости, по чести!
‒ Спасибо, но я не нуждаюсь в твоем щедром предложении.
Ямамото скрипнул зубами, и, схватив Торна за воротник, притянул к себе:
‒ Ты мог бы умереть быстро, ‒ прошипел он сквозь зубы, ‒ Для этого лишь нужно было сказать правду! Но теперь, я лично заживо спущу с тебя кожу!
Руки Торна были связаны за спиной, а ногах болтались цепи. Глаза Ямамото налились кровью от злости, его трясло.
‒ Завтра на рассвете, ‒ процедил Ямамото, ‒ Весь город придет посмотреть на твою казнь. А когда твое сердце перестанет биться, я лично вырежу его у тебя из груди, ‒ он ткнул пальцем Торну прямо в грудь, ‒ И отдам его твоей подружке.
‒ Только не надо впутывать в это Лисбет, ‒ ответил Торн, ‒ Мы оба знаем, она тут не при чем.
‒ Может быть, ‒ пожал плечами Ямамото, разжав кулак и выпустив воротник Торна, ‒ Но завтра на заре она будет стоять в первом ряду, чтобы увидеть твою кончину.
Ямамото вытащил из кармана тонкую сигарету и закурил.
‒ А потом я продам ее в какой-нибудь вшивый придорожный бордель, ‒ сказал он, выпустив облако серого дыма. ‒ У нее красивое лицо, за нее много дадут.
С этими словами он резко развернулся, и вышел из комнаты громко хлопнув дверью.
‒ Нет! Стой! ‒ Торн попытался встать, но ноги запутались в цепях, и он снова рухнул на колени.
Торн остался один, в маленькой комнате с каменными стенами, со скованными руками и ногами. Вздохнув, он сел на холодный пол, и задрав голову высоко вверх, посмотрел на маленькое окошко, из которого лился белый лунный свет.
‒ Черт, ‒ тихо произнес Торн, покачав головой, ‒ А старик-то не плох.
Встряхнув плечами, он размял руки и высвободил запястья от тугих веревок.
‒ Вот только, ‒ Торн подбросил вверх маленький ключик, и тот ярко блеснул в лунном свете, ‒ Возраст все равно берет свое.
***
Слушая тихое пение сверчков, Лисбет сидела, опустив голову и сложив руки на коленях. Торн. Она не знала что с ним, и как он. Убил ли его Ямамото, или пока медлил. Незнание было невыносимо.
Вдруг за дверью послышались шаги. Лисбет подняла голову. Дверь скрипнула, и в лунном свете перед ней предстала фигура Котойо. Лисбет сжала подол платья: вот и все, они убили Торна, и сейчас вышвырнут ее из своего городка, наверняка лишив повозки и всяких средств.
Котойо медленно подошла к Лисбет и остановилась напротив решетки. Они долго смотрели друг на друга, и только тихое пение сверчков нарушало гробовую тишину.
‒ Я хочу, чтобы ты ушла, ‒ голос Котойо звучал тихо, но твердо.
Лисбет удивленно посмотрела на нее.
‒ Уходи, ‒ повторила Котойо, ‒ Забирай своего друга, и убирайтесь отсюда оба.
Замок на решетке Лисбет щелкнул, и клетка открылась. Наученная горьким опытом, Лисбет осторожно подошла к двери.
‒ Твой друг в соседней камере, ‒ сказала Котойо, не отрывая глаз от пола, ‒ Вот ключ.
Она протянула Лисбет маленький серебряный ключик на тонкой цепочке. Лисбет бережно взяла его в руки:
‒ Спасибо, ‒ тихо сказала она, и подняла глаза на куклу, ‒ Но... почему, Котойо?
Котойо не отрывала взгляд от пола, на ее лица была маска пустого безразличия. Серые глаза красиво светились в лунном свете, как будто бы полупрозрачные стеклышки.
‒ Я думаю, ‒ тихо сказала она, ‒ Что у тебя будет болеть сердце, если господин Ямамото убьет Торна.
Она повернулась к Лисбет, сверкнув своими прозрачными глазами:
‒ Будет?
Лисбет прижала к груди серебряный ключик:
‒ Да, ‒ едва слышно ответила она.
Котойо снова отвернулась.
‒ Тогда уходи. И поскорее.
Не сказав ничего на прощание, Лисбет вылетела из комнаты и бросилась вдоль коридора. Соседняя камера, соседняя камера, соседняя камера... Она собиралась повернуть за угол, как тут налетела на кого-то высокого и с ужасом отскочила в сторону. Перед ней стоял Торн, вид у него был не менее удивленным, чем у самой Лисбет.
