In tenebris
Лоуренс присаживается напротив обворожительной вампирши, ощущая чарующий аромат крови и роз: сладкий, агрессивный, окружающий и удушающий.
— Я много слышала о тебе. — Откидываясь на подушки сзади себя, говорит Мадам и медленно облизывает губы, которые кажутся яркой кляксой на белоснежном лице и волосах так же, как и ее красные глаза. Вопиющие, не прикрытые. Лоуренс подмечает для себя, что в столице за такое бы не пустили не на одно мероприятие.
— Надеюсь, это было лишь хорошее. — Говорит вампир, ощущая опасность от Элизы и понимая, что глаза не должны светиться так ярко и аромат крови витающий в воздухе, скользящий и опьяняющий дурманит. На столе между ними оказываются два бокала, отражающие от своих стенок свет прожекторов, создавая ощущение блеска по всему помещению. Женщина смеется звонко и ярко, не отрывая взгляда.
— Разумеется. — Отвечает, каждую букву перекатывая на языке, — Разве могло быть иначе? Служитель закона, первый из отмеченных... — В ее голосе скользит едва лишь заметная нотка презрения.
Лоуренс коротко выдыхает и хмуриться. «Отмеченными» вампиров звали безумные фанатики, придерживающиеся идеи сверхъестественного превосходства над человечеством. Когда-то давно существовавшая кровавая религия служения вампиром как высшей расе приносила не мало проблем и была жестоко подавлена, а все последователи канули в лету, оставшись страшной легендой на страницах пыльных книг. Впрочем, император даже эти легенды постарался стереть из памяти, запрещая не то что писать об этом, но и думать. Женщина лишь небрежно берет в руки бокал и проводит кончиком ногтя по краю, вздыхая.
— Благородный... — Говорит Мадам и ее палец соскальзывает в бокал, почти касаясь красного вина, отдающего ароматом мёда и мускуса. — Целеустремленный...- Она медленно поднимает взгляд на вампира, и на ее губах играет, переливаясь, дразнящая насмешка. — Умный, но вот жалость...- Она приподнимает свой испачканный палец к губам почти касаясь. — Тебя же так и не допустили до настоящих расследований, правда? Так и не дали раскрыться твоему таланту, запихнув в консультанты...- Она качает головой и облизывает палец быстро и хищно, вздыхает.
Мадам заигрывает с ним, но говорит правду, о которой Лавлиет и сам думал долгие ночи. Томленный в ожидании он старался в тех делах, что ему поручали, показывал лучшие результаты во время обучения, но всего этого было всегда недостаточно. — Знаешь, Лоуренс, мне кажется родись ты человеком, тебя бы ждала блестящая карьера. Бесполезная, грязная, но, тем не менее, о тебе бы говорили с восхищением, а не с отвращением. — Продолжает говорить девушка, и вампир прикладывает слишком много усилий, пытаясь заставить улыбку на своем лице не поблекнуть.
Больно. Правда: истинная, яркая и неприглядная, - которая сжимала глотку когтями в лице сидящей Элизы напротив.
