Бессердечный

   Утром следующего дня Анна, проснувшись, стала ждать прихода Глена. Он ведь обещал прийти. Но, вопреки ее ожиданиям, Леви не пришел. Агата весь день наговаривала на него, мол «что за мужчина, который бросает слова на ветер».

– Сколько спеси же было в его словах: « Я приду завтра»! – передразнивала его Агата. – Ну и где? Тьфу! Не язык, а помело. А вначале такой образец галантности и воспитанности.

Такая тирада продолжалась и весь следующий день, потому что Глен снова не появился. Старшая Кавалли уже готовилась заводить туже песню и на третий день, если бы он с самого утра не заявился к ним на порог.

– Глен Леви, надо же какие люди у нас на улице. Анна к тебе пришли! – Агата позвала дочь, которая была в своей комнате.

– Здравствуйте, Агата. Когда-нибудь я услышу от вас простое «доброе утро», но видимо не сегодня, – улыбнулся Глен.

– Вы все паясничаете, – вздохнула она. – Пойду проверю, не взошли ли мои петунии в саду.

– Премного благодарен, – ответил Глен и прошел в гостиную. Разумеется, садить петунии в конце августа никто не будет, Агата нашла предлог, чтобы оставить Анну с Гленом наедине.

Анна спустилась, и не успел Глен к ней повернуться, как девушка обвила руками его шею. Таким приветствием она застала Леви врасплох, но, тем не менее, его руки сразу нашли ее тонкую талию.

– Где ты был? Обещал же, что зайдешь и не приходил, – спросила Анна, ослабляя объятия. Она в ожидании ответа смотрела ему прямо в глаза, и от этого взгляда Глен почувствовал себя виноватым. Он откашлялся и мягко потянул Анну за собой в гостиную. Разговаривать в коридоре ему не хотелось.

– Я уезжал в соседний город...

– Что ты там делал?

– Не перебивай, пожалуйста, – Глен усадил девушку на диван. – Я ездил в город, потому что тэнебритские ювелирные магазины никуда не годятся. Ты теперь со мной и мне хотелось подарить тебе что-нибудь особенное. В соседнем городе, а он больше нашего, есть ювелир, который делает хорошие работы на заказ. В общем, я с него не слез, пока он мне не сделал в короткий срок вот это. А заявляться без него мне не хотелось.

Глен взял левую руку Анны и надел ей кольцо на безымянный палец.

– Это пока что не предложение, но знак того, что у тебя есть я, а у меня есть ты.

Глаза девушки загорелись от радости. Она покрутила кольцо пальцами правой руки, рассматривая. Кольцо было выполнено из серебра в форме двух переплетенных лоз с тонкими листьями. Между ними красовались маленькие жемчужинки, словно нераскрывшиеся бутоны цветов, а посередине был серебряный один распустившийся цветок, Анна поднесла кольцо ближе к глазам и смогла рассмотреть маленькие тычинки с маленькими шариками на концах.

– Это же что-то значит на языке цветов, да? – спросила девушка, снова возвращая взгляд на Глена.

– Да, – усмехнулся Глен, проводя рукой по волосам. – От отца я не ушел далеко. Это мирт. Считай, это признанием в моих к тебе чувствах.

– Каких? Приятельских? – ей хотелось услышать от него прямое признание.

– Сама знаешь, что нет.

– Не знаю.

– Тогда отдавай кольцо обратно, – Глен, хитро улыбаясь, потянулся к ее руке, чтобы снять кольцо.

– Нет, не отдам, – Анна отодвинулась от него, и чтобы Глен не дотянулся до кольца подняла руки над головой. Глен пересел к ней поближе, а поскольку он был выше и сильнее нее, захватить обе ее запястья одной своей рукой ему не составило труда. Девушка не хотела сдаваться и все пыталась освободиться от его хватки. В итоге она упала на подушки дивана, а Глен навис над ней, все еще сжимая правой рукой ее запястья. Он наклонился еще ближе к ее лицу, губами коснулся шеи, а затем поднялся к уху.

