Дно 14
Феникс вышел из здания департамента и направился к парку. В это время там было полно народу, но все еще можно было найти свободное местечко. Лето заканчивалось, и парк перестал быть столь популярным. Он прошел по центральной аллеи мимо деревьев, около которых даже в это время сидели отдельные горожане, и повернул к темной боковой аллее, куда редко заглядывали обычные туристы. Тропинки здесь выглядели слишком уж просто. Сделав несколько шагов, он сел на маленькую скамейку и стал рассматривать окружающие деревья. Сейчас они были даже красивее, чем летом, поскольку, согласно программе, зеленная расцветка изменилась. Перед ним пестрели зеленые, желтые, коричневые, красные растения. Большинство, в отличие от него, полагало, что искусственная красота более совершенна, чем природная. Откинувшись на спинку, он закинул руки за голову, прикрыл глаза. Ветер трепал волосы, под лопатками чувствовалась пластмасса. Он услышал шаги и открыл глаза. В этом не было необходимости. Эти шаги он узнал бы всегда. Рядом присел пожилой человек со слегка дряблым лицом и запавшими глазами. Он уже накинул ветровку, предпочитая, судя по всему, не отдавать себя на съедение голодным ветрам. В руках он держал позолоченную трость, которой сейчас водил по искусственной траве, будто в попытке начертить некую загадочную пентаграмму. Феникс попытался скрыть улыбку: слишком уж смешным показался ему этот нелепый атрибут. Он перестал щуриться, распахнул глаза и рассмеялся, сел прямо, как примерный ученик.
– Ворон, этот посох меня пугает. Твой образ старца восхитителен, никакой аватар такое не изобразит.
– А я и есть старец, – ответил бывший начальник СВР. – Все-таки я прожил довольно много лет.
– С такими клюшками уже давным-давно никто не ходит. На тебя не оглядываются дети?
– Современные дети ничему не удивляются, – проворчал старик. Он перестал мучить траву и стрельнул острыми глазами в сторону Феникса: – Поздравляю. Говорят, ты теперь начальник внешней разведки.
– Спасибо. Можешь гордиться тем, что оставил достойного приемника.
– Не уверен в этом, – покачал головой Ворон. – Слишком уж страшные вещи пришли вместе с тобой. Несколько погибших сотрудников департамента – это не шутка.
– Вокруг война, – промолвил Феникс. Улыбка замерзла на его лице.
– Иногда я начинаю бояться, что допустил ошибку. – Ворон положил трость себе на колени. – Я ведь был в хороших отношениях с Кипарисом и его сына знал с детства. Он ведь даже дружил с моим сыном до того несчастного случая. – Ворон поморщился, словно ему было неприятно вспоминать.
Феникс запрокинул голову.
– Раньше в этом небе летали стрижи. Живые. Они умели щебетать и охотиться на мошек. Почему ты считаешь, что я не должен сожалеть о них?
– Стрижи исчезли давно, очень давно. – Ворон тоскливо посмотрел вверх. – Их уже не было после твоего рождения. Ты всего лишь придумал их. А эти люди... Они жили и могли бы жить дальше.
– Вопрос только в том, ради чего. – Феникс взглянул своему собеседнику в глаза. – Ты хочешь, чтобы я испытывал сострадание к животным, не способным даже осознать, что они творят? Ворон, ты мне как приемный отец, но у каждого своя правда, и ты это знаешь не хуже меня.
– Говорят, ты здорово потрепал нервы Янусу. Его чуть не сместили с должности.
– Жалеешь? Вы вроде не особо ладили.
– Я никогда не мог переиграть его. Ты сделал это так быстро. Я, наверное, действительно должен гордиться тобой... или бояться.
– А я никогда не мог проиграть ему, хотя он всегда думал иначе.
Феникс встал с места, посмотрел на старика:
– Прости, мне пора. У меня через час самолет.
– Куда летишь? – Ворон, кряхтя, поднялся. – Я провожу тебя.
Они направились к выходу.
– Лечу на Восточное побережье. – Феникс замедлил шаг. – Нужно принять участие в одной операции. Думаю, будет лучше, если я смогу сам всё контролировать на месте.
Ворон ступал мягко, стуча тростью по покрытию.
– Неужели тебе не бывает страшно? Ты нажил столько врагов, что даже мне становится жутко. Умудрился обзавестись ими даже в собственном лагере. Ты и впрямь считаешь, что способен бесконечное количество раз умирать и воскресать? Ты не легендарная птица. Агенты гибнут.
