Столкновение

Эта ночь могла бы стать такой же приятной, как и все остальные, проведенные с Куртом. Но разу порой играет с нами злую шутку.

Я внезапно открываю глаза и ничего не меняется, ведь комната закупорена тьмой. Парень ворочается и стонет: именно это заставило меня проснуться. Я не вижу его. Лишь слышу душераздирающие выкрики.

— Курт, — встревожено проговариваю, — Курт, пожалуйста, проснись!

Мои ладони намокают от прикосновения к парню. Он весь горит.

— Нет, хватит! Хватит! — уже разборчиво вырывается из него, — Сделайте это быстрее!

— Курт!

Я трясу его за оголенные плечи и выдыхаю, когда он резко вскакивает. Матрас проминается под весом рук, которые с силой упираются в него.

— Черт, — выпаливает через зубы.

Не уверена, знает ли он, что я не сплю. На какой-то миг мне кажется, что для него будет лучше, если я притворюсь спящей.

— Бо, — проговаривает Курт, приводя дыхание в норму.

Вероятно, он почувствовал мое неестественное затишье.

— Все хорошо, я здесь.

Парень вздыхает, запускает пальцы в волнистые, влажные волосы и склоняется к коленям. Подползаю к нему и, дотрагиваясь спины, ощущаю дрожь.

— Я тебя напугал?

Его тон неровный и подавленный.

— Нет, совсем нет.

— Прости, — раздраженно мотает головой.

— Не надо. Все в порядке. Это просто кошмар.

Я тянусь, чтобы взять его щеки в ладони, но он убирает мои руки и встает с постели.

— Курт, — произношу аккуратно.

Мне не хочется, чтобы он уходил.

— Пожалуйста, ложись. Позволь мне тебя обнять.

В ответ доносится бренчание пряжки ремня. Я до сих пор не могу видеть его. Меньше чем через минуту эта проблема решается: он открывает дверь номера, и в комнату просачивается свет с коридора. Курт снимает джинсовку с вешалки и покидает меня. Я думаю о том, чтобы пойти за ним, но понимаю, что он не будет рад таким действиям. Сажусь к краю и, свесив ноги, беру телефон с прикроватной тумбы. Три часа ночи. Он скоро вернется: когда покурит и придет в норму.

Ожидание превышает все прогнозы. Проходит больше часа, а его нет. Я сижу в мягком кресле под торшером. Когда на дисплее высвечивается 4:30 утра, перестаю надеяться на его возвращение. Попытки дозвониться не увенчиваются успехом: одни долгие, одинокие гудки. Я ложусь в кровать, обнимаю подушку парня и, не без труда, засыпаю.

***
Проснувшись днем, я застаю Курта в кресле, придвинутом ближе к постели. Он спит, скрестив руки на груди и откинув голову на спинку. Уличные вещи стопкой лежат на полу. На парне надеты только черные боксеры.

Уже обед, и я отказываюсь от идеи будить его насильно. Возможно, он пришел пару часов назад. Ему нужно отоспаться перед насыщенным вечером. Я долго торчу под душем и перед зеркалом. Мои волосы слегка отросли, почти лежат на плечах. Курт, видимо, был в парикмахерской перед отъездом, в то время как я — с месяц назад. Обычно меня стрижет мамина знакомая: выходит чуть ли не бесплатно, а результат такой же, как и в салоне. Несложно сделать ровное каре и...

Такой ерундой я занимаю мысли. Тягостно от того, что я убегаю от самой себя с первого дня знакомства с Куртом. Бесконечно закрываю глаза на беспорядок в груди. Упрашиваю себя потереть, переждать сложный этап. На самом деле все хорошо только тогда, когда у него нормальное настроение. Если же хоть что-то идет не так, Курт взрывается, и я ловлю последствия этого взрыва. Вот и сейчас: не знаю, как к нему подступиться. Что делать, когда он проснется? Спрашивать о случившемся? Делать вид, что ничего не было? Обнимать его? Не трогать? Будто бы все варианты заранее обречены. Он сам не понимает, чего хочет. Я буквально рассыпаюсь на части. В ботаническом саду была счастлива, а теперь стою с расческой в руке и дышу с перебоями.

Я несколько раз брею ноги и не только, выщипываю брови одноразовым отельным пинцетом и жду, когда волосы впитают бальзам. Жаркий пар выходит из уборной вместо со мной.

— Привет, девочка, — мягко произносит Курт.

Это получается так неожиданно, что я аж подпрыгиваю.

— Нельзя так пугать, — нервно буркаю и одергиваю широкую футболку вниз.

— Нельзя так пугаться, — безвредно подшучивает.

Я перекладываю одни и те же вещи на продолговатом, черном столу около панорамного окна, стоя к парню спиной. Он раздвинул шторы. Вид на город не такой же красивый, как ночью. Будний день, час пик, люди спешат и кутаются в верхнюю одежду. От этой картины становится холодно и мне, несмотря на близость к батарее.

Курт встает с кресла. Мгновение погодя, теплые руки окольцовывают мое тело.

— Чем хочешь позавтракать?

Он освобождает себе доступ к плечу, чуть спуская футболку. Запах сигарет, вперемешку с парфюмом, пробирается в нос, кружит голову.

— Ничем, — сжато отвечаю.

Губы касаются кожи. Курт оставляет неглубокий поцелуй и крепко прижимает меня к себе, когда чувствует неуверенность в ногах.

— Перестань, — скомкано проговариваю, когда он аккуратно применяет зубы.

Это так хорошо... Но я в уме и не собираюсь купиться на такой прием.

— Правда перестать? — хрипит парень, обжигая шею.

Черт бы его побрал!

— Да, — прикрываю глаза, — По крайне мере, до тех пор, пока мы не поговорим.

На удивление Курт отстраняется. Подходит к чайнику, выливает в него бутылку воды и щелкает кнопку.

— Я не собираюсь отчитываться о том, где был, — вздыхает.

— А ты был где-то, о чем стыдно сказать?

— Нет. Тебе известно, что я бы не стал делать что-то, что неправильно в отношениях.

И с чего бы мне вдруг должно быть это известно? Начнем с того, что я в принципе нахожусь в полном неведении. Закончим тем же. Серьезно. Боец без правил, родители и две сестры, имена которых также не разглашаются, паршивая история любви и лучший друг Мэт. Так себе наборчик

— У тебя свои представления о правильном в отношениях, Курт, — не сдержавшись, шикаю я.

Он пробегается языком по нижней губе.

— Ты злишься. Это оправдано, — будто подытоживает сам для себя.

Я все стою на месте и наблюдаю, как парень садится в то же кресло, что послужило для него и кроватью.

— Это не злость. Мне просто обидно, — признаюсь и, когда карие глаза намеренно долго сцепляются с моими, добавляю, — Ладно. Немного злюсь.

Его волосы растрепанны, а лицо вроде бы не предвещает ссоры. Пока что не предвещает.

— Мне нужно было побыть одному, Бо.

— Да, я понимаю и, конечно, не против, но... — мешкаю, подбирая слова.

