Оттепель не наступит

Юнона

Душераздирающий крик сестры привёл меня в чувства. Нужно было действовать быстро. Я осмотрела улицу. В десятке метров от меня стояло несколько одноместных снегоходов. Чёрт, они и на толику не такие мощные, как зверь похитителей.

Но выбора не было.

Ни секунды не колеблясь, я подскочила к чужому снегоходу, зарядила локтем в стекло и оторопела. Внутри сидел маленький лысый мужчинка и испугано глядел на меня. Значит, кто-то на улице всё же был. Отлично! Будет свидетель. Но церемониться с ним некогда.

– Убирайся! – крикнула я.

Он не стал возражать. Судя по всему, видел, что у меня есть оружие. Я провернула ключ. Снегоход лишь слабо рявкнул.

– Давай же, – умоляюще прошептала я.

На второй раз снегоход завёлся. Я изо всех сил надавила на газ и отправилась в погоню.

Машина похитителей уже превратилась в маленькую точку. Ну почему на парковке была именно эта рухлядь?! Но улицу вдруг стали заполонять другие снегоходы. На секунду я подняла глаза вверх: дроны тоже вернулись. Очень вовремя! Пусть снимают во всех подробностях.

Я набирала скорость, и вскоре до чёрного монстра осталось метров сто. Видимо, они не рассчитывали на такой поворот событий. Вдруг снегоход похитителей вырулил на встречку и круто повернул влево. Я сделала то же самое буквально перед капотом истошно сигналящей машины. Но мне было плевать: думать о безопасности некогда. Однако, это привлекло внимание. Сверху раздался оглушающий вой сирены: за мной увязался дрон. Уже через секунду он повис перед лобовым стеклом, загораживая обзор.

– Чёрт, ты не того преследуешь! – закричала я так, будто это поможет.

Чтобы хоть что-то разглядеть, пришлось пригнуться. Бесполезно: из-за беспилотника я замедлялась, а незнакомцы отрывались вперёд. Делать нечего: я быстро опустила боковое стекло, достала пистолет и высунулась из окна. Всего два выстрела, и устройство, издав прощальный писк, с грохотом врезалось в капот и полетело на дорогу.

Расслабляться было нельзя: очень скоро появятся новые дроны. Но к тому времени я надеялась нагнать похитителей.

И вдруг из люка крыши машины появилась голова в чёрной балаклаве. В руках он держал что-то маленькое. «Зажигалка?», – подумала я. Снегоход противника вдруг начал замедляться. Тень щёлкнул пальцем, и из предмета появился огонёк. А через мгновение резко дёрнул руку вниз, и из воздуха вырос огненный столб. Не успела я даже ойкнуть, как незнакомец вытянул вторую ладонь вперёд, раскрыл пальцы и бросил зажигалку в мой снегоход.

Было слишком поздно, когда я поняла его намерения. Столб огня сорвался и превратился в огромную трёхметровую пламенную стену. От шока я растерялась и надавила на тормоз только тогда, когда моя машина уже нырнула в адское пламя. Я проехала ещё несколько десятков метров наощупь, пытаясь остановиться. Вдруг тормоза старой развалюхи отказались делать свою работу, и я потеряла сцепление с дорогой. Снегоход крутануло. Меня со всей силы бросило вперёд. Я влетела грудью в руль и выдохнула от резкой боли. Попытка выровнять траекторию была неудачной: через секунду неуправляемый автомобиль влетел в какое-то препятствие. Невидимая сила оторвала меня от сидения и со всей дури влепила в лобовое стекло. Голова будто разлетелась на миллион кусочков, а в ушах зазвенело. По лбу потекло что-то горячее и залило глаза. А через секунду я потеряла сознание.

