Мелкие боги

О том, что они вышли из более-менее респектабельного жилого района, свидетельствовало много вещей: улицы чуть уже, дома беднее, фонарей меньше, газоны пожухлые и лица у людей не такие безмятежные. О том, что они вышли из более-менее респектабельного жилого района достаточно давно, свидетельствовала всего одна вещь — жалобное пение желудка Леоны, звучавшее для острого слуха вампира чуть тише духового оркестра. Годрик старательно делал вид, что ничего не происходит, но примерно через полчаса не выдержал.

— Я знаю, что люди не любят, когда другие слышат непреднамеренные звуки их тел, но не могу не спросить. Ты голодна?

— О, вовсе нет, — еще один утробный вой, на который покосились даже смертные. — Да! Безумно! Перед своим перво-последним утром я не успела поужинать, и с тех пор я на каждом новом солнце становлюсь голодной, как волк.

— Это объясняет, почему мне показалось, что рядом рычит стая оборотней. Да, они тоже существуют, но судя по твоему скептичному взгляду, ты о них знаешь, — Годрик высмотрел табличку с номером ближайшего дома и мысленно составил карту. — Мы прошли едва ли треть пути. Если хочешь, я могу понести тебя на руках, чтобы ты не тратила силы.

— Только если упаду в голодный обморок.

— Я сильнее человека. Это не будет в тягость — для меня ты легкая, как перышко, — он заметил, что ритм ее сердца сбился. — Я что-то не так сказал?

— Все в порядке, — Годрику пришлось посмотреть на нее пристально и долго, чтобы она сказала правду. — Тедди говорил, что мне надо похудеть, хотя знал, что для меня это невозможно. Новое солнце, все дела… Я не выходила на свет и морила себя голодом две недели, чтобы влезть в свадебное платье, которое он мне купил. Думаю, ты помнишь, насколько костлявыми были модные девушки в шестидесятых-семидесятых.

Годрик сжал зубы до скрежета. Две недели. Как раз за две недели до мнимой свадьбы Теодор Ньюлин принял шутку про веревку из волос истинных христианок за настоящий способ ослабить магию ведьмы, но решил добавить и физический аспект, заставив Леону голодать и не выходить на солнце. Сами собой вспомнились строки из старой скандинавской баллады про влюбленную деву-тролля и рыцаря Маннелига:

«Я бы счел за счастье иметь дары такие, когда б ты была христианкой. Ты горный тролль, а значит, что хуже тебя нету, сатанинское злое отродье».

Образ праведности — проповеди — голод — костер. Методы Стива Ньюлина были очень похожи на приемы его отца — сразу видна преемственность.

Семидесятые… До Годрика не доходили слухи, что проповедник сжег свою невесту-ведьму, и божественной силы в городе он не почувствовал, хотя она должна была быть при спасении Леоны. Значит, он стал шерифом уже после того, как боги забрали жрицу из огня. Он мог бы познакомиться с ней намного раньше, если бы сразу согласился на предложение Власти — его уговаривали десятилетие. Может, именно Годрик мог бы стать ее спасителем, и ей не пришлось бы полгода страдать от горя, а ему — чахнуть от меланхолии и сорок лет ожидать встречи, о которой он даже не предполагал.

Из раздумий и грез его вывел очередной жалобный вой желудка под боком. Не поступает ли он как Теодор Ньюлин, заставляя жрицу голодать в угоду собственным убеждениям?

— Леона, я тут подумал…  Я попросил тебя, а ты пообещала, не причинять сегодня зла хорошим людям, — он накрыл пальцы, лежащие на его локте. Температура ее кожи была понижена на градус от обычной, как бывает у людей с недостатком питания. — Но не все люди хорошие. Думаю, мы могли бы найти недостойного человека, которому не помешает… возмездие и облегчение карманов. Предлагаю поискать наркоторговца, ведь от них не бывает добра. Что на это скажешь?

— Хм… Чувствую себя Змеем-искусителем — сбила праведника с пути истинного.

— Ты ошибаешься. В свое время я причинил людям очень много горя. Я далеко не праведник.

— Ну так и я не Сатана, а всего лишь злая ведьма, — «злая ведьма» воспряла духом. — Время завтрака — пошли щипать барыг!

Найти «недостойных» было очень просто — вампир безошибочно выбирал их из толпы людей по запаху наркотиков, чем неизменно удивлял жрицу. Годрик даже превратил это в своеобразную игру, где ему приходилось ограничиваться до возможностей человека, чтобы не выдать свою истинную суть. В этой ситуации его печалило только одно — в карманах почти у трети дилеров были ампулы с V. Годрик раньше думал, что ему удалось избавить девятую Зону от продажи священной крови, но на самом деле наркоторговцы стали промышлять днем, когда все вампиры спали. Только мысль, что он помогает пресечь преступление, позволила ему без зазрений совести незаметно вычищать карманы торговцев и потом делить добычу: Леоне деньги на еду, героин с кокаином и марихуану в мусорные баки, а ампулы V ему самому, чтобы потом найти доноров.

Жрица отнеслась к этому чересчур равнодушно — ее больше волновал ассортимент блюд в маленькой забегаловке, куда они зашли потратить «добычу». Она не понимала всей ситуации, раз поставила V в один ряд с другими наркотиками, и вампир быстро рассказал про «осушителей», которые не брезгуют убийством донора после того, как сольют с него последнюю каплю крови.