– Я буду жить вечно, – усмехнулся Феникс.
– Не зарекайся, сынок. Однажды ты выйдешь из этого здания, и какой-нибудь мальчишка убьет тебя.
– Ты имеешь в виду Стрижа?
– Неважно. Желающих слишком много.
– Именно поэтому убить меня трудней, чем кажется. Что касается мальчишки, о котором ты так переживаешь, то твои опасения напрасны.
– Ты что-то знаешь о нем? – Ворон остановился.
– Естественно. Было бы странно, если бы я не располагал хорошей агентурной сетью в городе, где живу.
– И как у него дела? – живо поинтересовался старик.
– Птенец учится летать. – Феникс положил руку на плечо собеседника. – Ты зря переживаешь. Ты считаешь, что он вынужден жить среди отбросов общества, будучи рожденным в элите. Но мне чужды эти понятия. Человек живет либо своей головой, либо под гипнозом шоуменов. Сейчас его ломает из-за отключения от сети, как самого обыкновенного нейронаркомана. Но это пройдет, причем намного быстрее, чем ты думаешь.
– Забавно. Он единственный, кто охотился на Феникса и ушел живым. Причем явно не из-за своих талантов. Что ты задумал?
– Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться.
Они вышли из парка.
Ворон остановился около входа, устало оперся на трость. Рядом остановилась машина. Феникс открыл дверь и обернулся:
– Подбросить?
– Ты слишком безрассуден. Когда-нибудь это погубит тебя.
– Может быть, но осторожность не всегда лучшая стратегия при серьезных играх. Увидимся!
Он сел в машину. Через пару часов он покинет этот мрачный, проклятый город. На Восточном побережье у него почти нет собственной разведывательной сети. Будет тяжело, очень тяжело. Впрочем, он хоть и не верил в бессмертие, все же был достаточно холоден и рассудителен для того, чтобы иметь все шансы на долгую жизнь, даже несмотря на то, что агенты действительно гибли, а в его профессии это случалось ежедневно.
Пустошь была грязной, как всегда, но Майя не замечала этого. В конце концов, ее детство прошло именно здесь. Она могла быть кем угодно – ребенком богатой аристократки или обычной горожанки, но судьба распорядилась так, что она никогда не знала своих родителей. Обычный подкидыш.
Среди мусора гулял ветерок, который забавлялся тем, что кидал мелкие предметы в местных жителей, копошащихся среди куч хлама. Небо собиралось заплакать – было пасмурно.
Девушка сидела на корточках около коробки и завывала:
– У, у, у–у–у.
– Что ты делаешь? – Стриж наклонился к ее плечу.
– Я пою.
– А о чем песня? – Он удивленно посмотрел на нее.
– Все песни только о любви. – Майя грустно замолчала.
Стриж присел рядом, заглянул в коробку. Мусорщик, копошившийся неподалеку, беззубо оскалился.
В коробке лежал таракан. Его ноги пружинисто замерли, а жесткий живот беззастенчиво блестел. Со стороны можно было подумать, что таракан принимает солнечные ванны, и Стриж чуть не засмеялся. Насекомое не двигалось.
– Он спит?
Девушка зло посмотрела на него.
– Ты когда-нибудь видел, чтобы тараканы спали кверху брюхом? – раздраженно поинтересовалась она.
– Честно говоря, я вообще их не видел до знакомства с тобой.
– Оно и заметно. – Девушка неприязненно отодвинулась. – Любой нормальный человек догадался бы, что он мертв.
– Сломался? Ты переживаешь, что у тебя нет денег, чтобы починить его? Он тебе нравился?
– Нравился? Да он выигрывал на бегах! Благодаря ему я могла пополнять свой счет на несколько кредиток в неделю!
Стриж взял палочку, валявшуюся рядом, и потыкал насекомое:
– Честно говоря, он не выглядит совсем уж сломанным. – Таракан не шелохнулся. – Уверен, что починка обойдется не слишком дорого. – Он с улыбкой повернулся к девушке, но натолкнулся на колючий взгляд.
– Ты вообще-то собираешься уходить от меня? – процедила она. – И почему всякий сброд думает, что можно вваливаться в мою квартиру и спокойно ночевать там?
– Не волнуйся. – Стриж стал серьезным. – Я поговорил с Огнецветом. Завтра я уйду с ним.