Я стою в очереди в булочной у школы. Денег хватает только на самый дешевый пирожок. Тяжело вздохнув, поправляю тяжелый рюкзак и погружаюсь в раздумья. Мне снова выставили плохие оценки в четверти. В голове крутятся навязчивые ядовитые мысли: «Ну, зато Агги молодец! Она-то у нас папочку радует. Отличница, не то, что Юни. Вот и на обед у Юни будет мерзкий пирожок с рыбой, а у сестры, поди, что–то вкуснее. Если бы я училась дома, всё было бы тоже отлично».

Не хочу идти домой. Не хочу видеть разочарованное лицо отца. На задворках сознания появляется мысль, что Агата ни в чем не виновата.

Но уже поздно. Я упиваюсь своим ядом. Иного не остаётся. Папа будет злиться. Так хоть я позлюсь на них.

Очередь тянется целую вечность. От скуки я стала рассматривать сидящих за столиками людей. Вдруг кто-то еле-еле касается моего плеча. От неожиданности я резко оборачиваюсь и задеваю незнакомца. Он ойкает, а я его рассматриваю. Передо мной стоит паренёк моего возраста и глупо улыбается, нервно водя рукой по золотистым волосам. Янтарного цвета глаза смотрят так выразительно, что хочется тут же провалиться сквозь землю или, хотя бы, отвернуться. Круглые щёки усыпаны десятками веснушек. Редкость. Он немного выше меня, одет в школьную форму, но в школе я его никогда не видела.

– Прости, не хотел тебя напугать, – говорит он ласковым обволакивающим голосом. – Можно угостить тебя чаем?

Я поднимаю брови и округляю глаза:

– А ты кто такой вообще?

Паренёк спохватывается и спешит протянуть ладонь для рукопожатия.

– Ох, прости, совсем растерялся. Меня зовут Хрисан.

Мы немного придвигаемся в очереди. Я осматриваюсь, чтобы нас никто не слышал и не имел повода для мерзких издёвок.

– Хрисан, спасибо за предложение, но не стоит.

Незнакомец горячо возражает:

– Я за тобой наблюдал уже несколько дней. Ты постоянно покупаешь себе пирожок с рыбой. Угостить тебя коричным?

Мне становится стыдно. Щеки обжигает румянцем.

– Сказано же: не надо! – протестую я, и, секунду подумав, добавляю: – с рыбой мой любимый. И кстати, зачем ты за мной шпионишь?

Ответить мальчишка не успевает: подходит моя очередь. Я отворачиваюсь от надоедливого соседа и подхожу ближе к прилавку. На нём стоит монитор, и женский механический голос спрашивает:

– Добрый день! Что будете брать?

– Рыбную булочку, – почти шепотом говорю я.

Готова поклясться: Хрисан улыбается. От чего-то я чувствую ужасное смущение и стыд. А ещё странное незнакомое чувство. Будто муравьи, которых я видела вчера на экскурсии в инсектарии, бегают внутри желудка.

Я быстро плачу за скромный обед, хватаю тарелку и бегу за самый дальний столик, не оборачиваясь.

«Соберись, Юнона. Что с тобой происходит?» – думаю я.

– Прости, я совсем не с того начал знакомство, – появляется перед носом назойливый новый знакомый и без спроса садится ко мне. – Давай заново? Как тебя зовут?

Я недоверчиво смеряю его взглядом и про себя отмечаю, что такая напористость мне даже по душе. Он ставит на столик две тарелки с ароматными коричными булочками и одну подвигает ко мне. От неё пахнет так аппетитно, что я почти готова сдаться. Уже сто лет таких не ела. Хрисан ловит мой голодный взгляд и ухмыляется. Я снова заливаюсь краской.

– Меня зовут Юнона.

– А меня Хрисан, – весело говорит он и протягивает ладонь.

Я аккуратно жму горячую руку. Паренёк широко улыбается и показывает пальцем на булочки:

– Перекусим? Они очень вкусные!

– Спасибо тебе, – всё ещё смущенно говорю я, – но мне хватило бы и своей еды.

