Власть безумия

Никогда не сожалейте. Это всё равно бесполезно.

Однако я поступил совершенно наоборот — сожалел. Мне было очень жаль, что мой лучший друг погиб. Но что такое жалость? Это всего лишь чувство человека, его размышления и желание помочь или хоть как-то улучшить ситуацию, но не в моём случае. Здесь эта жалость была ни к чему. Она не поможет. Мне уже ничего не поможет, чтобы избавиться от боли. Мне было обидно, что всё так получилось, что всех, кто поехал сегодня на экскурсию, куда-то отправили, может, тоже навстречу смерти, что и моя жизнь висела на волоске. Смерть приходила слишком быстро, забирая с собой слишком многое.

В груди словно всё остановилось, заледенело, только сердце громко билось о рёбра, будто одинокий стучащий о дерево дятел посреди тихого леса. Дыхания почти не было, тело точно умерло и онемело, будто из него вынули всю нервную систему, и только жуткая рана на руке напоминала мне, что я был живой. Но мои чувства были мертвы. Убиты. Расстреляны.

Я вспомнил, как посмотрел на меня широко раскрытыми глазами Уилл перед смертью, как в них читалась вместо озорства понимание того, что это последние мгновения его жизни, как в нём боролось сожаление и уверенность с тем, что он жил не зря, как он пытался доказать себе, что что-то стоил обществу. Но в его глазах ещё выражалось искреннее извинение передо мной, словно он боялся, что я не проживу и минуты без него, что он уходил из этого мира не по своей вине. Я понимал своего друга и считал, что он погиб не зря. Возможно, это прозвучит слишком эгоистично, но Уилл спас мне жизнь, пожертвовав собой. И я не должен был его подвести, как обычно это делал.

Нет, только не сейчас.

Ещё один выстрел заставил меня отвести взгляд от неподвижно лежащего тела у моих ног. Мгновение я ужаснулся, что сейчас и я помру, но понял, что пуля прошла мимо. Уже во второй раз я благословил свою судьбу. Почти ничего не соображая, я помчался дальше вперёд и, перед тем как скрыться за поворотом, заметил, что охранник, стрелявший в меня, чертыхнувшись, начал перезаряжать пистолет, что значило только одно — у меня в запасе было несколько секунд (о, хвала богам, как это много! Даже не знаю, что и делать с ними!). Коридор, в котором я очутился и бежал как сумасшедший, был очень тёмным (что было, между прочим, очень страшно) и коротким, так что через пару секунд я уже снова повернул за угол.

Тупик.

Капец. На мгновение, буквально на мгновение, я подумал, что это конец, что весь наш побег был зря, что Уилл отдал жизнь напрасно. Но это было всего лишь на мгновение, пока я не заметил светящуюся табличку на двери справа от меня. Яркие красные буквы горели «НЕ ВХОДИТЬ! ОПАСНО!», но что могло меня остановить? Какой дурак не зайдёт в комнату, в которой мог спрятаться, если был на грани смерти? Ну точно не я, хотя я и был временами дураком!

— Плевать я хотел на ваши правила, — недовольно прохрипев, я толкнул дверь и, войдя внутрь, тут же её закрыл.

Я быстро осмотрел помещение: ничего интересного, если не считать пару столов с полупытыми колбами, шкафов, растянувшихся вдоль стены, несколько стульев. Типичный интерьер, как и во всех комнатах этой лаборатории. Я медленно пятился назад спиной, не спуская глаз с двери, ожидая, что вот-вот в неё начнёт стучаться охранник, желающий меня растерзать как дикий зверь, но пока было тихо, поэтому я решил как можно скорее спрятаться под столом. Да, конечно, это было не самое надёжное убежище, однако ничего другого в комнате всё равно не найти, а дверь подпирать чем-то тяжёлым тоже бесполезно — что я буду делать дальше? Как спасаться? Я бы уже давно сдался этому охраннику, но не мог смириться с утратой своего лучшего друга.

Воспоминание о нём ударили с новой силой.

Слёзы медленно прокатились по щекам. Нет, я не был плаксой, только не подумайте так! Сначала в меня ввели какой-то химикат, потом взрыв и осколок, покалечивший меня, затем смерть Уилла, а теперь ещё и охранник, жаждущий прикончить меня. Приключения вертели мной как хотели, словно я был никчёмной пешкой в чьих-то кровожадных руках. Боль сжимала изнутри и душила, не позволяя вдохнуть полной грудью, отчего отчаяние поглощало меня ещё больше. Страх заставлял представлять ужасные картины своего мучения и медленной смерти, заставлял трястись, как при лихорадке, и чуть ли не писаться в штаны, заставлял чувствовать ощущение пустоты внутри себя, одиночества и беспомощности.