– Мне все еще сложно выражать свои чувства и говорить о них прямо. Правда, я куда лучше справляюсь с разного рода непристойностями, – его горячее дыхание обожгло шею Анны. Ее щеки покраснели, она хотела их закрыть руками, но они все еще находились в замке пальцев Леви. – Например, о том, что твоя грудь очень мягкая, и мне страшно хочется ее поцеловать. А еще...

– Можешь не продолжать, – ее лицо стало совсем красным. – Я поняла.

– Очень хорошо, – Глен отпустил ее руки и снова сел прямо. Анна поднялась тоже, расправляя складки платья. Она взглянула на Глена из под опущенных ресниц. Ее удивила эта его сторона. Сколько же у него было девушек, раз он может быть таким напористым? И почему ему легче говорить всякие пошлости, нежели признания в любви? Анна задавалась этими вопросами, пока приводила себя в порядок. Пригладила волосы, побила себя по щекам, чтобы те так не горели.

– Ты невыносим!

– О, ты еще даже не стала моей женой! – усмехнулся Глен, облокачиваясь на спинку дивана.

– Будешь так себя вести и не стану, – ответила она, прокручивая его подарок на пальце.

***

Лето подошло к концу. Теплые дни заканчивались, уступая место осенним пасмурным и дождливым. Сентябрь для Глена и Анны пролетел незаметно. Со дня официального начала их отношений они проводили время вместе чуть ли не каждый день.

Глен то водил Анну на балы, и пока они кружились в танцах, не замечали, что все девичьи взгляды были прикованы к ним, завистливые взгляды. То они обедали в особняке Глена, нередко и в компании Агаты. То Глен приглашал Анну в рестораны, а иногда и в обычные кофейни, где Анне нравилось намного больше. В кофейнях она чувствовала себя более комфортно и свободно, чем в чопорных ресторанах, наполненными важными напыщенными персонами. Были они и в тэнебритском театре. Пока Анна заворожено наблюдала за игрой актеров, Глен сладко посапывал на диване ложи, иногда открывал глаза, поглядывал на девушку и дальше проваливался в сон. Окончание дня они часто провожали на обрыве, наблюдая закат.

Однажды возвращаясь с прогулки, они попали под дождь. Бежать до укрытия им было долго, поэтому, когда Анна вернулась в этот день домой, промокшая до последней нитки, Агата устроила ей большой нагоняй. А когда Анна на следующий день заболела, она запретила Глену переступать порог их дома.

– Будет знать, как под дождями тебя мариновать. Уже ведь и не в первый раз? Что за мужчина из него? А еще наследник уважаемого рода, тьфу! Стыд и позор! Пока с кровати не подымишься, не увидишь своего Леви. И он тебя не увидит, будет ему в наказание, – не прекращала причитать Агата, прикладывая холодное мокрое полотенце на лоб дочери.

Глен, конечно, предпринимал попытки навестить Анну, но ее мать не пускала его за порог ни под какими предлогами. Но сдаваться он не хотел. он писал ей письма и просил передать служанок дома Кавалли лично в руки их молодой хозяйке. Правда, Агата и тут успевала их перехватывать. Она их не читала, просто складировала в ящике стола, намереваясь позже отдать дочери, когда та поправится. Анна соблюдала постельный режим уже на протяжении четырех дней. Ее мучили головная боль и температура, кашель и слабость в теле. Агата сама приносила ей лекарства, еду, иногда это делали заботливые служанки. На пятый день Анне уже стало намного лучше, она уже, наконец, выбралась из кровати и ходила по дому. Не долго, пока мать не отправила ее обратно долеживаться. Девушке уже было невыносимо болеть, кроме того, невыносимо скучное занятие это было. На пятую ночь ее болезни произошло нечто, что развеяло ее скуку.