Годрик усадил Леону за маленький стол в углу кафе и занял свободное место рядом. Для принятия пищи ей понадобятся обе руки, поэтому он обнял ее за плечи и коснулся волос, чтобы не прерывать контакт.

— На этот раз ты ошиблась и приняла «вампирские традиции» за банальность, хотя священность крови для нас не просто традиция — в ней скрыта великая сила. Человек, принявший V, испытывает не только эйфорию. Она залечивает любые раны, делает кожу и волосы здоровее и вызывает возбуждение, как мощный афродизиак, но это касается только старой крови, а свежая намного сильнее, — он рассеянно намотал на палец выгоревшую русую прядь. Будет честным сказать ей всю правду. — Если бы ты выпила моей крови напрямую из раны, то начала бы видеть распутные сны и вожделеть меня, а я мог бы чувствовать твои эмоции, местоположение и общее состояние тела. Не навсегда, только до тех пор, пока кровь не покинет организм естественным образом. Эффект одной-двух капель постепенно исчезает за месяц, но в твоем случае это будет до первого рассвета.

— Э-э-э… Это ведь было не предложение или намек, а просто информация, да? Правда ведь?.. — она посмотрела на него так растерянно, что Годрику захотелось ответить отрицательно, только чтобы увидеть ее реакцию, но жрица быстро перевела разговор. — О! Вот и картошку с наггетсами несут! — и добавила шепотом, когда официантка ушла: — Ты же знаешь мой гейс. Никакой крови, иначе я пойду вразнос и начну крушить все направо и налево, если под рукой не будет выпивки. Без алкоголя мне всего один раз удалось переключиться с желания убивать на скачки, и то я загнала двух лошадей. Насмерть! Ты представляешь, что будет с вампиром, если он даст мне своей крови с эффектом виагры и не успеет убежать?

— Думаю, если вампир захочет дать тебе свою кровь, побег не будет входить в его планы. Скорее, наоборот. К тому же вампиры отличаются сверхчеловеческой выносливостью — ты не смогла бы его загнать, даже если бы захотела. А о моем предложении крови… Я ведь тогда не ответил на твой вопрос… — Годрик почувствовал тепло от ее кожи и усилившийся терпкий аромат прилившей крови, когда жрица покраснела до корней волос. На этот раз он смог удержать клыки на месте и ограничился коротким глубоким мычанием, после которого Леона начала быстро есть картофель фри. — Прошу тебя, не спеши — ты можешь подавиться. Или ты хочешь помешать дать тебе крови, просто забив рот едой?

— Пафол на фуй.

— Что? Это было слишком невнятно, я ничего не понял, — но она только сердито выпучила глаза и добавила к картофелю фри большой кусок жареной курицы, безмолвно показывая, что не будет отвечать. — Леона, если бы я хотел сделать это, я сказал бы прямо, а не намекал. Это была шутка.

— Фуф… — она облегченно выдохнула через нос. Пришлось подождать некоторое время, пока она не прожует пищу и не запьет ее газировкой. — Ну и шуточки у вас, большой и страшный шериф… Учитывая, что между нами не может быть ничего плотского, ты последний вампир, которому стоит делиться со мной кровью — отвергнутые женщины страшны в гневе, а я и до съедения львами была хуже урагана.

— Да, ты права… — он машинально продолжил наматывать прядь ее волос на палец. — Как тебе пища?

— Питательно, но почти безвкусно. Повар готовил мой заказ без любви, — Леона безразлично макнула кусок курицы в соус. — Надо будет купить сока и проверить кубок, как зарядим его от солнца.

— Глупо выставлять на всеобщее обозрение вещь из чистого золота, тем более в этом районе — мы можем привлечь внимание грабителей или полиции. Сделаем это в безопасном месте, — Годрик быстро просчитал варианты. — Что думаешь про крышу отеля?

— Десять из десяти. И уходить оттуда будет легче, раз там уже открывался портал — место, можно сказать, намоленное.

Они решили нанять такси, но по дороге к стоянке Леона резко остановилась и замерла, прислушиваясь к чему-то и невнятно отвечая. Годрик мог бы принять ее за сумасшедшую с голосами в голове, если бы не знакомое покалывание под кожей — с ней говорили боги. Она жрица, потому выполнила их волю, хотя при этом скрипела зубами, не хуже разозленного вампира — все награбленные деньги пришлось отдать нищему. Годрик думал, что она опять разъярится, но девушка только вздохнула после выполнения воли богов, достала уже свой кошелек, перевернула его над кружкой для подаяний и высыпала туда последние пятьдесят центов со словами: «Да гори оно все синим пламенем», — и тяжко вздохнула вслед бродяге, убежавшему на радостях.

— Мы теперь снова нищеброды.

— Чуть раньше ты предлагала поездку безбилетником.

— О, да ты решил вообще в разнос пойти… — жрица легонько пихнула его плечом. — Теперь до полного списка бунтующего подростка нам осталось только скурить отцовские сигареты и, к ярости добродетельных граждан, начать целоваться на каждом углу.

— Леона…

— Помню-помню, «ничего плотского». Это была просто шутка. Кстати… А вам, вампирам, клыки не мешают целоваться?

