Между сказкой и страхом

После того разговора с Кларком я стала более напряжённой чем день назад. Пускай мне возможно показалось сразу, что мой приезд ничего хорошего мне не даст, однако, попытаться всё-таки стоило. Блейк – не монстр. Я уверенна что в глубине души у Блейка Брагсама до сих пор осталось что-то светлое, и приятное для него самого. Потому что именно такой Блейк был моим другом, а это значит, что он ещё здесь – остался рядом со мной.

Молча опустив голову, я медленно поднималась к себе в комнату. В голове вертелось всякое: от неудач в далёком детстве, до болезненных уколов в вены и всякого рода «профилактики» для поддержания моего состояния...

Осень 2012 года. Лондон, Англия.

Я сижу в большом белом помещении, где всё пропахло больничным, стерильным запахом лекарств, хлорки и дезинсектора. На улице лил нескончаемый сырой дождь, который пробирал до костей, а я сидела и молча смотрела в окно, наблюдая за тем, как капли по большому стеклу устраивают гонки на опережение. Интересно какая капля спуститься быстрее всех? Хотелось бы узнать...

- То есть вы хотите сказать, что процедуры раньше не показывали таких изменений? - Любезно спрашивает у моей серьёзной мамы угрюмый лондонский мужчина в белом халате и с большими очками на носу. Женщина старается всмотреться в то, что написал ей доктор, однако его подчерк она совсем не разбирает, поэтому тянусь с любопытством я.

- Роуз... - Мама быстро поддаётся вперёд, чтобы я ничего не смогла прочитать, а потом смотрит на врача с серьёзным видом, - Раньше серьёзных изменений не было, она чувствовала себя отлично. Но, когда Розали исполнилось десять всё началось заново. Боли не большие, но я опасаюсь, что это может перерасти во что-то более серьёзное, мистер Оттис.

Мужчина снова смотрит в написанное, а потом понимает, что слова мамы полностью подтвердились после полученных анализов. Мистер Оттис снимает с глаз очки, складывает руки перед собой и наклоняется к столу,

- Я достаточно долго работаю в Англии, в скором времени переберусь в штаты, поэтому...

- Я вас прошу, мистер Оттис, - умоляющим голосом просит мама, складывая ладошки друг к другу, - я понимаю, что вы можете уехать, когда угодно, но нам важно восстановление именно у вас. Нам рекомендовали консультацию у такого профессионала как вы, даже не представляется как рекомендовали. Розали должна хотя бы года два-три пролечится.

Мужчина смотрит на маму, и на то как она сильно прижимала ладони друг к другу, когда просила его. Мистер Оттис облокотился о своё большое кресло, устало выдохнул смотря на то, как я, болтая ногами продолжала смотреть на «беготню» капель по стеклу, а потом опустив голову произнёс:

- Три года – мало. Для большего лечения понадобится больше четырёх лет, или даже пять. Пять – норма для такого вида лечения, - мужчина берёт в пальцы чёрную ручку и начинает что-то быстро писать на маленьком листочке бумаги, - вот, миссис Гилберт. Я стану врачом для мисс Гилберт, и это потому что я люблю свою работу и пациентов, которые обращаются ко мне. А вы сделали правильный выбор, когда приехали в Англию.

- Спасибо вам огромное! - Радостно воспевает мама, светя своими яркими глазами в такой хмурый и пасмурный день.

Каждый последующий день состоял не только из учёбы, но и из частых посещений мистера Оттиса. Врач постоянно обследовал меня, прописывал витамины, профилактические уколы и правильное питание. И так все пять лет, пока мистер Оттис не сообщил нам, что я стала не такой слабой и теперь со мной будет всё хорошо если не напрягаться и жить в спокойном ритме, как всегда. А потом мужчина попрощался с нами сказав: что всё-таки перебирается в Штаты для привлечения большего количества клиентов, и повышения своей квалификации...

Стокгольм, 2016. 