Хрисан машет рукой и изображает скуку:

–Да-да-да, я это уже слышал. Расслабься!

И принимается за еду. Я еще пару секунд завороженно смотрю на парня и окончательно решаюсь не стесняться. Мне становится немного совестливо за то, что я несколько минут назад злилась на Агату. Она ведь совсем не причём.

– Ты чем-то расстроена? – интересуется новый знакомый.

Я не перестаю удивляться такому упрямству и вру о настоящей причине своей злости:

– Ничего особенного. Получила плохие оценки.

Хрисан машет головой.

– Сочувствую. Но на твоём месте я бы вообще не переживал.

Вдруг он тянется через стол и дёргает меня за длинную косу.

– Эй! – вскакиваю и через секунду понимаю, что возмутилась слишком громко: все повернули головы на нас.

Хрисан делает смешную гримасу и говорит:

– Прости. Хотел убедиться, что волосы настоящие. Ни разу таких длинных не видел!

Я обхватываю руками косу, будто защищаясь, и осторожно сажусь обратно.

– Ещё раз так сделаешь – получишь в глаз.

На мою угрозу он лишь хохочет.

– Вот и познакомились. Проводить тебя домой после школы?

Я колеблюсь несколько секунд. А потом думаю: «Чем чёрт не шутит?». И соглашаюсь. Весь яд из сердца испарился. И тут Хрисан становится серьёзным и говорит:

– Просыпайся, Юнона. Нужно спасать сестру.

По ощущениям прошло несколько часов, прежде чем я очнулась. Стон боли вырвался из груди. По мне будто катком проехались. В голове стоял звон. Кажется, слух пропал. Я лежала на руле и боялась пошевелиться. Перед глазами яркими вспышками появлялось и пропадало пламя. Несколько секунд я пыталась вспомнить, сон это был или правда. Левая рука болела нестерпимо: похоже, перелом. Потихоньку отодвинулась от руля. Каждое движение давалось с трудом. Немного поморгав, я, наконец, стала нормально видеть. Рукавом правой руки обтёрла лоб. Дела плохи. Всё в крови. Я дотянулась до двери, открыла её и выпала на землю. Приземление неудачное. Я попыталась выругаться, но рот издал только странное бульканье. Кто-то позвал на помощь, а в следующее мгновение меня попытались поднять.

Теперь уже закричала я.

– Вот так. Давай просто положим тебя на спину, – сказал незнакомец.

Я не сопротивлялась. Если меня только-только спасают, значит, в отключке я была недолго. Левая кисть заныла от попытки пошевелить пальцами. Затем я набрала воздуха в лёгкие и спросила:

– Ты...видел пламя?

Мужчина оглянулся на место аварии и ответил:

– Нет, твой снегоход не горел, всё в порядке.

– Нет, не снегоход, – я запнулась.

Вдруг он не видел и счёл меня сумасшедшей? Если это мне не приснилось, дроны наверняка всё сняли. Надо мной, словно стая птиц, как раз кружило штук пять беспилотников.

Я попыталась сесть. Получилось со второго раза. Правый глаз тут же залило кровью. Пришлось прижать руку к брови. Мой взгляд зацепился за место аварии. Передняя часть снегохода превратилась в груду металла. Осколки лобового стекла лежали вокруг и поблёскивали на солнце. Рассудок возвращался в норму, а с ним – необъятная паника.

Спаситель, до этого момента стоявший ко мне спиной, увидел, что я уже сижу.

– Нет-нет! Тебе нельзя, ложись! – он попытался уложить меня обратно.

Изо всех сил постаралась его оттолкнуть, но ничего не вышло.

– Ты видел, куда они поехали?

– Куда поехал кто? – растерянно спросил незнакомец.

– Большой чёрный снегоход. Видел? – с надеждой спросила я.

Но тот только покачал головой.