— С какой целью тебе нужна эта информация? Есть кто-то на примете? — Годрик быстро вспомнил, что он ее единственный знакомый вампир, за исключением Эрика. А еще вспомнил про ее добровольный целибат. — Ты хочешь изменить свое решение воздерживаться от близких отношений?

— Что? Нет! — жрица поспешно замотала головой. — Мне просто… интересно. Можно задать тебе пару вопросиков?

Они забегали в автобусы, что были им по пути, прыгали на подножки грузовичков, пока те тормозили на поворотах. Леона не всегда успевала бежать с нужной скоростью. Годрик обнимал ее за талию и чуть приподнимал, чтобы со стороны казалось, будто она бежит с ним наравне. Так забавно… И конечно же, она не теряла времени зря:

«Клыки у вампиров могут втягиваться и вытягиваться по выбору, но падают сами по себе, если вы злитесь, жаждете крови или секса. Я тебя сегодня выбесила, да? Просто несколько раз услышала щелчок, когда была слишком близко, но ты не можешь меня хотеть — ты сам говорил. Проголодался? Как в тебя столько влезает?.. Ты же упился кровью по самую макушку… А точно проголодался, а не разозлился?»

«Вампиры живут за счет крови. Кровь — это жизнь. Жизнь — это магия. Выходит, вампиры — волшебные создания, но если они поглощают магию, почему не могут ее использовать? Сами не знаете? А экспериментировали?»

«Вампиры употребляют только кровь, но она на девяносто восемь процентов состоит из воды. Вы никогда не пробовали делать сушеную пастилу из крови чисто для разнообразия? В смысле «зачем»? А ради прикола?»

«Если кровь — почти вода, почему вы не пьете чай или кофе? Они ведь тоже почти одна вода. Или вкус не нравится? Или они как яд?»

«Человеческая еда для вампиров не смертельна. Многие даже скучают по пище и вкусу, но не могут ее переварить, и она загнивает внутри, отравляя организм. А если полакомиться, и два пальца в рот?»

«У вампиров отсутствуют некоторые рефлексы? Вы не можете вызвать тошноту, не кашляете, не чихаете, не боитесь щекотки. Еще можете не дышать?! Это же сколько подводных сокровищ можно разграбить… Что, все уже давно разграблено? Уважаю… А как же серебряные испанские галеоны? Йо-хо-хо, для меня еще не все потеряно…»

«Вампиры боятся только солнца, серебра и деревянного кола. То есть, если я обвешаюсь серебряными побрякушками, как репер, встану на старинные деревянные ходули и вооружусь ультрафиолетовым фонариком для проверки купюр, то буду самым страшным существом для вашего вида?»

Годрик представил эту картину и так расхохотался, что нечаянно выпустил руку жрицы и ожегся солнцем. Контакт был быстро восстановлен, прохожие не должны были ничего заметить, а для заживления волдырей не понадобился даже пузырек с водой из целебного источника — вампир за последние сутки выпил столько крови, что регенерация сработала мгновенно. О том, что древний вампир на время забыл о своей сути, напоминали только несколько подпалин на одежде, еще больше обнаживших татуировки на руках.

Только несколько подпалин и задумчивый взгляд человека на противоположной стороне улицы, по которой Леона и Годрик проехались на задней подножке грузовика из пекарни. И этот человек сотрудничал с Властью вампиров.

***

Годрик был абсолютно счастлив — он ходил под светом солнца, и люди его не боялись, а даже улыбались, когда замечали, что они с жрицей ведут себя как отроки. Этот день словно сон, когда нет древнего вампира, только человек, удивленный миром.

По дороге Леона вдруг остановилась и резко потянула носом воздух. Сказала, что чувствует запах еды, которую готовят с особенной любовью. Конечно же, Годрик предложил пойти по следу, пусть у них и нет денег, но ведь это может стать очередным поводом для жрицы наведаться в Даллас. Он ожидал увидеть роскошный ресторан с пафосным названием и с дорогими поварами в белоснежных кителях, но они вышли на передвижной ларек с тем, что называется «шаурмой». Повар был одет как бродяга, его фартук пестрел застарелыми пятнами жира, а на картонке вместо вывески было немного небрежно написано маркером «У Фарида». Годрик не смог удержаться от закономерного вопроса:

— Ты действительно желаешь это съесть?

— О-о-о… Ты не представляешь, насколько… — она еще раз втянула носом воздух, чем стала похожа на голодного вампира. — Всего два доллара? Я обязательно вернусь сюда с деньгами. Надеюсь, он работал в девяносто восьмом.

— Леона, могу теперь я задать несколько вопросов?

«Ты не знала правды о вампирах, потому что никогда их не встречала, но как это возможно? Вампиры существуют тысячи лет — рано или поздно ты должна была с нами столкнуться. Почти всегда ходила по поручениям днем? Правда?»