Родители заметили моё задумчивое состояние. Сквозь пелену воспоминаний и произошедших событий в ушах звенит гулким звоном мамин голос, который находился совсем рядом со мной. Подняв голову, я столкнулась с её нервным взглядом, который неотрывно смотрел мне в глаза с каким-то настороженным видом. 

- Сколько мне ещё тебя звать, Роуз? - Спрашивает мама, хватая меня за плечо, и разворачивая лицом к себе. Женщина беспокойно проходится по мне глазами, а потом она устало выдыхает, опуская голову. - Совсем я с ума сошла с этим беспокойством за тебя, - мама снова поднимает голову, на этот раз смотря на меня более спокойно, - ты не голодная? Как учёба и первый день в школе? Кто-то с тобой уже подружился?

- Мам, ты так волнуешься словно я в первый класс пошла, - снимая с плеч сумку, я улыбаюсь женщине и обхожу её, быстро заходя на кухню и присаживаясь на высокий кухонный стул. Мама быстро подбегает к плите, достаёт из духовки уже разогретое блюдо, которое очень вкусным запахом сразило меня наповал. Поставив передо мной тарелку с тёплым салатом и овощами, мама расслабленно наклоняется над кухонной тумбой и смотрит как я приступаю к еде. Только аппетита совсем не было. Желудок хоть и просил о том, чтобы я поскорее съела тут всё, но: внутри что-то противно свело. Кое-как я запихиваю в рот вилку с наполненной едой, и улыбаюсь маме, которая наблюдала за тем как я корчусь от нежелания продолжать жевать.

- Роуз, поделись со мной тем что произошло. Ты ешь без аппетита, а это значит, что всё-таки что-то случилось в школе.

Предательский ком с едой застрял у меня в глотке так, что мне пришлось всё быстро запивать водой, которая была у меня в стакане, стоящем недалеко. Когда еда быстро скатилась по моему пищеводу вниз и упала в желудок, я болезненно выдохнула и произнесла с натянутой улыбкой:

- Всё нормально, мам, я просто ещё не привыкла...

Но она мне не верит. Задумчиво кивает, поднимает свои глаза с кухонной тумбы на моё скрюченное от волнения лицо, и просто... кивает. Да так, что я вижу в ней не свою маму, а копию тётушки. Словно никуда и не уезжала...

- Не ври мне, золотко, - строго произносит мама, выпрямляя плечи и двигая тарелку с едой ко мне ближе, - ты бы сейчас всё съела, а не корчилась от неприязни. Моя готовка за двадцать три года в браке с твоим отцом стала настолько безупречной, что мне пришлось открыть ресторан. - Я молчаливо кивнула, подтверждая её слова на точность, - Поэтому не ври мне. Хотя бы сейчас.

Опустив голову вниз, я делаю глубокий вздох и с надрывом в голосе говорю маме:

- Сейчас всё хорошо, правда, мама. Мне было трудно увидеть его сегодня через пять лет после расставания. Это вся правда. На большее я по крайней мере сейчас не готова.

Женщина видит, что я не вру ей, от того и пугается. Я вижу, что маме трудно признать мои слова как факт правды, потому что она как, впрочем, и отец уверенны в обратном. Но я и не собиралась сейчас доказывать свою правоту.

- Понимаю, малышка, что это сложно, - легко говорит женщина с улыбкой на губах, - встретить его – такого чужого и странного, для тебя не то что непривычно, для тебя это страшно. Просто, если ты стараешься найти в нём сейчас проблеск света – не обожгись об него, когда наступит переломный момент. Когда ты летишь на свет с раскрытыми крыльями в помощь – заживо сгораешь из-за того, что старался помочь тьме. Она ослепляет.

Это останется в моей памяти ещё на долгие дни. Особенно когда я стану днями напролёт вспоминать как мой свет раньше помогал Блейку отгонять от себя злобу и ненависть к людям, которых он ненавидел. Годы идут с такой скоростью, что ты не успеваешь даже понять всё то, что ты натворил когда-то.

