Мы застряли в ноябре

Холод, беспамятство, тепло... Вместе с теплом - тихий шум, новые голоса... Мокрые перчатки, порванный плащ и шляпа сушились на перегородке дивана и стула. Он спал, видимо, набирался сил после опасного путешествия. Внезапное прикосновение руки, покрытой мукой, заставило его открыть глаза. Перед Мэском находился совершеннно идентичный человечек, правда, намного меньше ростом. Он удивленно смотрел на глаза нового брата:
- Книголюб, смотри, какие у него голубые глаза!
- Микро, я же говорил: не надо будить его! Вспомни, будил ли я тебя? - ответил ему немного ворчливый голос.
- Тихо, расшумелись вы сильно, - сказал кто-то строго, впрочем, этот голос отличался только тоном, - как будто вас не двое, а шестеро.

В лабораторию вошёл довольно высокий человек с наполовину седыми волосами, чёрной рубашкой, белым глазом и неповторимой железной рукой, слегка заржавевшей от воды. Он подошёл к дивану и, присев на его краешек, провёл живой рукой по сухим волосам Мэска:

- Ну, как ты себя чувствуешь, Мэск?
- Порядок. Ты видел того, рыжего; Иксом себя называет! Он передал мне очень важную информацию, но он думал, что об этом никто не узнает, о, наивный! Те камни; сначала мы их находим, а потом он забирает их себе! У него есть планы, очень много планов! Никогда не верьте ему, он лжёт!
- Я уже давным давно это понял...

Спаситель явно не ожидал такого потока слов от новенького; он оставил Мэска знакомиться со своими братьями и набираться сил после тяжёлого похода, который стал последним для Мэска, ведь тот теперь будет в безопасности, но для Спасителя это был очередной поход, череда которых кончится совсем скоро и, возможно, вновь возобновится. Тем не менее, шаги за дверью не прекращались.

***

Творческая мастерская находилась на восточной стороне и оттого была залита солнцем. На столах громоздились ватманы и краски, на полу в бесчисленном количестве лежали карандаши, мелки, пастель, ластики и листы тонкой бумаги. Царил настоящий творческий беспорядок, царем которого был белоснежный одуванчик, а точнее - клон номер пять, весь белый, но не в краске. Он с увлечением красил небо на своём листочке, очень неаккуратно но, видно было, с душой. Его волосы были намного длиннее и пушистей, чем у его братьев; глаза, на удивление, были разного цвета: левый как бы перенял цвет глаз Мэска (при виде этого факта у Агента внутри что-то дрогнуло), ну, а правый излучал ярко-красным. Сай понял - это альбинос, но из-за чего он стал таким? Вскоре художник заметил своего молчаливого наблюдателя и, развернувшись у нему с улыбкой, полной яркого восторга, протянул Агенту рисунок и немного отошёл, чтобы посмотреть реакцию его первого "оценщика". Сай слегка опешил, ведь другие клоны не встречали его немой просьбой посмотреть на рисунок или ещё что-нибудь подобное. На листе компактно расположились дерево с цветами (видимо, на рисунке клона была весна), речка, куст сирени, апельсиновое солнце и светло-синее небо. Это был пейзаж. Да, раньше эта мастерская принадлежала Вильяму: вот на стене в рамке висит его автопортрет, левее - нежная сакура в цвету, рядом нарисован портрет почему-то недовольного Сая. Агент невольно улыбнулся, вспомнив, как он упрашивал старшего брат изобразить себя, а потом, после многочисленных просьб, садился на очень неудобную табуретку и пытался сделать "важное лицо", но у него никогда не получалось. Но он отвлекся. Пейзаж пышноволосого художника был несколько кривоват, однако Сай проявил тактичность:

- Да-да, очень неплохо...
- Правда? Тебе нравится? - улыбка клона стала ещё шире. Агенту хотелось спрятаться от этой улыбки, ему стало не по себе; для него она была слишком искренней. На неё нельзя смотреть. Надо её оборвать - Сай быстро вошёл в образ бессердечного Агента; эта роль почти заглушила в его душе доброго и отзывчивого Баккера-младшего:

- Ну и зачем ты, копия, краской измазался? Гляди какой, весь белый!
- Я ИНДИ-ВИДУАЛЬНОСТЬ! - художник внезапно для себя выговорил новое слово, доселе ему неизвестное. Сай, напротив, понял, из-за чего такая красноречивость - это было любимым словом Вильяма и его постоянной отговоркой на учительское "подстриги свои непослушные волосы!". Клон замялся, Сай же продолжил:

- Помнишь ли ты, копия, для чего я сюда пришёл?
- Ну, камни там какие-то, - Инди говорил уже уверенней.
- Именно. Ты же не думал, что этот поход обойдет тебя стороной? - с этими словами Сай взял его за совершенно бледное запястье - творческая мастерская исчезла за несколько секунд, поменявшись на красивый смешанный лес, прямо как с рисунка, оставшегося одиноко лежать на полу.

Тропинка, покрытая сухой землёй и камнями, вела вниз. В мире Золотого Самородка оказалось намного теплее, чем в Алмазном. Сай пытался не смотреть на Инди, с интересом наблюдавшего за проплывающими пушистыми облаками. Агент искал не реликвию - он опасался железнорукого героя не меньше оставшихся клонов - Первый срывал все его планы. С каждым выжившим и вернувшимся увеличивалось количество недовольных двойников, жаждущих отомстить, хотя, смотря на золотого альбино, причин для паники не было - он слишком беспечен.

Низина представляла из себя узкую яму, расширяющуюся с каждым метром. Какой она глубины, что в ней - неизвестно. Дупел поблизости не было, озёр и рек - тоже, остаётся эта яма, в которой, возможно, находится ценный самородок.

- Ну что, копия, готов идти навстречу неизведанному?
- Разве что попробовать пастель вместо мелков?..
- Да я не об этом, художник! Ты должен найти самородок!
- Какой самородок? - очнулся Инди.
- Так... Выходит, ты ничего не помнишь? - Агент набрался терпения для довольно большого вымышленного им рассказа про клонов и реликвии.
- Всё я помню - успокоил Сая художник, - просто я не знал, что буду искать именно эту реликвию...
- Так-так, всё, поспрашивали, и хватит. На чем я остановился? Да, точно... Ты достаешь камень ОЧЕНЬ АККУРАТНО и отдаешь его мне. Если он пострадает - погибнет весь этот мир. Вперёд, копия!

Освещения в яме, конечно же, не было. Инди потихоньку спускался, опираясь на угловатые выступы, но, на мгновение потеряв равновесие, соскользнул вниз, даже руки не удержали. Жёлтая футболка измазалась в грязи, волосы испачкались и поникли. Он на дне. Страшно и сыро. Свет далеко наверху, даже ориентиров нет. А вот он - блеснувший золотой огонёк. Он погас. Где бы раздобыть свет? Вдруг по рукам пробежало тепло, от них начал исходить тусклый свет, становившийся все ярче и ярче. "Вот бы сейчас этот камушек очутился у меня..." - подумалось Инди. Где-то вдалеке вспыхнул похожий огонёк. Кажется, он приближается. Совсем рядом... Он... летит? Точнее, парит по велению волшебной силы. Едва сверкающий самородок опустился к Инди, как его руки перестали мерцать. Наступила полная темнота, которую клон боялся больше всего. Колени затряслись, но руки не выпускали драгоценность. Недалеко послышался глухой стук приземления. Кто это может быть? Агент? Он бы предупредил... Неизвестное подходило к Инди, его правая рука зло сверкнула. Альбино окончательно растерялся: на этот раз затряслись руки, сердце заколотилось ещё сильнее. Наверное, больше темноты Инди боялся только "железнорукого чудовища". Реликвия выпала - Инди потерял сознание.

***

- Как же так?!. Неужели он стал первым, кого я не смог вовремя спасти?.. Что же мне делать...

Спасителя не интересовал самородок - его брат и его спасение были на первом месте. Как он ни тискал его, как ни тормошил, как ни кричал - все бестолку. В глазах неприятно защипало, по волосам прошла ужасная дрожь - Первый поседел от горя. В отчаянии он опустился на колени и заплакал. Он прижался к Инди и - о чудо! - услышал очень тихий стук. Он жив!

Стена из грязи и песка начала исчезать, преображаясь обратно в творческую мастерскую Инди. Для Первого это было обыденным делом; наш читатель, наверняка, удивится...

Реликвия исчезла.