– Тебе, должно быть, привиделось. Ты на огромной скорости влетела в фонарь. Но не беспокойся, скоро тебя отвезут в больницу.

Вдруг по венам начал течь страх. С оставшейся капелькой надежды я аккуратно ощупала карман, в котором точно лежал либерган с четырьмя патронами и мой старенький смартфон. Ни того, ни другого там не оказалось. По коже пробежал холодок. Надо выбираться. Бежать, пока есть силы. Я попыталась оттолкнуться от правой руки, которая болела гораздо меньше. Ничего не вышло. Незнакомец это снова заметил и излишне ласково сказал:

– Какая ты неугомонная! Лучше лежи, а то еще больше покалечишься.

Я попыталась вложить во взгляд всю ненависть.

– Кто ты такой?

Мужчина сделал вид, что не понял, о чём речь. Я решила повторить настойчивее:

– Хватит фарса. У меня в кармане был пистолет и телефон. Сейчас их нет. Мы находимся в центре, но кроме тебя на помощь никто не приходит. Где остальные?

Натужная улыбка, наконец, сошла с лица незнакомца. Он присел на корточки, и я смогла рассмотреть его лицо. Мужчина за сорок. Ничего особенного во внешности. Седина, проглядывающая сквозь капюшон.

– А ты быстро в себя пришла, – тихо сказал он. – Думал, не догадаешься.

– Где моя сестра?

– В безопасности, – сухо ответил мужчина, а затем чуть улыбнулся и ехидно добавил: – в отличие от тебя.

Я не успела отреагировать и что-либо сказать. В следующую минуту он нырнул за мою спину и стал душить. Сопротивляться сил не было.

Тьма снова меня поглотила.

***

Холодный стерильный воздух обжёг глотку. Пить хотелось нестерпимо. Было стойкое ощущение похмелья от карамели. Я открыла глаза и обнаружила, что лежу в абсолютно белой комнате без окон. Больничная палата. Рядом с койкой стояла медсестра и сосредоточенно набирала в шприц какой-то препарат.

– Воды, – сипло попросила я.

Девушка зыркнула на меня с неприкрытым отвращением, воткнула в руку иглу. Я ойкнула.

– Терпи, – процедила она.

Я повторила просьбу:

– Воды.

Медсестра снова глянула на меня, затем отчеканила:

– На тумбе слева стоит вода.

От злости я сжала кулаки и в тот же миг вскрикнула. Левая рука. Как я могла забыть. Попытка приподняться за водой была неудачной. Всё тело превратилось в нервное окончание и выло от боли.

Она цокнула, подошла к тумбе, налила воды и холодно сказала:

– Пей.

Я была не в том положении, чтобы грубить в ответ. Поэтому осторожно приподнялась и сделала глоток. Вода смягчила горло, и мне стало легче говорить:

– Который час?

Медсестра на меня даже не глянула.

– Около девяти утра.

– Я была в отключке целую ночь?!.. – выдохнула я и зажмурилась.

– Трое суток, – так же холодно ответила девушка.

Я невольно застонала. Дела плохи. Очень плохи.

Медсестра наклонилась и без лишних церемоний взяла меня за лицо. За маской не было видно её рта, но я знала: она морщится.

– Аккуратнее можно?

На секунду её холодный взгляд встретился с моим, и она процедила:

– Нельзя.

– Что не так? Что я тебе сделала?

Медсестра сложила руки на груди и отчеканила:

– Терпеть не могу наркоманов.

– Я в завязке.

– А твой анализ крови говорит об обратном, – ухмыльнулась она.

Я потупила взгляд и спросила:

– Что со мной?

– Никаких критичных повреждений, кроме ушибов. Тебе крупно повезло. Полежишь ещё пару недель и оклемаешься.

Она развернулась и направилась к двери.

– Стой! – окликнула её я. – Мне нужно связаться кое с кем!

– Это не в моих полномочиях.

И демонстративно хлопнула дверью.

