Чайные будни Анны Павловны

– …продолжается серия исчезновений членов Государственной Думы, – мерно журчит голоэкран механическим голосом. Анна Павловна убавляет громкость, сладко зевает и смотрит в окошко своей кухоньки, на серый рассвет. Холодильник был забит под завязку и, хоть Анна Павловна и не смотрела на него, в её сердце уютно свернулось калачиком довольство – горячий чай и полный холодильник – что ещё для счастья с утра надо бедной, никому не нужной вдове?

В дверь поскреблись. Анна Павловна вздохнула и помешала чай, звонко бренча ложечкой о стенки чашки.

– Проходи, – крикнула она не так чтобы громко, но её услышали. Дверь хлопнула, впуская раннего гостя внутрь маленькой квартирки. Она не могла видеть из кухни, что происходит в прихожей, но ей и не нужно было – она и так прекрасно знала, кто пришёл и зачем.

В прихожей зашуршали, а потом гость, неловко и нервно двигаясь, задевая, судя по звукам, плечами косяки, протопал в гостиную, волоча за собой нечто тяжелое и весьма громоздкое. Гостиной из кухни тоже видно не было, поэтому Анна Павловна снова стала смотреть в окно. Голоэкран продолжал показывать новостные сводки, начинающие уже повторяться с «предполагается похищение, причины выявить не удаётся», но Анна Павловна не спешила его выключать.

Всё-таки, хорошее сегодня утро.

В гостиной с тихим лязгом раздвинулась боковая стена, набрали код от огромного сейфа, а потом (Анна Павловна невольно прислушалась) настроили распылитель и стали проталкивать сквозь него тот самый громоздкий предмет, который до того тащили за собой по её ковру, натыкаясь на тумбочки. Распылитель жужжал и принимал в себя предмет с недовольством – все-таки он у Анны Павловны был старенький, совдеповкий, не особо мощный и без всяких модных настроек, как у новых моделей, но вполне себе надёжный, ещё лет тридцать прослужит, наверное.

Через полчаса распылитель затих. Сейф закрыли, боковую стену задвинули, и к Анне Павловне на кухню ввалился её гость. Волчьи уши торчком, глаза дикие-дикие, весь грязный, шерсть на холке стоит, хвост нервно дёргается – чисто бешеный оборотень. Анна Павловна вздохнула – опять он натоптал своими грязными ботинками.

– Доброе утро, Виталик. Опять на работе проблемы? – она вновь помешала чай чайной ложечкой и отхлебнула его – остыл немного, но вкус всё равно превосходный, с неповторимыми нотками железа. – Чаю?

– Нет, нет, нет, Пална, я пойду уже, – хрипло прокаркал он. Руки его дрожали – наверняка хотел курить, а в её квартире нельзя. – Я потом зайду к тебе, в субботу.

– Ну иди-иди, – закивала она понимающе, помешивая чай. – Весь в делах вечно, а меня, старуху, и забыл совсем…

– Ну Па-ална, ну какая ты старуха, тебе на вид не больше тридцатника… – простонал он голосом человека, уставшего терпеть капризы своей дорогой тётушки, особенно, когда во рту нет двух-трёх крепких сигар.

– Всё, иди, Виталик. Подлиза мелкий, – Анне Павловне было сто тридцать три, и, хотя для её расы это ну совершенно не возраст, давать ей тридцать лет было очевидным перебором. В тридцать, помнится, она была ещё совсем дитём, а сейчас – сейчас у неё хоть есть за что пощупать.

Не то чтобы кому-то интересно.

Ещё через полчаса за Виталиком захлопнулась дверь. Анна Павловна встала, закуталась поплотнее в домашний халат, выключила голоэкран и пошла заниматься делами. Ей предстояло почистить распылитель (после стольких лет занятие этим перестало вызывать брезгливость), собрать жидкость, разлить её по пакетам и впихнуть её в холодильник, и так уже ломящийся от переполненности. Потом необходимо было почистить ковёр, и можно было снова пить чай.

За полчаса до обеда позвонил Олег Петрович.