«Ты когда-нибудь практиковала некромантию? Сейчас ты сказала, что не поднимала мертвых людей, потому что Осирис «по башке настучит». Это было фигуральное или буквальное выражение? Неужели буквальное? Говоришь, это его стезя, на которой он не потерпит конкурентов? Он же бог жизни. Ах, бог возрождения, и это другое дело…»

«Полноценное воскрешение Лазаря считается высшим актом некромантии? Но его воскресил Бог! Ах, ему можно, потому что он Всемогущий… Леона, не думаю, что к «Всемогущий» стоит добавлять «сукин сын»… Ну вот, тебя снова ударило молнией… Тебе не слишком больно? Почему твое лицо опять имеет выражение «сукин сын»? Ну вот, еще одна молния… Я уже боюсь за сохранность твоей… твоих бедер. Не мое дело? Но мы держимся друг за друга — мне тоже достается электрический разряд. Хорошо, прощаю, и больше так не делай».

«Почему ты говоришь, что ты ведьма, но почти не используешь ритуалы и заклинания, а больше колдуешь чистой магией? Что значит «почти не знаешь ведьминских штук»? И при чем здесь тройки в аттестате? Не называй себя глупой, если плохо училась в школе — я в нее вообще не ходил. Откуда я так хорошо знаю историю и сколько мне на самом деле лет? Ты действительно хочешь это знать? Чуть больше двух тысяч».

— ДВЕ ТЫСЯЧИ?! — проорала Леона так громко, что несколько прохожих остановились и повернулись к ним, но жрица быстро нашла выход из ситуации. Она указала на Годрика пальцем: — Охренеть! Он спустил две штуки баксов на видеоигры!

Люди быстро отвернулись и пошли по своим делам, сокрушенно качая головами. Даже если уронит клыки, они все равно будут смотреть на него только как на испорченного мальчишку, а не древнего вампира. Леона продолжила говорить уже шепотом:

— Мать честная! А я называла тебя чуваком… И большим страшным шерифом… И налепила пластырь с Микки Маусом на нос… И всё такое прочее… А тебе ведь две тысячи лет!..

— Ничего. Я стар, но не старик. Мне даже понравилась твое простодушие — это освежает.

— Освежает, как глоток воды в жару, или как снег за шиворот?

— Леона…

— Молчу-молчу, — но обещание сдержала ненадолго. — А кем ты был, пока не стал… э-э-э… бледным и красивым?

— Интересная метафора. Ты считаешь меня красивым? — Годрик усмехнулся, когда Леона что-то согласно буркнула. — Думаю, это до тех пор, пока не познакомишься с Эриком. Он высок, отлично сложен, умеет подать себя и неизменно притягивает все женские взгляды.

— Нет, спасибо. Мне хватило созерцания его злой блондинистой макушки в окошке над дверью, а когда я попросила «горячего парня», боги послали именно к тебе, а не к какому-то «Эрику». И вообще, я видела Аполлона, и он явно побьет по красоте твоего Эрика. Так с каких земель ты родом?

— Землю моего народа римляне назвали частью Галлии, от «gallus». Так они намекали, что мы задиристы и свирепы, как бойцовые петухи, и под этим римским названием мы остались в памяти людей. Это было общее именование мест, что сейчас принадлежат Франции и зовутся Бретанью, — глаза вампира затуманились, ведь он вспоминал свою смертную жизнь. — Но родные берега мы называли Арморикой, что значит «земля у моря». Наше племя носило имя венеты, от «uenet» — дружелюбные.

— Так вы были добрыми?

Глаза жрицы пылали огнем познания и восхищения. Даже жаль ее разочаровывать.

— Чуть добрее остальных галлов. Мы просто не так часто выходили на охоту за головами.

— Ва-а-ау… — что?! — Расскажи!

Галлы жили согласно своему времени и верованиям. Срубить в бою голову достойного врага, принести ее домой и прибить к стенам родного дома бронзовым гвоздем, чтобы все видели доблесть добытчика — это почет для воина. Сохранить голову, высушить ее на солнце, забальзамировать в кедровом масле и выставлять перед гостями только по большим праздникам — это почет для павшего. Знак, что его силу уважают даже после смерти. Галлы шли в бой с мечом или коротким копьем, а защитой им служили только деревянный щит в полный рост, оббитый кожей, и племенные татуировки — они полагали особенно почетным идти в бой обнаженными, как в день нарождения, когда впервые являлись миру и богам. Годрик шел в авангарде, отстаивая сначала свое право сына правителя, а потом будучи полноправным вождем.

— Так ты не просто шериф, а вождь-шериф?! Ты почти король! Надо ли мне приседать в книксене?

— Не стоит. Это было давно, — Годрик оглянулся на таблички с нумерацией домов. — Мы почти пришли.

Путь к отелю «Кармилла» занял большую часть дня, ведь солнце уже пересекло линию зенита — до конца пути осталось всего ничего, и это ввергало вампира в легкое волнение. Вдруг Лафайет не справится или не сможет удержать Леону до его прибытия в Бон Темпс? Остается надежда, что бывшему торговцу V хватит ума отдать жрице свой старый телефон и научить ее связываться по мобильной сети. Было бы неплохо проверить это одним звонком, ведь из-за временного сдвига Лафайет уже мог устроить передачу телефона. Или намекнуть самому, но Леона будет рядом с его сообщником, и из-за звонка может раньше времени догадаться, что заклятие Мнемозины пало. Нельзя ее спугнуть.

— Ого! Какой этот отель огромный и… красный… — Леона застыла перед входом «Кармиллы» с задранной головой. — Окна черные, и дверь-вертушка затонирована наглухо, а не прозрачная… Наверное, внутри все с дизайнерской паутиной и скелетами, как в фильмах про вампиров, раз тут даже вход мрачный.

