Глава вторая
Рука Дидимы коснулась его оголенного плеча.
— Маркус... — неуверенно произнесла она и посмотрела на мужа.
Было тёплое летнее время. Воздух вокруг пропитался сочной свежестью многочисленных цветов. Ласковый медвяной ветерок трепал лёгкую одежду влюблённых друг в друга супругов. Мужчина сидел, облокотившись о вековое дерево, жена полулежала на нём. Утро выдалось туманным и давало возможность вампирам не бояться раскрытия собственной сущности.
Было спокойно. Маркус погрузил ладонь в ее густые длинные волосы и наслаждался мягкостью, как внезапно грянул гром. Дидима вздрогнула и поежилась, а он улыбнулся. Иногда его суженая вела себя как ребёнок. Она прижалась к нему и положила ладонь на щёку.
— Да, любовь моя? — он посмотрел в багровые глаза и утонул в этом прекрасном кровавом море.
Крепко сжав хрупкую ладонь, Маркус преподнес к губам и поцеловал. Нежная на ощупь кожа покрылась бы мурашками, однако она была холодной как мрамор. Неловким движением отдернув руку, девушка отвела взгляд в сторону и глубоко вздохнула, словно собираясь с силами для чего-то важного. Маркус нахмурился приподнявшись на локтях.
— Что-то не так? — спросил он, и на лбу появилась вертикальная морщина.
Дидима явно нервничала: она теребила край его хитона.
— Я... Маркус! — она резко встала на ноги, явно озабоченная чем-то важным.
Маркус поднялся вслед за ней.
— Что случилось? — он взял ее за руки и привлёк к себе, — почему ты так беспокоишься?
Дидима отводила взгляд, словно спасаясь смотреть на супруга, и Маркус начал волноваться. Что же всё-таки произошло?
— Маркус, милый... А если... если меня не станет, ты... найдёшь другую? — она повернула свое лицо к нему, и вампир заметил, что гранатовые глаза переливаются словно кровавые волны моря под лунным светом.
Слёзы вампира.
Вопрос его ошеломил. В груди что-то резко защемило, и он подумал: что же он сделал не так, если его единственная любовь задаёт такие вопросы?
И он решился:
— Дидима...
— Тс-с, не сейчас, — она, приложив палец к его губам, прошептала, — подумай, Маркус, подумай, потому что возможно...
— Нет! Замолчи! — с силой тряхнув ее за плечи, мужчина сжал зубы от ярости. Мышцы напряглись, желваки заиграли, в груди поднялась волна. Как она может задавать подобное?
Дидима все ещё шептала его имя и гладила по груди, в попытке успокоить, а Маркус недоуменно смотрел на ее с укоризной во взгляде. Он отошёл на шаг. Почему? Неужели он дал хоть ничтожный повод? Неужели она и вправду считает, что он может... может...
Дидима...
— Маркус! — она крикнула ему вслед, и он остановился, — я люблю тебя, но я... я боюсь... Ты же видишь, как поступает мой брат со своими...
— Никогда... слышишь? Никогда не смей даже думать о подобном, — мужчина в одно мгновение снова оказался рядом и провёл пальцем по ее пухлым губам, — даже не думай, что я когда-нибудь смогу...
— Да, Маркус, прости меня, — девушка прижалась к нему, посмотрела прямо в глаза, — просто мне... страшно. Помнишь ту битву? Тогда я тебя чуть не потеряла. Тогда я подумала... — она разомкнула объятия и отошла на шаг, — смогу ли я когда-нибудь тебя забыть? Или... заменить?
Они напряженно смотрели друг на друга кровавыми глазами, словно готовясь к чему-то. Дидима стояла напротив него, чувствуя в своих волосах ветер, что принес на своих невидимых крыльях цветочный запах сада их семьи — дело рук одного из собратьев.
— Маркус, — она отвела глаза в сторону, — никогда.
***
Она жива. Она рядом. Она с ним.
