Инуба
С тех пор пролетело десять лет — самых насыщенных и ярких лет его жизни. Но сколько бы ни весила прошлогодняя история, сейчас всё решали секунды.
Он лихорадочно, почти так же, как тогда, десять лет назад, пытался найти способ скрыться от преследования. Всё указывало на то, что эта девушка появилась не случайно. И всё же... возможно, встреча была спонтанной?
Что делать?
Один вариант — схватить мальчика и броситься бежать. Но рядом гуляли полицейские. Слишком опасно.
Второй — затянуть диалог с Инубой и выиграть немного времени.
Выбор сделан.
Бэри с усилием изобразил дружелюбную улыбку на напряжённом, почти застывшем лице:
— Я безмерно благодарен вам за предложенную помощь! К сожалению — ах, увы! — мы ужасно спешим домой. Ребёнок. Поздно. Время спать... Ну, вы же понимаете. Давайте вы просто оставите свой номер, и я обязательно перезвоню. Мы договоримся о встрече, хорошо?
Инуба, как показалось Бэри, искренне улыбнулась:
— Конечно, понимаю. Жду вашего звонка. Записывайте.
Она медленно продиктовала номер, и Бэри аккуратно внёс его в мобильник.
Но вдруг она весело сморщила лоб:
— Ой! Кажется, я ошиблась в одной цифре. Позвоните — проверим.
Бэри не успел отреагировать, как уже оказался в ловушке. Он набрал номер, нажал на вызов — и мобильник Инубы запел детскую песенку.
— Нет, всё правильно! — коварно улыбнулась она. — Кстати, теперь и у меня есть ваш номер. Если вдруг забудете позвонить — я непременно напомню!
Инуба повернулась, приветливо махнула рукой — и исчезла в толпе.
Бэри, всё ещё держа мальчика за руку, наконец смог проанализировать случившийся инцидент.
— Какого чёрта я потащил его в город? — ругал он себя. Терять осторожность — непростительная роскошь. Следовало ли вообще брать его с собой?
С другой стороны, надо же когда-то начать адаптацию к внешнему миру... Да и голова раскалывалась, а таблетки, как назло, закончились. Вот и нарвались.
Оставалось надеяться, что чрезмерно инициативная девушка забудет о встрече и исчезнет из их жизни навсегда. Если, конечно, всё это не ловушка. А она — не приманка в затяжной охоте.
Вечернюю тишину внезапно нарушил бесцеремонный звонок мобильника. Обычно молчаливый аппарат жужжал и подпрыгивал, словно отчаянно старался привлечь внимание. Бэри настороженно покосился — на экране высветился знакомый номер.
Можно было бы не отвечать. Если ракета всё ещё в поиске цели, маскировка — лучший выбор. Но что-то, глубоко запрятанное в подсознании, заставило его нажать зелёную кнопку.
— Бэри слушает, — проговорил он глухо, с таким же теплом, как высушенная слива.
— Я решила вас опередить, — раздался бодрый, сочный голос Инубы. — Мне показалось, вы так и не осмелитесь позвонить! Ведь вы — человек, не позволяющий сыну общаться с незнакомцами. А уж с Незнакомками и подавно!
Она рассмеялась, но сразу перешла к делу:
— Не переживайте, я не собираюсь вас преследовать, заваливать назойливыми или тем более непристойными предложениями. На самом деле, я хотела бы поговорить не с вами, а с вашей супругой. Такая семья, с таким ребёнком, нуждается в помощи.
Бэри, немного придя в себя, хрипло проронил:
— Простите, но едва ли смогу удовлетворить вашу просьбу. Существо, о котором вы говорите... не существует.
Холод в его голосе был почти физическим — ледяным, близким к абсолютному нулю. Но Инуба, как истинная самонаводящаяся ракета, двигалась к цели неумолимо, не обращая внимания на хрупкие заграждения из льда и песка.
— Поверьте, я сталкивалась с этим много раз. Когда рождается такой необычный ребёнок, один из родителей часто не выдерживает. В таком случае мне придётся общаться с вами. Вернее, продолжить начатое. Рекомендую себя — настоятельно.
Инуба не скрывала веселья, легко преодолевая неловкие попытки собеседника сбежать с поля боя. Бэри хмуро молчал, будто не слышал ни слова. Оставалось одно — исчезнуть. Стать невидимкой.
Но Инуба, словно не замечая его демонстративного молчания, продолжала:
— Поверьте, воспитание детей с такими особенностями требует подготовки. Вам невероятно повезло. Я обладаю и знаниями, и опытом. Ну что? Убедила?