— Это стереотипы. Дверь затонирована, окна просто защищены от солнца автоматическими ставнями, — Годрик кивнул вперед. — Я бы вежливо пропустил тебя первой, но нам нельзя разрывать контакт, пока не окажемся внутри.

В черно-алых строгих коридорах отеля было пусто, ведь большинство постояльцев мертвы до заката, а основная масса обслуживающего персонала не появляется в холле. На стойке регистрации женщина-администратор поначалу не приняла Годрика с Леоной всерьез, и даже подчеркнуто не обращала внимания, продолжая что-то набирать на компьютере. Конечно, они оба небрежно одеты, словно собирались заниматься грязной работой, еще и измарались, пока «ехали на попутках», а одежда Годрика и вовсе украшена подпалинами. У Леоны было другое мнение на этот счет — с шепотом, что он больше не невидимка, она отклеила с переносицы вампира порядком изгвазданный пластырь с Микки Маусом и предложила попробовать еще раз.

— Мисс, мое имя Годрик Галлман, — вампир с преувеличенным спокойствием встретил скептичный взгляд администратора. — Мне нужен ключ от номера, записанного на Эрика Нортмана. У вас должны быть отметки, что я также занимаю эти покои.

— Тц… Настоящий мистер Галлман больше не проживает в номере по причинам, которые я не обязана вам объяснять, — женщина надменно осмотрела Годрика с головы до ног и словно в насмешку поправила лацканы безукоризненно сидящего форменного пиджака. — То, что вы похожи, не дает права утверждать, что вы являетесь нашим многолетним клиентом. Вы в разгар дня пришли с улицы и привели с собой молодую неопрятную особу, которой место в полицейском участке, раз она прямо сейчас расхищает собственность отеля, не смущаясь моего присутствия.

— Леона?

Годрик обернулся, ожидая увидеть еще одну кражу, но жрица всего лишь взяла со стойки администратора бумагу с ручкой и писала, прикрывая текст рукой. В ответ на безмолвный вопрос вампира она показала листок, на котором в самом верху уже было выведено крупными буквами: «ЗАПИСКА НА ПАМЯТЬ». Она просто готовит обещанное послание, не зная о порушенном заклятии… Одно недопонимание решено, но другое осталось, раз женщина на ресепшене до сих пор смотрит на них с презрением, как на мусор. Годрик задавил в себе раздражение и повернулся обратно к администратору.

— Вы немедленно принесете извинения моей спутнице, а потом со всем уважением…

— Хватит, — женщина лениво потянула руку к телефону. — Я вызываю полицию.

Годрик рассчитывал просто сбросить звонок, когда женщина поднимет трубку для набора, но Леона среагировала наперед — резким взмахом запястья она набросила на телефон небольшой щит из чистой магии, по которому пальцы администратора заскользили, не в силах приблизиться к аппарату и на дюйм.

— Ч-что?.. Что это?..

Она потянулась под стол, явно желая вызвать охрану посерьезнее, чем полиция, но теперь уже Годрик не стал тянуть — со всей возможной скоростью вампира перегнулся через стойку, закрыл ладонью тревожную кнопку и уронил клыки. Женщина отпрянула к стене, сминая в кулаке воротничок своей идеально отглаженной блузки, а Годрик поймал ее испуганный взгляд и проговорил особым голосом, накладывая на нее гламур:

— Успокойся и посмотри сюда, — он чуть оттянул ворот грязной футболки, показывая татуировку на ключицах. Взгляд зачарованной женщины послушно скользнул к узору, который у Годрика уже две тысячи лет вместо любых документов. — Меня зовут мистер Галлман, и мне нужен ключ от номера Эрика Нортмана. Если его нет на стойке, вы пойдете в подсобное помещение, возьмете его и передадите мне, но перед этим вы принесете извинения моей спутнице, мисс… — Годрик обернулся к жрице. Она так занята запиской, что может безотчетно раскрыть больше правды о себе. — Леона, какая у тебя фамилия?

— М? А зачем тебе? — она прекратила строчить. Не вышло. — Хотя… ты все равно ее забудешь. Только чур не ржать — Лаудвойс моя фамилия.

— Так вот… — Годрик вернулся к прерванному разговору. — Вы принесете извинения мисс Лаудвойс и незамедлительно пойдете за ключом от номера, не мешкая и не вступая ни с кем в разговор. Также вы сотрете все записи видеонаблюдения, где будет видно, что солнце не причинило мне вреда. Вы меня поняли?

— Д-да, мистер Галлман, — пролепетала администратор со слегка остекленевшими глазами. — Мисс Лаудвойс, я искренне прошу у вас прощения за мою грубость. Если я могу как-то загладить свою вину… — она извинялась почтительно, как перед королевой, но Леона даже не подняла голову от записей, только кивнула и помахала рукой, как будто прогоняла надоедливую муху. — Еще раз прошу прощения, мисс Лаудвойс. Я пойду за ключ-картой.