Я стала лихорадочно соображать, что делать дальше. Агате я не смогу помочь, пока сама не выберусь. Дел я натворила, это понятно. За угон транспорта по голове не погладят, но если объяснить всё, то у меня есть шанс. К тому же, нас преследовали беспилотники. Они точно должны были что-нибудь зафиксировать. Творились странные дела, и ни одному из них нельзя было найти здравого объяснения. Где искать ответы, я совершенно не понимала.

Вдруг дверь открылась, и в палату тяжёлой походкой вошел высокий темноволосый мужчина в длинном чёрном плаще. Он осмотрел помещение и лишь на секунду задержал взгляд на мне. Хмуро зыркнул на меня поверх тонких прямоугольных очков и опустил взгляд на планшет, который держал в руках.

– Детектив Филипп Гарьер, – сдержанно представился он и подошёл ближе. – Я попросил разбудить вас. Ждать выздоровления мы не можем.

Филипп Гарьер сосредоточенно глядел в планшет, отчего меж густыми чёрными бровями образовалась морщинка.

– Приятно познакомиться, детектив, – изобразила любезность я. – Где же ваша карточка? Разве вам не полагается мне её показать?

Он спрятал планшет в карман плаща, поднял суровый взгляд и скрестил руки на груди. Детектив изо всех сил старался быть холодным, но меня не обманешь. Лицо и шея раскраснелись, а костяшки пальцев наоборот побелели от напряжения. Я слишком хорошо читала людей. Наконец, он шумно вздохнул и отчеканил:

– Полагается. Но ты не в том положении, чтобы у меня что-либо требовать.

– О, мы уже на «ты», – ответила я таким же холодным тоном.

Готова поклясться, что слышала скрежет зубов. Но мы только начали, поэтому детектив взял стул, сел ближе и задал первый вопрос:

– Где ты была вечером пятнадцатого февраля?

Я внимательно смотрела на его лицо и, наконец, рассмотрела цвет глаз. Голубые. Не такие, как у Гека – пустые и холодные, а полные ума. И слепой ярости.

– Мистер детектив, вы сейчас допрашиваете меня как свидетеля или виновника?

– А ты хочешь в чём-то сознаться?

– Я ни в чём не виновна.

Гарьер снял очки, потёр глаза и чётко, почти по слогам заговорил:

– Даже не знаю, с чего начать. Пожалуй, с убийства, – он деловито ощупал подбородок и поднял взгляд: – да, точно. С него.

– Чьего убийства? – я продолжала делать невозмутимый вид.

Филипп Гарьер что-то нажал на планшете и развернул его ко мне. Сердце упало в пятки. На фотографии был мой последний клиент. Что ж. Вот и понятно, как полиция вышла на меня. Ой как не вовремя.

– Понятия не имею, кто это такой, – без зазрения совести соврала я.

– А вот камеры наблюдения в «Гуаране» показали, что вы встречались.

Я прикусила губу. Чёрт.

– Вы обвиняете меня в убийстве просто за то, что я выпила с ним пива?

– Нет. Он убит разрывными пулями либергана. Судя по показанию свидетеля, ты их продаёшь. Последний человек, с которым виделся убитый, – ты. Сама сложишь два плюс два или помочь?

Я чуть прищурилась и заглянула в лицо детективу. Почему он ничего не спросил о похищении? Что ж. Деваться некуда, поиграем пока по этим правилам.

– Я его не убивала. И понятия не имею, кто он. Только продала ему пистолет. На этом всё.

Филипп поморщился и снова стал что-то клацать в планшете.

– У тебя были приводы за распространение карамели. Сейчас все шансы загреметь за незаконное изготовление и сбыт оружия. Скажу прямо: дела плохи. Поэтому, если не хочешь уехать в Момбасу, лучше говорить честно.