Холодный мрамор кожи бессмертного и горячий огонь кожи смертной. Она лежит на его коленях, темноволосая голова покоится на локте левой руки, правая рука бережно касается лица. Лоб, щеки, губы... В груди сильно щемит, и ломает тело.
Невозможно. Невероятно.
Он не мог сказать, кричал ли он. Благодарил ли небеса за проклятую жизнь, которая снова подарила ему любовь. Его милая Дидима воскресла и теперь с ним, в его руках. Казалось, вокруг него не было ни души. Стояла необычайная тишина, словно в зале находились только они одни.
Разметавшиеся смольные волосы девушки окрасились кровью. Он помнил, помнил, как после охоты в деревне его жена пришла к нему с кровавыми пятнами на груди и в волосах, со счастливой на устах улыбкой. Он перевёл взгляд на груди лежащей перед ним девушки. Мешковатая одежда мешала как следует все рассмотреть, однако он не сомневался, что они такие же как тогда. Талия. Тонкая талия, которой гордилась его жена... была спрятана за несуразно растянутой кофтой кричащего алого цвета. Взгляд устремился ниже. Маркусу напомнило это песочные часы. Полная грудь и бёдра, тонкая талия.
Это она. Она. Его женщина.
Руки... Он посмотрел на ее руки, ощутил царапины и разглядел проступившие кровоподтеки. Кисть правой руки была неестественно выгнута во внутреннюю сторону, и он понял, что кость сломана. По всей линии пальцев наливались синяки. Сильно пахло кровью.
Надо... надо позвать кого-то... кто разбирается в этом.
И отпустить ее? Нет, ни за что!
Он не посмотрел даже на Аро, который стоял рядом, и так же, как и Маркус не отрывал глаз от девушки. Кай. Афинодора. Сульпиция. Все они не прерывали тишины. Черноволосый правитель был одним из тех, кого не на шутку взволновало появление так похожей на его сестру незнакомки.
— Это она, да? — женский голос развеял тишину, словно ветер песок.
Аро повернул голову и встретился взглядом с женой. Она появилась много позже трагических событий и никогда не видела его сестру раннее. Он взглянул на жену. Ничего не понимающая, она расширенными глазами смотрела на Маркуса, на его руки, гладящие лицо девушки и сжимала свои, сцепленные в замок. Странно было видеть, как всегда уверенная в себе королева растерянно переводила глаза и теребила края рукава. Аро сделал шаг к ней и аккуратно взял за локоть.
— Это... она? Аро, это она? — шепотом повторила Сульпиция и закрыла глаза, пытаясь сдержаться.
Аро не мог ответить. Не мог произнести эти слова, это имя, принять рок. Погибшая от его рук сестра вернулась, и теперь он будет держать ответ. Зал внезапно сузился до размера его ладони, но через пару секунд вновь все стало на свои места. В голове что-то начало шуметь, и мужчина подумал, что человеческие проявления его сущности никуда не исчезали: правителю показалось, что у него кружится голова. Едва не прижав руку к виску, он сделал шаг назад и отвернулся.
Ответа так и не последовало. Проклятая тишина была раной в его сердце. Никто не смел ее нарушить, никто не мог произнести имя его сестры.
Никто. Кроме него.
Что-то внутри терзалось и рвалось наружу. Плохо, действительно плохо. Кажется, что-то похожее он чувствовал, когда был человеком: ком в горле, дискомфорт в груди и животе и самое странное — тошнотворный привкус чего-то ещё, о чем не мог поведать сам вампир. Волна дрожи прошлась по животу и поднялась вверх. Аро сделал шаг назад и отвёл глаза в сторону, уже не имея сил смотреть в лицо, которое он оставил в огне несколько тысяч лет назад.
Она возродилась... Пришла за ним.
О Господи.
В смятении он облокотился о стену и замер. Потом вздрогнул и закрыл глаза. Его мысли вышли наружу: эти слова произнесла Афинодора. Тихо, но отчётливо они прошли весь зал и вернулись эхом.