— Что «но»? Какие тут могут быть «но»? — недовольно наклоняет голову.

Я делаю тяжелый выдох, принимаясь теребить ниточку на футболке.

— Но ты мог остаться. Тебе не стоит уходить всякий раз, когда что-то идет не так.

— Разве я делал так раньше? — его брови приподнимаются.

— Постоянно!

Я развожу руками, потому что это действительно очевидно. Нет, он шутит?

— Не помню такого, — в тоне появляется холод.

— А позавчера? Когда я начала говорить про будущее. Ты ответил, что злишься, и сказал, что не хочешь идти со мной.

Он раздраженно вздыхает и прикрывает глаза.

— Мы уже обсудили эту проблему, разве нет?

— Нет, мы просто закрыли тему. Я сделала вид, что все в порядке, — осматриваю его снова и снова, опираясь о стол позади.

— Определись из-за чего конкретно ты злишься, чтобы разговор получился адекватным. Потому что сейчас я не понимаю, чего ты от меня хочешь, — прикусывает щеку и резко встает.

Курт берет полотенце и достает чистую домашнюю одежду из спортивной сумки. Он что, собирается пойти в душ прямо посреди нашего разговора?

— Я не планирую ссориться, Курт, — говорю, и он поворачивается ко мне.

— Именно это ты и делаешь. Создаешь проблему из ничего.

На нем мелькает усталость, и я чувствую такое возмущение, что аж рот приоткрывается.

— Неправда. Не говори так. Я обсуждаю то, что меня волнует. Это нормально. Люди в отношениях должны общаться! — будто оправдываюсь.

Курт усмехается и сжимает полотенце в руке.

— Уверен, не тебе учить меня строить отношения, — неаккуратно бросает.

Я никак не ожидала, что он будет грубить так открыто. Мне требуется пара секунд на то, чтобы «проглотить» эту фразу, а потому я разворачиваюсь к нему спиной.

— Мы сейчас возвращаемся к прошлому, — бормочу, сжимая переносицу.

— Ты возвращаешь нас туда.

Он кидает все из рук на кровать ровно в тот момент, когда я снова смотрю на него, но на этот раз в исступлении.

— Что?

— Бо, я вроде как делаю все для тебя. А ты цепляешься за пустяки и становишься такой, что вынести трудно. Это тебе не так, то тебе не эдак! Скажи, ты довольной умеешь быть? А благодарной?! — повышает голос с каждым словом, под конец почти кричит.

Мне не по себе от того, как напрягается его тело. Обида возрастает до предела, хотя, вероятно, в ближайшие пару минут он поднимет планку.

— Я всегда говорю тебе «спасибо». Если ты возил меня в ТЦ и ботанический сад только для того, чтобы потом было чем упрекнуть, то я сильно ошибалась...

Я обрываюсь из-за жгучего кома в горле. Парень замолкает и старается дышать ровнее.

— Не для этого. Ты знаешь, — менее агрессивно произносит.

— Теперь не знаю.

— Бо, перестань, — вздыхает, — Прекрати так себя вести.

Я подхожу к кровати, отодвигаю раскиданные вещи и сажусь, притупляясь в непогоду за окном.

— Почему тебя так взбесили мои слова о будущем? Что в них такого?

Курт оттягивает волосы и подходит ко мне. Постель проминается, когда он садится сбоку.

— Нам еще рано говорить о будущем.

Он упирается в свои колени и смотрит прямо мне в глаза.

— Да, но я строю планы лишь на пару недель вперед. Мы вернемся в Стелтон.... А когда мы вернемся?

— Послезавтра, — поджимает губы, и я повторяю это движение.

Мне стыдно развивать тему, на которую он не отвечает схожим энтузиазмом. В любом случае мы разберемся во всем. Пусть и не сразу. Невозможно, чтобы Курт бросил меня по приезде. Это же просто смешно!

— Надо придумать, что делать с мамой, — перевожу тему, таращась в сторону.

Пора бы закончить нашу войну. Спорить с ним отвратительно. Предвкушаю, сколько еще у нас будет таких сцен, и на сегодня хочу сократить хотя бы одну.

— М?

— Ну, ты помнишь тот телефонный разговор? Она запретила мне жить одной до дня рождения.

— Черт. Я забыл.

Я хмурюсь и поворачиваюсь, чтобы проверить шутит он или нет. Казалось, что Курт поддержит меня. Не знаю как, но он обещал.
Парень прикрывает глаза и ложится на спину. Рассчитывать на него было глупо и как-то... неправильно? Это исключительно мои проблемы.

— Ничего страшного, — набираю воздух и нервно тереблю простынь, — Вдруг она тоже забыла.

Ага, сейчас же. Тешь себя пустыми надеждами, Бо.

— Я не могу упрятать тебя наперекор ее воли, как бы мне того не хотелось, — проговаривает в потолок, — Это незаконно.

Почему-то меня невероятно злят его слова. Скорее всего из-за несправедливости. Я не зарабатываю достаточно, чтобы снять себе жилье. Если она выгонит меня из бабушкиного дома, то вариант остается один: подчиниться и жить с ней до моих восемнадцати лет.

— Да, — неутешительно отвечаю.

— Она остынет. Думаю, уже остыла. И...

Он прерывается, словно сомневается в продолжении.

— И?

— Вы не особо ладите. Не пойми меня неправильно, но твоя мать явно не горит видеть тебя. Она оставит тебя в покое. Тем более переезд — сплошная запара.

Это одновременно успокаивает и бьет поддых. Встаю, не в силах сказать что-либо, и подхожу к мини-кухне, чтобы заварить чай. Я тоже не стремлюсь к встрече с мамой, но, отчасти, нуждаюсь в ее принятии. У Лии прекрасные родители. Они замечательно ладят. Да и у Курта, судя по малым рассказам, тоже любящая семья. Почему так не повезло мне?

Ладно, если он прав, то все не так плохо. Главное — провести оставшиеся дни хорошо, не страдать раньше времени.

— Не хотел тебя расстроить, — скомкано хрипит Курт.

Он встает с постели и подходит близко. Я дую на кипяток. Рука парня забирает кружку, чтобы поставить ее. Он мягко приподнимает меня и сажает на узкую столешницу. Поверхность холодная, а мой зад уж очень горячий в прямом смысле этого слова.

— Что? — посмеивается Курт от моего скукожившегося вида.

— Холодно, — шиплю, хотя уже привыкла.

Парень сдвигает меня и прижимает к себе. Он кладет мои ладони себе на торс и даже не догадывается, насколько сильно это меня будоражит.

— Мне всегда приходится тебя согревать, — гравийный голос раздается над ухом.

Я вспоминаю наши первые встречи и улыбаюсь ему в грудь.

— Значит, у нас такая фишка.

— Фишка? — усмехается он и приподнимает мой подбородок.

Когда не ругаемся, когда отключаю мозг, я становлюсь действительно очень счастливой с ним.

— Да. У некоторых есть особенное слово. У других — жесты. А у нас... я замерзаю, а ты греешь. Не знаю, как объяснить.