Леона вела себя, будто ничего не случилось. Будто Годрик не сломал при ней волю человека. Жрица продолжала писать, как и до инцидента. Рука не давала ей достаточной уединенности — она закрыла написанное ширмой из раскрытого буклета с достопримечательностями Далласа, и подала голос:

— Какие понятливые люди тут работают… Если бы я не чувствовала ее обычную суть, могла бы подумать, что ее выдрессировали боги, прямо как меня. Поменьше пряников, побольше кнутов, пока не начнешь делать, что говорят. Ну или пока боги не махнут рукой, и не оставят все, как есть.

— На самом деле я очаровал ее, — признался Годрик. 

— Пф, ничего странного. Вы весьма очаровательны, мистер вождь-шериф. Даже мое сердечко иногда трепещет.

— Ты не поняла. Я применил к ней гламур вампира, загипнотизировал. Принудил ее выполнить то, что мне нужно, — он подошел ближе и уронил буклет на исписанный лист, чтобы жрица отвлеклась. — Я не хочу, чтобы остальные вампиры устроили на тебя охоту, как на оберег от солнца, поэтому заставил ту женщину уничтожить все записи. Не бойся, она не сможет ослушаться. Ты в безопасности.

Ручка упала на стойку регистрации. Леона подняла на него сощуренные глаза.

— Ах-х ты-ы-ы… змей! Я стоптала себе все ноги, пока шла через половину Далласа, чуть от голода не померла, не сплю вторые сутки, а ты мог еще на рассвете заколдовать любого таксиста, чтобы он довез нас сюда, но ничего не сделал?!

— Мне это просто не пришло в голову. По большому счету, последний год я уже не думаю, как вампир, — он заметил, что у жрицы сердито подрагивают ноздри, но запаха настоящего гнева не было в воздухе. — Ну или же у меня просто не настолько преступный склад ума.

— Это ты сейчас кинул камень в мой огород?!

— Я пошутил.

— Да ты!.. Ар-р-р! Ой, всё! Уйду от тебя! Вот закину кубок на крышу для подзарядки, чтобы ты о нем до самого заката беспокоился, и даже ручкой не помашу на прощание! — с независимым видом удалилась в левый проход от стойки, но через секунду развернулась и пошла в правый. — Там была лестница. Мои ноги этого не выдержат. Лифт в той стороне?

Гневом и не пахло — Леона просто забавно дулась, показательно отворачиваясь, и многократно нажимала пальцем кнопку вызова лифта, но все же не уходила прочь. На стойке, под буклетом с памятными местами Далласа, остался лежать исписанный лист. Годрик взял его и протянул жрице — вдруг она не успела дописать.

— Леона, ты кое-что забыла…

— Не читай!

Но глаза сами упали на пляшущие строчки, а разум вампира быстро расшифровал почерк.

«ЗАПИСКА НА ПАМЯТЬ:

— Годрику нравится фолк с волынками и барабанами.
— Годрику было бы неплохо прочесть «Властелин Колец» и рассказы О. Генри — там настоящее волшебство.
— Годрик должен купить кассету с музыкой Garmarna и положить ее куда угодно в доме, кроме сейфа. Лучше в шкаф.
— Годрик однажды увидит, что вместо кассеты в тайнике лежит рубашка из белого шелка. Пусть он простит, если размер или фасон не подойдут.
— Годрик хороший человек, пусть даже говорит, что вампиры к людям не относятся. Хороший, и не ебё(вымаранное слово) не волнует!
— Годрику не стоит больше думать о смерти, иначе к нему придет злая страшная ведьма с мешком валиума. Или даже марихуаны.

P.S.Вавилонский кубок преобразует фруктовый сок в кровь и заряжается магией от солнца раз в две недели. Приятного аппетита.

P.P.S. Годрика простил Бог и все мелкие божки — раскаяние рулит. Ну или просто боги решили, что ему рано уходить, и он для чего-то еще нужен.

Бля буду».

Он перевел взгляд на жрицу. Та кусала губы и продолжала стучать по кнопке, но на этот раз уже кулаком и более отчаянно.

— Последняя фраза была лишней, Леона, — мертвое сердце затопила теплота. — Но все остальное мне понравилось.

— Ой, молчи! — пробормотала она, закрыв лицо ладонями. На бронзовой от загара коже проступил румянец. — Я не думала, что ты прочтешь записку прямо при мне.

***

Им надо было на крышу, где все могло закончится, но на самом деле только началось. Лифт оказался сломан, и Годрик донес Леону на руках, жалея ее ноги. Поначалу он даже специально шел по лестнице с человеческой скоростью, пока его не поторопили. Наверху, под лучами уставшего солнца, они достали из сумки вавилонский кубок, сели рядом и ждали, пока он не зарядится — толика апельсинового сока медленно багровела, затеняя золотое дно. Леона молчала, Годрик тоже не знал, о чем говорить в преддверии расставания, потому выбрал самую безобидную тему.

— Твоя фамилия Лаудвойс, от «loud voice» — означает «громкий голос». Если прибавить имя, выйдет, что ты «громогласная львица».

— Уэф… — ее лицо скривилось. — Я уже говорила, медсестра в приюте начиталась дамских романов, где все имена вычурные и со смыслом. Я вот, например, когда была голодная или пачкала пеленки, громче всех орала, причем почти басом. Только не смейся, умоляю.

— Я не смеюсь. У тебя хорошее имя, и оно очень тебе подходит — волосы у тебя, как дикая грива. Та медсестра была в чем-то права. Ты сильная, смелая, пылкая, а ярости в тебе, как в стае львов.

