Глава 2
Глава 2. Проверка практикой
Уже вечерело, когда Марк Сигизмундович Козеровский, не успевший даже заехать в собственный дом и наскоро пообедавший в каком-то кафе, вышел из метро на Третьяковской.
Прямо перед ним лежал Климентовский переулок, а чуть в стороне — Ордынка. Было заметно теплей, чем в Новосибирске; черёмуха тут давно отцвела, и кое-где между домами виднелись яркие пятна сирени. Солнце уже успело скрыться за крышами, окрасив их в янтарные и медные тона; а над ними, в вышине, блестел золотом крест на высоком своде старинного храма Климента Римского.
Людей вокруг было не слишком много; рабочий день у большинства закончился, а потому на улицах не было привычной московской спешки и толчеи. Откуда-то доносилась незатейливая мелодия — видимо, выступали уличные музыканты; от соседней забегаловки тянуло аппетитным запахом свежей пиццы и острого соуса.
- Такие вечера будто специально созданы для всяких приключений, - пробормотал себе под нос Марк, - а, вот как раз и дом номер двадцать два! - добавил он, заметив слева от себя длинное белое здание.
Надо сказать, за время полёта и шатания по Москве у Козеровского поубавилось желания разговаривать с академиком Зубовым. Он ни разу в жизни с ним не встречался и имел очень смутное понятие о том, что должен будет ему сказать; помимо этого, сама по себе идея заявиться без приглашения в дом к незнакомому занятому человеку выглядела, после трезвого размышления, скорее наглой, чем благородной.
Однако отступать от своих замыслов было уже поздно; и наш герой, водрузив на голову шляпу, решительно двинулся к замеченному им дому — красивому старинному особняку.
Он очутился перед высокой деревянной дверью, столь массивной, что она скорее подошла бы для какой-нибудь средневековой крепости, чем для современного жилища. Из-за двери доносились какие-то звуки; разобрать что-то было невозможно, однако Марку казалось, будто он слышит музыку и чьи-то громкие голоса.
Козеровский несколько минут раздумывал над тем, стоит ли ему заходить в этот дом; потом решил, что стоит, и осторожно постучал в дверь. Та тяжело, со скрипом отворилась; на пороге стоял человек средних лет в сером пиджачке.
- Здравствуйте, - вежливо произнёс он, - вы на банкет?
- Банкет? - опешил путешественник.
- По случаю получения премии за работы по космологии, - всё тем же вежливым тоном уточнил человек в пиджаке.
- Я хотел встретиться с Борисом Львовичем. Может быть, мне лучше зайти попозже?
- Нет, почему же, заходите лучше сейчас, - был ему ответ, - подождите в доме, у нас уже скоро всё закончится.
Козеровский, не став задерживаться, снял шляпу, вытер ноги о коврик и зашёл вовнутрь, где увидел то, что мало походило на уединённый приют великого учёного.
Сразу за прихожей находилось большое помещение, вроде гостиной, с высоким потолком и широкими окнами. Посреди него возвышались три столика, на которых поблёскивали бокалы с шампанским и громоздились блюда с канапе и бутербродами; вокруг столиков ходило множество людей — газетных репортёров, учёных и каких-то других личностей.
Марк Сгизмундович почти сразу сообразил, кто здесь академик Зубов. Догадаться было нетрудно — уж очень резко знаменитый учёный выделялся среди всех прочих.
Он был высокого роста, но не казался таким уж длинным из-за своей полноты. Его длинные чёрные волосы падали на плечи; огромная, чёрная с проседью, волнистая борода придавала Зубову сходство то ли с отшельником-старообрядцем, то ли с древним ассирийцем; одет он был в просторную белую рубаху и чёрные, как смоль, брюки. Говорил академик громким и зычным голосом, постоянно перебивая остальных; пару раз он поднимал тосты за что-то невразумительное — из области науки, скорее всего, - и тогда все присутствующие почтительно замолкали, а представители прессы спешили включить диктофоны.
Козеровский решил раньше времени никаких разговоров не заводить и встал в углу; никто не обратил на него особенного внимания, и он спокойно дождался окончания официальной части банкета.
...Зубов произнёс небольшую речь, в которой вкратце повторил сказанное в своей давешней статье; потом некий человек солидного вида поздравил его от имени министерства образования и науки России. Академик вежливо поблагодарил всех, и вслед за этим посетители стали покидать зал, а корреспонденты, напротив, толпиться вокруг учёного, пытаясь взять у него интервью.
- Что ж, сейчас самое время поговорить с этим академиком, - проговорил про себя Марк, - а то потом он ещё уйдёт куда-нибудь.
Подождав, пока хотя бы часть журналистов отойдёт в сторону, он быстрыми шагами подошёл к Зубову; как раз в этот момент тот заканчивал рассказывать что-то щуплому молодому человеку в очках.
- А, вы тоже хотите о чём-то спросить? - заметив Козеровского, обратился к нему учёный, - вы ведь репортёр?