– Так, значит, уйдешь?! – Майя схватила коробку и вскочила.
– Майя, ты же сама...
– Не называй меня Майей!
– Майки... – Стриж поднялся. Он был выше девушки и теперь видел только ее взлохмаченную макушку – она обиженно опустила голову. – Мне необходимо попасть в Подполье.
– Какой же ты дурак! – Девушка подняла голову, в ее глазах блестели слезы. – Почему бы тебе просто не вернуться в свою Сеть? Уверена, ты сможешь восстановить свою личность и жить в достатке.
Стриж потрепал ее по голове:
– Но я должен!
– Никому и ничего ты не должен!
– Ты переживаешь за меня или просто хочешь, чтобы у тебя появился богатый покровитель? Но я не тот...
Она отпрянула от него и зашипела:
– Ну и сдохни в Подполье! Совсем ничего не соображаешь!
Он сделал шаг к ней, но девушка дернулась и, развернувшись, побежала. Он видел ее удаляющуюся фигурку в потрепанной маячке, ободранных шортах; худые ноги в грязных ботинках рассекали воздух.
«Уже слишком холодно, чтобы ходить в такой одежде, – с грустью подумал он. – И ничего-то этих людей не берет».
Он сунул руки в карманы. Раньше ему казалось, что холод – это нечто абстрактное, ведь его одежда умела подбирать комфортную температуру. Оказывается, к вещам быстро привыкаешь, даже не замечая этого. Плащ-трансформер, который был на нем, уже давно не реагировал на команды владельца, но даже в таком виде эта вещь была намного удобнее тех, что носили обитатели Дна. Оставалось только благодарить судьбу, что его не раздели и не обокрали, когда вытащили из машины. Всего лишь случайное стечение обстоятельств. Если бы в тот день рядом не оказался Огнецвет, то ходить бы ему сейчас в тряпье. Он поежился.
Я изменился. Раньше я бы никогда не уснул на грязной кровати. Всего несколько недель назад воздух этого места казался невыносимым, я не мог дышать, задыхался, а сейчас почти не чувствую зловонья. Когда-то меня окружали уютные и теплые вещицы, красивые миражи и беззаботные отношения. Не надо было заботиться об одежде, еде. Стриж обыкновенный. Биологический вид человека, подвид – элита. Естественная среда обитания – мир развлечений и приятного времяпровождения. Я почти ни с кем никогда не ссорился и не боялся ничего на свете. Теперь я чувствую ветер, который пытается забраться под полы плаща, и понимаю, что это не задумка модельера, стремящегося развлечь меня. Тут банально холодно, и изменить это нельзя. Здесь все чужое: чумазые лица, голодные люди, уродство форм и сомнительность личных связей. Уверен ли я в своем выборе? Разве можно выжить в столь бессмысленном и чудовищном кошмаре? Может быть, лабиринты подпольщиков уничтожат меня быстрее, чем препараты разведки. Но просто убить тебя, Феникс, бессмысленно, теперь я отчетливо понимаю это. Нужно разрушить ту чудовищную сеть, которую ты сплел своими коварными интригами, даже если ради этого придется спуститься в темные подземелья и притвориться сепаратистом. Ты решил сыграть со мной в опасную игру, твердо веря в свою правоту и непобедимость? Что ж, значит, мне придется доказать тебе обратное. Мое беспечное детство закончится в этом грязном месте.
Ветру все же удалось пробраться под плащ, и он недовольно начал переступать с ноги на ногу. Осознание уязвимости перед обычным природным явлением раздражало.
Майя провалилась в какую-то яму, вскрикнула и упала. Коробка упала на землю. Она встала на коленки, замерла и неожиданно закричала: «Эй, стой, ты куда?!» Потом стала судорожно шарить среди мусора, периодически взвизгивая и раздраженно ругаясь. Стриж подошел поближе. Реальность такая непредсказуемая! Тот, кто всего пару минут назад казался мертвецом, был живей любого живого. Девушка шарила среди мусора, падала на кучи тряпья и ругалась.
Он закинул голову и расхохотался.
– Что смешного вы нашли в этом мусоре? – раздался голос рядом.
Он замолчал, повернулся и увидел молодого человека, стоявшего в двух шагах от них. В его глазах читалось удивление.
– Привет, Огнецвет. – Стриж широко улыбнулся и шагнул навстречу. – Мы просто охотимся на магического таракана. Не хочешь присоединиться?