2
Тёма ни раз оказывался в неправильном месте в неправильном времени. Такое случается с каждым из нас, и, к сожалению, такие моменты мы помним лучше, тем те прекрасные моменты, когда мы, наоборот, оказываемся в нужном месте в нужное время. Сейчас, стоя у открытого окна и стоящей на подоконнике Кёко, Тёма анализировал ситуацию, а вдобавок и интересовался, повезло ли ему встретить в такой момент девочку с картинки, или это проклятие, которое принесёт ему горечь и невзгоды?
В любом случае, выглядела Кёко пугающе. Пугала она Тёму своим состоянием. Она выглядела ещё тоще, чем на плакате. Артемию даже казалось, что он может пересчитать все её рёбра в обтягивающей кофте. С глаз по щекам лились слёзы, тушь и подводка, оставляя чёрный след на лице. Карие глаза, смотрели на Тёму в страхе. Кёко вся тряслась, стоя на подоконнике, было понятно, что ей очень плохо. Она всхлипывала и кусала губу, стараясь успокоиться, но было понятно, что её трясёт без остановки.
– Кёко, верно? – спросил Тёма, – тебя ведь так зовут? Это твоё фото висит на стене вуза?
Кёко лишь прикусила губу и, скорчившись, начала ещё больше реветь.
– Кёко, – продолжил осторожно Тёма, – давай ты сейчас осторожно шагнёшь ко мне и мы с тобой поговорим. Давай, иди сюда, всё хорошо.
– Не подходи! – закричала Кёко, – я прыгну, я... Я всё решила. Мне плохо! Я не могу так жить.
– Подожди, дыши. Давай, со мной. Вдох... Выдох... Вдох... Выдох... Давай, всё хорошо. Вдох.
Кёко начала дышать вместе с Тёмой, но в какой-то момент у неё дёрнулось плечо, и она снова сбилась и стала глотать воздух ртом. Артемий понял, что дело дрянь и побоялся, что сейчас она решит сделать шаг в сторону окна.
– Всё хорошо, – продолжил Тёма, – давай, вдох... выдох... вдох... выдох... Сейчас всё пройдёт.
Он осторожно приближался к ней, чтобы она не заметила. После чего резко обхватил её ноги и ловким движением руки снял её с подоконника. Но, видимо, выпитое ранее пиво дало о себе знать, и Артемий, не рассчитав свои силы и потеряв баланс, шлёпнулся на пол. На него упала Кёко. Он обхватил её за талию, потому что испугался, что она сейчас отпрянет и решит снова залезть на подоконник. Кёко сопротивлялась и отчаянно билась, однако Тёма продолжал её успокаивать:
– Спокойно, всё хорошо. Видишь? Всё хорошо. Вдох... Выдох... Вдох... Выдох...
Спустя несколько попыток, Кёко задышала вместе с ним и немного успокоилась. Она уткнулась лицом в его плечо и начала рыдать. Видимо, слёзы не вышли из неё до конца. Тёме не особо понравилось быть тряпкой, собирающей слёзы, но ей в данный момент было нужно снять стресс.
Тёма лишь продолжил её успокаивать. В результате она отринула от его плеча и легла головой на грудь. Артемий был поражён такой фамильярностью и наглостью, но ничего не сказал. Если его сердцебиение (или что-то ещё), её успокаивает, то пусть лежит и тихо плачет не его груди. Окно всё ещё по-прежнему было открыто, а Кёко могла в любой момент снова завестись, поэтому он лишь сжал её и постарался говорить с ней спокойным и негромким голосом.
Когда он понял, что она немного успокоилась, он ослабил хватку и спросил:
– Зачем ты решилась на такое? Что случилось?
– Мне... – начала она шёпотом, – каждый вечер плохо... Я ничтожество, которое не заслуживает жизни...