Лениво поднявшись к себе в комнату, я, стараясь прийти в чувства скинула с себя вещи и быстро прошмыгнула под холодные струи воды, которые обожгли мою бледную кожу своими прохладными лапами. Теперь в моей голове стало на парочку вопросов больше чем было до. Прислонившись лбом к холодному стеклу душевой кабины, я выдохнула пар изо рта на поверхность и дотронулась пальцем до запотевшего стекла, вырисовывая на нём: «Моя роза». 

Теперь завядшая роза...

Накинув на плечи пижаму, высушив волосы и распустив их, я вышла из ванной с раскрасневшимся после душа видом. Когда я зашла из тёплого помещения в свою спальню, то сразу схватилась за плечи двумя руками, стараясь не потерять тепло после ванны. Окно в комнату было открыто, хотя я точно помнила, что закрывала его утром, и когда возвращалась со школы оно было закрыто. Нервно задвинув створку, я быстро зашторила окно и пропустив тёмную ткань через пальцы ненадолго замерла на месте.

«Что-то здесь не так. Окно было открыто, хотя я его оставляла полностью закрытым, в комнате холодно: значит ветер дул в спальню довольно долго, а также, я чую носом присутствие кого-то чужого. Того, чей запах давно был для меня полностью изучен...»

Быстро развернувшись вокруг себя, я резко замираю с ошалелым взглядом и полностью оцепеневшими ногами, которые приросли к полу как в тот раз... когда я встретила в коридоре его. Комнату освещали небольшие светильники на стене возле рабочего стола и кровати у стены, но его силуэт – был чётко виден даже во мраке. Хрипло посмеявшись своим грудным баритоном, он выпрямляется, когда понимает, что я наконец его увидела.

- Зачем ты пришёл? - С опасным любопытством спрашиваю я, у самого страшного, по рассказам людей волка, который может меня прямо тут грохнуть. Хоть я и не показывала того что боюсь его, Блейк всё равно сумел ловко почуять моё беспокойство и прочитать его на моём лице, когда подходил ко мне сокращая между нами расстояние, - Это проникновение на частную собственность, может караться...

- Засунь себе законы в одно место, - рыкнув эти слова совершенно незнакомым мне голосом, парень остановился возле меня так близко, что мне пришлось прижаться к стене лопатками с такой силой, что они могли проломить бетон. Его голос стал очень грубым, дерзким и страшным. Если бы я услышала его где-нибудь в подворотне гетто, то сразу бы от меня ничего не осталось. Но сейчас-то я была у себя дома, на вроде бы охраняемой и защищённой территории. - Неужели ты не рада меня видеть? Своего старого, лучшего друга детства...

- Ты мне не друг, - натягиваю каждое слово я. Мои глаза неотрывно смотрели за ним, за тем, как Блейк стоял сложа руки в карманы своих чёрных штанов, и не двигаясь пилил меня волчьими глазами.

- Правильно, не друг. Ты же сама кинула меня пять лет назад, minrose...

- Я бы не бросила тебя, если бы ты не повёл себя в тот день как упырь, - выплюнула всю обиду я, продолжая смотреть как лицо Блейка приобретает какой-то странный оскал и недоброжелательное выражение лица.

- Упырь? - Подняв одну бровь переспрашивает меня он, всё так же стоя на месте. На этот раз парень вынул руки из карманов, поправил свою чёрную кожаную куртку, и тихо усмехнулся после того как посмотрел мне в мои растерянные глаза, - Ты каждый раз одинаково мыслишь, маленькая Роза. Неужели ты не могла позвонить мне, и рассказать, как грубо и некрасиво поступила тогда?

- И это говоришь мне ты? - Я усмехаюсь, пряча гневный взгляд за тенью его непонимания, - Мне было необходимо тогда уехать, срочно. Но ты был ребёнком, и я была ребёнком, который ничего не понимал. Неужели ты действительно думал, что я не звонила тебя?

