Столкновение

Во сне мне видятся пугающие картинки. Курт медленно проводит носом по моей шее, горячее дыхание захватывает дух. Поцелуи высасывают последние нотки самообладания. Они безумно приятны: до дрожи в ногах. Потому, проснувшись, я чувствую угрозу. Словно физических страх за саму себя.       

— Приехали, — будит парень, а я потягиваюсь.       

Уже темно. Красивая парадная группа отеля увешана белыми гирляндами.       

— Сколько я спала?       

Боль в шее и спине заставляет чуть простонать. Я бегло привожу волосы в порядок. Курт паркуется на ограждённой стоянке и глушит авто.       

— Пять часов, — отвечает, проверяя бумажник.       

— Мог бы разбудить, чтобы тебе не было скучно, — начинаю, и воспоминания бьют по затылку, — А, нет, не стоило.       

Челюсть парня моментально напрягается.       

— Выходи уже, — отчеканивает, и я закатываю глаза.       

Погода изменилась. Здесь порядком теплее, чем дома. Мне всегда хотелось побывать в Дервинге. Родной Стелтон маленький, по сравнению с ним.       

— Давай, — проговариваю, чтобы забрать свой тяжелый рюкзак.       

Однако парень игнорирует меня и накидывает лямку на плечо. Ну и ладно. Мне же легче.       

— Покурю и пойдём, — командует, закрывая пламя зажигалки от ветра.       

Отхожу в сторону и оцениваю отель. Это не центр, потому что вокруг мало людей. Здание высокое и очень облагороженное. Я думала, что мы будем останавливаться в придорожных мотелях. И это, между прочим, даже романтично. Никогда в таких не была: только видела в фильмах. Я подстраиваюсь под прохладные потоки и, повернувшись, не верю глазам. Светящийся баннер на магистрали гласит следующее:       

«The Neighbourhood. 23 ноября. Концертный зал Garden Soul. Не пропусти!».       

Это уже завтра! Любимая группа, которую я заслушала буквально до дыр, будет выступать здесь! Радуюсь секунд пять, а потом прихожу в упадок. Вот же черт! Мечта в нескольких шагах, но осуществить ее невозможно.       

— Куда засмотрелась? — раздаётся хриплый голос слева, что возвращает в реальность.       

— Никуда, — прыскаю.       

— Они тебе нравятся? — безвредно интересуется Курт, выкидывая бычок в урну.

Я молчу, расстроенная тем, что он вдруг начал беседу.       

— Я задал вопрос. Ты не слышала? — вскидывает бровь, и мы направляемся ко входу.       

— Я не хочу с тобой разговорить. Разве не ясно? — бурчу и слышу тяжелый выдох.       

— Ясно.       

Ресепшн просторный и красивый. Мраморный пол чистый, как и оранжевые ковровые дорожки. Молодой парень, лет двадцати, охотно помогает определиться с номерами. На его золотистом бейджике написано: Тайлер. Он проводит нас к лифту, в котором мы с Куртом стоим вплотную друг к другу. Моя спина упирается в его грудь. Я прикусываю губу, когда чувствую мимолетное дыхание в области шеи. Прямо как во сне.       

— Ваши номера четыреста семь и четыреста десять. В комнатах есть мини-бар, но он платный, — объясняет работник, когда стеклянные двери распахиваются, — Бассейн находится на минус первом этаже, работает круглосуточно, полотенца занесу вам через пять минут.       

Широкий коридор длинный, а в конце него, вместо стены, стоит панорамное окно. Я захожу в четыреста седьмой номер, как только юный хостес открывает дверь и отдаёт ключи.       При виде большой кровати с двумя толстыми матрасами мне становится радостно. Достаточно свободная комната — с плотными шторами синего цвета, компьютерным столиком и продолговатым, встроенным в стену шкафом. Тяну дубовые дверцы в разные стороны, они катятся по направляющим и открывают кухню.

Наконец получается вздохнуть полной грудью. Пока раскладываю вещи, приходит Тайлер и отдаёт полотенце. Белоснежная ванная встречает меня долгожданными горячими струями. Я допускаю мысль позвонить матери, но сразу отгоняю ее в дальний угол. Она взбесится, если узнает, где и с кем находится ее дочь.

В одиннадцать вечера располагаюсь на прохладной постели и стараюсь заснуть. Мучаюсь полчаса, а потом больше не заставляю себя. Интересно, Курт тоже не спит? И вообще, почему он спит всегда один? Вот, например, Лесли. Та, о которой упоминал Мэт. Они делят друг с другом кровать только для дела? Я так бешусь от одного только представления, как Курт целуется и нежничает с кем-то, что готова взорваться на месте. Хотя, какое мне дело?! Не дай бог он решит поцеловать меня! И не дай бог я отвечу тем же!