Руку жгло от раны, будто в ней кипела кровь, распространяя ту странную чёрную жидкость из шприца по всей кровеносной системе, отравляя тело ещё больше. Отравляя душу, сердце, разум.

От потери, от боли, от мучений.

Наверное, я должен был почувствовать, что во мне что-то менялось от химиката, как будто бы я должен был стать Халком и спасти весь мир, однако всё происходило ровно наоборот — я совершенно ничего не ощущал и не становился героем. Никаких изменений. Может, я и не умру вовсе?

Знаете, никогда не надейтесь на лучшее. Только на худшее. Может быть, это вам поможет.

Как только я подумал о хорошем, пытаясь себя хоть как-то подбодрить, то мои мечты тутже развеялись громким стуком в дверь. Ну, как стуком? Просто охранник, желающий меня растерзать, вламывался в комнату. Какая тут ещё могла быть мечта? Только не умереть.

Я в ужасе осмотрелся в поисках более подходящего для укрытия места, но вокруг были только металлические столы и разбитые колбы, валяющиеся в разноцветной жидкости из-под химикатов, будто кто-то пролил акварельные краски. Я попытался что-то предпринять и хоть что-то придумать, но вид окровавленной руки заставил отбросить все планы и ждать своей участи. А она, тем временем, взбесившись и выстрелив в ручку двери, ворвалась в комнату и, резким движением снеся стол, нацелила на меня пистолет. Знаете, я даже не дрогнул. Мне было настолько плохо, настолько меня терзал страх своими острыми когтями, что я не мог уже пошевелиться.

Но участь явно этого не хотела.

— Вставай! — в ярости закричал всё тот же охранник, дыша при этом как паровоз. Его глаза горели, будто огни самого Ада, но они воспламенились ещё больше, когда он увидел, что я не вставал с пола и даже не собирался этого делать. — Я сказал вставай!

В доказательство своих слов он выстрелил в мою сторону, пуля прошла в нескольких десятках сантиметрах от меня, но я был уверен, что, если бы он хотел прикончить меня, то попал бы точно в цель. Кадык дрогнул в горле, штаны чуть ли не обмочились, по телу прошла сильная дрожь. Медленно я начал вставать с пола, стараясь не только не опираться на мою раненую руку, но и не смотреть на неё. Я старался не стонать от боли и не плакать, хотя слёзы до сих пор скатывались по щекам, а из груди вырывались тихие всхлипы.

Жалкое зрелище. Ничтожное.

Как же стыдно. Противно. Аж тошнит.

Всё также под прицелом, я, мучаясь болью и покалыванием в раненой руке, наконец-то тяжело встал и почти что распрямился в свой недлинный рост, пока на меня не настигла новая напасть. А, может, это было спасение свыше? Так или иначе, в комнате неожиданно стало на одного человека больше.

Она появилась совершенно не слыхано не гадано, будто её прислали с Небес. В мрачном окружении она выглядела как луч света в темноте, как ангел среди демонов, как радость в океане печали. И что ещё было более радостее, что её не заметил охранник. Однако, увидев её, я вытаращил на неё глаза, точно передо мной стоял не человек, а инопланетянин. Хотя её странная красота вполне могла делать её неземной. Белые, словно цвет Луны в полнолуние, волосы, которые казались совершенно необычными, но явно не покрашенными; серебристые, точно отражение месяца в воде, глаза, в которых читалась строгость, настойчивость и храбрость; лицо похудевшее и такое суровое, что, казалось, целая армия войска не спорила ни с одним приказом девушки; тонкие длинные руки и не менее длинные ноги, как у цапли; явно когда-то белое, но сейчас уже серое платье, чуть порванное к низу и висевшее на ней так свободно, будто бы под ним находился только скелет, а не женское тело.

Она выглядела настолько сногсшибательно, что я не мог отвести от неё глаз и так и стоял, разинув рот; даже слёзы перестали течь из глаз, а боль в руке, казалось, приутихла, будто бы даже страдания могли прекратиться из-за такой ангельской красоты.