Курт проходится языком по нижней губе. Его янтарные глаза такие светлые и добрые, что мне хочется смотреть в них вечно. Разве он не способен быть таким всегда?

— Хорошо, но я не хочу, чтобы тебе всегда было холодно.

— Получается, тебе необходимо постоянно быть рядом, — дразню.

В душе я желаю, чтобы так и было, но никогда в этом не признаюсь. Парень наклоняется и соединяет наши губы в неглубоком поцелуе. От него отдаленно пахнет ментоловой жвачкой, чего прежде не было, но мне нравится.

— Ты — жук! — смеюсь, когда он отстраняется и гладит щеку большим пальцем, — Даже не потрудился предложить!

— Ты не любишь мятную.

Я сдвигаю брови, так как это правда.

— Откуда ты знаешь?

Курт довольно растягивается от моего удивления.

— Я всегда знаю, — пожимает плечами и опять хочет поцеловать.

— Нет, говори, — смеюсь ему в рот, увиливая от касаний.

Сильные руки игриво сжимают мою талию. Я позволяю ему добиться своего, и наши губы вновь встречаются. Как только думаю о том, скольких девушек Курт целовал, меня охватывает нездоровая ревность, но отрицать его навыки также глупо. Мне необходимо считать, будто таким нежным, ласковым, а затем грубым образом он не целовался ни с кем, кроме меня.

— Когда собирал твои вещи, видел пару упаковок. В основном была вишня, — хрипит, отрываясь — К слову, ты и сама пахнешь, как вишня. Впервые я почувствовал, когда забирал тебя с неудачной тусовки. И, поверь, мне пришлось перенюхать все флакончики на твоем столе, чтобы найти тот самый аромат.

Я неожиданно складываю пазл и соображаю, что духи, которые сейчас лежат в моем рюкзаке ,— те же, какими я пользовалась при наших с Куртом встречах. Все это время я думала, что он собирал мои вещи на скорую руку, но теперь, очевидно, это не так.

— Ну... тебе нравится этот парфюм? — прячу алые щеки, выводя узоры на его плече.

— Мне нравишься ты, Бо, — вдруг говорит.

Я часто моргаю, наблюдая за серьезным лицом.

— Прости, что нагрубил. Я не должен был срываться. Знаю, это не оправдание, но... — вбирает воздух в малом раздражении, — Мне трудно. С тобой. Я не привык... разговаривать, понимаешь? Вообще не привык чувствовать... что-то такое. Не знаю, что делать.

— Ты... не чувствовал ни к кому то, что чувствуешь ко мне? — переспрашиваю, хмурясь.

Курт жует губу и коротко кивает.

— Очень много всего внутри. Это выводит из себя.

Я рвусь расспросить про его бывшую. Неужели к ней он был равнодушен? Но парень не станет делиться, поэтому молчу и соединяю наши ладони. Хорошо, что он извинился. Это сделало все намного проще и правильнее.

— Но, определенно, если бы ты пахла чем-то ужасным, то... — посмеивается, разряжая повисшую паузу.

Я пихаю его в грудь и смеюсь в ответ.

— Эй!

— Ладно, ладно. Ты бы нравилась мне любой, — притворно качает головой из стороны в сторону.

— Да-да. Оно и заметно. А вот ты, без шуток, нравился бы мне любым!

— Даже если бы никогда не брился?

— Да...

— И никогда не чистил зубы?

— Ну...

— И никогда не мылся?

— Твоя взяла! — заливаюсь смехом, ведь парень вдобавок начинает меня щекотать.

Мы воркуем еще недолго. Вскоре Курт уходит в душ. Я остаюсь одна и щелкаю ТВ: чересчур нервозно. Мы уезжаем из Дервинга послезавтра. И я решила, что наша близость случится сегодня. Вечером. После театра. Моя первая близость такого рода.

***
Полагаю, Курт знал причину моего волнения. Он не отпустил ни один комментарий, когда снова увидел меня в платье, ни разу не притронулся ко мне так, как ему свойственно. Он не давил и предоставил время на размышления.

Но я уверена в своем решении. Твердо. Бесповоротно. Я хочу сблизиться с ним. Вовсе не для того, чтобы понравиться ему больше. Я хочу этого, потому что он нравится мне самой. Очевидно, шансы, что мы будем вместе всегда, крайне малы. Мне нет дела до этих невероятных-вероятностостей. Единственное, что меня волнует — сейчас. Наше с ним «сейчас». Чувство, которое я испытываю к Курту, не поддается логике. Даже если оно пройдет, мое сердце никогда не забудет этих ощущений. Можно ли объединить душевное единство и тревогу, что оно прекратится, в один флакон? Да, если ты влюблен.

Гораздо важнее само желание быть с человеком, чем возможность с ним быть. Ведь возможности — абстрактное явление. Они пропадают, а затем появляются снова. То, что внутри тебя, гораздо сильнее всяких исходов.

Мы приезжаем в театр прямо к началу спектакля. Курт банально шутит, что мы не успели посетить самое интересное — буфет. Я закатываю глаза. Звенит последний, третий звонок. Сидения мягкие и бархатные, а подлокотники деревянные. Сам зал средних размеров: нет балконов и амфитеатра. Только партер, где наши места ровно посередине — на десятом ряду.

— Так ты читала книгу? — мученически вздыхает он.

— Конечно. Это же классика. А ты, нет?

— Эм...

— Серьезно?

— Я зубрил и переписывал конституцию, гражданский и уголовный кодексы от корки до корки. Преподша была той еще Сукой.

— Переписывал весь учебник? — хмурюсь — Зачем?

— Сам не знаю. Говорю же: она была Сукой.

— Давай без грубостей. По крайней мере здесь.

Я шутливо пихаю парня в бок и в который раз любуюсь его видом. Когда он гладил одежду в номере, я буквально сгорала от нетерпения. Спектакль идет три часа, и это настоящее эстетическое наслаждение — видеть его в таком наряде столько времени.

Зрители начинают хлопать. Я хлопаю вместе со всеми. Курт не подхватывает инициативу.

— Зачем вы это делаете? — оглядывает зал и меня с явным недоумением.

Мне смешно от того, что он объединяет сидящих в некую сумасшедшую группу, в которой я нахожусь тоже.

— Что делаем?

— Хлопаете. На сцене ничего не происходит. Зачем вы хлопаете? — сердится, когда почти взрываюсь смехом.

— Так люди показывают, что готовы к спектаклю. Мы ждем актеров и рады им, — стараюсь дышать чаще, чтобы не хохотать.

— Бред какой. Я выхожу на ринг тогда, когда надо, без всяких похлопушек, — бурчит.

— Как бы тебе объяснить... это немного... разные вещи, — прикусываю губу, хихикая.

— Да, я заметил, — устало вздыхает, — И сколько еще отбивать себе руки?

— Ты ничего не отбиваешь.

— Я — нет, ты — да, — перехватывает мои ладони, прижимая к низу, и довольно добавляет, — Вот, теперь на одну сектантку меньше. Я спасаю мир, ты в курсе?

Я смеюсь, сдвигаюсь ближе к нему и кладу голову на плечо.