– Ну, с этим я бы поспорил. Тебя наш вуз признал лучшей абитуриенткой. Да и в научном обществе ты вон статью за полтора часа написать умудрилась.
– Мне пришлось потому столько всего там редактировать... – Кёко снова начала всхлипывать.
– Я свою первую статью писал два дня. На ту тему, которую мне дало научное общество. Они обычно рассчитаны на недели-две, в крайнем, на месяц. А ты за полтора часа без опыта написания статьи. Да и редактировать всегда приходится. Не всё же получается с первого раза. Тем более статьи...
– Меня каждый день трясёт... Я не могу дышать... Я задыхаюсь... Я запиралась в ванной и ждала, когда меня отпустит...
Тёма осторожно приподнял рукав Кёко и взглянул на её руки. В целом, он был не удивлён, увидев там свежие горизонтальные царапины. Он видел подобные царапины и похуже, но всё-таки комок в горле, почему-то, от подобного у него остался в горле.
– Когда это началось? – спросил Тёма у Кёко.
– Не знаю... – прошептала она, – может, год назад... Когда только поступать начала... Может... Два, когда...
Не закончив свой ответ, она разревелась и уткнулась лицом в грудь Тёмы. Тот немного удивился и слегка покраснел, но потом вздохнул и положил ладонь на её голову. Ему было не очень приятно, что его льняную рубашку опят слюнявят, но что поделать. Его работа затрагивает не только общения с людьми, возомнившие себя Наполеонами и чайниками, но и работа с такими вот людьми, которые трясутся и тревожатся.
– Когда ты переехала на новое место, оно ухудшилось? – спросил Тёма.
– Д... Да... – всхлипнула Кёко.
– Ну, как будущий психиатр, могу тебе сказать, что это нормально. Из-за резкой смены обстановке твой организм испытывает стресс, отсюда и нервные срывы с паническими атаками. Ты только недавно сдала экзамены, а это та ещё нервотрёпка. Вот что, тебе нужно немного перетерпеть. Ты привыкнешь к новой обстановке и немного успокоишься.
– Нет! Не успокоюсь! Мне постоянно плохо и постоянно трясёт. Я не могу ничего делать, мне просто плохо, когда я не сплю. Единственное, что меня успокаивает, это сон. Недолгий, но такой прекрасный сон, во время которого я не чувствую постоянную тревогу... Поэтому... Я... Я...
– Тихо-тихо. Всё хорошо. Не надо ничего такого делать. Во-первых, заканчивай употреблять энергетики. Таурин с кофеином плохо влияют на нервную систему, а тебе этого не нужно. Во-вторых, я ординатор-психиатр. Хоть я и только на первом году ординатуры, я очень много изучал психиатрии, поэтому, я тебе помогу.
– Мне не нужна помощь! Дай мне просто... Просто сделать это... Меня не починишь! Я уничтожена полно... полно...
– Ну-ну... Знаю клинических случаев похуже твоих, их спокойно ставили на ноги. Единственное, я не могу тебе назначать препараты, поэтому, к врачу всё-таки придётся тебе сходить. Потому что, боюсь, валерьянка тут уже не поможет.
Кёко лишь начала реветь с новой силой:
– Я не буду доставлять чужим людям неудобства просто так! Мне лучше просто уйти и...
– Кёко, дыши, – перебил её Тёма, – вдох выдох. Всё хорошо, я не собираюсь работать с тобой просто так. Мне статью научную нужно написать, а то я хочу профессором быть на кафедре психиатрии. А там материал нужен не только теоретический, но и практический. Ну, то есть, я не могу написать про клинический случай, опираясь только на записи других. Поэтому, давай так: я лечу твоих тараканов, ты разрешаешь использовать свои данные для научной работы. Договорились?
Кёко замерла, задумалась немного, но потом одобрительно кивнула.
– Отлично, – обрадовался Тёма, – а сейчас иди и поспи. Твой организм нуждается во сне, особенно нервная система. Давай, вперёд.