К двенадцати ночи беру купальник, ругаюсь об отсутствии сланцев и выхожу в коридор, где царит тишина. Четыреста десятый номер находится на противоположной стороне — в ожидании лифта я молюсь, чтобы из него не вышел кое-кто определенный. К счастью, молитвы были услышаны. Я спускаюсь на минус первый этаж и захожу в женскую раздевалку. Там лишь одна девушка: она улыбается и покидает помещение.

Я дольше обычного рассматриваю себя в купальнике, так как не надевала его уже сто лет. В последний раз он сидел на мне хуже, чем сейчас. Я стеснялась ходить в нем, но теперь выгляжу... прекрасно? Наверное, так бы сказала Лия. Когда мерила его в примерочной, подруга буквально заставила меня дойти до кассы и совершить покупку.        
«Ты в нем сексуальная, но в самом хорошем смысле этого слова. Он слитный и чёрный, что идеально подчеркивает фигуру. А акцент на открытом плече придает игривости!».       

Пропускаю душевую, так как мылась час назад. Бассейн прямоугольный и глубокий. Свет фонариков со дна лежит на глади. Никого нет. Если бы наверху не было Курта, я бы почувствовала себя в сказке. В помещении темно, но так даже атмосфернее. Я не трогаю выключатель и размеренно шагаю к лестнице. Окунаю ноги и присаживаюсь на край. Не знаю, планировал ли на завтра что-нибудь Курт, но я бы хотела посмотреть достопримечательности. Возможно, таким образом мы и не пересечемся?

Встаю и спускаюсь по лестнице в воду. Когда прохлада достигает шеи, не могу сдержать улыбку. Плавать меня научил отец, и это, вероятно, единственное хорошее, что он сделал. На море я каталась на его спине, смеялась и была вроде как счастлива. Счастлива в моменте. Я подплываю к концу бассейна и ощущаю тоску по беззаботности.

Мое одиночество прерывается очень скоро. Я резко поворачиваюсь, когда металлическая лестница скрипит.       

— Здесь можно купаться с твоим ростом? — говорит Курт, оказываясь в воде.       

Нет, нет, нет! Не может быть!       

— Ты можешь оставить меня хотя бы на пару часов? — расстроенно пищу, поддерживая себя на плаву.       

— Вообще-то я был здесь до того, как ты пришла, — размеренно произносит, зачесывая волосы пальцами.       

Какого-то черта это выглядит невероятно соблазнительно.      

— Что? Неправда! — отрицаю и хватаюсь за бортик.       

— Ты сидела, свесив ноги. А я был вон там, — кивает в сторону лежаков, куда не поступает свет.       

Я хочу вылезти отсюда, но тогда мне придётся подплыть к нему. Стоп... он специально дождался этого момента? По легкой улыбке я осознаю, что так оно и есть.       

— Ты просто... пялился на меня все это время? — возмущаюсь, а парень смеётся.       

— Этим купальником ты фактически не оставила мне выбора, — эхом раздается гравийный голос.       

Щеки краснеют: то ли от внезапного холода, то ли от смущения. Курт так и остановился около лестницы. И про рост он не лгал. Я коснусь пола, если опущусь в воду с головой. Зато парень может пройти пешком до самой глубокой точки.       

— Так и будешь там булькаться? — улыбается.       

— Да, пока ты не уйдёшь, — сохраняю отстраненный тон.       

Я порядком устала хвататься за бортик и утыкаться в слив.       

— Я тоже имею право пользоваться бассейном, — весело парирует, — Хватит уже дуться из-за ерунды.       

Он это серьезно?       

— Ну, как знаешь, — вздыхает и ныряет, направляясь в мою сторону.       

Эмоции, которые я испытываю, похожи на те, когда видишь акулу и тебе никуда от нее не деться. Воздуха критически не хватает. Он выныривает в паре сантиметров от меня, и капли стекают прямиком к его косым мышцам. Я прикрываю глаза, так как все еще не привыкла видеть парня раздетым. Все еще? Я никогда не привыкну, потому что привыкать не придётся!       

— Что ты от меня хочешь? — с закрытыми глазами ворчу, — Что ты прицепился?       

— Я просто плаваю, Бо, — издевается.       

— Ну все, хватит!       

Я прыскаю от безнадёжности. Оплывать его нет смысла, поэтому подтягиваюсь на руках, но чувствую крепкую хватку на талии. Курт помещает меня обратно в воду и прижимает к себе. Огонь вспыхивает внутри.

— Курт, — испуганно проговариваю.       

Его грудь горячая и твердая. Он скользит по моему телу взглядом. Между нами пробегает искра.       

— Не называй меня по имени, — говорит приглушенно и серьезно.       