— Ты ненормальный.

— Хлопаешь пустой сцене ты, а ненормальный я? — дразнит.

— Ненормальный, — повторяю, и мы оба посмеиваемся.

Люди затихают, понимая, что спектакль пока не готов к открытию. Рядом со мной сидит женщина в возрасте: бордовое платье, обилие тоналки на лице, родинка над напомаженными губами. Она фыркает, когда я лишь слегка притираюсь к плечу Курта щекой. Кое-как сдерживаю раздраженное «ц».

— Знаешь, — приглушенно говорит парень, наклоняясь к уху, — Еще месяц назад я и представить не мог, что буду ходить по театрам.

Я хмурюсь и веду быстрые подсчеты.

— Мы знакомы всего месяц? — риторический вопрос.

— Чуть больше.

Под еще одни не менее громкие аплодисменты я вспоминаю, сколько событий произошло между нами. И ни разу у меня не выдалось минутки, чтобы как следует все переварить. Мы выносили друг другу мозг почти каждый день — благодаря этому, кажется, словно прошло гораздо больше времени.

— А встречаемся всего пять дней, — подытоживаю с еще большим волнением.

Курт красноречиво вздыхает. Я собираюсь заняться с ним близостью спустя пять дней отношений. Будет ли он считать меня легкомысленной? Не успеваю подумать об этом дольше, ведь занавес открывается. На сцену выходит человек, который, по всей видимости, играет мистера Локвуда.

— Место, куда я перебрался, поистине прекрасное! Во всей Англии не найти уголка, так идеально удаленного от городской суеты. А мистер Хитклифф — точная копия меня. Хотя, не исключаю, что так могло мне показаться только на первый взгляд.

Парик мужчины уложен в низкий хвост, из под пальто выглядывает белая, старомодная рубашка. Но мистер Локвуд молниеносно перестает меня интересовать, когда на сцену выходит Хитклифф. Смуглый, не такой опрятный, как его арендатор, с черными волосами и крепким, высоким телом.

— Мистер Хитклифф? — спрашивает мужчина, когда Джозеф впускает его в гостевую.

В ответ главный герой сурово кивает, и я с намеком кошусь на Курта.

— Ваш новый жилец, сэр. Надеюсь, что я не причинил вам беспокойство, так усердно добиваясь разрешения поселиться на Мызе Скворцов...

— Я никому не позволю причинить мне беспокойство, когда имею власть тому помешать. Входите, — отвечает Хитклифф сквозь зубы.

Я поражена, как идеально подобраны актеры на роли персонажей. Когда читала произведение, представляла их внешность примерно такой же.

— Это та Кетрин, которую любит Хитклифф? — тихо спрашивает Курт про героиню, сидящую в гостевой.

— Нет. Это невеста сына Хитклиффа. Смотри дальше, — также шепотом проговариваю я.

Мы больше не обмениваемся разговорами. Как завороженные, наблюдаем историю непростой любви и мести. Я не дышу, когда слушаю монолог Кети Эрншо, который она изливает Нелли.

— Моя большая дума в жизни — он и только он. Если все прочее сгинет, а он останется — я еще не исчезну из бытия; если же все прочее останется, но не станет его, вселенная для меня обратится в нечто огромное и чужое, и я уже не буду больше ее частью. Хитклифф никогда и не узнает, как я его люблю! И люблю не потому, что он красив, Нелли, а потому, что он больше, чем я сама. Из чего не бы не были сотворены наши души, его душа и моя — одно.

Курт сплетает наши пальцы на моменте, когда Хитклифф, услышав не то, что нужно, сбегает с Грозового Перевала. Мы тоже не понимали друг друга и ошибались в том, что видели.

Антракт всего один — наступает он спустя час постановки. Мы с Куртом выходим на улицу, где он достает красную пачку Мальборо.

— Она поступила неправильно, — вздыхает и протягивает сигарету, — Для Хитклиффа это унижение.

Он чиркает колесиком бензиновой зажигалки и сначала подносит огонь к себе, а затем ко мне. Ветра почти нет, но мороз поджигает щеки.

— Она всего-навсего подросток: хотела сделать его жизнь лучше и не видела ни одного варианта, кроме как выйти замуж за другого.

Парень неодобрительно качает головой.

— Перенеси это на настоящую жизнь, — он наблюдает мою заминку, — Вот. Об этом я и говорю.

Мне нравится беседовать с ним о литературе. В этом есть что-то приятное, как будто мы обзаводимся только «нашими» темами. Помнится, неделями ранее я твердила обратное.

— Иди ко мне, — зовет, когда начинаю дрожать от холода.

Я подхожу ближе, и парень обнимает меня, прикрывая джинсовкой. Центр города, вечер. Желтые фары часто сменяют друг друга. Позади нас висят афиши с белой подсветкой. Я делаю новую затяжку и держу руку поодаль, дабы случайно не прожечь рубашку. У меня нет с собой сумочки, поэтому Курт носит в карманах куртки все необходимое.

— Мне нужно в уборную, — тушу сигарету вслед за Куртом, — Дашь мне расческу?

Он улыбается, мы поднимаемся по каменной лестнице и заходим в помещение. Я сдаю пальто в гардероб и, получив маленький гребешок, скрываюсь за дверьми туалета. Звучит второй звонок. Моя пунктуальность в который раз давит на голову и велит ускориться. Зеркало за широкими квадратными раковинами расположено вдоль всей бежевой стены. Я привожу себя в порядок и задерживаюсь еще на пару секунд, чтобы полюбоваться платьем и... собой. Я давно так не делала, но теперь, рядом с Куртом, чувствую себя гораздо увереннее. Все еще не понимаю, что он во мне нашел, но и не считаю себя такой ужасной, как прежде.

Курт одаривает меня парой комплиментов, складывает расческу в прежнее место и тоже сдает куртку. Мы следуем на второй этаж по зеленой ковровой дорожке и ненадолго заглядываем в буфет. Его рука нежно держит меня за талию. Это ощущение — одно из лучших, что мне доводилось чувствовать.

Спектакль подходит к концу через два часа. Все было чудесно отыграно, намного лучше, чем я представляла. Актеры выходят на поклон под веселую музыку, и я вижу Курта таким живым, как никогда. Наша вылазка явно пошла ему на пользу.

— Так тебе понравилось? — довольно растягиваюсь, вспоминая его недавнее возмущение.

— Понравилось, — соглашается и открывает дверь машины с моей стороны.

Я сажусь в авто, и вскоре мы отъезжаем с парковки.

— Спасибо. Ты даже представить не можешь, какие эмоции я испытала. Увидеть историю, которую перечитала до дыр, — невероятно.

— Тебе спасибо. Зря я так не хотел идти. Хорошо, что ты заставила.

— Заставила? — смеюсь.

— Ага, — не перестает дразнить парень.

