Глава 18: Трещина
Катя сидела на ступеньках крыльца, закуривая новую сигарету от окурка.
Рядом — Лёша.
Вроде бы её парень.
Самый красивый. Самый главный.
Весь — её.
Но — не с ней.
Он ржал вместе со всеми, когда кто-то предложил поставить перед Даней «миску с антидепрессантами» и командовать как с собакой.
Он поддакивал, когда Рита заявила, что «Даня бы стал отличной жертвой для хоррор-фильма».
Он даже сказал вчера:
— Если его шрамы соединить, получится слово «жаль».
Все ухахатывались.
Все — кроме Кати.
Она смотрела. Внимательно. В тишине.
Он смеётся, но не живёт.
Глаза — как мутное стекло.
Слова — механические.
Рядом с ней — тело, но не человек.
Вечером, в палатке, она ложилась к нему ближе.
— Эй, ты где? — прошептала она, касаясь его плеча.
— Тут, — ответил он, уставившись в потолок.
Она целует его в шею.
Он не двигается.
— Лёш... — Она гладила его по груди. — Ты что-то чувствуешь ко мне?
Он посмотрел на неё. Медленно. Словно издалека.
— А должен?
Катя села.
Лицо — как камень.
В глазах — ярость. Тонкая. Холодная. Опасная.
Он уходит. Прямо у меня под руками. Он смотрит в стену, а не на меня. И всё началось... когда вернулся он.
На следующий день Катя снова смотрела на Лёшу.
Он смеялся. Он говорил гадости про Даню.
Но смех его был всегда на полсекунды позже всех.
Он не смотрел на друзей.
Он смотрел — на Даню.
Ты что-то прячешь, Лёшенька. Что-то своё. И это не я.
И в ней родилось отвратительное желание — не просто разрушить Даню, а раздавить его так, чтобы даже Лёша отвернулся с отвращением.