Анна уже было думала ложиться спать, но когда она собиралась выключить прикроватную лампу и потушить свечи, за окном раздался стук. Сначала девушка подумала, что это ветки деревьев тарабанят по стеклу, качаемые ветром, но потом вспомнила, что напротив ее окна нет деревьев, и насторожилась. Она медленно подошла к окну и отодвинула шторки. Она подскочила на месте, рассмотрев за стеклом чье-то лицо. Благо пламя свечей нашло отражение в знакомых янтарных глазах, и испуг Анны сошел на нет. Девушка осторожно открыла окно, чтобы створками не стукнуть Глена по голове, он и сам не горел таким желанием, а потому увернулся, и, подтянувшись на руках, наконец, оказался в комнате. Когда створки окна вернулись в закрытое положение, Анна, оглядела ночного посетителя, убедилась, что он нигде не поранился, и только после этого она позволила себе ударить его в плечо.

– Что ты здесь забыл? Ума хватило по стенам лазить! А если бы ты перепутал окна и залез бы к маме? Она бы сбросила тебя со второго этажа! – Анна не могла говорить громко, а потому говорила шепотом, от чего ее тирада была похожа на шипение кошки. Глен беззвучно смеялся и ради приличия делал вид, что уворачивается от ее кулаков.

– Я бы ни за что не перепутал, расслабься, – он примирительно поднял руки, показывая, что принимает поражение в этой страшной битве. – Какой милый на тебе пеньюарчик!

Анна тут же оглядела себя, устыдилась своего легкого одеяния, которое оказывается слишком приталенное, да еще и прозрачное. Она же собиралась спать, в конце концов, и не ждала никаких гостей! Она отпихнула Глена и подбежала к своему платяному шкафу в поисках халата.

– Зачем ты вообще пришел? – спросила она, прячась от смущения за деревянными дверцами шкафа.

– Миленько тут у тебя, – оглядывался Глен, присаживаясь на еще не разложенную постель. – Пришел тебя повидать. Твоя маменька меня не хотела пускать, вот я и пришел так.

– Вот догадался, я уже почти поправилась, скоро бы все равно увиделись, – Анна, надев шелковый халат и затянув его потуже, присела рядом с ним.

– Я устал ждать. Я соскучился, знаешь ли, – Глен легким движением руки притянул девушку к себе. Уткнулся носом ей в шею, коснулся губами нежной кожи. Анна хотела отстраниться, ей еще была непривычна такая близость, пусть и прошло довольно много времени, но, ощутив тепло его тела, поняла, что тоже скучала, и позволила себе расслабиться в объятиях. Она обхватила руками шею Глена, запустила пальцы в его мягкие волосы. А Глен в это время продолжал целовать ее, спускаясь к ключицам и освобождая плечо от ткани халата.

– Зачем ты его надела? Он мне мешает, – он расправился с одним плечом, и перешел на другое. Леви выпрямился, стараясь заглянуть Анне в глаза. Она же отвернулась, склонив голову, а ее спадающие волосы прятали алые щеки. Глен улыбнувшись, натянул халат на ее обнаженные плечи, а когда Анна, удивившись этому жесту, подняла на него взгляд, он, обхватив ладонями ее лицо, поцеловал ее в лоб.

– Ани, у тебя кажись температура, ложись-ка ты в постель, – Глен поднялся с кровати, поднял за собой Анну, быстро скинул покрывало в кресло у окна, снял ботинки, сюртук и разлегся на одной половине кровати, положив под голову руки. – Давай сюда, не стой босыми ногами на полу.

Леви похлопал по месту рядом с собой. Чтобы лечь, девушке все равно пришлось снять халат. Пока она его неловко снимала и убирала обратно в шкаф, Глен успел немного взбить ей подушку, чтобы та стала более мягкой. По-прежнему стесняясь, Анна, прикрывая руками грудь и плечи, быстро добежала до кровати и спряталась под одеялом, натянув его до самого подбородка. Глен только тихонько хихикал, искоса наблюдая за ней. С ее прикроватной тумбочки он взял книгу и стал рассматривать и листать.

– Прости, – раздалось вдруг из-под одеяла.

– За что? – не понял Глен, переводя взгляд на торчащую макушку девушки.

– Ты хотел... чего-то другого, а из-за меня теперь вынужден сдерживать свое желания и читать мне книжки.

– А если мое желание – читать тебе книжки? – тихо рассмеялся Глен. – Не знаю, чего ты там себе напридумывала, но если тебе так хочется, то мы может заняться тем, о чем подумала твоя бесстыдная головушка, в другой раз.

