8.
Дни протекали монотонно. Я уже начала сходить с ума от того, что я была зажата в четырёх стенах. Видела я только Нейлу и её сестру. Сначала, я думала, что это её мама, но оказалось, что это не так. Взрослую мою знакомую звали Тарина. Какое-то птичье имя. Сразу представляется черный ворон с оперением, блистающим на солнце и глазом-бусинкой, глядящий прямо в душу.
Каждый день я вспоминала что-то новое. Из своей, прошлой жизни. Например, вчера утром, я вспомнила имя собаки моей подруги. Не Нейлы, другой. Кажется, Марии. Она ходила с двумя светлыми хвостиками и розовым ободком. Её мама пекла просто чудесные пироги с яблоками, а пса, той-терьера, звали Лаки. Просто, чудно.
Тогда, когда я это вспомнила, ещё несколько минут молчала и прокручивала это у себя в голове. Значит, было что-то там. До того, как я оказалась в пустыне. Кажется, у меня была семья. Но, к сожалению, этого я ещё не вспомнила.
Сны тоже, время от времени менялись. Они показывали маленькую меня на разных площадках. Я делала разные вещи. Заплетала косички куклам. Разрывала оберточную бумагу на мелкие куски. Каталась на деревянных качелях, где-то во дворе. Кажется, у меня было счастливое детство. По крайней мере, надеюсь на это.
Из животных здесь была только дворняжка-собака, но я только изредка слышала её лай откуда-то издалека, так что это не считалось. Ещё были куры и пару петухов, они будили меня слишком рано. Возможно существовала корова или коза, иногда Нейла приносила мне свежего молока. Один раз ко мне в комнату забежал маленькая ящерица, но тут же исчезла в щели в стене. Больше из живностей никого не было. Не знаю, почему, но больше всего я тосковала по ним и по растениям, которых, после моего появления в дверях, я не видела вообще. Это была какая-то странная тоска. Я так и не смогла определить, откуда именно она появилась. Эта странная тоска. Но так и не обнаружила.
Узнала от моей подруги, что у них время считают по другому. У них нет недель и месяцев. Есть Луны и Сезоны. По собственной подсчетам, я провела в этой уютной, но одинокой каморке уже четыре Луны. К чему я это, да к тому, что именно на пятой Луне я вышла в свет. Это произошла поздно вечером, когда небо освещали только звезды и свет от большого костра, в которой варилось то самое рагу.
Не знаю, что потянуло тогда меня встать с постели. Может, интуиция. Да, кто её знает. Может просто, залежалась и решила размять кости. Уже не помню. Так вот, оделась я в местные балахоны и собственные красные кеды, с которыми не расставалась. Их сандалии мне не подошли и от непривычки натирали ноги, так что я отказалась.
Набравшись смелости, я распахнула занавесу и стала наблюдать за происходящим. Все жители собрались вокруг костра. Молодые дальше, старые ближе. Среди прочих голов, я разглядела знакомую макушку, обвёрнутую в красный платок. Нейла тоже там была.
Заправляла этим всем кланом, дряхлая старуха с оттянутыми мочками ушей и проколотой губой. Такое количество бус, я никогда ни на ком ещё не видела. Ещё у бабки была длинная цветастая юбка до пола, края которой уже грязнились от песка и яркая накидка, святившаяся в темноте. Я вспомнила, что Нейла сказала, что старуху зовут Йерух, и что она самая мудрая женщина, что ходила по земле. По виду бабки, можно было сказать, что она вообще первая женщина, что ступила на землю. Волосы от старости отпали и голову украшало множество бандан и платков.
Я с первого взгляда поняла, что эта мадам любит всего побольше. Так, начинается какое-то шевеление. Вот принесли огромный котёл и вешают его на крючки над огромным кострищем.
Тётка Йерух что-то лепечет и две молодые девушки подносят ей всяческие банки со сыпучими наполнителями. Ага, приправа. Бабка тычет пальцем наугад и то, что она выбрала сыплют в котёл. Ясно, она ещё и слепая.
Ведьминское варево мешают огромной лопаткой и попутно добавляют туда коренья и овощи. Запах распространяется аппетитный. И тут начинается самое странное. Над котлом вспыхивает пламя и появляется белый дым, идущий сторого вертикально. К небу. Затем старуха начинает затягивать свою ведьминскую песню и все начинают подпевать. Основной народ это девушки, бабки и дети. Мужчин в селе нет. Только какой-то подбитый дед, который, возможно вместе с первой женщиной ступил на землю.
Разобрать что поют невозможно. Все монотонно и начинает превращаться в бред младенца. Нет, серьёзно, не хватает только слюней и подгузников.
За эти несколько Лун, я кое-что на их языке, да выучила. И вот, среди этого бормотания, я услышала слова: прийди, солнце, рассвет, спасёт. Не знаю, что это могло значить, но выглядело, тем более слышалось это странно. Затем эти все жители в припадке упали на колени и поклонились чану. Бабка закричала:
- Булио! Булио!
Это они так призывают священный бульон? Хм. Удивительный способ. Ещё пара выкриков и дым потихоньку над котлом начал рассеиваться. Жители пустыни подняли головы, смотря на бабульку, но все ещё сидели на песке, так что мне все хорошо было видно.
И тут эта старушка что-то сказав, указала на меня. Народ повернулся в мою сторону. Ей-богу, обосрешься. У них всех ещё взгляд немного затуманенный был. Правда, Нейла уже, так скажем, протрезвела и показала мне свою злобную гримасу. Мои ноги одеревенели и я стояла как вкопанная. Все повернулись обратно, на бабку, которая произнесла что-то похожее на: Она приведёт спасителя и упала замертво. На тот момент мне так и показалось. На самом деле она так села. Все хорошо. Бабулька жива. Но тогда, для меня умерли они все. Даже я сама. В голове вертелась уйма вопросов, главный из них был: Почему я? Я так и спросила у этой старухи. Но больше она не говорила.
Народ сидел. Глазел на меня. Кто с испугом, кто с заинтересованностью. В эти минуты я как раз вспомнила, где лежат ножи и на сердце чуть отлегло. Потом бабка меня подозвала к себе. Я прошлась мимо людей, которые расступались передо мной и мимо костра с варевом, поинтересовавшись заглянула туда. На вид и запах обычное рагу.
Когда я дошла до главаря племени, то осознала, как вокруг тихо. Казалось, даже пёс перестал лаять и набрал побольше воздуха в лёгкие, только чтобы улучшить момент. Старуха повесила на меня одно из своих украшений и что-то громко сказала. Народ ликовал. С того дня меня приняли в их общество. И потом, поздно вечером, когда я уже доедала свою порцию из котла, Нейла села рядом и с важностью посмотрела на меня:
- Йерух сделала пророчество.
Это все, что она тогда сказала, но мне хватило и этого. Теперь я превратилась в некого идола.
Имя Ротти стояло у всех на губах.