Во рту пересыхает, когда наши глаза сталкиваются. Это слишком интимно — я благодарю плотную ткань купальника, которая скрывает мое возбуждение. Стоп... что?       

— Почему? — спрашиваю, сквозь сбитое горло.       

Курт разглядывает мое лицо, которое, вероятно, бордового цвета. Я сопротивляюсь столько, сколько могу, но даю себе послабление. Длинные ресницы и пухлые розовые губы загоняют в тупик. Я спускаюсь к широким плечам, ключицам, на которых застыли капли воды, и парень прикусывает губу.

— Потому что это выбивает меня из колеи, — отвечает почти неразборчиво.       

Я не знаю что это означает, но все же коротко киваю.       

— Ты ненавидишь меня? — сглатывает, наблюдая за моей реакцией.       

Рельефный кадык сокращается. Мне сейчас же нужно оторваться от него. Но как, если сердце противится разуму?       

— Я не знаю, — морщусь, — Ты запутал меня, и я, будто, потеряна? Да, так и есть.       

Искренность льётся сама по себе. Я сразу жалею, что делюсь с ним переживаниями.       

— Я обижаю тебя, но не должен переставать, — заявляет парень, прикусывая кончик языка.       

Это отрезвляет, как удар молнии.       

— В каком смысле? — хмурюсь и упираюсь в накаченное тело.       

Курт напрягается.       

— Ты этого не поймёшь, но, поверь, так лучше для нас двоих, — он так уверен в своей правоте, что начинает тошнить.       

— Лучше? Ты издеваешься надо мной! Это нечестно! — возмущение захлестывает.       

Я отстраняюсь, чтобы выбраться, а он совершенно не против этого. Курт сам поднимает меня так, что я сажусь на поребрик. Делаю рывок, чтобы встать на ноги, но парень удерживает за бёдра.       

— Бо, — требовательно говорит, принуждая посмотреть на него, — У меня две сестры. Младшей всего восемь.       

Он думает, прежде чем продолжить. До меня молниеносно доходит вся суть происходящего.       

— А старшей семнадцать? — усмехаюсь.       

— Да, — выглядит так, словно противится от одной только мысли про нас вместе.       

— И? Какое это имеет отношение ко мне? Зачем ты притащил меня сюда, раз считаешь, что сестра и я – совместимые понятия?!       

От этого бреда меня неожиданно пробивает на смех. Он отчаянный и злобный одновременно. Я смеюсь не потому, что мне забавно, а потому, что последняя нервная клетка лопнула.       

— Потому что это действительно совместимые понятия, Бо, — грубо отчеканивает парень.       

— Ты считаешь, что я сохну по тебе? С ума схожу, мечтаю об отношениях с тобой? — не перестаю хохотать.       

— Нет, — агрессивно прикусывает щеку, — Угомонись, ты ведешь себя некрасиво.       

— О, отчитываешь меня, как ее? Учишь жизни? — я такая злая, что не узнаю саму себя, — Ты ужасен, Курт. Ты спрашивал, ненавижу ли я тебя. Да, теперь точно ненавижу! Всем сердцем! Ты сказал такие мерзкие и неправильные вещи, что я просто не желаю тебя видеть!       

— И в чем же они такие мерзкие? Ты снова ищешь драму на ровном месте! — его хватка на бёдрах усиливается.       

— Раз ты считаешь, что все сказанное – адекватно — то поздравляю! Ты только что облапал свою сестру в бассейне. Когда ты касаешься меня, представляешь ее на моем месте? Ты пялился, пока я сидела в купальнике!       

Он жмурится и дышит чаще обычного.       

— Бо, пожалуйста, ты не так восприняла мои слова.       

— Нет, ты сказал именно это, — вскидываю руками и выскальзываю из его капкана.

Парень просто пялится в своё отражение. Вода стекает к ногам, поэтому иду не так быстро, как хочется.       

— Разберись в себе и больше не лезь ко мне. Завтра я рассмотрю все возможные варианты уехать домой, — кидаю напоследок, заходя в душевую.       

Это так глупо и несуразно с моей стороны. Я позволила ему приблизиться, таила надежду услышать хоть какие-то извинения. Почему я даю ему шанс? Снова и снова. Наверное, все дело в благодарности? Как это возможно? Быть одновременно бессердечным и сочувствующим? Почему он помогает мне с трудностями, а потом ранит в самое сердце? И из-за чего мое сердце принимает все его действия так глубоко?

Я сижу на лакированной скамье последующие тридцать минут, так как боюсь столкнуться с ним на выходе. Когда захожу в номер, готова расплакаться от безысходности. Моя зарядка осталась в его вещах. На мобильном всего три процента. Другого выхода нет. Я должна забрать ее. Если не сегодня, то завтра. Тянуть не к чему.

