А ты куда? (Хлоя, как заботливая наседка, пыталась уберечь свое "стадо").
Оскар сидел в своём кабинете, сгорбившись, словно вопросительный знак, перенесший вселенскую скорбь (видимо, опять переел пиццы на ночь, бедняга). Сцена с Юной и Эйвой, которая, по его мнению, должна была стать шедевром, обернулась для него кошмаром. Он чувствовал себя, как режиссер, чей фильм оценили "ну, такое". Сейчас, когда все разъехались, в душе Оскара царила тишина, подобная кладбищу, где покоились его амбиции. Он уперся локтями в стол, уткнулся в ладони, и… медленно, но верно начал биться головой о его поверхность.
– Тупая, дранная башка! – бормотал он себе под нос, призывая к себе как минимум орнитолога (интересно, как он вообще режиссером стал? Видимо, кто-то хорошо умеет изображать драму).
Хлоя, услышав странные звуки, постучала в дверь. Ей казалось, что она услышала звук биения сердца о деревянный стол (ну, или молота о наковальню).
– Оскар, ты в порядке? – спросила она, слегка приоткрыв дверь, опасаясь увидеть что-то совсем уж неприглядное.
Увидев эту картину, она вздохнула с облегчением (ну, хотя бы не кровь).
– Ну вот, приплыли, – прошептала она. – Тайлер, может, сходишь к нему, посмотришь, что там? Юна? А ты куда? (Хлоя, как заботливая наседка, пыталась уберечь свое "стадо").
Юна, которая была в этот момент рядом, смущенно поправила волосы. Она чувствовала себя, как актриса, которой сказали, что ее игру сочли неубедительной (ну, или как человек, который забыл выключить утюг).
– Можно мне в уборную? – спросила она. – Мне чуть-чуть прибрать себя надо. (Потому что выглядеть хорошо – святое дело, даже после "провала" на съемочной площадке.)
Эйва, которая наблюдала за происходящим, тут же предложила помощь. Ей было интересно, что там творится в уборной (как будто там можно найти ответы на все вопросы мироздания).
– Я тебя провожу. Пошли? (Эйва, как опытный охотник, знала, что лучше всего наблюдать за добычей, когда она не подозревает опасности).
Юна, обрадованная, кивнула.
Пока Тайлер пытался успокоить Оскара (пытаясь объяснить ему, что не все так плохо, и что всегда можно переснять сцену), Эйва и Юна направились к уборной.
– Ты, главное, не волнуйся, – сказала Эйва, пытаясь разрядить обстановку (Эйва, как опытный психолог, знала, что главное – это правильно подобрать слова). – У него всегда так. Он сначала нагонит панику, а потом все будет хорошо.
Юна, улыбнувшись, кивнула. Ей казалось, что она видела уже все, что можно увидеть (и что Оскар, скорее всего, просто немного перенервничал).
– Я уже поняла, – ответила она. – Он просто… очень увлечен своей работой.
В уборной Юна привела себя в порядок (как будто от этого что-то изменится). А Эйва, пользуясь случаем, решила поговорить с ней.
– Слушай, Юна, – начала она, – ты потрясающе играешь.
Юна смущенно улыбнулась.
– Спасибо, – сказала она. – Ты тоже молодец.
– Но ты знаешь, – продолжила Эйва, – я немного волновалась, когда ты приехала. Мне казалось, что ты… отберешь у меня роль.
Юна посмотрела на нее с пониманием. Ей казалось, что она уже видела это (и что это все – часть большого спектакля под названием "Жизнь").
– Я понимаю, – сказала она. – Но это не так. Мы обе играем одну и ту же роль, только в разных сценах. И мы обе делаем это хорошо. (Юна, как опытный мудрец, знала, что главное – это философский подход к жизни).
– Но… – продолжила Эйва, – я заметила, что ты как-то… особенно выкладываешься. Ты всегда так?
Юна вздохнула, и ее плечи слегка опустились. Ей казалось, что она слишком много рассказывает о себе (и что лучше бы она просто молчала).
– Да, – ответила она тихо. – Я всегда стараюсь выкладываться. Но… возможно, это мой последний фильм. (Юна, тебе так хочется уйти красиво?).
Эйва остановилась, пораженная. Ей казалось, что она услышала что-то невероятное (и что сейчас начнется драма).
– Что? Почему? – воскликнула она, не скрывая своего удивления.
Юна пожала плечами. Ей казалось, что лучше бы она просто промолчала (и что теперь придется отвечать на вопросы).