Тектум

К середине XXII века Земля стала полем безмолвных битв, проигранных задолго до того, как человечество осознало истинную цену своих амбиций. Не одномоментный катаклизм, а череда бесконечных, усиливающихся штормов, неумолимых ураганов и яростных цунами шаг за шагом стирали с лица планеты признаки цивилизации. Воздух, когда-то прозрачный, сгустился в едкий туман, небо померкло под молочной пеленой пыли и промышленных выбросов. Разрушенные города, атомные электростанции, заводы — каждый остаток, былой величи цивилизации, изрыгал в атмосферу тонны яда, добивая то немногое, что ещё цеплялось за жизнь.
Ещё в конце девяностых годов прошлого века учёные забили тревогу, предупреждая о грядущих изменениях. Даже когда первые признаки катастроф стали неоспоримыми, человечество упорно цеплялось за свой потребительский образ жизни. "От меня одного ничего не изменится", "Пусть другие берегут экологию, меня не переделать" — так думал каждый, погружённый в свой маленький мир. Были и те, кто жаждал перемен, кто видел неотвратимую гибель, но их голос утонул в равнодушии и эгоизме масс.
Уже в 2103 году, когда хаос ещё казался далёким, а катастрофа — обратимой, группа учёных и инженеров инициировала проект «Купол». Тогда их сочли алармистами, но они не отступили. Проект держался в глубокой тайне, ведь открытое признание надвигающейся гибели могло породить панику и обрушить остатки мировой экономики. Строительство началось в самых удалённых и устойчивых регионах планеты. Это был не просто план выживания — это был акт веры в разум. Вероятно, последний.
Семьдесят лет ушло на разработку и возведение четырёх городов под куполами — последних пунктов надежды. Это были не убежища для богатых и влиятельных, а сообщества самых умных, креативных и полезных. Каждый город представлял собой замкнутую, автономную экосистему, способную поддерживать жизнь независимо от умирающего мира снаружи.
Самый крупный, Тектум, вырос на плодородных землях бывшей Украины — мозг и желудок нового мира.
Новум, приютившийся у Балтийского побережья, стал главной морской лабораторией и источником рыбы.
Элий, раскинувшийся в бывшей Испании, управлял агротехникой и тепличными экосистемами.
Вертекс, возведённый среди суровых гор между Канадой и США, служил оборонительным и исследовательским узлом.
Каждый купол оставался формально независимым, но между некоторыми из них проложили скрытые тоннели и технические каналы — тонкую сеть взаимозависимости, где каждый узел знал своё место.
Социальных классов внутри не существовало — только иерархия компетенций. Знание стало новой валютой, а бесполезность — приговором.
Помимо этих четырёх крупных центров, существовали и другие, меньшие колонии, скрытые в подземных бункерах, — ещё одно свидетельство отчаянной борьбы человечества за выживание.
За пределами куполов начинался мир Теней — неформальное прозвище для тех, кто выжил вне стерильной, регулируемой жизни. Это были не только забытые и неотобранные, но и те, кто сам отверг контроль, отказался подчиниться критериям отбора. Там, где воздух стал ядом, а земля — прахом, люди продолжали бороться: строили укрытия из мусора, спали среди ржавого железа, пили дождевую воду, очищенную кустарными методами.
И всё же некоторым повезло ещё меньше. В болотах, лесах и развалинах вокруг мира Теней обитала «рвань» — так называли мутировавших людей. Они были разными: кто-то сохранил остатки рассудка, кто-то деградировал до уровня хищных животных. Их тела были изуродованы, разум — частично стёрт или искажён. Некоторые нападали на поселения, другие жили в одиночестве, прячась от звука дронов и света костров. Страх перед ними стал частью фольклора Теней, но и напоминанием о цене, которую заплатила планета.
Купольные центры, несмотря на свою изоляцию, не отвернулись от мира окончательно. В зону Теней всё ещё отправлялись дроны с медикаментами и минимальной гуманитарной помощью. Это была не благотворительность — скорее, жест отчаянной человечности, попытка сохранить в себе человека.
Но стены между мирами продолжали расти. И теперь расстояние измерялось не километрами, а взглядами — пустыми, как выжженные горизонты.
Так и существовал мир — разделённый сверкающими куполами и бесконечной серостью погибающей Земли. Мир, где надежда на будущее висела на волоске
Но надежда не умирала. За защитным стеклом лабораторий, среди безмолвных серверов и пробирок, шёл отбор: генофонд, психотипы, урожайные культуры, автономные системы. Всё ради единственной цели — колонизационной миссии к планете R-731, неофициально прозванной Седна.
Имя древней богини севера стало символом последнего шанса: холодная, далёкая, молчаливая — и всё же живая.
Но пока одни готовили побег, другие не сдавались. В самых укромных уголках Тектума, в заповедниках, подземных лабораториях и руинах старых городов, искали способ не сбежать, а исцелить Землю.
Судьба человечества зависла между двух миров: хрупким спасением среди звёзд и надеждой вернуть дыхание мёртвому дому под ногами.