Анна пихнула его в бок, показываясь из своего мягкого укрытия.

– Раз собрался читать – читай.

– Ну, нет, такую ерунду я читать не буду. Самое банальное, что можно вообще читать. Даже от тебя я такого не ожидал, – Глен уже успел ознакомиться с книгой, она ему не сильно пришлась по вкусу так, что он ее небрежно отбросил обратно на прикроватную тумбу.

– Чем тебе не угодил Шекспир?

– Мне не угодили его герои. Эта трагедия если и вызовет у меня слезы, то только от смеха. Хотя, может быть, именно этого Шекспир и добивался.

– И почему же ты так категоричен? – спросила Анна.

– Ну, ты посуди сама. И недели не прошло с их первой встречи, а они уже поумирали друг за друга. И этот Ромео типичный нарцисс. В начале он так и упивается своими страданиями, бродит по лесу весь в печали вблизи людей, чтобы его увидели и спросили: «О, Ромео, что с тобой случилось?». Потом он еще и создает искусственную ночь шторами в комнате, потому что его не радует белый свет. А почему? Потому что Розалина, девушка, которую он любил, дала обет целомудрия. Но зато, когда увидел Джульетту, которой даже четырнадцати еще не стукнуло, без памяти в нее влюбляется. Ну что за ерунда? Какое сено у него в голове? Да и она тоже хороша. Отказала нормальному жениху, еще и священника бедного втянула. Но хватит об этом, там они и другие глупые поступки вытворяли.

– А я вот не могу представить тебя читающего «Ромео и Джульетту». Когда ты ее читал?

– В детстве мне часто надоедали гувернантки, что я был готов делать, что угодно лишь бы их не видеть. Я прятался между стеллажей библиотеки, перед этим закрывал ее на ключ, и читал все, что под руку попадется, ну исключая всякие учебные пособия, которыми меня пичкали эти гувернантки.

– Ты был находчивым ребенком, – раздался приглушенный смех Анны из-под одеяла.

– Ну, что было то было, отрицать не буду, – Глен посмотрел на нее и улыбнулся. Ему нравились переливы ее смеха. Каждый раз такого разного. – Ты бы еще на полу легла, чего так далеко отодвинулась? Не чужие вроде люди, Ани.

Глен сгреб ее в объятия, пододвигаясь ближе. Анна оказалась у него под боком. Ей стало так тепло и уютно, что она отказалась от попытки вырваться из его рук. Девушка устроилась удобнее и прикрыла глаза, вдыхая аромат парфюма Леви. Анна уловила корицу и цитрус и нотки глинтвейна.

– Да, не чужие, – согласилась девушка. – Глен, мне вот давно интересно, чем ты занимался пока путешествовал те несколько лет?

– Ну а что делают обычно в путешествиях? – протянул Глен, обдумывая, как бы ему ответить на вопрос, не затрагивая своих сердечных похождений. Ведь кроме них он ничего за границей толком и не делал.

– Я не знаю, потому и спрашиваю у тебя.

– Ну я наблюдал за людьми в разных странах, пытался понять, чем они отличаются друг от друга. Много гулял, много, куда ходил: театры, рестораны, картинные галереи, казино, публи... ну и все в таком роде.

– Так ты игрок?

– Ани, из всего списка ты зацепилась только за нечто аморальное, – усмехнулся Глен. – Я не играл. Я пришел туда... в исследовательских целях. Наблюдал за людьми, как уже сказал.

– И что же ты выяснил?

– Ну что еще можно выяснить в казино? Что люди жадны и в порыве азарта способны поставить на кон последние гроши. Что они любят получать, а вот отдают что-то с большой неохотой.

– А ты попадал в какие-нибудь передряги за время поездок ? – спросила Анна, зевая.