Обсуждение романа не кончается вплоть до отеля. Наши мнения во многом сходятся. А при разногласиях никто не оспаривает точку зрения другого. Я пересказываю упущенные моменты в постановке — они, можно сказать, пустяковые, но, благодаря ним, понять всю картину намного легче. Курт внимательно слушает меня и под конец еще раз благодарит. Попадая в номер, я слышу стук сердца. Мы молчим, пока снимаем верхнюю одежду и моем руки. Я остаюсь в ванной чуть дольше и закрываюсь. Мне нужно пару минут. Умываюсь, чищу зубы и, наконец, выхожу.

Свет приглушен. Курт стоит у окна, погруженный в свои мысли. Я вздыхаю, и тогда он поворачивается. На нем мелькает еле заметная улыбка. Я собираюсь духом и медленно подхожу к нему, теребя краешек платья. Моя нервозность более чем очевидна, но она спадает, когда Курт заправляет мои волосы за уши.

— Посмотри на меня, — нежно говорит, поглаживая щеку ладонью.

Я встречаюсь с его взглядом, полным тепла. Нет никаких сомнений в том что он — тот самый человек, с которым хочу попробовать что-то такое. Я просто... не знаю, что будет происходить. Но мне не страшно ему довериться.

— Ты не передумала? — хрипит с толикой надежды.

Странно, что такой человек, как Курт, так отчаянно хочет отговорить меня от близости, тогда как Эрик без опыта только и делал, что настаивал. Его поведение лишает меня всяких сомнений. Я всегда хотела заботы в таких делах: от Курта она исходит в более чем интенсивной форме.

— Нет, — переминаюсь с пятки на пятку, — Наши отношения длятся дольше пяти дней. Между нами давно возникла связь. Наверное, с первого знакомства.

— Это правда, — кивает парень.

Он оглядывает меня и наклоняется, чтобы поцеловать. Это аккуратно, скорее для того, чтобы меня расслабить. Я хихикаю, когда он легко щекочет талию, и догадки подтверждаются.

— Ты такая красивая, — шепчет, чуть отстраняясь, — Я испытываю к тебе сильные чувства, Бо. Просто знай это.

Ресницы трепещут. Я смотрю в его глубокие, искренние глаза и не могу поверить, что все это реально. Мы вместе, только друг для друга. Эмоций так много, что хочется плакать. Неужели все случится? И что именно случится? Я не совсем глупая, у меня есть примерное представление, и все же... это шаг в неизвестность. Но эта неизвестность такая манящая — как черная дыра. Засасывает все объекты в космосе. Так вот: я маленький метеорит, а Курт — горизонт событий. Мне снова нужен «Оскар» за идиотские мысли. Самое время поразмышлять о черных дырах и камнях, все верно, Бо!

Я непонимающе хмурюсь, когда парень отходит к мини-кухне. Но все сразу становится ясно — он берет свой мобильный и отключает его, отчего я понимаю, что и для него предстоящая ночь важна.

Курт снова подходит и ведет меня к кровати. Он садится, расставляя ноги так, чтобы я поместилась между ними. Наш рост теперь почти одинаковый.

— Никаких сомнений? — переспрашивает, поглаживая по спине.

— Никаких, — подтверждаю.

— Хорошо, — проходится языком по нижней губе, — Ты уже делала это раньше? Сама?

Я часто моргаю, пытаясь вникнуть в вопрос.

— Что?

Курт опять улыбается и, склонив голову, покачивает ей. Прическа, уложенная назад, почти перестала держаться.

— Ты доставляла себе удовольствие?

Я замираю с широко распахнутыми глазами. На нем нет и намека на издевку, и я точно знаю, что он не станет смеяться. Мои щеки заметно краснеют, пока Курт терпеливо ждет ответа.

— Ну, я... я пыталась однажды. Ничего не вышло. То есть... я ничего не почувствовала и больше не пробовала.

Я заикаюсь и прикрываюсь руками, будучи в красках. Это так стыдно. Ни за что бы не сказала ничего подобного кому-то другому. Слишком личное.

— Черт, — сглатывает Курт, отчего сжимаюсь, — Теперь я еще сильнее хочу сделать это с тобой.

Он подхватывает меня и кладет на кровать так, что голова лежит на подушке. Платье задирается. Если бы он посмотрел вниз, то без проблем увидел бы нижнее белье. К счастью, парень не торопит события и медленно размещается между моих ног, неразрывно смотря в глаза. Тусклый свет играет с половиной его лица. Я дотрагиваюсь щеки и вздыхаю, когда наши губы встречаются. Он терпелив и не настойчив, что очень приятно. Я нуждаюсь в том, чтобы все продолжалось долго, желаю запомнить каждую секунду нашей ночи. Кажется, Курт думает о том же. Он держит себя одной рукой, а второй поглаживает мое тело. Я кладу руки на плечи и шепчу сквозь поцелуй:

— Ты покажешь, что нужно делать для тебя? Я примерно понимаю, но...

Курт выдыхает мне в губы.

— Тебе ничего не нужно делать.

— Но... почему? — это сбивает с толку, — Тогда как?

— Сегодня мы займемся только тобой.

— Ты не хочешь меня?

Курт усмехается и уверяет в обратном следующими действиями: он ловко приподнимает одну мою ногу и вдавливает свои бедра в мои. Я задыхаюсь от удивления и внезапной тяги внизу живота.

— Вот так я хочу тебя, девочка, — шепчет и почти незаметно подрагивает от контакта, — Каждый раз, когда дотрагиваюсь тебя.

Я прикрываю глаза и цепляюсь за его рубашку, когда наши бедра соединяются вновь. Напряжение в брюках парня беспредельно велико. С каждым соприкосновением я ощущаю покалывания где-то в центре меня. Он соединяет нас снова и снова. Его глаза приобретают более темный оттенок. Я охотно поддаюсь вперед, и Курт утыкается в мою шею, тихо рыча. Мне мало этого. Я дрожу, но все же решаюсь расстегивать пуговицы черной рубашки. Одна за другой, пока остаются лишь те, до которых не получается дотянуться. Курт отдаляется и завершает начатое, откидывая вещь в сторону. Я приподнимаюсь и задерживаю дыхание от того, какой он красивый. Внизу торса ярко выражена галочка, уходящая вниз. Строгие черты лица делают его еще прекраснее.

— Давай снимем с тебя это, милая, — говорит, возвращая меня в реальность.

По коже бегут мурашки, когда даю молчаливое согласие. Курт пробирается под подол платья и, смотря в глаза, стягивает с меня колготки и нижнее белье. Я замираю. Заметно нервничаю, пребывая в более незащищенном виде.

— Все хорошо, — успокаивает и ненадолго соединяет наши губы, — Все в порядке.

Я киваю и наблюдаю, как парень встает. Он находится ко мне спиной. Расстегивает ремень и снимает брюки. Почему-то именно это заводит меня еще сильнее — предвкушение, момент затишья перед предстоящей бурей. На нем остаются только серые боксеры, на которые я старательно не смотрю. Курт принимает то же положение, но на этот раз разводит мои ноги сильнее. Он упирается в платье, задумываясь на секунду.

— Мы можем не снимать его? — жмурюсь и дышу чаще.

— Конечно, — тут же отвечает, — Не переживай.