– Вы заняты, Анна Павловна? – сурово спросил он. Его строгое лицо с полупрозрачного экрана казалось синим и шло помехами – связь была не очень.

– Занята, – легко ответила она. – Пью чай.

– Всё ваши шуточки, – Олег Петрович нахмурился и покачал головой. – Вы готовы?

– Мы на пути к готовности, – философски произнесла Анна Павловна. – Где-то посередине.

– Это хорошо, – покивал Олег Петрович и сбросил трубку, не прощаясь.

Анна Павловна улыбнулась и налила себе ещё чаю. Как не погляди, замечательный сегодня день.

Где-то около трёх часов к ней вновь пожаловал гость.

– Здравствуйте, – чинно произнёс он, когда она впустила его внутрь, вручил ей своё пальто, стянул тонконосые пижонские ботинки и только потом соизволил представиться, пихая Анне Павловне в нос своё удостоверение с деликатностью человека, чьи полномочия позволяют соблюдать хоть какие-то границы приличий только в присутствии начальства: – Сержант Цветков. Михаил. Пришёл допросить вас по делу об исчезновении депутатов Государственной Думы. В частном порядке.

Анна Павловна не могла не хмыкнуть. Все эльфы отличаются «звучностью» фамилий (а то, что перед ней был эльф, не вызывало сомнений), однако, этот особо отличился и, судя по недовольству на лице, вызванному вполне очевидной реакцией на свою фамилию, отличие это воспринималось им самим как крайнее унижение собственного достоинства. Сержант, и с такой фамилией, надо же.

На первый взгляд он казался слишком молодым для сержанта – лет пятьдесят стукнуло, не исчезла ещё из глаз юношеская наивность и глупая вера в то, что такие, как он, всё знают про этот мир и могут им управлять. А какой он был прилизанный – словно одежда что-то значила. В идеально отглаженных брюках со стрелками, тесной жилетке, рубашечке белой с золотыми пуговками. «Безнадёжный», – решила Анна Павловна. Вырядился, словно петух, только для опроса жалкой бедной вдовы.

Явно переоценил свою значимость. Впрочем, Анне Павловне было совершенно всё равно.

– Здравствуйте, – кивнула она, испытывая довольство от того, что хоть кто-то в её доме снимал ботинки и не пачкал её великолепные ковры. – Прошу, проходите. Меня предупреждали о вашем визите.

Сержант Цветков кивнул, словно это он был тут хозяином, и прошёл на кухню вперёд неё, оставив Анну Павловну любоваться его утянутой в жилетку до страшного прогиба спины и волнистыми пшеничными волосами, чуть прикрывающими плечи. Таким прилизанным красавчикам следует выставлять своё лицо и тело на продажу для широкой общественности, рекламируя зубную пасту, но никак не работать в исполнительных учреждениях. Анна Павловна вздохнула, печально поглядела на пальто в своих руках и с садистским удовольствием повесила его так, чтобы оно абсолютно точно помялось.

В приподнятом настроении она вернулась на кухню. Цветков сидел, закинув ногу на ногу, на высоком стуле и с невозмутимой бесстыжестью счастливого близорукого эгоиста мешал её чай в её чайной кружке её чайной ложечкой. Он раздражал её больше, чем она думала.

Это месть, Олег Петрович? Не мог послать кого-нибудь более… Тактичного?

– Итак? – показала она своё присутствие. Эльф дёрнулся, слишком громко звякнув ложечкой о бортики чашки. Длинные уши его чуть дрогнули, выдавая настороженность хозяина.

– Кхм, – он убрал руки от чашки. Позже Анна Павловна обязательно помоет все предметы, которых он касался. Самым едким моющим средством, что у неё есть. – Мы можем перейти к делу, я полагаю.

– Конечно, – согласилась она, присаживаясь на стул напротив него и поплотнее закутываясь в халат. – Можете приступать к допросу.

Он прижал большой палец к наручным часам на своей левой руке, и перед ним раскрылся голоэкран. Цветной, абсолютно новой модели, почти не прозрачный – было, чему завидовать. Однако, Анна Павловна обратила внимание только на подлинность полицейского удостоверения, раскрытого перед ней. Оно было достоверным, но часть информации была отчего-то скрыта.