- Нет, я не репортёр, - ответил тот, - меня зовут Марк Козеровский.
- Марк Козеровский? - с недоумением переспросил Зубов, - постойте-ка, где-то я уже про вас слышал... в интернете, что ли, читал... что-то там насчёт Камчатки...
- А, это, наверное, про путешествие на Корякское нагорье?
- Да, да, как раз туда. Ну, так что вы хотели?
- Я приехал из Новосибирска, - Марк решил объяснить всё сразу, без лишних задержек, - от академика Щукина. Вы ведь его знаете?
- А как же, - подтвердил Зубов, - конечно, знаю. Я с ним много раз встречался.
- Извините, Борис Львович, - вдруг заговорил репортёр в очках, - не могли бы вы ответить ещё на несколько...
- Подождите, подождите! - остановил его академик и снова обратился к Марку, - так что вы хотели сказать про Аркадия Васильевича?
- Я хотел передать от него — да и от себя тоже — кое-что насчёт вашей статьи — той, недавней.
- Вот как? - произнёс Зубов, и в голосе его почувствовалась настороженность, - и что же?
- То, что ни он, ни я с вашими теориями несогласны, - ответил Козеровский и начал излагать соображения Щукина по этому поводу.
Борис Зубов слушал молча, хмурясь и насупившись; он глубоко дышал, и его колоссальная борода то опускалась, то поднималась, будто диковинное опахало. Стоявший рядом корреспондент забыл про своё интервью и с удивлением слушал Козеровского, глядя то на него, то на знаменитого академика.
...Наконец, когда путешественник закончил говорить о движении и многомерных мирах и как раз собирался рассказать анекдот про яблоки, терпение Зубова лопнуло. Он нахмурился ещё сильней, выпятил грудь — борода взметнулась вверх, своим кончиком чуть не ударив Козеровского по лицу — и заговорил:
- Вы, я так понимаю, полностью поддерживаете мнение Щукина?
- Да, именно так, - согласно кивнул Марк.
- И почему же?
- Потому что оно не противоречит здравому смыслу, - ответил Козеровский, сохраняя спокойствие, - в отличие от ваших теорий, которые сложно понять, а тем более принять.
- Ну, давно пора забыть про то, что люди ненаучного склада ума называют здравым смыслом. В нашем деле — своя логика...
- Вернее, никакой логики. Каждым движением создаётся новый мир, Вселенная — оболочка четырёхмерной звезды... вы ещё скажите, что весь наш разговор вам сейчас мерещится, а на самом деле...
- Извините, но Борис Львович — авторитетный учёный! - счёл своим долгом вмешаться журналист.
- И гении могут ошибаться, - парировал Козеровский.
- Послушайте, кто вы такой, чтобы указывать на мои ошибки? - возмутился Зубов, - вы, конечно, человек известный, но ведь не среди физиков!
- Я только пересказывал вам то, что сказал академик Щукин, - пожал плечами Марк.
- Никакой Щукин меня не переубедит, - строго ответил Зубов, - настоящий учёный от своих гипотез просто так не отступается.
- Да уж, тут мне и возразить нечего, - согласился Козеровский, - тем более что на практике эти теории, пожалуй, не проверишь. Был, правда, один древний мудрец, который тоже говорил, что движения нет — ему кто-то — Диоген, кажется, - неплохо ответил; но вы-то не только про движение говорите, вы ещё и...
- Дорогой Марк, - перебил учёный, - вы, похоже, думаете, что все эти теории напрочь оторваны от жизни. Так знайте, что их можно доказать...
- Как раз об этом я и хотел вас спросить, - вставил репортёр.
- Да, можно доказать, - продолжил Зубов, - только послушайте меня и не перебивайте. Если действительно существует четырёхмерная вселенная, то в ней, конечно, не только одна звезда — их там могут быть тысячи и тысячи. И эти звёзды, как иногда случается и в нашем мире, могут соприкасаться и сталкиваться. Если оболочка одной из таких звёзд — вернее, мёртвых звёзд, чёрных дыр — соприкоснётся с нашей оболочкой, то есть с тем, что мы привыкли называть Вселенной, - то даже мы, живущие в третьем измерении, сможем это заметить. Мы увидим огромные скопления галактик, которые будут двигаться не от центра нашей, если можно так сказать, «микровселенной», а к нему или по касательной к нему. Кстати, тут же можно будет провести и наблюдения за движением — если оно будет замедляться, верна теория о его фиктивности; если нет — неверна. И, да будет вам известно, по моим личным наблюдениям и по сообщениям обсерваторий в космосе замечены какие-то странные следы! Возможно, сейчас как раз происходит такое соприкосновение.
- Всё это, конечно, интересно, - сказал Козеровский, переводя дух после этой высокоумной лекции, - но я не собираюсь отказываться от логики и здравого смысла из-за каких-то следов в космосе. Я бы с удовольствием понаблюдал за этим явлением вместе с вами и тогда сказал бы, что думаю о нём — уж наверняка всё будет совсем не так, как в ваших гипотезах.