Курт оставляет несколько поцелуев на моей щеке, а затем плавно переходит к шее. Я прикусываю губу в попытке сдержать стон, что остается для него незамеченным. Грудная клетка опускается и поднимается, соединяясь с его горячим телом. Когда он аккуратно применяет зубы, я впиваюсь ногтями в напряженное предплечье и запрокидываю голову, предоставляя больше пространства. На белой коже остаются следы. Я спохватываюсь.

— Прости, прости...

— Нет, мне нравится, — подмигивает он.

Я закапываюсь в волосы. Они окончательно выбиваются из прически. Теперь волнистые пряди изредка щекочут меня, что расслабляет. Курт развязывает лоскуток платья на шее и продолжает мучительную пытку, практически доводя меня до грани. Его бедра вновь двигаются навстречу моим. Без одежды это ощущается намного приятнее. Я тихо скулю, прося продолжения, хотя нахожусь в абсолютном неведении, что именно он собирается предпринять дальше. Наши губы разбухли от контакта, но это не мешает им соприкасаться еще чаще. Его напор усиливается, он применяет язык, а рукой медленно спускается к низу. Я сглатываю, и тогда он шепчет:

— Это не будет больно. Не надо бояться.

— Я тебе верю, — соглашаюсь, пока он ласково поглаживает внутреннюю сторону бедра.

Курт рвано выдыхает, а я прячусь в его ключицах, так как пылаю от переизбытка разных эмоций. Один его палец касается моего центра, медленно поглаживая. Я теряю кислород и вздрагиваю.

— Пожалуйста, — неожиданно пищу и ловлю ухмылку парня, — Сделай так снова...

— Как же долго я хотел услышать твои просьбы, — возбужденно хрипит.

Курт совершает нежные круговые движения, и я напрягаюсь от того, насколько это приятно. Почему? Почему так хорошо? Он не прерывается, и я стону, прикрывая лицо.

— Тише, маленькая, — выдыхает парень, — Посмотри на меня.

Я не отдаю отчет действительности и следую всему, что он говорит. Пелена перед глазами позволяет увидеть немного: лишь сверкающие угольки. Он слегка увеличивает темп, что вырывает из меня всевозможные звуки. Наши губы встречаются, из Курта исходят хрипы, когда он рассказывает, какие вещи хотел сделать со мной в примерочной. Я поражена от одних лишь касаний, а в совокупности со словами теряю связь с реальностью. Напряжении нарастает, мышцы сжимаются, и я чувствую, что вот-вот произойдет нечто сильное. Но Курт останавливается, фактически вводя меня в ступор.

— Еще рано, — улыбается, — Я хочу видеть тебя такой отчаянной дольше.

Я не могу успокоиться и жалобно проговариваю:

— Но... Курт...

— Скоро, нетерпеливая, — заботливо проговаривает, — Только дай мне еще насладиться тобой.

Я задерживаю дыхание и прикрываю глаза, чтобы ослабить вихрь внутри. Курт контролирует меня и снова начинает соединять наши бедра. Я сгораю. Пожар его касаний и поцелуев, знойные выдохи и тяжелые вздохи творят безумные вещи. Я в его власти. Не знаю, как жила без этого до нашей встречи.

Губы Курта приоткрыты, ресницы опущены. Напряженные мышцы ощущаются сталью под моими ладонями. Мы оба представляем одно и то же. Когда Курт в очередной раз притирается ко мне и ненадолго задерживается, я трепещу от давления. Таким образом он бы хотел заняться со мной любовью.

— Робкая, — ласково обращается, — Как многого ты желаешь и как о многом стесняешься даже думать. Я прав?

— Прав, — отвечаю невпопад, — А чего желаешь ты?

Здесь несложно догадаться, но меня тянет вновь и вновь слушать бархатный голос. Курт усмехается, понимая характер просьбы.

— Я покажу, — вдруг говорит.

Парень с трудом останавливается и опять опускает руку. Его палец на этот раз пробирается ко входу, что приводит меня в замешательство. Я ощущаю избыток влаги и задыхаюсь.

— Черт, Бо, ты так нуждаешься во мне, —качает головой и опускается к шее, целуя ее.

Непристойности, слетающие с его уст, так сладостны, что я не перестаю дрожать. Курт аккуратно дразнит меня, а затем пробирается внутрь. Это совсем не больно, но, поначалу, я плохо понимаю свои ощущения. Через секунду все меняется, когда парень сгибает и разгибает палец внутри меня. Это еще лучше, чем прежде. Я больше не способна ни на что. Стоны без стеснения льются по всей комнате.

— Я желаю завладеть тобой целиком. Войти в тебя, дать тебе привыкнуть, а потом не останавливаться до тех пор, пока ты не потеряешь голос от своего сладкого хныканья, — его темп устойчивый, но бережный, — Это сводит тебя с ума, да? Разговоры? Когда я рассказываю, как буду брать тебя всю ночь?

Я лишь часто киваю. Ноги ходуном, сердце вырывается наружу. Я буквально чувствую, как пульсирую.

— Курт, Курт, Курт, — бесконечно шепчу.

Он целует меня, со строгостью прерывая столь громкие вздохи. Становится жарко. Безумно жарко.

— Я хочу снять, — заикаюсь, — Снять платье. Пожалуйста, сними его.

Курт не ждет и секунды, молниеносно приподнимая меня и сажая к себе на колени. Вещь ловко оказывается на полу. На мне один белый, просвечивающий лифчик. Курт не спрашивает, легко расстегивает его и отбрасывает в сторону. В нем горит столько желания, что описать невозможно.

— Прекрасная, — хрипит сбивчиво и гравийно, — Нежная, самая красивая.

Он впервые видит меня полностью голой, но я слишком возбуждена, чтобы быть застенчивой. Когда он вновь вводит в меня палец, я прогибаюсь в спине и чуть ли не кричу его имя. Широкая, шершавая ладонь на мгновение закрывает мой рот. Я знаю, что стоит быть тише и сдерживаюсь.

Парень ускоряет темп и сжимает грудь свободной рукой, не упуская губами ни один дюйм моего тела. Он приглушенно стонет со мной в унисон. Его палец возвращается к верху и повторяет те же круговые движения. Я больше не могу. Не могу.

— Я сейчас, кажется, сейчас, — запинаюсь и утыкаюсь в сильную шею, — Прошу, позволь мне...

Он пахнет терпким одеколоном. На рассудок находит окончательное помутнение.

— Я разрешаю, девочка, — густой тембр, — Давай, закончи для меня. Все получится.

Я с трудом нахожусь в приподнятом положении, и парень спускает руку, чтобы придерживать меня. Он смотрит в мои затуманенные глаза, когда я без сил прижимаюсь к нему голой грудью.

— Я рядом. Доверься мне, — его движения неизменны.

И тогда что-то случается. Это какой-то... вне телесный опыт. Я почти уверена, что испытывать такую вспышку наслаждения нереально. Но я испытываю именно ее. Горячие волны нещадно бьют по конечностям и животу. Я царапаю мышцы напротив, и Курт затыкает мой рот поцелуем. Из него льются частые хриплые выдохи. Я слабею, и он подхватывает меня, крепко окольцовывая предплечьем.