— То-то они меня сожрали — конкуренции испугались…

— А еще ты умеешь рассмешить даже древнего уставшего вампира.

— Это да, — горделиво приосанилась жрица. — Я такая!

Вампир кивнул сам себе. Лафайет был абсолютно прав — Леона из тех людей, что бегут от изысканных любезностей, но и запредельного пренебрежения не потерпят. Если раньше Годрик подумывал привлечь Эрика, чтобы тот обаял жрицу, то теперь твердо решил действовать самому. В конце концов, когда она попросила «горячего парня», боги направили ее к нему, к Годрику, а не к Эрику.

— Готово! — довольный оклик вырвал из мыслей. Леона протянула ему кубок с кровью на дне. — Можешь дегустировать.

— На вкус как кровь здорового человека, но группа с резусом играют, словно подстраиваясь под желание, — вампир облизнул запачканную губу и по-новому взглянул на золотые изгибы крылатого льва. — Твой дар удивителен, но жаль, что мне придется хранить его в тайне. Думаю, многие вампиры захотят получить его себе, даже если у них будет целая сотня особенных доноров, а я бы не хотел лишних сражений.

— Ха! — она опять вытащила из кармана стилус, с которым, видимо, никогда не расстается. — Сейчас я на него противоугонку поставлю! Ведьма я или кто?

Острие выцарапывало из брюха льва золотую стружку, магические знаки сплетались с обычными словами, среди которых затерялось его имя и неожиданное «бля буду». Видимо, жрица использует его как завершающее заклинание «да будет так». Не отрываясь от работы, она попросила у вампира каплю крови, и он внутренне восторжествовал, прокалывая клыком подушечку большого пальца. Если она решила взять его кровь, тогда… Годрик уже представлял, как ее горячий язык коснется холодной кожи, как в душе расцветут ее эмоции, как ее тело станет горящим в ночи маяком. Он поднес руку к ее губам, но она только посмотрела на него, как на душевнобольного.

— Ты чего это удумал? Забыл про мой гейс? — она перехватила палец и прижала его к дну кубка, размазывая алую каплю по начерченным знакам. — Это кровная привязка. Никто и никогда не сможет использовать магию кубка — только в твоих руках он станет превращать сок в кровь. Круто я придумала?

— Да, весьма изобретательно, — он подумал, и решил подготовить ее к сюрпризу. — Леона, если бы с тобой встретились еще раз, и я бы тебя помнил, куда бы ты согласилась пойти со мной? Как побратимы, конечно же.

Она поднялась, увлекая его за собой, и потянула в сторону выхода с крыши. Вот и расставание близко, а сама даже не ответила. Жрица заговорила, только когда они скрылись от солнца и оказались в закутке у пожарной лестницы.

— Я бы пошла с тобой к Фариду — его шаурма пахнет божественно.

— И всё?

— Неа, — она улыбнулась, но глядела в сторону. — Я бы посмотрела с тобой «Властелин Колец», но не всю трилогию разом, а по фильму в день, чтобы можно было растянуть удовольствие, и в перерывах обсуждать увиденное, как самые обычные люди. Как друзья, которые помнят друг друга и всегда рады встретиться снова, но мое проклятие… Подожди, ты весь день гонял меня по городу только из-за того, что не хотел расставаться?

— Верно. Это был один из лучших дней за последнюю сотню лет, — не стал отрицать вампир и начал медленно подбираться к девушке, как к настороженной лани. — Если бы мы вернулись во времени, я бы поступил точно так же. Разве что попросил бы у кого-нибудь телефон и связался с моим дневным помощником, чтобы нам не пришлось гулять по Далласу без денег и в ворованной обуви. Я бы скупил для тебя все кассеты с музыкой, все книги и фильмы, даже тот вагончик с шаурмой. Это не взятка и не подкуп, просто то, что ты для меня сделала, стоит дороже всех денег. Мы побратимы, Леона. Останься, и я никогда не причиню тебе зла.

Под конец речи он подошел совсем близко и взял ее за руки, но не чтобы защититься от солнца, ведь оно не заглядывало в их закуток у пожарной лестницы, а просто из-за того, что ему хотелось это сделать. Его грела надежда, которую он видел в ее глазах, и радовало ответное пожатие. Пока она не заговорила, скорбно сведя брови:

— Дионис разгневается. Ты не сможешь вечно держать меня при себе, не выпуская из поля зрения.

Она попыталась сделать шаг назад, но Годрик шагнул к ней дважды — в нем проснулся собственнический инстинкт, присущий его расе. Его руки мгновенно сомкнулись за ее спиной, как алебарды стражников позади беглеца, отсекая путь к отступлению. У него был план, простой и надежный план, навеянный благословением богов и всех девяти муз, но он все равно не мог ему последовать. Не сейчас, когда жрица так крепко прижата к нему.

Леона кое-как освободила руку и прижала ладонь к щеке вампира.

— Отпусти. Сейчас тебе тоскливо, но как только я уйду, ты меня забудешь и тебе станет легче.

— А станет ли легче тебе?