‒ Лисбет? ‒ в недоумении прошептал Торн, ‒ Что ты тут делаешь?
‒ Я... ‒ Лисбет растерянно подняла ключ вверх, ‒ Иду спасать тебя.
‒ Спасибо конечно, ‒ Торн тоже поднял вверх маленький ключ, ‒ Но я как-то сам справился, ‒ он еще раз посмотрел на ключ, ‒ Правда, это ключ от кандалов, но сам замок оказалось тоже довольно просто взломать.
‒ Нам нужно уходить, ‒ Лисбет схватила Торна за руку. ‒ Сейчас.
Торн кивнул, и они вместе побежали вдоль коридора, ступая по холодной каменной плите.
***
Они выбежали на улицу, свет луны падал на ветвистые крыши домиков, и скользил по острым клыкам драконов, что украшали поселение Ямамото.
‒ Туда, ‒ оглядевшись, сказал Торн. ‒ Так до стены ближе.
Лисбет кивнула, и уже собралась бежать за Торном, как вдруг что-то резко сжало ее запястье, и со всей силы дернуло назад.
‒ Уходите не попрощавшись?
Лисбет почувствовала, как к ее виску приставили дуло пистолета. Торн растерянно обернулся, и тут же на его лице отобразились страх и смятение. Приставив пистолет к голове Лисбет, Ямамото, скрючившись, стоял над ней.
‒ Возвращайся в камеру, ‒ процедил он сквозь зубы, обращаясь к Торну. ‒ Быстро!
‒ Хорошо, хорошо, ‒ Торн вскинул руки, и медленными шагами направился в сторону дома. ‒ Я иду, иду...
Ямамото внимательно следил за каждым его шагом, продолжая держать палец на курке.
‒ Что хорошо в куклах, ‒ медленно проговорил Ямамото, ‒ Так это то, что какими бы совершенными они не были, во сколько бы раз они нас не превосходили, их слабое место все равно остается в голове. Паф! ‒ он легонько дернул пистолетом, отчего Торн дернулся всем телом. ‒ И ее голова пуста!
Ямамото негромко рассмеялся, но всего через секунду его лицо вновь стало серьезным:
‒ Шагай!
Торн стал медленно подниматься по ступеням, с каждым шагом отдаляясь от Лисбет и Ямамото. Наконец, спустя несколько секунд, которые показались ему целой вечностью, он поднялся наверх, и теперь мог сверху вниз смотреть на Лисбет и Ямамото.
‒ А теперь смотри, ‒ сказал Ямамото, резко вывернув Лисбет руку, и наклонив ее вниз.
Быстрым движением он ткнул пистолетом в ее голову, и прежде чем Торн успел что-либо сообразить, раздался громкий выстрел.
‒ Нет!
Лисбет открыла глаза. Цепкие пальцы Ямамото больше не сжимали ее запястье, да и сама она, кажется, была в порядке. Лисбет растерянно обернулась и увидела перед собой Котойо. Она оттолкнула Ямамото, и сейчас стояла напротив него, загородив Лисбет своим маленьким хрупким телом.
‒ Не трогайте их, господин Ямамото, ‒ дрожащим голосом произнесла Котойо, ‒ Прошу вас, не надо!
‒ Черт возьми, Котойо! Ты не понимаешь, о чем говоришь! ‒ Ямамото указал в сторону Торна пистолетом. ‒ Это чудовище убило Тамагику! Твою сестру! Мое величайшее творение!
Лисбет стояла на месте, боясь пошевелиться. Торн тоже так и замер на лестнице, напрягшись всем телом, и не спуская глаз с Ямамото.
‒ Иди в дом, Котойо! ‒ приказал Ямамото, ‒ Я отплачу им за Тамагику!
‒ Не надо! ‒ Котойо вскинула тонкие руки вверх, ‒ Прошу вас, не надо! Это я... Я ее убила!
В воздухе повисла холодная тишина, даже пения сверчков не было слышно. Ветер громко завывал, развивая темные волосы Котойо, а ее серые глаза блестели в ночном свете.
‒ Ты?.. ‒ едва слышно повторил Ямамото. ‒ Но... почему?
‒ Потому что я люблю вас! ‒ выпалила Котойо.
‒ Любишь? ‒ с недоверием в голосе переспросил Ямамото.
Внутри у Лисбет все сжалось. Котойо был достойна любви, она была достойна человека, который будет заботиться о ней и ценить ее, который будет защищать ее и беречь. И господин Ямамото не был таким человеком.
