Глава 4: Метка
Иногда, когда солнце клонилось к горизонту и лучи скользили по полю, казалось, что всё нормально. Что это просто лето, просто молодёжь, просто друзья.
Но как только тени удлинялись — начиналась правда.
Правда, в которой у Дани не было ни места, ни имени.
Была только кличка.
— Псих.
— Ну чё, псих, опять будешь сидеть в углу и считать мух? — засмеялся Серёга на общем завтраке, когда Даня молча вошёл в комнату.
— А может, он и мух режет, — подхватила Алина, усмехнувшись. — Он же любит острые ощущения.
— Режет не мух, а себя, — бросил кто-то. — Ты видел его руки? Все в шрамах. Маньяк, отвечаю.
— Ему бы в палату, а не в отпуск, — сказала Лена с откровенным отвращением. — Серьёзно, рядом с ним мерзко.
Катя не говорила ничего.
Она просто пила чай и смотрела на Лёшу, будто бы говорила: вот, видишь, не одна я так думаю.
А Лёша сидел в молчании.
Он не смеялся.
Он не поддерживал.
Но и не защищал.
И это, пожалуй, было хуже всего.
⸻
Даня больше не выходил купаться. Не ел вместе со всеми. Он сидел у сарая, читал одну и ту же страницу книги часами. Просто чтобы казаться занятым. Чтобы не слышать. Не видеть.
Но он всё слышал.
Каждое "псих".
Каждое "больной".
Каждое "мерзкий".
⸻
Однажды вечером кто-то подложил в его рюкзак дохлую мышь.
Она воняла. Вся одежда пропиталась.
Даня вышел на крыльцо, весь в холодном поту, с трясущимися руками, держа мёртвое тело за хвост.
— Это смешно, да? — спросил он. — Вам весело?
— Расслабься, псих, — бросил Игорь. — Это просто шутка. Ты же не собираешься снова порезаться из-за мыши?
Тишина.
Потом — смех.
Катя отвернулась.
Лёша смотрел на Даню. В этот раз — по-другому.
Он видел, как тот дрожит.
Как стискивает пальцы, чтобы не закричать.
Как не может вдохнуть.
— Хватит, — сказал он наконец. — Вы все — мрази.
— Ага, давай, защищай его, — закатила глаза Катя. — Может, и в кровать к нему ляжешь? Или уже?
— Заткнись, — сорвался Лёша. — Просто... заткнись.
Это была первая трещина.
Катя сжала губы. Все замолчали.
А Даня стоял на ступеньках, с мёртвой мышью в руке, и впервые за всё лето — не прикрыл лицо рукой, когда улыбнулся.
Потому что та улыбка была нерадостной.
Та улыбка была из тех, после которых люди исчезают.