Власть безумия

Мне всегда нравился запах чего-то нового, особенно если это касалось новой лаборатории. Как раз в неё мы и приехали на экскурсию, что в лицезреть новые изобретения и то, как работали учёные. Прекрасное зрелище, если не учитывать, что я ни черта не понимал из того, что нам говорил гид: какой-то бородатый мужчина в белом халате с таким хриплым голосом, будто он кричал не одну неделю. Мало того, что он ходил невыносимо медленно, так и ещё и говорил настолько тихо, что я уже давно перестал его слушать. Слишком это тяжело для меня — напрягать мозг для того, чтобы разобрать, какие сложные слова и термины говорил этот человек. Уж поверьте, я не фанат науки.

— Чувак, ты вообще что-нибудь понимаешь из того, что он там бормочет?

Уилл Михельсон — мой лучший друг — ткнул меня в бок и указал большим пальцем на экскурсовода. Мы как раз проходили мимо какого-то робота, который что-то переставлял и в то же время записывал в листочек с таким видом, будто был живым человеком. Гид полчаса что-то говорил о нём, но я так и не понял, для чего нужен этот робот и что он делал. Удивительно, что мы наконец-то двинулись дальше.

— Было бы у меня мозгов побольше, может, тогда бы и понимал, — усмехнулся я, идя с другом в самом конце толпы своих одноклассников.

— Или слух получше, — весело заметил Уилл, подмигнув.

— Я-то думал, здесь будет интереснее.

Скучающим видом я обвёл коридор, по которому мы сейчас шли, и увидел несколько людей, поспешно работающих над какими-то зельями в своих почти что прозрачных коробках-комнатах. Понять бы ещё, что они там делали, может, так было бы в этой лаборатории хоть как-то веселее.

— Ага, а то нам ещё обещали что-то новое показать, что изменит мир, — энергично кивнул Уилл.

— На самом деле, интересно было бы что-нибудь сделать такое с помощью науки, чтобы стать известным на весь мир, — я гордо улыбнулся от своего желания.

— Да, было бы прикольно, — протянул мой друг, мечтательно смотря в потолок.

— Я бы хотел даже в каком-то смысле спасти мир, — продолжал развивать свою мысль я. — Ну знаешь, было бы круто даже стать частью этого спасения. Быть не просто ничтожным куском мяса, а полезным для общества.

— Точно, прям как в фильмах! — хихикнул Уилл.

— Ага, и стал бы я как Том Круз!

Я взмахнул рукой, чтобы показать своё величие, и в этот момент раздался оглушительный звук разбивающегося стекла. В удивлении от того, что наделал, я глядел на растекающуюся на полу лужу какой-то жидкости, а затем перевёл растерявшийся взгляд на рыжеволосую молодую девушку, которая с не менее потрясённым видом глядела на меня. На её бейджике я прочитал «Ханна Трист».

— Омг... — я весь залился краской, чувствуя на себе взгляды одноклассников и других людей лаборатории. — Я... Простите, это вышло случайно... Я не хотел...

— Ничего страшного, молодой человек, — вежливо сказала девушка и, обернувшись к гиду, сказала: — Продолжайте экскурсию, а я пока уведу этого ученика для разговора о правилах поведения в лаборатории.

— Хорошо, — сказал мужчина и, махнув рукой, позвал класс идти вместе с ним.

— Ну ты и попал, чувак, — на лице Уилла отразилось переживание за меня, тогда как он медленно уходил вместе с остальными ребятами.

Я ничего не смог ответить. Мне было ужасно страшно и стыдно, от волнения и переживания за свою растяпость я не знал, куда себя деть и что делать в таких случаях. Чувствуя себя беспомощной тряпкой, я на ватных ногах с мокрым от пота лицом последовал за Ханной, стараясь ни на кого не смотреть.

— Вы ведь не станете меня убивать? — я изо всех сил старался унять дрожь как в голосе, так и в теле.

Девушка остановилась перед дверью и, прежде чем натянула добрую улыбку, кинула на меня сочувствующий взгляд, в котором хранилось не мало боли.

— Нет, конечно, с чего ты взял? — Войдя в пустую комнату, она положила исписанные бумаги на стол и указала на стоящий рядом с ним стул. — Садись, пожалуйста.

— Но ведь я реально не хотел, чтобы так получилось... Я просто растяпа и-и не увидел вас...

Весь взволнованный я сел, наблюдая за тем Ханна достала из ящика шприц, а затем направилась к шкафу, чтобы, взять оттуда колбу с какой-то странной чёрной жидкостью.

— Я тебе верю, — она как можно более успокоительно улыбнулась, чтобы хоть как-то придать мне уверенности. — Не стоит так волноваться, всё будет хорошо. Просто постарайся в следующий раз не размахивать руками, вот и всё.