— Но ты не человек, милый. — Она хихикает и делает глоток, осушая бокал и облизывая пухлые губы, усмешка на лице обращается жутким оскалом победы. Мадам наклоняется ближе, и Лавлиет ощущает как его голова кружиться от ее аромата меда и мускуса. Роз и крови. — Скажи стоит ли это того, Лоуренс? Стоит ли оставаться в тени человека, если ты отмеченный? — Мурлычет и горячее дыхание скользит по его шее. Ароматы смешиваются, Лоуренс ощущает как усталость и недовольство бьет в затылок, так что становиться больно. Она отстраняется медленно, нарочно задевая своим носом его щеку, и Лавлиет морщиться. — Такие разговоры, Мадам, ведут к виселице. — Замечает вампир, и поднимает свой бокал с вином. Она улыбается. — Какие разговоры? — Склоняет голову, пальцами подцепляет снежную косичку в челке, на ее восковом лице застывает улыбка, а в холодных рубиновых глазах плескается равнодушие и презрение. Лоуренс делает большой глоток, на языке скользит незнакомый вкус и, обжигая глотку, застывает на языке. Ласковый и терпкий, наполняющий теплом каждую клеточку тела. Вампир делает рванный вдох, пытаясь вдохнуть полной грудью, но пламя жажды внутри загорается так ярко, что желудок скручивает. Мята, мед... Вампир хмуриться и ощущает как тело реагирует. — Что за вино? — Спрашивает, стараясь контролировать себя. Не могла же отравить. Она хитро щуриться, ее ладонь скользит по едва прикрытому бедру. — Нравится? — Спрашивает и в голосе скользят томность и игривость. Вампир поджимает губы, моргает пару раз, замечая как взгляд фокусируется на каждом едва заметном волоске. Музыка становится громче, словно бы диджей по команде выкрутил громкость на максимум. — Странный. Не похоже на вино...- Лениво, стараясь не выдавать своей реакции говорит вампир. Женщина смеется. — Правда? — Он старается фокусироваться на ее игривом голосе, ощущая что пламя жгёт изнутри, сжимает ножку бокала до побелевших костяшек, сопротивляясь собственным мыслям. — Странно, это вино просто с моей добавкой.- Замечает игриво и ее пальцы чертят круги на коже бедра, медленно и играючи. Вампир следит за ее движениями так, словно кот за лазерной указкой. — Какой? — Спрашивает и вдыхает полной грудью, голова начинает кружиться, взгляд возвращается к бокалу, словно бы в мире больше ничего нет важнее. Голос хрипит, становится ниже, словно бы чужой говорил губами Лоуренса. Она вновь смеется нагло и открыто. — Ну нет, милашка. Это секрет нашей фирмы, не могу сказать. — Лоуренс силиться перевести взгляд, но все внимание приковывает алая жидкость в стакане. Мед, мята и что-то еще. Мужчина пытается подумать о ее разговорах, но сдается и осушает весь бокал, не выдерживая. Проклинает себя за слабость, за торопливость, слыша как музыка бьет по ушам вместе с коварным смехом женщины. Мир вокруг взрывается красками, закручивается серпантином. Лоуренсу кажется, словно он видит как капля пота стекает по спине танцовщицы в другом краю танцпола, видит как венка на ее шее привлекательно бьется. Прямо под кожей, отливающей золотом. Он слышит биение каждого сердца, рванные вдохи, как щелкает электричество бегущее в проводах. Это сводит с ума, прогоняет извечную усталость и впервые за всю свою жизнь вампир ощущает себя настолько живым и совершенным что становиться смешно. Он поднимается быстрее, чем желает того. Мозг не успевает за телом, и видит два рубиновых огня, ярких и безбожно прекрасных в обрамлении черных ресниц. В его руках оказывается бутылка, которую он жадно хватает и осушает, кажется слишком быстро. Из уголков рта течет красная жидкость, что она назвала вином, оставляя следы на бледной коже, стекая по кадыку, прокладывая путь вниз к ключицам, пачкая рубашку. Но ему так все равно. — Ах... Совершенно — Шепот вкрадчивый, полный восхищения. Вместо горлышка бутылки, теперь ощущается яркий цитрусовый вкус пухлых губ. Слишком быстро они врезаются в стену напротив, от