Спешу, пока не передумала. Ничего плохого не произойдёт. Скорее всего он попытается оправдаться, опять начнёт затягивать меня в свои сети. Этому не бывать. Я не позволю себе наступать на одни и те же грабли в двадцатый раз.

Курт либо не слышит стука, либо все еще сидит у бассейна. Ручка двери легко поддаётся, что удивляет. Обычно он внимателен к безопасности. Отлично! Сделаю все быстро и...       

Я шокировано замираю, заходя внутрь.

Девушка из раздевалки лежит на столе, в то время как Курт буквально вдалбливает ее в деревянную поверхность. Он закрывает ее рот, отчего стоны приглушены. Это выглядит крайне агрессивно, но ей безумно нравится.

— Дерьмо, — шипит Курт, замечая меня.

Девушка тут же испуганно подпрыгивает, будучи застигнутой врасплох. У меня звенит в ушах.       

— Вы встречаетесь? — почти визжит она и прикрывается руками.       

Я чувствую отвращение.       

— Выйди отсюда, — злобно тараторит парень, застегивая ремень в джинсах.        

Это адресовано ей. Так мне кажется. Но Курт выдаёт:       

— Бо, выходи из моего, сука, номера!       

Я впервые смотрю в его глаза. Они чёрные. Гневные и устрашающие.       

— Отдай мне зарядку, — шепчу.

Конечности подкашиваются. Единственное, что помогает держаться, — гребаная необходимость зарядить телефон. Я бы посмеялась от абсурда, но не способна.       

— Сейчас занесу, — грозно рычит.       

Выхожу на ватных ногах. Оседаю в комнате на кровать. Он расставил все на свои места. У меня нет слез. Только мелкая дрожь.       

— Тебя стучаться не учили? — с порога начинает парень.       

— Я стучала, — проговариваю, не поднимая голову.       

— Значит стучала тихо! — я готова поспорить, что на его лице появился оскал, — Если не открыл, то с чего решила, что можешь войти, а?!       

У меня больше нет к нему ничего. Он умер, как и все, что я чувствовала.       

— Извини, — говорю без эмоций, — Ты принес зарядку?       

Он смеется и кидает шнур на кровать.       

— Будешь строить из себя обиженную? Разбитую? Чего ты ожидала? Я всегда говорил, что между нами ничего нет и не будет, мать твою, Бо!       

Его яд заполняет пространство. Я ощущаю лишь ненависть к себе.       

— Зачем я здесь?       

Мне необходимо услышать правду.       

— А что, непонятно? — рявкает, — Ещё раз хочешь услышать, какая ты жалкая?       

Моя губа начинает кровоточить от натиска зубов.       

— Мне нужна правда, — настаиваю и звучу достаточно сильно.       

Курт хватает бутылку воды со стола, будто стремится угомонить ярость. И вдруг я чувствую свободу, когда понимаю, что мне нет до него дела. Пускай ругается и орет — впервые я не беспокоюсь по этому поводу.       

— Правда в том, что ты свалилась на меня, как снег на голову. Там, в больнице, была такой одинокой. Тебе не мешало отвлечься, я тоже порядком устал от чертовых проблем, — холодно засыпает, — Но это было ошибкой. Я жалею, что в ту ночь забрал тебя с вечеринки. Жалею, что дал свой номер в первый день знакомства.       

— Жалеешь и о том, что не позволил Эрику изнасиловать меня? — поднимаю глаза, чтобы он ответил в лицо.       

Его пыл не утих. На руках ярко выражены вены. Курт, не раздумывая, отзывается прямо в лоб. Я слышу то, что трескает сердце.       

— Да! — сжато выдыхает и начинает трястись, — Мне не стоило решать то дерьмо, в которое ты вляпалась!       

К моим губам стекает что-то соленое, и тогда я осознаю, что плачу. Наблюдаю за тем, как в нем постепенно вспыхивает ужас. Но сказанного уже не вернуть.       

— Черт, я... — впервые теряется.       

— Этого достаточно, — проговариваю куда-то в стену.       

Дыхание Курта неровное и встревоженное. То, что он занимался сексом с той девушкой — лишь шокировало меня. Но он поднялся на новый уровень. Это слишком, даже для такого ужасного человека, как Курт.       

— Бо, — пробует уже без гнева.       

— Достаточно, — повторяю, в горле першит.

Мне срочно требуется передышка. Я хочу высказать ему все, что лежит на душе. Оскорбить, унизить и заставить почувствовать себя плохо. Но я не могу. Я не способна резать людей вдоль и поперёк. И это, пожалуй, наше главное с ним различие.

Он покидает номер. Я закрываю дверь, накрываюсь одеялом и позволяю себе выплакаться. Слезы настолько горькие и отчаянные, что несколько раз меня даже тошнит остатками обеда.