Я быстро закивал, показывая ей, что мне всё понятно, и пытался унять волнение и вину, жгучим ядом растекающуюся по жилам. Надо было привести себя в порядок, не позориться перед столь красивой девушкой, но я никак не мог взять себя в руки. Порой я ненавидел себя за трусость.

— Что это?

Я кивнул подбородком в сторону шприца, который Ханна наполняла той самой чёрной жидкостью, которую она взяла с полки. Мне стало не по себе, страх с ещё большей силой и яростью застучал в дверь моего сердца. Весь вжавшись в стул, я с диким недоверием глядел на работницу лаборатории, будто был лесным зверьком, которому человек предлагал руку помощи. Но только для того, чтобы потом убить.

— Это верный способ для того, чтобы ты больше не размахивал руками, — ласково ответила Ханна, нежный голос которой меня слегка успокоил. — Не бойся, я не сделаю тебе ничего страшного.

— Вы обещали не убивать меня, помните? — я пытался спасти своё положение, как бы глупо это сейчас ни выглядело.

— Это не яд, молодой человек, уж поверьте, — улыбнулась Ханна. — Обещаю, через несколько секунд ты выйдешь отсюда живым и здоровым.

Остановив долгий взгляд на её лице, я неуверенно положил руку на стол и дал ей проткнуть кожу острым концом шприца, чтобы чёрная жидкость медленно потекла по моим жилам. Ужас сковал душу, когда этот быстрый процесс закончился, несколько секунд я внимательно всматривался в свою руку, ожидая, что с ней сейчас что-то произойдёт или я внезапно превращусь в зомби, но ничего подобного не случилось, лишь капелька крови появилась из маленькой дырочки.

— Держи, — Ханна дала мне кусочек ваты, когда я встал со стула, и, направившись к двери, тихо сказала в рацию, однако я всё равно смог услышать: — Всё готово. Можете взрывать и забирать детей.

Я с трудом поборол оцепенение, чтобы выйти из кабинета и не показывать своего ужаса, и поспешил к своему классу, который за это время не так далеко ушёл дальше по коридору. Мысли лихорадочно носились по голове, как сумасшедшие в панике пытались выбраться из ловушки собственных иллюзий. Мне было невыносимо страшно, тошнило, живот скручивался в спазмах, тело дрожало.

— Ну что, как прошло? — Уилл радостно посмотрел на меня, но тут же нахмурился, заметив, в каком я состоянии. — Чувак, что с тобой? Что произошло?

— Нам... — я огляделся по сторонам и наклонился к его уху. — Нам нужно валить отсюда. И как можно скорее.

— Почему? — тихо спросил друг.

— Кто-то собирается взорвать лабораторию, а всех нас куда-то забрать и отправить.

Уилл кивнул, полностью доверяя мне, и я был благодарен ему за то, что он не стал задавать лишних вопросов. Да и некогда было, потому что уже в следующую секунду где-то далеко прогремел взрыв. Ученики в недоумении осмотрелись по сторонам, но на их лицах отразилась паника, когда второй взрыв произошёл где-то уже намного ближе.

— Всё идите за мной! — громко скомандовал экскурсовод. — Быстро!

— Это наш шанс.

Уилл схватил меня за руку и ринулся в совершенно другую сторону, нежели куда направился остальной класс.

— Эй, стоять!

Пару охранников вдруг бросились за нами, отчего я с другом тут же ускорились и понеслись как сумасшедшие мимо дверей и комнат.

Никогда не ходите на экскурсии.

Какой бы заманичовой она не была, лучше не ходите, а то мало ли что может произойти. Я, к примеру, тоже не подозревал, чем всё обернётся, когда согласился на поездку в новую лабораторию. И уж тем более я не подозревал, что на меня нападут охранники. Тогда как они должны были нас защищать, они наоборот — напали.

На самом деле, я не знал, что в таком случае делать. Не имел ни малейшего понятия. Обычно в фильмах всех спасал какой-нибудь герой или человек, который следил за теми, кто должен был напасть, и кем обычно являлись злодеи. Но сложившаяся ситуация ставила меня в тупик. Ну не могут же охранники быть злодеями! Почти во всех фильмах они являлись глупыми и толстыми людьми, которые никогда не могли нормально позвать на помощь, когда что-то происходило, к примеру, ограбление или что-нибудь похуже. И как всегда охранников вырубали или, что было ещё хуже, — убивали.

Огонь обжигал кожу, обжигал лёгкие, обжигал глаза.

Он пылал везде, куда ни посмотри: в комнатах, на оставленных вещах и школьных рюкзаках, валявшихся на полу, на одежде трупов, которые встречались нам по пути. Не знаю, умерли эти люди от взрывов или же их убили ещё раньше, но меня волновала своя жизнь. И то, как выбраться из этого здания.