– Нет! Нееет! – закричала Кёко, – отпусти! Пусти! Я не пойду в постель!
– Тихо! – не сдержался Артемий. Её крики могли услышать посторонние и неправильно интерпретировать его действия, тем более, что он до сих пор крепко держал Кёко за талию, а она всё ещё лежала на нём.
– Успокойся, пожалуйста, – попросил Тёма, – если будешь орать, то на крики сбежится пьяный народ. Давай, вдох, выдох.
Кёко снова начала дышать, глотая воздух ртом и заливаться слезами. Артемий лишь продолжал её успокаивать. По правде говоря, ему никогда не приходилось снимать людей с подоконника, поэтому в данный момент он просто надеялся, что делает всё правильно. И надеялся, что сможет помочь этой странной девочке. Кёко всё также ревела вцепившись в Тёму, но уже потихонечку успокаивалась. В какой-то момент Тёме даже показалось, что она уснула, и он даже хотел отнести её в комнату, но потом понял, что не знает, где она спит.
К счастью, Кёко не уснула. Артемий это понял, когда попытался сесть, тогда она тотчас заёрзала и начала суетиться. Тёма лишь осторожно сказал:
– Всё хорошо, я просто хочу сесть. Тебя отпустило?
– Угу... – прошептала Кёко, вытирая слёзы с глаз. Её тушь и подводка совсем растеклись, из-за чего создавалось впечатление, что у девочки с картинки под глазами синяки. Это немного рассмешила Тёму.
– Ты на панду похожа, – усмехнулся он. Кёко закусила губу и неловко отвела взгляд.
– Да ты кто вообще такой? – обиженно пробубнила она, – и откуда про меня знаешь?
– Ах да, где мои манеры... Меня зовут Артемий. Можешь звать просто Тёма, мне без разницы.
– Ты здесь живёшь?
– Нет.
– Ты здесь учишься?
– Нет.
– Тогда что ты тут делаешь?
– Пришёл друга отнести после пьянки. Он немного перебрал и решил уснуть прям за столиком. Вот и всё.
– А меня зачем полез спасать?
– Профессия у меня такая. Людей с подоконников снимать.
– Пожарный?
– Хуже. Психиатр.
– Психиатр?
– Ну, пока что я в ординатуре учусь. Тусуюсь с психами и клею с ними коробочки. Прекрасное времяпрепровождение.
– А ты этот вуз закончил, получается?
– Получается, да.
– А откуда ты меня знаешь?
– Пф... Смешно. Про тебя весь вуз знает. Твоё лицо висит на стенах вуза, если ты не заметила.
– Да видела я... Но там же не написано моё имя.
– А это мой профессиональный секрет. Но ты меня очень заинтересовала. Как научного деятеля.
– Ты тоже наукой занимаешься?
– Да, я написал пару десятков статьей во время учёбы. Я как раз сегодня ходил к своему научному руководителю. Мы с ним пообщались, и он предложил мне написать научную статью, основанную на знаниях, полученных на практике. То есть, я не просто клею коробочки, я подбираю научный материал.
– И всё же, откуда ты меня знаешь? Тебе научрук рассказал, признавайся!
– Это неважно. Но ты меня заинтересовала.
– Что... Подожди, ты хочешь сказать...
– Да, я хочу написать про тебя научную статью.
Кёко впала в ступор. Она не думала, что это то, что скажет ей Тёма, но тот лишь усмехнулся и даже не понял, что сказал нечто настолько двусмысленное. Наоборот, он продолжил гнуть свою линию:
– Ты очень интересный объект. У тебя очень нестандартная внешность. Ну, в том плане, что ты одеваешься экстравагантно, особенно красные линзы. Ещё у тебя какая-то нездоровая тяга к учёбе, учитывая, как ты быстро написала научную статью. Так ещё и мне пришлось тебя с подоконника снимать. В общем, ты очень интересный экземпляр, который я хочу изучить. А взамен, я постараюсь тебе помочь с твоими тараканами в голове. У тебя явно какие-то проблемы в жизни, которые тебе не посильно решить одной. И мне не очень хочется, чтобы ты вот так заканчивала свою жизнь, которая толком не успела начаться. Вот и всё.