Охранник уже хотел крикнуть мне новый приказ, его рот раззинулся, лицо раскраснелось ещё больше, однако «пикнуть» он не успел — незнакомка коснулась его шеи. Может, она была магом и это было такое заклинание, которое должно было превратить мужчину в лягушку? Или же она так привлекла к себе внимание? Или она решила его испугать таким вот странным образом?

Но то, что произошло дальше, меня просто сразило наповал.

Нападавший стал задавать вопросы. Да, именно, вопросы. В то время, как это я должен всем подряд спрашивать, что вообще происходило и почему, это делал мой преследователь, что меня возмутило. Да какого Дьявола тут всё шло ровно наоборот?! Знаете, это очень выбешивало, когда ты на грани смерти и даже не знаешь почему именно и главное зачем. Очень круто, не правда ли?

— Что?.. — охранник повертел оружие в руках (хвала богам, уже не направленное на меня), словно видел его впервые в жизни. — Кто?.. — он посмотрел на меня, в его глазах на мгновение появилось сочувствуе, когда он увидел мою кровоточащую и омерзительную на вид рану на руке. — А...я кто?

Не успел я ответить ему «серийный убийца Дед Пихто», как он начал истошно кричать. Пожалуй, будь я на его месте, я бы тоже закричал, если бы у меня испарялись руки. Просто исчезали, превращались в туман, будто их и не было никогда вовсе. Это ввело меня в шок. Это что, магия? Или этому есть научное объяснение? Но от моих размышлений охраннику не становилось лучше. Он хотел быть дёрнуться или хоть что-то сделать для своего спасения, но не смог: его ноги испарялись, что делали и его тело и голова. Никогда бы не желал не только себе, но и своим врагам такой участи.

Слишком уж это оказалось... Жутко.

Мурашки прошлись по спине, когда крик мужчины резко оборвался, а его одежда тихо упала на пол. До сих пор я не мог поверить в то, что только что произошло. И это было из-за одного прикосновения девушки? Эта мысль заставила не только вспомнить о незнакомке, но и в страхе съёжиться и чуть отступить назад, в ужасе пялясь на неё.

А девушка... Она просто стояла в полуобороте и равнодушно смотрела на меня, будто ей не было никакого дела ни до меня, ни до только со случившегося, словно она видела это не в первый раз. И не в последний. Интересно, как она оказалась жива в этом пожаре? Хотя я мог задать себе такой же вопрос: сам-то я как до сих пор жив остался? Только чудом.

— Кто ты? — властным голосом спросила она, ещё больше нахмурив свои тонкие серые брови. Её глаза недружелюбно блеснули. Знаете, в этот момент я понял, что лучше бы я умер, чем стоял перед ней, как маленький и беззащитный ученик перед строгим и разъярённым учителем, хотя девушке было не больше лет, чем мне. — Я спрашиваю ещё раз, кто ты? — снова обратилась ко мне незнакомка, когда я ей не ответил и смотрел на неё, словно был идиотом. — Кем будешь?

— Я... Джейк. Джейк Ортон, — нервно сглотнув, промямлил я, обливаясь потом и дрожа от страха.

Да что это со мной было? Я должен был произвести на неё впечатление героя, храброго парня, а не труса, боявшегося даже разговаривать. Но что правда, то правда, этого не исправить.

— Нет, не знаю тебя, — покачала головой незнакомка и надела на руки резиновые, тонкие, белые, как и она вся сама, перчатки, будто боялась испачкать пальцы. Одна что-то мне подсказывало, что это далеко не так. — Ты случайно не дестер?

— Кто? — не понял я, совсем теряясь рядом с этой странной девушкой. — Ты... ты вообще кто такая?

— А тебе-то какая разница? — раздражённо бросила она, оглядывая комнату, точно что-то искала, но не находила.

Значит, она не бежала сюда меня спасать, её интересовало совершенно что-то другое, а не моя жалкая жизнь. Чёрт, как же обидно. Может, в этой комнате был какой-то нужный ей химикат, позволяющий ей не пачкать руки? Глупая шутка. Да и весь я не умный.

— Мне важно знать, кто только что спас меня от смерти, — я старался сделать свой голос как можно более непринуждённым. — И поблагодарить за это.

— Благодарить будешь потом, — резко сказала девушка.

— Как хочешь.

Она оглядела моё окровавленное тело с раной на руке, растрепавшиеся тёмно-русые волосы, испуганное, страдальческое лицо, молящие о пощаде светло-золотые глаза.

— Ты ведь хочешь выбраться? Хочешь остаться в живых?