Задаваться вопросами о том, что происходило, зачем охранники погнались за нами, почему лабораторию стали взрывать, оказалось бессмысленным. Всё равно никто ничего не расскажет, а я просто постараюсь об этом забыть, как о страшном сне, если, конечно, выживу. Я ведь не был каким-нибудь крутым героем из боевика, не был ни спасителем мира, ни, уж тем более, знаменитой личностью, которой можно было почти что всё. Я всего лишь обычный шестнадцатилетний подросток со своими проблемами, учившийся в обычной школе и поехавший на эту злочастную экскурсию.

Неожиданно мощный поток воздуха и огня отнёс меня с Уиллом к стенке, когда рядом с нами вдруг взорвалось окно. Удивительно, что на стене не остались отпечатки наших перепуганных лиц. Боль была ужасной. Она будто проникала в каждую клеточку тела, заставляя скрючиваться и стонать, что выглядело совсем не по-геройски. Не каждый день испытываешь такую боль и такие гоночные приключения.

— Чёрт, — зажмурившись, я пытался сесть, облокотившись об стену.

Кровь стучала в висках, голова раскалывалась, словно по ней хорошенько прошлись топором, мышцы всего тела, а особенно в ногах, горели от такого сумасшедшего бега, лёгкие, казалось, сейчас разорвутся на мелкие кусочки, которые изуродуют пол ещё больше. В ужасе я уставился на то, как у меня из руки торчал осколок стекла. Сказать, что выглядело это противно — ничего не сказать. Тошнота подступала к горлу, кровь стекала из глубокой раны, от чего меня чуть ли не выворачивало наизнанку. Нет, не подумайте, что я боюсь крови, ничего подобного! Просто это жутко неприятно, когда из твоей руки торчит осколок, заляпанный твоей же кровью.

Дрожащими руками и со стиснутыми зубами я своими обкусанными ногтями пытался вытащить осколок из руки, пыхтя при этом, как паровоз, и напрягаясь до невозможности. На остальные многочисленные порезы я не особо обращал внимания, потому что они не очень сильно болели и не угрожали мне смертью. Хотя с этим я немного переборщил. Да, я правда мог потерять очень много крови и от этого умереть, но вряд ли мне это грозило, если я выберусь отсюда. Осталось только выбраться...

— Стой, ты что творишь?! — Уилл, который выглядил не лучше побитого человека, подскочил ко мне, в панике осматривая мою рану, и отдёрнул мою руку, чтобы я не натворил глупостей. — Дай, я попробую.

Не в силах возражать не только от боли, но и от жуткой усталости, я послушался парня и позволил ему со мной делать всё, что тот хотел. Это же друг, он всегда поможет! По крайней мере, я очень на это надеялся.

И, оказалось, что не зря (о, хвала богам)! Уилл, который был более ловкий, чем я, и более осторожный, медленно доставал из моей руки осколок, при этом зажимая мне другой рукой рот, чтобы я не завизжал от боли. Конечно, кто, как не он, знал, что я любил покричать, как девчонка? Я весь скривился от мучений, лицо, казалось, уже застыло в сморщенном виде, словно по нему проехались или смяли, забыв распрямить. Я не смотрел на то, как работал Уилл, иначе бы меня стошнило прямо на него, испачкав его и без того грязную от дыма и пыли учебную форму.

Громкий звук отлетевшего в сторону осколка, который ударился об пол и проскользнул по нему, словно по льду, заставил меня обрадоваться своему спасению. Стараясь не смотреть на жуткую глубокую рану у себя на руке, которая, наверное, стала ещё больше, чем была до этого, я посмотрел своему герою в эти всегда озорные и добродушные глаза, знакомые ещё с самого детства. Чёрные, как смоль, волосы Уилла растрепались, будто по ним прошёлся ураган, лицо озаряла счастливая улыбка, так хорошо подходящая его с правильными чертами лицу, в котором читалась такая беззаботность и радость, точно мы не находились посреди пожара в огромной лаборатории и нас не преследовали охранники, желающие нас убить, словно мы самые закоренелые преступники. Порой я поражался тому, как друг мог выглядеть совершенно безмятежным и весёлым в самой сложной и опасной ситуации. Думаю, он даже более сумасшедший, чем я. Эта мысль заставила меня рассмеяться. И неважно, что я был наполовину заляпан собственной кровью. Классно, не правда ли?

— Что ты ржёшь как конь? — усмехнулся Уилл, помогая мне встать с пола и смотря на меня, как на идиота. — Тебе смешно, что нас чуть не убило взрывом?

— Не надо так негативно думать! — возмутился я, переставая смеяться, но вовсе не из-за слов друга, а потому, что мне было больно. Всё тело ныло и требовало отдыха, точно после тяжёлой тренировки (которых я ненавидел, как и весь физический труд), но я не мог позволить себе расслабиться, по крайней мере, точно не сейчас. — Я всего лишь сумасшедший!