Кёко смотрела прямо в глаза Тёмы. Это его немного смущало, но он не подавал виду. В его профессии, ему придётся столкнуться и с пациентами похуже.
– Ты согласна? – спросил Артемий.
Кёко задумалась.
– Только если статья будет анонимной, – ответила она, – никаких упоминаний моего имени, фамилии, отчества, учебного заведения, адреса проживания и других личных данных, который могут привести к раскрытия моей личности. И ещё, перед тем, как опубликовать статью, ты дашь мне её почитать.
– Согласен, – улыбнулся Тёма, – меня всё устраивает. А сейчас тебе лучше пойти отоспаться. Завтра снова придётся идти на пары, а время уже позднее.
– Я тебе не маленькая девочка! – возмутилась Кёко.
– Не уверен. В общем, тебе нужно поспать. Твои соседки же сейчас в комнате?
– Нет, все ушли праздновать первый учебный год.
– Так, ладно... Давай ты тогда сейчас приведёшь себя в порядок и ляжешь в кровать. А я с тобой поговорю по поводу твоих проблем с психикой. Зови меня доктором.
– Доктор Тёмка...
– Не зови так.
– Тёмка! Тёмка! Тёмка! Доктор Тёмка!
Артемий глубоко вздохнул.
– Так, я в туалет шёл, ты тоже давай иди и смывай с себя всё косметику и линзы сними. А то глаза будут болеть завтра. Проверено на собственной шкуре. Ты в какой комнате спишь?
– В двести десятой, – ответила Кёко.
– Она же на этаже снизу, а не здесь... – ужаснулся Тёма. Как же хорошо, что его знакомый пьяница живёт именно на этом этаже. В противном случае, он лишь бы услышал от своих товарищей историю о бедной девочке с картинки.
Спустя полчаса точно Тёма сидел на полу около кровати Кёко, которую он уложил в кровать. В комнате светил лишь ночник Кёке, который стоял прямо на её кровати. Это был ночник в виде белого милого котика, который своей формой напоминал картошку. К слову, именно так Кёко и назвала этого котика. Картошка освещала своим тусклым белым светом лицо заплаканной Кёке. У неё покраснело всё лицо от слёз, но на лице больше не было следов ни лайна, ни туши. Но, несмотря на это, под кариеми глазами виднелись два синяка, последствие бессонных ночей. Других соседок Кёке не было, но можно было предположить, что придут в комнату они поздно, если вообще придут.
– Так, ладно, давай я соберу анамнез, – начал Тёма, укрывая Кёко одеялом по плечи,– если ты не против.
Кёко лишь мотнула головой. Она выглядела очень уставшей и даже немного больной. Тёма даже решил прикоснуться к её лбу, чтобы проверить, нет ли у неё жара. Но, благо, ничего подобного не было, просто её нервны сдали. Артемий выдохнул. Последнее, что он хотел, это разбираться с температурой пациента, у которой нервная система полетела в тар тарары. Тем более, если бы температура поднялась из-за нервов.
– Так, ты позволишь? – спросил Тёма, взяв руку Кёко. Та спокойно кивнула. Артемий тем временем оголил её рукав и увидел на коже рук свежие порезы. Не то, чтобы он был удивлён, но это всё равно было неприятным для него открытием.
– Как давно ты начала подобное делать с собой? – спросил он, – когда всё началось?
– Полтора года назад, наверное... – пробубнила Кёко, – или... Уже два... Я не помню... Я...