Молчание становилось тяжёлым, упорным. Но Инуба, привыкшая к пассивному сопротивлению, не сдавалась:
— Поэтому — встреча необходима. Даже не обсуждается!
Теперь молчать было невозможно. Бэри понимал: пора сказать хоть что-то. Пусть даже пару слов — просто чтобы обозначить границу. Или хотя бы её иллюзию.
Инуба не торопилась с ответами — лишь терпеливо ждала, когда Бэри поднимет белый флаг.
Наконец раздался голос побеждённого, уставшего бойца, признающего поражение:
— Что ж... приезжайте. Надеюсь, не смутит вас, если наша встреча состоится не дома, а у меня — в лаборатории. Записывайте адрес...
Бэри сам удивился собственным словам. Возможно, ему ещё предстоит многое узнать о себе — особенно в диалоге с этой девушкой.
На следующее утро Инуба долго не могла проснуться. Но в какой-то момент пружинно выбросила себя из кровати. Её ждала дымящаяся чашка кофе — и любимая работа. В течение дня она размышляла о своём поведении, пытаясь понять, откуда в ней берётся эта необузданная сила, вновь толкающая её на авантюру.
К вечеру, вернувшись домой, она задумчиво открыла дверь и скользнула в лифт. Долго смотрела на кнопки, чуть не перепутав этаж. Добравшись до стоянки, с облегчением втиснулась в свой миниатюрный автомобиль и, отключив мысли, ввела адрес таинственной лаборатории.
Она разогналась и не заметила, как городские небоскрёбы растворились — машина выехала на безлюдные окраины. Навигатор замерцал, и синтезированный голос весело поздравил с прибытием.
Здесь дорога кончалась. Вокруг — пустырь, сливающийся с опушкой леса. Перед ней — одинокий кирпичный дом, стоящий у самого края дикой чащи.
Инуба припарковалась у входа и подошла к неприметной дверце. Сбоку висел незаметный звонок — она не сразу его заметила. Несколько раз нажала. Пронзительный дребезг разносился по округе, но ответа не было.
Она легонько толкнула дверь — и та распахнулась, не оказав ни малейшего сопротивления.
Внутри её встретил полутёмный коридор. Воздух был тяжёлым, застоявшимся, насквозь пропитанным мрачными оттенками спиртов и химикатов. Над головой попыхивала и раздражающе мерцала умирающая люминесцентная лампа.
Дойдя до конца коридора, Инуба уперлась в раздвижную перегородку. Несколько раз окликнула — в ответ лишь гулкое эхо, словно резиновый мяч, металось между голыми стенами.
Она решительно раздвинула двери и вошла.
На неё обрушилось пространство, до краёв наполненное белоснежным лабораторным оборудованием. В хороводе ярких ламп приплясывали микроскопы, автоклавы, аспираторы и биореакторы. В тени тихо горбились бактерицидные облучатели, боксы биобезопасности и автоматические горелки. Перистальтические насосы, стерилизаторы и колбы были аккуратно выстроены, словно арсенал тайного оружейного склада.
И всё это, казалось, подчинялось единой логике — различным методам, ведущим к одной и той же цели.
Инуба с любопытством разглядывала диспенсеры и инкубаторы, сушильные шкафы и дозаторы жидкости. Внезапно её взгляд зацепился за островки хаоса, пробравшиеся сквозь стерильный порядок лаборатории. Немытые пробирки, шприцы с мутной жидкостью, крышки центрифуг, раскрытые, как рты гигантских черепах, лежали на боку, будто поверженные. Не осталось сомнений: когда-то этот прекрасный корабль науки был в спешке покинут командой. Вопрос — остался ли капитан на вахте?
Инуба смотрела на окружающий футуристический мир, как Алладин, случайно очутившийся в пещере сокровищ. И тут её внимание привлёк странный шум — нечто громко и сочно шипело. Змея? Она в панике метнулась между столами. Ища источник звука, заметила движение в дальнем углу.
Осторожно приблизившись, она с облегчением вздохнула.
Это был Бэри — в белом лабораторном халате, деловито хлопотал у единственного работающего прибора: бодро фыркающей кофеварки. Звонок и крик Инубы он, конечно, не слышал.
Кивнув ей, он жестом указал на кресло у уютного столика. Яркое платье девушки краснело на фоне лабораторной белизны — словно протест против рационального мира вокруг.
Комната постепенно наполнилась тёплым ароматом кофе, вытеснившим застарелые химические запахи. Бэри аккуратно разлил кофе по чашкам и, как будто заранее зная ответ, формально спросил:
— Не откажетесь составить мне компанию?