— Умница, — шепчет, перебирая волосы — Все правильно. Вот так.

Судороги не отпускают последующие пару минут, и все это время Курт тратит на успокаивающие слова. Он невесомо целует мои дрожащие плечи, и я ощущаю себя полностью истощенной, но в хорошем плане.
Я возвращаюсь на кровать. Парень накрывает меня одеялом. Он ложится сбоку и держится на локте.

— Как ты? — улыбается, щекоча носом мою щеку.

— Ммм, — в красках киваю и слышу его тихий смех.

— Это было так, как ты представляла?

— Намного лучше, — признаюсь и подтягиваю одеяло до ушей.

Курт довольно вздыхает и перемещает меня к себе на грудь, крепко сжимая в объятиях. Его дыхание неровное и, смотря вниз, я сглатываю. Возбуждение в боксерах уже не вызывает неожиданности, а скорее придает уверенности. Я знаю, что Курт пытается придти в норму, когда потирает лицо. Но мне важно, чтобы он почувствовал себя так же. Неуверенно приподнимаюсь и неразборчиво произношу:

— Пожалуйста, дай мне сделать что-нибудь для тебя.

Он открывает глаза, внимательно изучая.

— Мне и так хорошо, — заверяет.

— Пожалуйста, Курт.

Он напрягается. Длинные ресницы опускаются, вьющиеся локоны находятся в беспорядке.

— Ты еще юна, чтобы лезть туда руками.

— Но...

— Нет, Бо. Я поступлю правильно хотя бы здесь.

Я ежусь и больше не смею возражать, ведь его тон крайне убедителен. Но вдруг ко мне приходит другая идея.

— Если ты не разрешаешь мне, тогда... сделай это сам.

Курт усмехается и задорно прищуривается. Кажется, предложение не застигло его врасплох. Лишь позабавило. Я не понимаю, как реагировать, поэтому прячусь в его ключицах.

— Хочешь, чтобы я удовлетворял себя, смотря на тебя? — уточняет, и я прикрываю лицо с писком.

— Не издевайся!

— Нет, нет, я просто удивляюсь, как в твоей прекрасной голове вмиг появились такие интересные мысли, — дразнит и тянет за подбородок.

Я шутливо упираюсь ему в плечо, но он сильнее, а потому с легкостью подтягивает меня ближе.

— Или они были всегда?

Наш мелодичный смех становится единым целым. Я прошу его перестать, подскакиваю и кладу между нами подушку, скрываюсь от пристального взгляда, но в итоге оказываюсь под Куртом — скованной и беззащитной.

— Я думал, что ты будешь усталой и быстро уснешь, — проходится языком по нижней губе, — Но, как оказалось, близость тебя подбадривает.

— Просто у меня много энергии!

— Чересчур много. Как мне с этим ужиться? — смеется между нашими поцелуями.

— Ты невыносимый, самый ужасный, — хохочу, ощущая игривые укусы.

— Это я уже слышал.

— Нет, правда, как ты мне можешь нравиться? Я тебя ненави...

Я не успеваю договорить, потому что Курт перебивает, соединяя наши губы. Он пробирается под одеяло и сжимает мою голую грудь. Я вытягиваюсь и с упоением отвечаю на ласки.

— И это я тоже слышал, Бо, — хрипит, обводя сосок большим пальцем.

— Я готова повторять это целую вечность, — шучу, когда он прекращает пленительные действия.

— Что? Мое имя?

— Нет! — зацеловываю его челюсть.

— Ты без ума от меня, — заявляет Курт.

— Не-а. А вот ты от меня — да.

— Я и не отрицаю, — произносит, рассматривая мое лицо.

Карие глаза светятся, они излучают нежность и добро. Он такой красивый, самый красивый на всем белом свете.

— Серьезно, — тихо говорю, перебирая его волосы на затылке, — Ты не хочешь сделать это?

Курт притупляется на пару секунд.

— Хочу. Если ты тоже хочешь.

Я задерживаю дыхание и коротко киваю. Курт наблюдает, как я дотрагиваюсь его плеч, а затем, обходя грудь, касаюсь пресса. Знаю, ему не очень нравится эта зона.

— Мне нужно спустить это, — хрипит, показывая на одеяло.

— Хорошо, — без раздумий соглашаюсь.

Он убирает ткань так, что я почти полностью открыта для него — за исключением самой нижней части. Поразительно, но во мне нет тревоги, есть спокойствие и тепло. Только ему я могу так доверять.

Курт склоняется и оставляет на моем теле поцелуи: от шеи до низа живота. По коже бегут мурашки, и я тяну парня обратно, чтобы зацеловать в ответ. Стараюсь быть активнее, дабы принести ему больше удовольствия.

— Девочка, — зовет, — Будь собой. Я уже говорил.

Смущенно вздыхаю и дотрагиваюсь до него мягче. Мышцы Курта перекатываются под моими пальцами. Я прикусываю губу, когда вижу, как он опускает свою руку. Курт снимает боксеры и любопытство берет верх. Мельком смотрю вниз и тут же поднимаю шокированный взгляд обратно. Парень тихо смеется от полученной реакции.

— Ты такая милая, — безвредно улыбается.

Он сглатывает, обхватывая себя правой ладонью. Я обвиваю сильную шею и слышу тяжелый выдох. Его тело немного дрожит, когда движения становятся регулярными.

— Я так хочу, чтобы это была моя рука, Курт, — робко произношу ему на ухо.

Парень напрягается, его голова падает к моим ключицам. Я аккуратно закапываюсь в волнистые локоны и тяну их, когда дыхание Курта учащается.

— Пожалуйста, поцелуй меня, — шепчу.

Он возвращается ко мне и делает то, о чем прошу. Я вздрагиваю, потому что твердая длина ненароком коснулась моего живота. Из Курта вырывается негромкий стон, который вибрацией проходит по коже.

— Бо, — хрипло выпаливает он.

Я глажу его плечи и провожу ногтями вниз, притормаживая около самой интимной зоны. Наши руки случайно встречаются. Звуки возрастают.

— Мне хорошо с тобой, — признаюсь, заглядывая в потемневшие глаза, — Только с тобой я чувствую себя так прекрасно.

Курт приоткрывает рот, завитки волос касаются щек. Мы очень близко, сердцебиение ускоряется.

— Повтори, — сбивчиво приказывает.

— Только ты, Курт. Я хочу, чтобы меня касался только ты, — мои ресницы трепещут.

Парень стонет, темп меняется на более быстрый. Он жаждет, чтобы я тоже потеряла связь с реальностью, поэтому легко подталкивает мою голову, чтобы заполучить все пространство. Пухлые губы прочерчивают мокрую дорожку до груди, что заставляет хныкать от удовольствия. Я ахаю, он ненадолго прерывается и поднимает руку, сжимай ей мою талию, а потом бедро. Парень чуть сдвигается и подносит к моим губам свой большой палец. Я интуитивно приоткрываю рот, впуская его и проходясь языком. Курт сжимает челюсть, загораясь пуще прежнего.