‒ Да, люблю! ‒ Котойо энергично закивала.
‒ Но это же... ‒ пробормотал себе под нос Ямамото, ‒ Это же просто... просто... просто поразительно!
Бросив пистолет на землю, Ямамото обхватил руками лицо Котойо.
‒ Милая, это же просто невероятно! Ты невероятна!
Лицо Котойо расплылось в счастливой улыбке:
‒ Вы правда, правда так думаете?
Подловив момент, Торн быстро спустился по лестнице и подошел к Лисбет:
‒ Уходим. Быстро. ‒ Голос его звучал необычайно серьезно.
Он взял Лисбет за руку и повел в сторону ворот.
‒ Конечно, думаю! ‒ в сердцах воскликнул Ямамото, ‒ Милая, это же просто...
Он поцеловал Котойо прямо в губы, затем в щеку, лоб, нос, не переставая при этом говорить:
‒ Просто невероятно... Ты ведь не была для этого создана...
Котойо радостно обнимала его в ответ, прижимаясь к его груди своим хрупким телом.
‒ Я так рада, так рада...
Они сползли на землю, и сели друг напротив друга.
‒ Ты не была запрограмированна на любовь, ‒ сказал Ямамото, убирая прядь волос с лица Котойо, и на глазах его блестели слезы. ‒ И на убийство тоже. Ты сама приняла это два решения, ты... ‒ он снова поцеловал ее.
Быстрым шагом Торн и Лисбет отдалялись от Ямамото и Тамагику. Торн шел не оборачиваясь, а Лисбет, повернувшись через плечо, внимательно смотрела на то, как мастер не переставал восхищаться куклой.
‒ Я считал Тамагику своим лучшим творением, ‒ по щекам Ямамото текли слезы. ‒ А им оказалась ты...
‒ Почему же, вы тогда плачете? ‒ Котойо утерла рукавом слезы с его глаз.
‒ Думал, что могу все контролировать, ‒ Ямамото покачал головой. Его плечи содрогались от рыданий. ‒ Тамагику... она была прекрасной... но ты...
Котойо вытерла слезы Ямамото:
‒ Я вас люблю, ‒ тихо повторила она, ‒ И что бы ни случилось, я всегда буду...
Громкий выстрел словно острое лезвие рассек тишину. Лисбет зажала рот рукой, чтобы не закричать, пока Торн продолжал идти вперед, не сбавляя скорости. Время как будто бы остановилось. Ей казалось, что она видит, как медленно разлетается на кусочки прекрасная фарфоровая маска Котойо, как тонкие трещины паутиной разбегаются по ее кристально-чистым глазам. Она слышала, как громко взвыл Ямамото, этот звук был похож на вой волка, одиноко, брошенного своей стаей в лесу холодной зимней ночью. Его руки тряслись, и он судорожно прижимал к себе тело Котойо, испачканное черной кровью.
***
Они вышли из города, и, не говоря друг другу ни слова, залезли в повозку. Торн дернул за поводья, и, встрепенувшись, Лотти медленно пошагала вперед.
Так они ехали несколько часов, и все это время Лисбет лишь изредка поглядывала на Торна, каждый раз подмечая новую деталь на его избитом лице. Вот еще царапина, а вот этот синяк всего пару минут назад еще не был таким темным...
‒ Прости меня, ‒ наконец сказала Лисбет, опустив голову вниз, и сжав подол своего платья.
‒ За что? ‒ не понял Торн.
‒ За все это, ‒ сказала Лисбет, разведя руками в стороны. ‒ За то, что ты должен тащиться со мной, через всю страну, рискуя своей жизнью, и спасаясь от всяких психов!
‒ Ну, ‒ Торн пожал плечами, ‒ Как по мне, так уж лучше спасаться от психов, чем сидеть в той дыре, где я был раньше!
Лисбет слабо улыбнулась и покачала головой.
‒ Думаешь, ‒ вдруг негромко сказал Торн, ‒ Она и вправду его любила?
Лисбет удивленно посмотрела на Торна. Обычно, она была тем, кто задает странные вопросы, а Торн был тем, кто всегда на них отвечал.
‒ Куклы не могут любить, ‒ ответила Лисбет. ‒ Это не предусмотрено системой.
‒ Да, да, я знаю, просто... Черт с ним, забудь.
Лисбет задумчиво накрутила прядь рыжих волос на палец.
‒ Но я думаю, что она и вправду любила его.
Торн хмыкнул, и холодный ветер пролетел вдоль зеленого луга, унося с собой потрясения прошедшей ночи.