Я вздрогнула. Момбаса – город воров и убийц. Старое место, где построили тюрьмы и все производства. Поговаривали, что, загремев туда, никто уже не возвращался обратно. Просто потому, что даже в Джаро было очень тяжко выживать. Что уж говорить о городе, где всем было плевать.

– Моя вина не настолько огромна, чтобы посылать в эту замёрзшую мясорубку. И кстати, почему вы не задаёте более важные вопросы?

Филипп натужно хохотнул.

– То есть для тебя угон – это более серьёзно, чем убийство?

Итак, кажется, он не знал о похищении. Неужели отец не заявил? Он вообще приходил? Игра мне наскучила. Пора вскрывать карты.

– Детектив, я имею право встретиться с родственником?

– Имеешь. Если ты хочешь увидеть отца, он ясно дал понять, что залог за тебя платить не будет.

Мне вдруг стало жарко. Я прокашлялась и тихо спросила:

– То есть он не искал сестру? – сказала я и почувствовала, как немеют пальцы, а на лбу проступает пот.

Детектив оторвал взгляд от планшета.

– Нет, – недоуменно сказал он. – А что с твоей сестрой?

Я застонала, откинулась на кровать и закрыла лицо руками. С каждой секундой становилось всё хуже и хуже.

– Так что? – Повторил полицейский.

– Сестру похитили. Если я лежу здесь три дня, значит, её никто не искал, – прошептала я с закрытыми глазами и сама не поверила в сказанное.

Как отец мог не искать Агату? Это просто не укладывалось в голове.

Детектив молчал несколько секунд, а затем попросил:

– Расскажи всё подробно. Что произошло?

И я, уже не пытаясь язвить, дала все показания. Однако, одну деталь пришлось упустить. Я не стала рассказывать о странном пламени. Филипп молчал, только записывал, периодически бросая на меня удивлённые взгляды.

– Если всё так, как ты говоришь, – сказал он, когда я закончила, – за угон и ДТП тебе ничего не будет. Но это не значит, что оружие тебе простят.

– Мне плевать, что мне светит, Гарьер, – сказала я. – Если это возможно, мне бы всё же хотелось увидеть отца и объясниться.

Он несколько секунд молчал, рассматривая меня, а затем добавил:

– Мне бы тоже очень хотелось задать ему пару вопросов.

– И ещё...Я могу получить свой телефон? – сказала я уже более уверенно, будто мы снова играем. – Вы же ещё не выдвинули мне обвинения?

Детектив поджал губы.

– Вам вернут ваши вещи.

«Значит, мы опять на «вы» перешли», – подумала я. Интересно, почему. Потому что я оказалась не такой ужасной, как он меня представлял? Или потому, что мои дела хуже некуда? Вдруг я вспомнила ещё одну важную вещь:

– Тот мужчина, чей снегоход я разбила... Он должен был что-то видеть. Допросите его.

Филипп кивнул и, не попрощавшись, вышел.

Следом за ним почти сразу вошла медсестра.

– Мне разрешили забрать смартфон. Могу я его получить?

– Можете, – сквозь зубы процедила она. – Но позже. Вы ещё слишком слабы. Сейчас пора спать.

Медсестра подошла к тумбе, приложила к ящичку свою карту, и тот с противным писком открылся. Она выудила очередной препарат и стала набирать в шприц.

– Нет! Не надо меня усыплять! – запротестовала я.

– Это не обсуждается. Вам нужно восстанавливаться, – отчеканила девушка.

– Мне нельзя, – почти умоляюще сказала я. – Пожалуйста.

Она снова смерила меня осуждающим взглядом и парировала:

– Это почти так же приятно, как карамель. Не сопротивляйтесь.

Я сглотнула. Всё тело болело нестерпимо. Действительно, кусочек карамели не помешал бы. Но я дала себе слово. Поэтому решила не сопротивляться. Медсестра ввела препарат в капельницу и молча вышла. Спустя пять минут меня унесла темнота.