Глава 13
Глава 13. Обратный путь «Корнелии»
К вечеру берег уже скрылся за кормой, только лишь далеко-далеко позади виднелись вершины гор, проступавшие сквозь голубую дымку горизонта. Яхта шла вперёд быстро и уверенно; свежий ветер дул прямо сзади, туго наполняя паруса.
Сергей Кошкин и академик Зубов стояли на носу и говорили друг с другом.
- А ведь так мы можем и рухнуть с края моря, - заметил Кошкин, - если притяжение не удержит.
- Помнится, - ответил учёный, - Кхой говорил о вихре, таком же, что перенёс нас сюда.
- Но он говорил, что может и ошибиться, - вставил капитан: он стоял у штурвала и слышал всё, что говорили двое, - хорошего мало, если готтентот и впрямь ошибся.
- Мы можем только положится на его слова, - промолвил Борис Львович, - другого варианта нет.
Возразить тут было нечего; все прекрасно понимали это и, однако, всех пугало путешествие в неизвестное, которое могло закончиться самым неожиданным образом. Об его исходе — а он мог оказаться роковым — говорить не хотелось; да и вообще никому не хотелось много разговаривать.
Вечером, когда уже начинало темнеть, путешественники поужинали и собрались на палубе. Козеровский достал свой походный бинокль и начал внимательно рассматривать в него горизонт.
Небо было чистым, однако где-то вдалеке можно было различить небольшие тучки.
- Отсюда не понять, вихрь ли это, - сказал Марк, - придётся дожидаться утра. Ветер всё ещё дует нам в корму, поэтому, думаю, паруса на ночь лучше спустить, чтобы яхту не занесло незнамо куда.
Паруса были спущены; на ночь выставили вахтенных, которые вновь сменялись каждые три часа. Ничего особенного они не заметили — правда, Сергей, дежуривший на этот раз первым, позже рассказывал, что ночью видел то же таинственное свечение неба, которое несколько дней назад довелось увидеть Марку Сигизмундовичу, и наблюдал, как из глубины к поверхности всплывали диковинные создания — разноцветные рыбы, фосфоресцирующие кальмары, огромные синие и чёрные черепахи с зелёными светящимися пятнами, тонкие и длинные морские змеи и такие существа, для которых нет даже и названия. Казалось, что край Вселенной прощается с путешественниками, решившими покинуть его и устремившимися прямо в неизвестность.
К утру море заволокло туманом, столь густым, что, когда ты стоял на баке, тебе не было видно носа яхты. Ветер дул теперь не в корму, а с левого борта и, похоже, усиливался.
- Вот что мне думается, - заметил по этому поводу академик, сидя в каюте вместе с другими, - если вода действительно почему-то переливается в космос — значит, она резко охлаждается, ведь там царит мороз. Тогда она должна превращаться в пар, или, точнее, в крошечные кристаллы льда. Может быть, этот туман...
- То есть вы хотите сказать, что мы у самого края космоса? - перебил учёного Кошкин.
- Я лишь предполагаю, - спокойно ответил Зубов, - верней всего, вода вообще никуда не переливается, а держится притяжением. Это более научно, ведь в космос её ничто не тянет.
Никто не успел ответить. «Корнелию» сильно тряхнуло, и она начала заваливаться на бок.
Капитан Шахов тут же вскочил, бросился к лестнице, взбежал по ней к люку, открыл его и высунулся на палубу.
К счастью, совсем вылезти он не успел, а потому не оказался сбит с ног накатившейся волной. В следующий миг вода схлынула, а яхта стала крениться на другой борт.
Насквозь промокший Василий Васильевич выскочил из люка, ползком добрался до штурвала и схватился за него.
- Эй, там! - крикнул капитан своим товарищам, - держитесь, начинается свистопляска!
Свистопляска, действительно, не замедлила начаться. Яхту переворачивало с одного борта на другой, она вертелась и быстро двигалась, но вот в каком направлении — этого никто не смог бы понять. Туман, похоже, сгустился ещё сильнее, несмотря на сильный, порывистый ветер; теперь не было видно практически ничего.
Так продолжалось часа два-три; потом судно дёрнуло ещё сильней, страшный порыв ветра чуть было не перевернул его кверху килем.
Сидевшие в каюте не смогли удержаться на месте и вверх тормашками повалились на пол. В голове у Кошкина промелькнуло: «Должно быть, мы рухнули в космос» - и он готов был поверить этой мысли. Предметы попадали следом за людьми; прямо перед Сергеем, чуть не ударив его по голове, упала какая-то объёмистая книжица. Кошкин успел краем глаза увидеть, что это, собственно, не книга, а толстая общая тетрадь; он даже разглядел в не какие-то строки, похожие на стихи: «Ему не должно отступать с сомнением и страхом, и все усилия врагов в миг обратятся прахом...» и ещё что-то том же роде: «Его жестокий супостат вовек не одолеет, кто выпил чудный эликсир — уже не заболеет...»...
Яхту снова затрясло сильней прежнего, завертело и закрутило; все доски и снасти заскрипели, завизжали и застонали. «Это конец», - подумалось каждому; все в страхе замерли, но и судно тоже замерло; воцарилась мёртвая тишина.
...Спустя полчаса наши герои стояли на палубе. Шторм — если, конечно, это был шторм — прекратился или, по крайней мере, в нём наступил перерыв; «Корнелия» двигалась медленно, подгоняемая слабым, холодным ветерком. Туман всё ещё был густым, но постепенно рассеивался.
Ещё через час он почти совсем улетучился, и теперь можно было оглядеться по сторонам. Яхта качалась на серой, спокойной воде; её обвевал всё тот же прохладный и сырой ветер. Слева по борту не было видно ничего, кроме моря; зато справа совсем недалеко тянулся какой-то неизвестный берег. Гор не виднелось даже на горизонте; пустынное побережье было низким и поросло густым смешанным лесом. Всё оно было усеяно камнями — небольшими булыжниками и огромными валунами; некоторые камни торчали из воды даже вдалеке от берега. Сам этот берег смотрелся мрачным и диким; путешественники глядели на него с беспокойством и недоумением.
- Что это за суша? - бормотал Марк, - если Край Света, то почему не видно гор? Если что-то другое — то что?
Яхта между тем продолжала неспешно идти вдоль неприветливого побережья. Вдруг над кронами деревьев что-то ярко блеснуло; потом блеснуло ещё раз; потом лес расступился. Широкий канал отходил от моря вглубь суши; а над ним вздымался сказочный дворец в сиянии золота и блеске воды. Купола сверкали на солнце; струи фонтанов серебрились и разлетались на тысячи бриллиантовых брызг. Гиганты и чудовища поднимались из пучины, приветствуя яхту фейерверками сверкающей воды; сверху на этот волшебный каскад глядел червленый орёл о трёх главах, а ещё выше светились пять крестов на пяти шарах, венчающих причудливую кровлю.
Даже те, кто видел этот дворец лишь на фотографиях, сразу узнали его.
- Это же Петергоф! - вскричал Зубов, - мы в Балтийском море!
- В Финском заливе! - воскликнул Шахов.
- В Невской губе! - подпрыгнул Козеровский.
Репортёр выхватил планшет; Wi-Fi здесь работал.
- Знаете, какое сегодня число?! - затанцевал на месте Сергей, - двадцатое-августа-две-тысячи-тринадцатого!
Все ликовали, прыгали, кричали, махали руками; а яхта всё шла и шла вперёд, туда, где над морем уже поблёскивали крыши Санкт-Петербурга.
КОНЕЦ