Ее скупой поцелуй был неожиданным, как удар под дых. Годрик замер на месте. Пусть его чресла до сих пор молчали, остальное тело требовало быть ближе к Леоне, ощутить каждый ее изгиб. Он разомкнул объятия, осторожно скользя по крутому скату бедер, по спине, по напряженным плечам. Ее рука все еще была на его щеке, Годрик покрепче прижал к себе ладонь и особенно остро почувствовал, как магия клубится под ее кожей крохотными завитками. Когда жрица попыталась прекратить невинный поцелуй, вампир сорвался — придержал ее за затылок и стал терзать губы, просто чтобы быть еще ближе. Леона ответила на его жадность рваным вздохом и задушенным стоном, от которого у Годрика испарились последние крохи контроля. Он разорвал хватку, сделал шаг назад, чтобы подхватить Леону на руки и немедленно отнести в номер, где обовьется вокруг нее, как змей в поисках тепла, но больше не смог приблизиться — между ними от пола до потолка вспыхнул магический щит, отсекающий его от взъерошенной женщины. Оглушительный грохот живого сердца, расширенные зрачки, подёргивание пальцев и острый запах женского желания, витающий в воздухе.

— «Ничего плотского», «побратимы»… Черт, ноги вообще не держат… — она осела на пол. — Прости, этот отвлекающий маневр зашел слишком далеко.

— Значит, ты хотела меня отвлечь, — Годрик притворно расслабленно облокотился о барьер и незаметно надавил плечом, прикладывая всю силу, но не смог прогнуть его и на дюйм. — У тебя получилось, искусительница.

— Правда, что ли?! Да у меня чуть трусы не обуглились, а тебе хоть бы хны — спокоен, как истукан! Не знаю, как ты, а я тебя точно не забуду, горячий парень, — Леона со вздохом растянулась на полу, став еще соблазнительнее. — Я отомщу тебе за это… Узнаю, где ты будешь проходить, и поставлю на дверь ведро с водой, чтобы тебя окатило с головы до ног. Эх, мелко… Магией прилеплю ко всем твоим снам эротический подтекст, чтобы даже самая скучная муть превращалась в оргию. Это в самый раз.

— От воды я увернусь в любом случае, а насчет второго… Мы умираем на день, даже ведьмам и жрицам этого не изменить, — и пояснил прямо: — Вампиры не видят снов. Никогда.

— Да блин!.. — девушка закрыла лицо руками, а вампиру пришла в голову идея, явно навеянная благословением.

— Но ты можешь отомстить мне прямо сейчас, — Годрик с удовольствием отметил, как Леона стала заинтересованно поглядывать сквозь пальцы. — Я поклянусь, что никогда не буду удерживать тебя против воли, а ты снимешь барьер и попрощаешься со мной, как с самым дорогим другом.

— Ну и в чем месть?

— Я буду очень желать нарушить клятву. Но сдержу ее, — Годрик положил руку на мертвое сердце и произнес древние слова, которыми галлы клялись перед богами: — «Uotum soluit libens merito» — обет исполню охотно и законно. Я никогда не отниму у тебя свободу.

Он и не думал стать клятвопреступником, но волна потустороннего покалывания под кожей отняла даже тень возможности нарушить слово — боги его услышали, а Леона услышала богов, раз ее губы раздвинулись в поистине акульей улыбке.

— Как самого дорого друга, говоришь… Капец тебе.

Ему стоило неимоверных сил сдержать клыки — она прыгнула на него, как лев на добычу, но не чтобы разорвать на части, а для самых оголтелых объятий из рук и ног. Ее тело было горячим, как нагретый на солнце вавилонский кубок, ее ноги обвивали бедра, как кольца удава, ее бронзовая кожа пахла зноем и вином, ее дикие волосы касались носа вампира, как перья ковыля в степи, колеблющегося от полуденного ветра. Когда она потерлась лицом об его ухо, Годрик все же уронил клыки, но приказал себе превратиться в недвижимую статую, чтобы не нарушить данное слово. Леона тоже услышала щелчок, раз слезла, напоследок приложив ладонь к его щеке.

— Так мы прощались в приюте с теми, кто находил свой дом. Твой подорвали, конечно, но если там немножко пошаманить…

— Леона, уйди на солнце. Немедленно! — прорычал сквозь зубы вампир. Он не двигался до тех пор, пока жрица не оказалась в дверном проеме, залитая яркими лучами. — Хорошо.

— Кстати, о доме… Это твое, — она показала ключ-карту от номера, которая должна была быть в кармане у Годрика, и движением запястья кинула ее в руки вампира, как фокусник игральную карту. — Прости, это я по привычке. У меня ведь, хех, ПРЕСТУПНЫЙ склад ума, — и убежала на крышу.

— Негодница! — крикнул ей вслед, погладил щеку, где она коснулась его в последний раз, и повторил уже с улыбкой. — Ох и негодница…

Он слушал, как она протопала к ограждению крыши, как скрипнула ее обувь, когда она опустилась на одно колено и воззвала к высшим силам:

— О Гермес, Хонсу и Эк-Чуах, боги путешествий, молю вас, проложите мне путь… э-э-э… туда, куда мне надо. Просто это сюрприз для шаманства, а кое-кто… ГРЕЕТ УШИ ИЗ ТЕНИ! ГОДРИК, ПОДСЛУШИВАТЬ БЕСПОЛЕЗНО!

— Чертовка…