Инуба, уже вполне освоившись, ответила жестом с оттопыренным большим пальцем.
Он сел напротив. Несколько минут оба молча держали чашки, сверяя аромат с вкусом. Бэри изучающе поглядывал на Инубу — и ловил её ироничный взгляд.
— Расскажите о себе, — нарушил молчание он.
Инуба рассмеялась — удивлённая, что он осмелился задать вопрос, и даже высунула язык. Затем, пристально глядя в глаза, произнесла:
— Мне тридцать три.
Бэри слегка оторопел.
— Я всегда говорю первой то, что мужчина хотел бы спросить, но не решается. И ещё — была с другом. Недавно рассталась.
— С чего вы решили, что это меня интересует? — ответил Бэри. — Любопытно, но явно не причина нашей встречи. Расскажите, почему вы так упорно её искали?
— После такого вступления, — отпарировала Инуба, — вы сможете меня слушать внимательно, не отвлекаясь на мужское любопытство. Почему оно, кстати, упоминается реже, чем женское?
Не обращая внимания на его гримасу, она продолжила:
— С юности увлекалась воспитанием — не только детей. Училась, получала степени, проводила исследования. Пока академическая рутина не надоела. Не знала, чего хочу... И тут случай: иду по улице, вижу группу детей — 6–8 лет. Женщины рядом. Прохожие шарахаются. Я присмотрелась — это были «другие» дети. Кто-то с огромной головой, кто-то с гигантским носом или ушами, иные — с неописуемыми уродствами. Но поразило не это — они вели себя как обычные дети. Веселились, болтали, смеялись над реакцией прохожих.
Бэри внимательно слушал.
— Я шла за ними. Они пошли в музей. Потом — в кинотеатр. Я незаметно с ними. На детском фильме сидела рядом, ловила каждую их реплику. Вначале не замечали. Потом сопровождающая подошла, довольно резко: если мне нравится цирк — она может дать адрес. Думаю, она не ожидала услышать то, что я сказала: «Я всю жизнь мечтала работать с такими детьми». Мы договорились о встрече — и с тех пор я с ними.
Если коротко — мы учим их игнорировать внешние недостатки.
— И как вам это удаётся? — наконец спросил Бэри, откладывая чашку. — Ведь видно же... что они ненормальные. Их же дразнят. Даже взрослые сторонятся.
— Во-первых, мы создаём круг внутренней солидарности. Главное — ближайшее окружение. Во-вторых, применяем одну мощную вакцину — юмор. Страшное превращается в смешное. Они учатся смеяться над собой. Представьте: кто-то кричит ребёнку с большой головой — «Головастик!» А тот в ответ: «Да, я самый уродливый головастик в пруду! Запрыгивай к нам, поучаствуй в конкурсе уродов!» — И обидчик замолкает. Надолго.
Инуба отодвинула пустую чашку.
— А когда я столкнулась с вашим ребёнком...
Бэри мягким жестом остановил её.
— Теперь я понимаю: вы хотите помочь. И даже, возможно, смогли бы. Но...
— Наша организация не берёт денег. У нас щедрые спонсоры. Вы могли бы догадаться, кто...
— Нет, дело не в финансах. Думаю, вы не сможете помочь. Это особый случай. Мальчик, которого вы видели — он не совсем урод. Он... другое.
Он умолк.
Инуба подошла, посмотрела прямо в его растерянные глаза и протянула руку:
— Доверьтесь мне. Я помогу вашему сыну.
Бэри нехотя пожал её руку, пробормотав:
— Вы даже не представляете, во что впутываетесь, Инуба...
Он впервые назвал её по имени — и даже с явным удовольствием растянул последний слог.
Задумался. Колебался. Но решился.
— Давайте так: встретимся через несколько дней. А пока — почитайте это.
Он подошёл к ящику стола, достал тетрадь в толстом переплёте.
— Это мой личный рабочий дневник. Здесь не всё — но достаточно, чтобы понять, чем я занимаюсь. Если у вас хватит терпения — продолжим разговор. Никто, кроме вас, не должен его видеть. Я могу вам довериться?
Инуба уверенно кивнула. Боясь, что он передумает, выхватила тетрадь, прижала к груди — и вылетела из лаборатории.
Домой добралась на автопилоте. Отключила телефон, закрыла жалюзи, прыгнула на кресло, поджав ноги, и, сгорая от нетерпения, раскрыла толстую кожаную тетрадь Бэри.