— Хорошая девочка, — хвалит, когда я мягко посасываю.

Неожиданно он перехватывает мои запястья, сковывая их. В нем пропадает былая осторожность, и эта страсть восхитительна. Мое тело оказывается приподнятым, когда Курт ласкает меня все ниже и ниже. Стоны слетают один за другим, а перед глазами дымка. Поцелуи доходят до той черты, которую я пока что не способна осилить.

— Курт, нет, не надо, — умоляю его с дрожью, — Это слишком.

Мне ужасно стыдно, хотя внутри искрится интерес. Курт возвращается к лицу и высвобождает запястья.

— Хорошо, милая, мы вернемся к этому позже, — подмигивает, и внутри приятно тянет.

Парень возвращает руку на прежнее место и протяжно шипит. Я до невозможности взбудоражена, стону от любого мимолетного контакта.

Спустя некоторое время я улавливаю, что Курт уже близко — испарина на лбу все очевиднее, как и дрожь в мышцах. Прислоняюсь к липкой коже и невинно целую. Из Курта выходят короткие маты. Я держусь за него, так как нуждаюсь в опоре, чтобы не рехнутся.

— Черт, Бо, — обрывисто рычит сквозь зубы и шумно стонет.

Я замираю, чувствуя теплую жидкость на животе. Парень надо мной еле держится, чтобы не упасть. И все, чем я занимаюсь: пытаюсь запомнить каждую секунду этого мгновения. То, как плотно сомкнуты его губы, как сквозь них выходит воздух, как пылает его лицо, как подрагивает каждый мускул. Я не видела ничего красивее за всю свою жизнь. Курт перекатывается на спину, его грудная клетка часто вздымается. Я не шевелюсь, так как не знаю, что делать. За эту ночь со мной произошло много всего нового — и вот теперь я по-настоящему вымотана.

Я закрываю грудь руками и улавливаю, как Курт встает и направляется к столу.

— Бо, я не против, можешь смотреть, — улыбчиво произносит.

Я ничего не отвечаю и, кажется, это его напрягает. Курт натягивает свои боксеры и садится слева, принимаясь вытирать жидкость влажными салфетками.

— Бо? — хмурится, когда я отворачиваюсь.

— Все хорошо.

Живот уже чистый. Курт накрывает меня одеялом. Он ненадолго отходит до мусорки и, возвращаясь, сразу тянет меня к себе. Сердце саднит из-за беспокойного взгляда.

— Я не хотел напугать тебя, когда касался губами там, внизу, — мотает головой и напрягается.

— Нет, нет, — успокаиваю, — Дело не в этом. Мне было приятно.

— Тогда в чем?

Его костяшки невесомом проходятся по моей щеке. Он чрезмерно серьезен. Я спешу развеять тревогу.

— Это просто усталость. Она хорошая. Тебе не о чем переживать. Все произошло впервые, и я... очень много чувств. Я утомилась, но ни о чем не жалею.

Несвязные предложения заставляют краснеть. Лицо Курта смягчается и принимает заботливый вид.

— Точно? Скажи мне, если что-то не в порядке.

— Точно. Пожалуйста, ложись, ты мне очень нужен, — искренняя просьба льется сама по себе.

— Я лягу и буду рядом, но сначала мне нужно сходить в душ, — объясняет, — Всего две-три минуты.

— Хорошо, — застенчиво улыбаюсь.

Курт целует в лоб и плечо.

— Скоро вернусь.

Я остаюсь одна и встаю, накидывая домашнюю светло-голубую футболку и бежевые трусики. Это случилось. Я доверилась Курту. Глупую улыбку невозможно спрятать. Нередко представляла этот момент еще до нашей встречи. Все думала: как это будет и с кем? При мысли об Эрике появлялся комок в горле, хотя мы находились в отношениях. А теперь я с тем человеком, от которого сердце уходит в пятки. С ним я хочу познать все, быть вместе всегда. Мы неверно начали знакомство, но сейчас это не имеет никакого значения. Курт сделает все, чтобы уберечь меня: он доказывал это множество раз. Я же, в свою очередь, не отвернусь от него, как бы не было трудно. Мы преодолеем все препятствия друг ради друга.

— Девочка, — тихо зовет парень, появляясь в комнате.

Он в одном полотенце, небрежно повязанном на бедрах. Я опускаю взгляд, поразмыслив, что, если ткань упадет, парню станет неловко. Нет. Это ложь. Неловко станет мне. Ему будет абсолютно плевать.

— Мне нравится этот цвет на тебе, — говорит про футболку.

— Спасибо, — шепчу, — Мне тоже стоит помыться.

— Конечно, я подожду, — кивает и пропускает вперед.

Мои ноги подрагивают, я наношу много геля для душа и быстро мою голову. В зеркале на меня смотрит девушка, слегка отличающаяся от Бо до нашей с Куртом ночи. Понимаю, мне кажется, но что-то изменилось.

Я прочесываю волосы и чувствую сонливость. Разглядывая себя, мне нравится отсутсвие засосов. Мы не стремимся оставить метки, что радует. Страсть между нами даже близко не похожа на животную: она глубокая, не поверхностная.

Выхожу, спустя десять минут. В комнате уже темно. Курт оставил включенным только ночник над своей тумбой. Малый свет скромно освещает постель и парня. Он сменил нижнее белье на чистое и не надел футболку из-за чего я довольна до чертиков.

— Как ты? — спрашивает, принимая меня в свои руки.

Я удобно ложусь на нем. Сразу накатывает дрема.

— Прекрасно, а ты?

— Замечательно, — он кутает нас в одеяло.

Мы молчим некоторое время, играя пальцами — то невесомо прикасаясь подушечками, то переплетая их. Веки совсем тяжелеют. Я вот-вот погружусь в сон, поэтому говорю то, о чем недосказала утром.

— Когда мы спорили, ты не так меня понял, — вывожу узоры на рельефной груди, и Курт прижимается щекой к макушке, — Я имела в виду, что, если ты останешься, когда тебе будет плохо, я не перестану видеть в тебе мужчину. Мне важно, чтобы ты знал, что я отношусь к нам серьезно. Ты можешь мне доверять.

Курт обдумывает слова и приподнимает мою голову, чтобы заглянуть в глаза. Он тоже выглядит измотанным.

— Спасибо, — тихо произносит, — Я это очень ценю.

Мы лениво целуемся и хихикаем с этого. С ним спокойно, словно я дома.

— То, что между нами сегодня было — лучшее, что со мной случалось за последние несколько лет, — вдруг говорит, — Я решил, что ты должна это услышать.

Я покрываюсь мурашками.

— У тебя было много девушек...

— Это другое. Не сравнивай, — морщится.

Я сглатываю и сильнее вжимаюсь в него. Парень тянется вправо и выключает ночник. Окна зашторены. Я приспускаюсь и слышу стук его умиротворенного сердца.

— Засыпай, — вздыхает, нежно утыкаясь носом в мои влажные волосы.

И Курт даже не догадывается, что то, что сегодня произошло, для меня лучшее не только за последние несколько лет, а за всю жизнь.