чего мадам вскрикивает прямо в губы, пугая тех несчастных, что сидели в вип ложах. Ее платье рвется, принимая на себя удар, сзади в стене остается след силуэта, а в волосах путается краска. Пламя жажды горит ярко, неумолимо, безутешно. Ее пальцы, холодные как лед, двигаются по его лицу, губы облизывают жадно те самые следы. Желание, возбуждение и полная пустота, звенящая в голове. Смех, яркие вспышки, и бегущая кровь по всему телу. Она тянет его за собой, он подчиняется. Слова сливаются с музыкой, со звуками издаваемыми людьми вокруг, заманивают, сияют подобно ярким звездам. Она танцует, кружиться, ее бедра виляют, а взгляд направлен на вампира. Он прожигает и ласкает, вместо жажды поднимается вожделение к вампирше, словно бы она накинула на него поводок и намордник одним изящным движением кисти. Вампир снова оказывается рядом, она улавливает его, и ускользает, лишь распаляя желание внутри него, подливая бензин в итак горящий костер. Люди вокруг превращаются лишь в задний шум, взгляд фокусируется на теле женщины. — Элиза. — Не узнает свой голос, смелый и низкий. — Лоуренс. — Зовет еле слышно, податливо и кажется даже смущенно, уводя его куда-то дальше от толпы, от музыки. Туда, где становиться темнее и пропадает отчаянно мигающий свет, где музыка становиться тише, а люди пропадают вовсе. Мужчина двигается, подчиняясь инстинктам все это время спавшим в утробе разума. В нос бьет запах меда, мяты и крови... Да, черт возьми. Он прижимает ее к стене, его руки сжимают тонкие запястья над головой девушки. Одна ладонь скользит, очерчивая талию. Мягкая и нежная, она подставляет шею. — Давай... Отмеченный... -Еле слышно, заискивающим тоном. Лицо скрывают волосы, похожие на белоснежные гобелены во дворце императора. Безумие захлестывает, словно взбунтовавшийся океан внутри топит гигантскими волнами, когда нос касается бьющейся бабочки артерии, светящейся сквозь бледную кожу. Он ощущает как ее тело дрожит в его руках, тем самым будоража злорадного охотника внутри. — Нежнее...- Она наставляет, а он шумно втягивает воздух, не в силах терпеть. — Мягче... — Просит женщина и трется своим телом, о его грудь. Жарко. Мужчина осторожно проводит языком вдоль бьющейся артерии, и всасывает кожу, а с губ Элизы срывается стон. Безумие, дикое и не правильное, поднимающее волну негодования внутри. Но жажда горит сильнее. Где-то внутри, на подкорке, вампир просит себя, умоляя на коленях не делать этого. — Лоуренс. — Манящий и сладкий голос, раздается вместе с очередным глубоким стоном, когда его зубы прокусывают тонкую кожу, и первая капля крови обжигает кончик языка, словно взрыв накрывая с головой и сметая на своем пути все «табу», взращенные обществом, Пиком, Форестом и родными. Ему смешно от того как быстро рухнул карточный домик, как оказался слаб перед инстинктами, разбуженными неизвестным вином. Губы, захватив участок кожи, высасывают драгоценную кровь, и в сравнении «синтетика», что производит империя, кажется лишь шуткой. Глупой, досадной и вкусной. Она стонет в его руках, вызывая такие ярким эмоции, что кружиться голова, оставаясь такой же холодной как и воды океана. Мадам гладит его по плечам, по голове, запутывая пальцы в его волосах и на ее губах растянута ленивая улыбка, а во взгляде плескается удовлетворение. Это так просто, так легко подчинять себе, ломать других, что ее триумф не радует ее саму. Но то, как он пьет ее кровь, словно несмышленый котенок, так жадно сжимая ее тело, немного разбавляет скуку. Лоуренс отстраняется, резко отталкиваясь, и его рот испачкан почти черной, ядовитой кровью Элизы. Зрачки мужчины расширены, так что ранее блеклая алая радужка сейчас похожа на тонкую линию закатного солнца. Элиза тянет к нему руки, желая вернуть контроль, но он машет головой, остервенело и отчаянно. — Лоуренс...