- Не смей мне лгать! - Блейк резко подлетает ко мне, перегораживая все пути входов и отходов от него. Так я и остаюсь зажатой в его пронизывающей до костей клетке со зверски наливающийся злостью, - Ты лжёшь, всегда лгала. Не строй из себя идиотку, маленькая Роза. Врёшь, врёшь, врала... - Последнее парень выдохнул мне прямо в губы, когда приблизился на ещё сантиметр к моему лицу. Он пах сейчас совсем по-другому. Коньяк или виски пропитались в нём каким-то сильным магнитом, от чего карамельный запах смешивался с сигаретным дымом, запах лавандового мыла и кондиционера для белья всё также оставлял на нём следы маленького Блейка, чья мама мне всегда дарила розы на день рождение, а сестрёнка любила слушать игру на скрипке.

- Никогда я тебе не врала, - говорю я, стараясь оттолкнуть парня от себя на расстояние вытянутой руки, но видимо Блейк не только не хотел отстраняться, но и ещё и просто не мог. Потому что чтобы отодвинуть его: мне надо было приложить много усилий, - Твоё поведение пугало меня, твои друзья – тоже. Как ты думаешь, почему я тогда убежала?

- Потому что ты лгунья, и... - Он усмехается, - трусиха. Да, ты трусиха, Роуз. Хочешь я могу даже тебе это доказать? - Его дыхание снова приближается к моим губам, но на этот раз я оказываюсь быстрее Блейка. Вынырнув из его «клетки», я отхожу к кровати, но парень перехватывает меня за руки, и прижимает меня спиной к своей груди, обжигая своим дыханием мою шею.

- Отпусти... - Шепчу я, пытаясь отцепить руки парня от себя. Но мои попытки становятся тщетными, когда Блейк перехватывает мои запястья и с новой силой жмётся ко мне. В эту минуту я была уверена в том, что выгляжу как помидор, который можно с лёгкостью спутать с настоящим овощем на прилавке. Никогда ещё я так близко не находилась к парню. Никогда.

- Не отпущу, никогда. - Зарычал он мне в ухо, а в следующую секунду быстро отскочил в сторону. Словно его слова сами заставили сделать это. Повернувшись к нему лицом, я злобно стреляю в парня своим гневным взглядом и говорю,

- Неужели...? - Блейк не понимает моего вопроса, от чего и поднимает свою бровь в удивлении, - Где мой Блейк? Где мой друг, с которым я так любила эту жизнь? Где он? Почему сейчас я хоть и вижу его, но... на деле его и нет рядом?

- Замолчи. Твои речи ничего не дадут ни тебе, ни уж тем более кому-то ещё. Ты хочешь спасти только свой зад, и я уверен, что при первой же возможности ты это и сделаешь.

- Даже сейчас ты холоден и отстранён. Хочешь знать почему я так быстро покинула Швецию?

- Нет, - безразлично пожимая плечами отвечает он мне, - мне не интересен твой никчёмный побег. Пойми же наконец, что ты давно ничего для меня не значишь, мне чуждо всё что называется привязанностью. Мне похрен на твои сладкие речи, какими бы они ни были, Розали Гилберт.

Удар за ударом сердце старалось помогать мне дышать и ровно стоять на ногах. Но как сердце (особенно больное) может так просто помочь мне в этом? Переносицу стало неимоверно щипать, и я почувствовала в носу едкие покалывания, которые обычно бывают, когда человек на грани истерии и паники. Блейк тихо посмеялся, как только увидел, что больно толкнул меня к пропасти. И видимо ему это понравилось. Ему оставалось просто добить меня окончательно...

- Лжецы – не живут на свете долго. А ты – одна из тех, кого стоит сжечь как ведьму за то, что натворила. Согласись, что ты просто ведьма, которая сначала строила из себя всю такую хорошенькую, а потом превратилась в злобную стерву, которая может всё испортить. А я не хочу портиться.

- Что ты имеешь в виду?

Но он ничего мне не ответил. Блейк просто хмуро улыбнулся мне, быстро выпрыгивая в окно, и исчезая где-то в темноте петуний, растущих под моим окном.

Сердце колотилось как бешеное, когда парня и след простыл, а в комнате остался только его приевшийся ко мне запах лаванды и солёной карамели на языке. Теперь я точно знала, что моё небо упало с громким рёвом тех Титанов, которые не смогли его удержать на своих руках.