Тёма увидел, как на её глазах начали наворачиваться слёзы. Побоявшись, что она сейчас снова поймает паническую атаку, он осторожно сказал своим спокойным бархатным голосом:
– Всё хорошо, давай тогда ты мне расскажешь, что тебя пугает сейчас. Ты ведь поступила в институт, переехала в общагу, наверняка, тебя пугает дальнейшая жизнь и учёба. Расскажи, может быть, сейчас у тебя что-то вызывает дискомфорт?
– Ну... – задумалась Кёко, – мне страшно спать одной в комнате... Мне страшно спать вообще. Я... Я не знаю, почему... Вернее... Знаю... Но мне очень страшно.
– Так, хорошо, тебе страшно спать только ночью, или ещё и днём?
– В основном ночью... Но днём тревога тоже не покидает меня.
– Тревога значит... У тебя постоянная тревога?
– Да... Я постоянно думаю... о...
Кёко начала всхлипывать. Тёма вздохнул и протянул ей носовой платок. Она аккуратно села на кровать и, вытерев слёзы, высморкалась. Артемий лишь наблюдал за этим бедным созданием и пытался понять, что конкретно он должен сделать.
«У неё явно был какой-то болезненный опыт в прошлом, – подумал Тёма, – но какой именно я узнать вряд ли сумею. Тем более, раз она так остро на него реагирует. Думаю, узнавать сейчас какие-то детали её тревожности и нервных срывов бесполезно. Её лучше настроить на что-то позитивное и хорошее, чтобы она успокоилась и уснула.»
– У тебя же сегодня был первый учебный день в вузе, верно? – уточнил Артемий, – Расскажи, что тебе понравилось сегодня?
«Банально? – подумал он, – очень. Даже немного наивно и по-детски. Но, возможно, так я смогу её настроить на позитив. Может, это даже поможет ей не тревожится. Хотя, будь я врачом, прописал бы ей успокоительное. В целом, она может спокойно пропить валерьянку или пустырник...»
– Ну, по анату сегодня задали учить позвонки, – перебила Кёко мысли Тёмы, – а я их уже знаю, но сегодня вечером решила повторить. На время даже забыла о своей тревожности. А ещё... Статью когда писала, была так погружена в процесс, что совсем забыла о своей тревожности. Правда... Я результате я написала её всю за полтора часа... Потом я её показала научруку, меня похвалили, но попросили исправить ошибки. Я как раз закончила исправлять и послала ему на почту.
– А кто у тебя научрук? – поинтересовался Тёма.
– Георгий Фёдоров со старших курсов.
Артемий усмехнулся. Вот почему его друг Жора так хорошо всё знал о Кёко. Он, оказывается, был её научным руководителем.
«Мог бы ещё чего-то интересного про неё рассказать, – подумал Тёма, – ну, видимо, он рассказал всё, что ему нужно. Только странно, что не рассказал, что он её научрук... Хотя, это Жора! С ним вообще всё сложно. Я даже не уверен, что его Ольга понимает, о чём он думает...»
– Я сказала что-то смешное? – удивилась Кёко.
– Да нет, – ответил Тёма, – просто анекдот вспомнил.
– Какой?
– Не важно, расскажи лучше, как тебе научное общество? Как тебе статья? Нравится писать?
– Расскажи анекдот! Мне же интересно.
«Капризная однако, – подумал Тёма, – видимо, пока анекдот не расскажу, не отстанет. Ладно, что бы ей такое рассказать.»
К сожалению в слегка опьянённую голову Тёмы приходили лишь пошлые анекдоты, которые неудобно рассказывать столь прекрасной даме, коей являлась Кёко. К тому же, Артемию не хотелось, чтобы она подумала, что он к ней подкатывает и в парни записывается. У такой красотке, небось, много кавалеров, так что ещё один ей не нужен, тем более, психиатр. Да и непонятно, как Кёко вообще относится к пошлым анекдотам.
– Идёт медведь по лесу, видит машину. Сел в неё и сгорел, – засмеялся Тёма. Это был единственный анекдот, который он мог вспомнить, который не был пошлым.