— О Господи.
О Господи.
Это действительно происходит в реальности? Вампирам не свойственно спать, невозможно. Тогда почему в этой тишине так отчётливо различим шепот его сестры? Он мог бы слышать ее голос даже во сне.
О Господи.
Маркус, прости меня. Я понесу расплату за сестру.
Кто-то шаркнул ногой и вампир почувствовал вес на своем плече. Аро обернулся. Кай. На молодом суровом лице короля было различимо сожаление и страх. Аро никогда не задумывался, а знал ли Кай о его поступке? Даже если знал, то не смог бы рассказать никому, иначе...
— Да, Сульпиция, это она, — красивый голос Афинодоры прозвучал в его голове проклятием. Мужчины обернулись. Жена Кая взяла Сульпицию за руку и шумно вздохнула, опираясь лбом о ее напряжённое плечо. Тело Афины дрожало, словно лист на ветру — тоже нечастое явление. Она обернулась и посмотрела на мужа.
— Пожалуйста, Кай. Иди ко мне, — и громко вздохнула. Человеческая привычка окатила весь зал эхом и через пару секунд все снова затихло. Но эта тишина была ещё пронзительнее, чем ранее.
Блондин вздрогнул и снова посмотрел на брата. Аро показалось, что Кай что-то хочет сказать, но... нет. Он развернулся к нему спиной и привлек жену к себе. Афинодора спрятала лицо на его груди. Так они и стояли — разбросанной группой в эпицентре события.
Аро больше не мог. Не выдержав, мужчина резко сорвался с места и начал, словно чего-то ожидая, ходить по залу. Давно утерянная привычка вновь ненадолго возродилась. Если он мог бы ходить по стенам и потолку, то звук его шагов сотрясал бы весь периметр.
Возродилась.
Ожила.
Живая.
Как тогда.
Его сестра.
Он убийца.
Убийца!
— Аро...
Шепот не сразу добрался до его сознания. Лишь повторенное несколько раз имя дошло до него в момент поворота, у угла. Он резко остановился и посмотрел на источник.
Сульпиция.
Кровавые глаза их встретились, но он отвернулся. Не мог. Не мог смотреть в глаза жены. Для нее он не убийца собственной сестры. Она не знает.
Никто не знает.
Тяжёлый вздох и шорох платья был ему ответом. Он скривился от отвращения к самому себе и заставил себя посмотреть на Маркуса. Всего лишь на край его черного плаща, но и этого хватило, чтобы почувствовать странное чувство вины...
Дидима.
Имя больно полоснуло ножом по сердцу. Он вздрогнул от боли. Расплата близка.Тихое мычание и гулкий звук сердца были подобно звону колоколов. Громко и быстро, оно билось о грудную клетку с шумом. Резко сокращались мышцы, и кровь бежала по организму в разы быстрее положенного. Дыхание стало прерывистым, когда девушка медленно разомкнула глаза. Аро резко втянул в себя воздух.
Глаза. Такие же как у...
Стон Маркуса. Как раненая птица, сломавшая крыло, он издал чуть хриплый рваный вскрик и крепче сжал плечи девушки. По залу раздался нечленораздельный женский вопль и девушка забилась в его руках.
— Нет! — Маркус вцепился в нее и прижал ближе.
Ответом ему стал слабый протест.
— Нет! Не уходи!
Мужская рука рванула рукав большой кофты и обнажила округлое плечо, где вместо равномерного нежного цвета всё было покрыто синяками. Мужчина затаил дыхание и сглотнул слюну.
В ее больших синих глазах стояли слезы. От отвратительного чувства в животе и чёткого ощущения словно она висит вверх ногами, Алисия не обращала внимания на место, где находится, на этих... людей. Ей было глубоко на все наплевать. Где она и что сделают они с ней... Все равно. Что хотят. Плевать.