- А вы знаете, в каком месте нужно будет производить наблюдения? Знаете, откуда будет видно это соприкосновение? - ехидным тоном произнёс академик.
- Нет, конечно.
- У островов Принс-Эдуард*, вот где! - с торжеством воскликнул академик, который рад был посрамить неприятного собеседника.
- То есть в Южном океане? - уточнил Марк.
- Именно там! - ответил, потирая руки, Зубов.
- А вы знаете, что находится к востоку от островов Принс-Эдуард? Знаете, что там было три месяца назад?
- Нет, понятия не имею.
- Три месяца назад английский капитан Клайв Харогет видел там землю, до сих пор не нанесённую на карты! - воскликнул Козеровский, - вы понимаете? Это же мечта любого путешественника! Я сам подумывал о том, как бы отправиться туда...
- Что вы хотите сказать? - насторожился Борис Львович.
- Я хочу сказать, - объяснил Марк, - что могу купить телескоп, отправиться туда и сам произвести наблюдения.
- Вот как? - у Зубова глаза на лоб полезли от удивления, - на чём же вы туда отправитесь?
- На «Корнелии», моей яхте.
- Постойте-ка, постойте, - академик неожиданно стал говорить так, как говорит бизнесмен, который не хочет упустить выгодную сделку, - в этом деле заинтересованы и я, и вы, верно? Так почему бы...
- Вы что, хотите отправиться вместе со мной?
- Ну да. Вы понимаете, эти наблюдения для меня очень, очень важны, а финансирования от государства — как от козла молока. С Америкой тоже не свяжешься, у них своих забот хватает...
- Моя яхта шестиместная, - просто ответил путешественник, - койка мне, койка капитану — четыре места свободны. Если хотите — присоединяйтесь.
- Простите, - снова послышался голос репортёра, - нельзя ли мне...
- Отправится с нами? - закончил за него Козеровский.
- Нет, что вы, задать несколько вопросов...
- А почему бы вам и не присоединиться к нам? Ведь нужен же нам какой-то свидетель, какой-нибудь, так сказать, беспристрастный судья...
- Но я здесь человек посторонний...
- Нет, я вас не заставляю — просто предложил...
- Марк пошутил, - объяснил журналисту Зубов, - вы свободны.
- А как же интервью...
- Действительно, Борис Львович, это весьма грубо с вашей стороны, - произнёс Марк, - тем более что я вовсе и не шутил. Возможно, молодому человеку совсем не помешает репортаж о научной экспедиции.
- Да, это было бы неплохо, - согласился репортёр, - родственники у меня живут далеко, в Таганроге, а мне нужно как-то...
- Так о чём речь?! - воскликнул Козеровский, - с удовольствием приму вас в нашу команду. Как вас зовут?
- Кошкин... Сергей Кошкин.
- А сколько вам, Сергей, лет? - спросил Зубов, потрясая своей бородой.
- Д-девятнадцать, - репортёр вздрогнул под пронзительным взглядом учёного.
- Ха! - академик, человек довольно несдержанный, чуть было опять не наговорил грубостей, но вовремя опомнился и сказал только: - ну что ж, поздравляю. Итого нас...
- Четверо, - сказал Козеровский, - я, вы, этот молодой человек и мой капитан, Василий Шахов. Яхта сейчас стоит на Неве, в Петербурге. Когда отправляемся?
- Лучше пораньше, - подумав, ответил учёный, - через пару месяцев это космическое явление пойдёт на спад.
- Я предлагаю выехать в Петербург в ближайшие дни, на поезде — капитана я предупрежу. Все согласны?
После небольшого обсуждения предложение было принято; у академика, только что получившего премию, важных дел в ближайшее время не предвиделось, а Кошкин пообещал поговорить с главным редактором своей газеты насчёт двухмесячной командировки. Козеровский начал было говорить ещё что-то, но был остановлен Зубовым:
- Я думаю, сейчас нам лучше разойтись по домам, - сказал тот, - уже поздно.
Действительно, за окнами уже стемнело, а все гости и журналисты давно разошлись.
- Хорошо, - согласился Марк Сигизмундович, - завтра я покупаю билеты, а потом — в путь.
Затем Козеровский и Кошкин попрощались с академиком и, не задерживаясь больше, вышли из дома.
- Ну и дела! - с удовольствием вдыхая свежий воздух, проговорил Марк, - честное слово, сегодня утром я и подумать не мог, что ввяжусь в такую авантюру!
- Ну, я-то и подавно, - усмехнулся репортёр, - ну и удивится же мой дядюшка в Таганроге! А вас как, семья отпустит в такую даль?
- А я совсем один живу, - ответил путешественник, - и мне путешествовать просто необходимо, а то ещё со скуки умру.
Они, будто старые друзья, пожали друг другу руки и пошли в разные стороны по полупустой улице, вдоль светящихся окон старинных московских домов.
*Принс-Эдуард - необитаемый вулканический архипелаг между Африкой и Антарктидой, территория ЮАР.