– Не то что бы, скорее в передряги попадали из-за меня другие, но это не суть важно, – небрежно отмахнулся Глен. – Если так подумать, то была одна ситуация. По-моему это было в Новом Орлеане. Так вот, не успел я причалить к берегу, как в ноги мне упал какой-то мальчишка со словами: «Ваши ботинки грязные, сэр, давайте я вам их почищу». И пока я стоял в некой растерянности, кто-то стащил мой кошелек. Мальчуган был просто отвлечением внимания. Хорошо, что кошелек у меня всегда пустой, ношу я его специально для таких случаев. Как знал, что меня когда-нибудь решат ограбить. А в кошелек я положил нарисованные купюры. Жаль не увидел выражения лиц этих воришек.

Анна тихонько засмеялась.

– Хотела бы и я когда-нибудь посмотреть на мир, – она снова зевнула и закрыла глаза.

– Я его тебе обязательно покажу, обещаю, – Глен коснулся пальцами ее щеки, и, поднявшись на локте, поцеловал в лоб.

Через некоторое время дыхание Анны стало спокойным и размеренным, она уснула. Глен же продолжал также неподвижно лежать, уткнувшись взглядом в круги от света свечей на потолке. Анна снова напомнила ему о его секрете. Не то что бы он забыл, нет, просто старался не думать об этом в минуты счастья. Но чем дольше он якобы об этом не думал, тем сквернее у него было на душе. Он думал об этом всегда. О сердцах, что мерно бьются у него в чулане, пока он проводит время рядом с Анной. О том, что будет, когда Анна своими глазами увидит все эти стеллажи и их содержимое. «Она ничего не узнает, если их там не будет», – размышлял он, поглаживая Анну по волосам. – «Но куда их деть? Переместить в другое место – бессмысленно. Выкинуть – еще хуже. Не хватало стать каким-нибудь Джеком-Потрошителем в газетных заголовках. Остается только одно... но это просто невозможно... забирать куда проще, чем возвращать». Глен усмехнулся и потер пальцами переносицу.

– Сам же только что ей сказал, дурак, – прошептал он. – Не думал, что это относится и ко мне тоже.

Он еще долго внутренне препирался с собой о том, что его идея бессмысленна и невозможна, но, тем не менее, решение уже было принято. Он сделает это, сколько бы лет не понадобилось. Но проблема в другом. Глен снова посмотрел на спящую девушку. Как ему теперь оставить ее? Так на долго. И чем объяснить свое желание снова мотаться по миру? А если взять ее с собой? «Еще чего! Как, Глен, ты собрался ей объяснять свои пропадания, черт знает, в каких местах, пока она ждет тебя в номере очередного отеля? А твои гигантские чемоданы? Думаешь, она не захочет посмотреть, что там внутри? Нет, нельзя. Я должен поехать один».

Через час размышлений, Глен аккуратно поднялся с кровати, стараясь не разбудить Анну, задул свечи и покинул комнату тем же путем, что и попал в нее. На улице его обдал промозглый ветер. Глен поежился и пожалел, что так быстро покинул теплую комнату Анны. Делать было нечего, поэтому он быстрым шагом направился в сторону дома, поглядывая на темное затянувшееся небо, надеясь, что под дождь он не попадет.

Придя домой, он сразу направился в чулан, прихватив керосиновый фонарь со стола в гостиной. Глен хотел пролистать свои старые дневники, в которые записывал про всех девушек, чьими сердцами наполнен его стеллаж. Он решил сначала вернуть сердца всем девушкам Тэнебриса, а уже потом отправится в другие более отдаленные места.

– Еще надо придумать правдоподобную причину отъезда для Анны... предупредить сестер, собрать вещи... ну а потом можно и предложение делать, – он усмехнулся и провел рукой по лицу, будто бы хотел смахнуть навалившуюся усталость. – Сам не верю, что это сказал. А еще упрекал отца в излишней сентиментальности.

В чулане Глен провозился чуть ли не до восхода солнца. Он листал один том дневника, что-то вспоминал и тут же брался за другой, читал по нескольку страниц за раз, расхаживал перед стеллажами в поисках определенных имен. Когда же он вычислил всех тэнебритских девушек, вспомнил кто они, где он их встречал, наметил план на ближайшие дни, довольный своим результатом он отправился спать. Правда, дойти ему удалось только до дивана в гостиной. Упав без сил на мягкие подушки, Глен тут же провалился в сон и проснулся только ближе к двенадцати.