- Снова мягко зовет женщина, искусительница. Он делает шаг назад, ощущая как в груди колотиться сердце, и все тело стремиться к ней. К обнаженной шее, с текущей по ней отравляющем ядом, вновь почувствовать горечь и головокружительный аромат роз. — Нет... Нет... Нет... — Бормочет Лавлиет и старается больше не дышать, отворачиваясь слишком быстро. Как же низко он пал. Вампир двигается неестественно быстро. А в голове яркой табличкой мерцает лишь одна мысль: «Прочь! Прочь!» Вновь ужасная музыка, какофония звуков и аромат, пытаются паутиной вокруг, выкручивая внутренние органы, пытаясь затащить обратно к властной паучихе. Прекрасная и опасная. Наркотик разбудивший хищника. Так отчаянно и вероломно стремился стать человеком, но стоило лишь капле крови коснуться гортани, как маска вежливой личины вскрылась, являя на свет порожденную мраком тварь. Лоуренс, наполненный слишком ярким гневом, пролетает мимо людей, совершенно не думая, в лифт. Едет на верхние этажи, игнорируя всех вокруг. Проклинает себя, корит и рвет сердце, мечтая бежать назад в объятья Мадам Монро. Не помня как пролетает контроль, забывая о припаркованном автомобиле, он бежит, и в ушах стоят жаркие стоны, переливающиеся со мехом. Вкусы меда, мускуса и мяты на кончике языка, на внутренней стороне щек, на зубах будоражат сознание. Лоуренс останавливается около реки и падает на колени, не чураясь зачерпывает ледяную воду и пьет, но никакая вода в мире не способна больше стереть вкус запретного плода. В одно мгновение мир внутри вампира разрушился. Так быстро, словно бы ничего не было. Он ощущает вкус тины на своих губах, давиться и кашляет, но старательно глотает. Смеется, понимая всю иронию своих действий. Фатальная женщина вампирша. Лоуренс зачерпывает еще воды, но останавливается и замирает, ощущая как из уголков глаз начинает течь нечто теплое, почти горячее. Вода ускользает сквозь тонкие пальцы, впитываясь в холодную землю. Смех. Звонкий, решительный, доминирующий, податливый и нежный. Вампиры не могут плакать, ведь у них отсутствуют эти железы или что там, что отвечает за производство слез. Лоуренс тыльной стороной ладони стирает то что течет из глаз, и жидкость блестит черным в свете жалкого и бездушного месяца. Кровь. Желудок скручивается в тугой узел, голод ползет и тянется, расправляя плечи, силясь вновь завладеть управлением. Вампир подносит свою запястье к губам, проводит языком пробуя на вкус. Горький шоколад и лимон. Из глубин поднимается удушающий смех, граничащий с истерикой. — Эй... Вы в порядке? — Слышит тонкий незнакомый голос, слишком высокий, ломаный немного. Вампир оборачивается и оказывается лицом перед подростком. Размазанная тушь на еще не повзрослевшем лице, миндалевидные глаза с расширенными зрачками и стойкий запах дешевого спирта от дыхания. Она кажется до безобразия медленной. Вампир валит девчонку на землю, душит ее крик крепкой ладонью, придавливая не сформированное тело своим весом. Он жаждет крови. Жаждет до безобразия.
«НЕТ!»
Она начинает плакать слишком медленно, и вампир вновь отскакивает, ощущая напряжение в каждой клеточке тела.— Убирайся...- Рычит с болью, прикусывая клыками своя язык.Она медленная, слишком неловкая, словно в замедленной съемке. Он видит как ее суставы работают, почти слышит как лихорадочно соображает мозг в плену черепной коробки.Хочется сжать тонкую шею и оторвать к чертям, освобождая томящуюся внутри кровь.Она отползает от него, встает.— БЫСТРЕЕ! — Рычит и сжимает траву, вынуждая себя не сорваться и вновь не догнать, хотя все внутри горит адским пламенем. Рот наполняется ядом смешиваясь со слюной, и Лавлиет пытается даже не дышать, отводя взгляд. Борьба внутри с монстром занимает все силы, немного отвлекает от случайной жертвы. Кажется не хватает одного лишь рывка, чтобы выиграть битву внутри себя.— Мудак! — Ее вскрик, дыхание и сердцебиение. Вампир почти стонет, от того насколько же глупый этот вскрик полный отвращения и понимает, что проиграл.