— Не стоит так шутить, а то ещё окажется правдой, — неожиданно серьёзно проговорил Уилл, нахмурив брови. Под его укоряющим и тяжёлым взглядом я почувствовал себя неловко. Да уж, это был перебор.

Только я хотел попросить прощения у друга, будто бы нам и не угрожала опасность, как вдруг она о себе объявила. Причём внезапно, громко и смертоносно.

Пуля со свистом пролетела мимо меня, отрикошетила от стены и отскочила в сторону, чудом нас не задев, за что я был ей мысленно благодарен. В коридор, в котором были мы с Уиллом, вбежал охранник, один из наших преследователей, держа на готове пистолет. Его волосы растрепались, лицо раскраснелось, словно его обмакли в краску, грудь тяжело поднималась, с шипением выпуская воздух, но глаза выражали стойкость и упороство, которые точно показывали, что «охотник» не собирался так легко отпускать своих жертв.

— Валим! — не сдержав это отчаянное слово, смешанное с таким же отчаянным криком, я помчался вперёд, видя, что в конце коридора был поворот, будто свет в конце туннеля. Но, пожалуй, не стоило думать о смерти, когда ты и так был на грани гибели.

— И без тебя знаю! — усмехнулся Уилл, двигаясь за мной, тогда как нужно было наоборот — он должен был быть впереди. Ведь он всегда был впереди меня, и не только на физкультуре, но и по всем предметам. Он словно был идеалом для меня, целью, которой я желал добиться, прототипом, которым мне, увы, просто не суждено было стать.

Я бежал, не оглядываясь и стараясь не думать, что мы вот-вот умрём. И чего этот охранник ждао? Почему не стрелял? Ведь для него это так просто — лишить жизни невинных людей. Конечно, я ещё никогда не видел, как умирал человек от пули, никогда не знал, что такое смерть и как она ужасна на самом деле, в отличие от того, как это показывали в голливудских фильмах.

— Стойте! — в ярости закричал охранник, которого уже явно выбешивало, что мы убегали от него, как зайцы от охотника.

Пара пуль полетели в нашу сторону, но в этот момент мы повернули за угол, как раз вовремя, чтобы сберечь себе жизни. Думаю, я мог бы чувствовать себя героем или мачо в каком-нибудь крутом фильме, как, к примеру, Том Круз, если бы не выглядел со стороны совершенно убого: пухлый, болезненно бледный с покрасневшими щеками, вспотевший и умирающий от быстрого бега. Да уж, мне слишком далеко до мачомена, и уж куда мне сниматься в фильмах. Я не мог даже нормально бежать: ватные ноги подкашивались, сердце ныло в груди от такого быстрого и непривычного темпа, лёгкие качали воздух, пытаясь хоть как-то надышаться; покалеченную руку я не мог согнуть — рана находилась чуть ниже локтя на тыльной стороне, где были вены, отчего из неё до сих пор лилась кровь, как из фонтана. Обращать внимания на боль уже было некогда — надо было спасаться, а не мучиться и стонать.

Коридор, в который мы, пыхтя как паровозы, выбежали был длинным, отчего в мою голову полезла неприятная мысль: нам конец. Я видел впереди ещё один поворот, но до него было слишком далеко, чтобы не попасться снова под пули. Но и в следующем коридоре вряд ли бы мы нашли выход. По-моему, мы бежали уже не к нему, а от него. Но так или иначе, мы мчались вперёд, не останавливаясь, как сумасшедшие.

— Я сказал стойте! — в ещё большей ярости закричал охранник, бежавший за нами по пятам и, остановившись, снова выстрелил.

На мгновение я подумал, что нам снова повезло, пока не понял, что больше не слышал ни топот, ни дыхание за собой. Чуть ли не задохнувшись от паники, я в страхе посмотрел назад и застыл. Уилл, широко открытыми глазами смотря на меня, сжимал грудь рукой, по пальцам которой текла алая кровь, пачкавшая его одежду ещё больше. На мгновение я перестал верить в реальность, ведь не мог же мой лучший друг, почти самый близкий мне человек и спутник по жизни, умереть?! В груди разрасталась огромная, удушающая волна боли.

Пошатнувшись, парень попытался сделал шаг вперёд, но упал лицом на пол, а за ним упало моё сердце, утонуло в океане душераздирающей печали и страха, поглотилось тьмой безвыходности и мучений, заныло от страданий и невыносимой боли. Мне хотелось подбежать к нему, потрогать его и надеяться, что он жив, что это всего лишь иллюзия или страшный сон, хотелось, чтобы он всегда был жив, хотелось увидеть его улыбку и озорные глаза, но это было бы напрасно.

Уилл был мёртв.