Это было… Любопытно.

– Всего несколько вопросов, – эльф приглашающе протянул руку, и она послушно дала её, позволяя проверить ДНК. На голоэкране появились её личные данные. – И вы сможете быть свободны.

– Я слушаю, – разговор был абсолютно пустым – именно таким, каким бывает разговор двух незнакомых людей в рабочей обстановке. Анна Павловна не так часто говорила с кем-то подобным образом, и это уже начинало раздражать.

– Мне любопытно, почему меня отправили именно к вам. Вы особенная? – он поднял брови, но больше никак не выразил своего любопытства.

– Скорее, это вы себя переоцениваете. Я не единственный человек, имеющий распылитель в своём распоряжении, настолько не единственный, что вашему отделу придётся опросить ещё как минимум несколько сотен. И с исчезновением некоторых лиц… Я могу быть никак не связана, – с расстановкой произнесла она. Хотелось чаю, однако, её любимая кружка была варварски замарана, и притрагиваться к ней она не имела ни малейшего желания.

– Мне приказали допросить всего одного разумного. И это вы. А это значит, что вас либо прикрывает «крыша», и вы проворачиваете нечто незаконное у ФСБ под носом, либо у вас всё ещё есть «крыша», и вы причастны непосредственно к исчезновениям. Вопрос только в том, насколько, – Цветков откинулся на спинку стула и сложил руки на груди с видом человека, который в этой жизни знает всё, хотя не видел дальше поисковых систем и собственного рабочего кабинета.

– Неплохо, – признала она с улыбкой. – Только, боюсь, даже если бы у меня была крыша, как вы это называете, её влияния всё равно не хватило бы, чтобы прикрыть исчезновения сразу серии депутатов. В нашей стране мафии, обладающей подобной силой, не существует, остальные же страны предпочитают не лезть в осиное гнездо.

– Существует ещё третий вариант. Право слово, у меня такое чувство, будто вы со мной играете. Тем не менее, озвучу: есть возможность, что вы связаны непосредственно с силовыми структурами и даже с ФСБ, и они просто прикрывают свои… Нелицеприятные поступки, – Цветков сморщился, будто бы сама подобная мысль ему была противна, и поджал губы. Какой же он ещё зелёный, просто смешно.

Почти угадал.

– Вы невероятно проницательны для своего возраста, однако, ваши догадки неверны. Я порядком утомилась, как скоро мы можем закончить? – он недовольно стрельнул глазами, но ничего не сказал, только продолжил заполнять анкету от её лица на голоэкране.

– Последний вопрос, – попросил он. «Как же можно выглядеть так высокомерно, и при этом о чём-то просить?» – подумала Анна Павловна, однако кивнула. Чем быстрее он утолит своё любопытство, тем лучше для неё – голова разболелась, невыносимо хотелось чаю, и резко повысилось желание выгнать гостя за дверь. – С какими добавками вы пьёте ваш чай? У него… Любопытный цвет, и запах тоже специфичный.

– С брусничным вареньем, – без запинки ответила она, хлопнув глазами. – Это имеет какое-то отношение к делу?

– Абсолютно никакого, – ответил он раздосадовано. – Прошу меня простить, кажется, мне пора. Скорее всего, я зайду к вам ещё несколько раз, вы не против?

– Совершенно не против. Только не забудьте предупредить, – выдохнула Анна Павловна, пряча дрожащие руки за спиной. Чаю хотелось невыносимо.

Спровадив, наконец, гостя, Анна Павловна с наслаждением хлебнула чаю и расслабилась. Напряжение ушло из её тела, и она смогла спокойно улыбнуться. Надо же, чтобы день, начавшийся так замечательно, так паршиво закончился.

Но это ничего. Она посмотрела на закат за окном, сделавший её кухню в последних лучах солнца ослепительно-красной. Красный цвет был её любимым, а потому она улыбнулась шире и, наконец, почувствовала себя почти такой же счастливой, как утром.

Олегу Петровичу она как-нибудь потом отомстит.