– И это смешно? – покосилась на него Кёко.
– Ну, я немного подвыпил, поэтому, мне очень смешно!
– А мне алкоголь не нравится... Он невкусный и вредный.
– Как и энергетики, которые, ты, видимо, залпами пьёшь.
Тёма уставился на небольшую гору пустых банок из-под энергетиков, которая стояла у шкафа. Подобные инсталляции были в любой комнате общежития. Да куда уж там, в любой комнате, где жили студенты любого высшего учебного заведения. За такие горы очень часто ругали коменданты и проверка, но выселить за них было нельзя. В уставе не было ничего, что запрещало бы хранение энергетиков или банок от них. Максимум, что делала проверка в таком случае, просили выбросить банки, что и приходилось делать бедным студентам.
– Ты сколько таких в день пьёшь? – спросил Тёма у Кёко.
– Банок пять или шесть, – ответила она.
– Тебе не стоит столько пить. Тебе вообще не стоит пока что пить энергетики. Кофеин очень пагубно влияют на нервную систему. Ты слишком сильно возбуждаешься, от этого и тревожность постоянная-
– Она не от этого...
– Я понимаю, что у тебя скорее всего есть какой-то триггер, с которым ты не готова делиться со мной. Я всё понимаю, лезть в чужую жизнь не хочу, особенно, если меня не просят. Однако, таурин и кофеин, дающие заряд бодрости, в избытке могут привести к сильному возбуждению нервной системы. Так что лучше откажись от энергетиков, тебе же лучше будет.
– Я не хочу спать... С ними я не хочу спать... Я не сплю... И это хорошо... Во сне я вижу... Вижу...
Кёко снова начала всхлипывать. Тёма дал ей ещё один носовой платок и вздохнул. Это явно будет сложнее, чем он думал. Значит её что-то настолько беспокоит, что она видит сны с этим. Поэтому она и не спит, потому что боится снова увидеть это.
– Кёко, здоровый сон может тебе помочь справиться со стрессом, – заявил Артемий, – более того, ты можешь думать перед сном о хорошем и таким образом настроить свой сон на что-то хорошее. Вот, что ещё у тебя было хорошее за сегодня?
– Ты... – ответила Кёко, которая легла на подушку, – ты очень хороший... Хоть ты и преследуешь свою цель, ты явно хочешь мне помочь. Спасибо тебе за это. Я это очень ценю...
Эти слова немного смутили Тёму. Он, конечно, знал, что он может быть хорошем другом или товарищем, но вроде никто ему так в лицо не говорил подобное. Но, на самом деле, ему было даже приятно, что о нём так лестно отзываются. Хотя, ему просто была интересна сам клинический случай Кёко, и он очень хотел написать про неё статью. Так что он явно не ожидал, что в глазах Кёко он будет хорошим человеком.
– Да... Не за что, – ответил Тёма, – я просто мимо проходил.
Он повернулся и увидел, что Кёко сопит. Она уснула, пока они общались с Тёмой. Он поправил одеяло и уже хотел уйти, но потом вспомнил, что она час назад пыталась покончить с собой, поэтому решил остаться и дождаться, пока кто-то из её соседок не придёт.
Артемий достал телефон и увидел пять пропущенных и гневные сообщения от Жоры, в стиле:
«Ну и где тебя черти носят, *****»
Тёма начал печатать ответ:
«Георгий, я боюсь, я буду нескоро... Можешь меня не ждать.»
«Ты там с девочкой чаи гоняешь? – спросил Жора, – знаю я тебя!»
«К сожалению нет, – ответил Тёма, – ты даже не поверишь, что сейчас произошло, с кем я столкнулся, и где я сейчас. Да и я тебе не скажу. Это конфиденциальная тайна.»
«Да пошёл ты! Всё, я в бар, ищи меня там!»