Почти сразу же она ощутила нарастающую цепкую боль, такую, словно в неё впились железными когтями и медленно сдирали кожу на руке. Она опустила голову и почувствовала себя словно в водовороте — закружилась голова. Каким-то образом она не упала, но и не могла твердо сказать, что чувствует себя нормально. Алисия сидела у кого-то на коленях и на это было даже все равно. Боль в пояснице начинала давить сильней. Тело ломило, ноги не чувствовались, голова была настолько тяжёлой, что она облокотилась о что-то холодное и твердое и так и осталась сидеть. Все внутри скрутило от тошноты.
«Меня сейчас вывернет наизнанку... О боже...» — пронеслось в затуманенной голове.
Сил уже не было. Единственное, что она могла — просто сидеть и, опустив лицо, рассматривать серые большие плиты каменного пола. И чувствовать холод, пробирающий до самого центра.
Вампир ласково и крайне осторожно коснулся горячей кожи на спине девушки. В ответ появились мурашки и неудавшаяся попытка дёрнуть плечом. Она сидела на его коленях, а он просто смотрел на спину с расширенными глазами от невероятных эмоций: страха, удивления, восторга и... возбуждения...
Маркус Вольтури сразу почувствовал себя не комфортно. Затвердевшая плоть мешала прижать отодвинувшуюся девушку к себе ближе и сильно ныла, настойчиво требуя разрядки. Оставалось лишь чуть расставить ноги, надеясь на всеобщую невнимательность.
Тем временем она наклонилась вперёд и начала соскальзывать с его колен вниз, на холодный пол, но мужчина не позволил и посадил обратно, повернув к себе. Бледность лица и бешено бьющаяся жилка на шее моментально бросилась в глаза вампиру. Также не осталось без внимания и изобилие синяков на смертной коже: он медленно и аккуратно провел пальцами по обнаженной коже на плече и шее.
Девушке было нехорошо, и помимо сломанного запястья, которое болело острой режущей болью, в животе все оказалось словно вверх дном. Тошнота накатывала со страшной силой, и она едва могла с ней справляться, медленно сглатывая слюну и переставая двигаться вообще. И она почему-то была точно уверена, что у неё высокая температура тела. Всё внутри и снаружи словно горело.
Перед глазами расплывалось. Уже не было чётко видно стоящих рядом людей и этого странного человека прижимавшего ее к себе. Девушке даже стало как-то всё равно. Было больно и холодно, но тело и мозг отказывались это воспринимать. И ещё она почти не чувствовала свое тело.
— Ей нужна помощь. Кай, надо сделать что-нибудь! — Афинодора первая сказала вслух то, о чём подумали они все.
Девочке нужен врач. Аро встрепенулся и посмотрел на девушку, что ослабленная сидела на коленях у собрата с полузакрытыми глазами и горячим дыханием. Он закрыл глаза и медленно вздохнул. Лёгкие непривычно наполнились воздухом, и Аро показалось, что в этот момент он более всего похож на человека, чем когда-либо.
Он посмотрел вниз. Этой девочке не подходило ничего из того, что на ней было. Эти несуразно растянутая кофта и старые на вид брюки мог носить кто угодно, но только не она. Это нежное тело должно быть одето в самые лучшие шелка мира, лишь подчёркивая стройность и изящность движений.
Он взглянул на её руки. На тонком запястье из-за длинного рукава виднелось что-то похожее на тканевой браслет, сплетенный из небольших полосок ярких лент. Если она надела это по собственной воле, то у бедной девочки напрочь отсутствует вкус или же она всерьёз не понимает, как красива. Высокий лоб, очерченные скулы, ровный нос... И тем не менее, эти черты были по-детски невинными.
Она была похожа на его сестру настолько, насколько это возможно... Являлась полной её копией. За все века он никогда не встречал подобного...
Это убьет Марка. Пусть сейчас она вдохнет в него жизнь и силы, но раз за разом эта девочка будет медленно высасывать его чувства до момента полной смерти. И тогда Аро ничего не сможет сделать.
От неё надо избавиться. Ее надо убить.
Как и остальных похожих на Дидиму.