— А кто от этого откажется? — усмехнулся я, поражаясь, что ещё способен на такое при своих разбитых вдребезги душе и разуме. — Разве ты знаешь, где выход?

Девушка лишь самоуверенно фыркнула и выбежала из комнаты. Проклиная себя из-за слабости духа и своей жалкой трусости, я помчался за ней. И не остановился даже тогда, когда снова увидел тело Уилла, его окровавленную спину от пули, чёрные, как смоль, волосы, когда в груди что-то снова сломалось, а душа почти что разорвалась от боли, когда мой разум чуть ли не поглотило одиночество, тоска, печаль...

Тьма.

Бег заставил отвлечься от этих грустных мыслей, мои измученные мышцы ног снова заболеть, а дыхание сбиться. Но я не отставал от странной незнакомки, надеясь, что она меня наконец-то выведет из этой чёртовой горящей лаборатории. Огонь снова обжигал мне лёгкие, обжигал кожу, обжигал глаза. Но я не сдавался, всё бежал и бежал за ней, поворачивая то в одни коридоры, то в другие, то перепрыгивая через лестницу, то обегая слишком горящие места.

— Чёрт! — выругался я, когда поскользнулся и упал прямо на пятую точку. Рана на руке снова закровоточила из-за такого резкого движения.

Для моего тела это было блаженством наконец-то отдохнуть. Но для моей жизни это означало конец, потому что я уже не мог встать из-за бессилия и большой потери крови. Из-за своего ничтожества.

Прошу вас, никогда так не позорьтесь, как это делал я. Вы себе всю жизнь испортите.

— Что ты разлёгся? Нам нужно уходить, пока нас снова не нашли! — раздражённо воскликнула девушка, подбегая ко мне, но даже не пытаясь помочь.

Огонь пылал за её спиной, создавая яркую ауру вокруг неё, отчего она становилась ещё более красивой и неземной. Если бы ещё её лицо не портила сердитость. И такая непоколебимая уверенность, что становилось не по себе.

— Так помоги! — простонал я, корчась от боли на полу.

Страх терзал меня, тело и сознание, готовое вот-вот уйти от меня. Умоляющим взглядом я посмотрел на незнакомку, которая своим решительным выражением лица ясно дала понять: нет, она мне не поможет. Но почему? Что я такого ей сделал?

— Подумаешь, тебе плохо и ты устал! — в гневе всплеснула она руками. — Да ты бы видел, как дестеры сражаются за свою жизнь! Ты бы видел, как они сопротивляются, как они борются! Как я, вместе с ними, боролась и сейчас борюсь! А ты?!... Я думала, ты мне поможешь, приведёшь меня к свободе, защитишь меня, а ты...ты просто жалкий трус! Слабак! Видеть тебя не хочу! — последние слова она просто выплюнула, будто дала мне пощёчину.

Знаете, как это было больно? Как это было унизительно? Как это было жестоко?

Меня словно растоптали, уничтожили все достоинства, убили мечты о героях и их понятиях, заставили почувствовать на себе всю свою горькую правду о трусости и слабости духа, ощутить беспощадную и совершенно несправедливую реальность.
Что ещё можно было сделать с ничтожеством?

— Но я...

— А трусов я не спасаю, — резко прервала меня девушка, скрестив руки на груди и со всем презрением смотря на меня.

И чем же я ей так не понравился? Всего лишь из-за того, что упал и не мог встать? Из-за того, что я плакал и трясся от страха? Из-за того, что я ранен, совершенно беспомощен и слаб? Как глупо... Такой глупости я ещё никогда не совершал. Но человеку это свойственно — поступать так глупо, чтобы хотелось провалиться сквозь землю.

Не знаю, что я бы ответил на её обидные слова, какой чуши бы сказал, но в этот момент послышались чьи-то голоса, будто кого-то звали.

Пожарные.

Господи, как же я был рад. Наконец-то я спасён. Облегчение — вот что меня настигло. Но девушка точно не была этому рада. Скривив в разочаровании лицо и, по-моему, чуть ли не плача, чему бы я был очень удивлён, суровым взглядом она окинула меня лежащего и убежала куда-то вперёд. В огонь.

А я смотрел ей вслед, так ничего и не поняв, почему она так разозлилась на меня, что вообще произошло и почему я такой слабый, пока её силуэт не исчез в огне, пока меня не забрали пожарные и пока меня, наконец, не покинуло сознание.