Глава 3.9. Отступница
На сердце Виктории в последнее время было совсем неспокойно. Воспитанник бывший и поклонник нынешний её даже в бегах не унимался, отписал ей пару строчек:
«Ваше сиятельство!
Письмо моё Вашего внимания не достойно. Ответа от Вас я уж год не получал. Приношу Вам свои глубочайшие извинения за то, что обошёлся так с уроком Вашим, но не могу смириться я со своей судьбой!
Хочу лишь Вашего прощения. Я и не надеюсь, что пустите Вы меня на порог свой, однако же без Вас мне трудно!
В моём сердце Вы разжигаете огонь, и дня не проходит без мысли о Вашем прощении. Не будьте так жестоки, простите раба своего и примите. Так нужен мне Ваш совет!
Ваш Павел.»
- Так и горите к чертям, Павел! – сорвалась она и кинула письмо к груде таких же в ящик.
Устало зарывшись руками в волосы, Виктория потупила взгляд в стол. За всю её жизнь не встречала она никого настолько скользкого, мерзкого и такого будоражащего. Как он настойчив! Как он молит о встрече! Голова трещала и шла кругом. Из-за толстой двери тихо заговорила Ангелина:
- Изволите одеваться? Вы просили Вас разбудить к полудню. Елизавета Дмитриевна уже прибыла.
- Как прибыла? Уже? Войди! – засуетилась Виктория, слезая с высокого стула. Она, конечно, знала, что проснулась Лизавета с первыми петухами и до полудня досидеть никак не смогла бы, но что хватит ей смелости прерывать сон и утреннюю рутину княжны, было для неё дико.
Морозным утром ехать никуда, конечно, не хотелось, а лучше было бы встречу отменить. Недовольная Виктория Станиславовна спустилась к настойчивой гостье, но обругать её, как она думала на пути на первый этаж, не хватило совести. Живо схватив её под руку, воодушевлённая Лизавета произнесла: «Вот увидите, в этот раз мы Вам что-нибудь да подберём». Всю дорогу юная графиня не умолкала, испытывая нервы Виктории.
- Душа моя, за столько лет я повидала многих, но Вы – самая громкая леди, которую я знаю. Ей Богу, помолчите!
Но Лизавету это от беседы не удерживало, и она всё говорила-говорила о книгах, о своём невыносимом братце, громко смеялась со своих же шуток. Казалось, что жизнь в этой вампирше так и не угасла, и юная кровь продолжала бурлить в ней. Пожалуй, это и делало её самой яркой персоной среди сдержанных и воспитанных монархистов из «Сиерры-Морены».
Новенький бутик, красивый как снаружи, так и внутри, окутал цветочный аромат. Сложив свой чёрный зонт в этом светленьком заведении, Виктория подошла к симпатичной сотруднице, что были здесь как на подбор, и попросила: «Хочу видеть Дарью Алексеевну». Но повторять более раза не пришлось, как и звать хозяйку бутика.
Грациозно Дарья Алексеевна вышла из своей подсобки в нынче модном строгом платье. Из почтения она сладко проговорила вежливое: «Ваше сиятельство. Хорошо ли добрались?», - обращаясь к двум персонам сразу.
- Да, бутик-то у Вас на окраине, быть честной, за ту пройденную дорогу отсидела себе...
- Лизавета! – попросила Виктория. – Не так уж долго мы и ехали. Помните, мы договаривались с Вами выбрать платье на вечер у одной особы?
- Конечно! Мы подобрали несколько нарядов. Они были бы Вам очень к лицу, - вежливо предложила Дарья. – Но раз уж Вы здесь, желаете ли чаю? Полагаю, позвали Вы меня совсем не за выбором платья.
- И за Вашим тонким вкусом тоже, конечно. Будьте добры, - соглашается Виктория и встречается с непонимающим взглядом Лизаветы. Девушка явно не была предупреждена о иных договорённостях.
Кабинет Дарьи Алексеевны небольшой, но в него помещаются письменный стол, несколько стульев и чайный сервиз. К тому же мебель выглядит в нём ново и чрезвычайно дорого, как и всё, что есть в том магазине.
- Много всего беспокоит в последнее время, Дарья Алексеевна. Вот здесь уже сидит мне «Сиерра-Морена», - говорила Виктория, показывая ладонью на свою бледную шею. – Ни дня без происшествий. Некто врывается в дома богатых людей и срывает с них украшения, взламывает сейфы, и, в конце концов, портит людям праздник и настроение! А никто с этим ничего не может сделать, понимаете?
- Ужасно!
- А пуще того, - горячилась Виктория, - разговоры о делах не идут. Эта свадьба стала центром всех дел, а теперь все только и говорят о том, что Софья Денисовна отойдёт от дел. А анархисты, между тем, уже ворвались в «Народное слово» и убили человека! Мы всё гуляем! Это переходит любые границы. Столько всего навалилось, что я думаю покинуть кружок, как только придёт время. В конце концов, мне давно пора на покой.
- Что Вы такое говорите! – воскликнула Лизавета. – Как же мы без Вас?
- Уж не пропадёте.
Дарья поставила три чашки на стол, с пониманием кивая отчаявшимся монархисткам.
- Не переживайте так, всё разрешится. Да и уйдёт Софья Денисовна с поста – ну и Бог с ней, найдётся кто-нибудь другой. А с преступностью бороться мы уж точно не обязаны. Сейчас нам нужно серьёзно взяться за «Памяти Каталонии».
- Да что нам эти анархисты! – вопрошающим тоном пробубнила Лизавета. – Группа отроков, которые воротят, что им вздумается, и почему-то всё ещё безнаказанно. Будем мы ещё на них зацикливаться!
- Все они в этом возрасте безрассудны. Остепенятся да оставят свои бредни. Скажем, как Глеб Дмитриевич.
- Да что Вам этот Глеб Дмитриевич! – снова загорячилась Лизавета.
- Погуляет да вернётся, как то обычно и бывает. Теперь уж говорят, он снова стал шастать по кабакам.
- Да отец его на порог не пустит!
- От чего же?
- Нет от него покоя! Даже когда ушёл из дома доставил проблем, сердце матушки уж не выдерживает, а отец говорит: «Ну и Бог с ним, пусть идёт»! Да как же его отпустить? Такую немощь! Пьёт, да хоть последние деньги на игры не спускает!
- Это ли не повод для радости?
- Где тут радоваться?
- Деньги ваши в сохранности, а хозяин кабака должен быть очень доволен. Что там за заведение, куда ходит сам граф?
- Ничего подобного! Обычная шаражка в центре города. Выйдите на самую грязную улицу – вот и он. Смотреть не на что!
- Вы правы. И Вы не забивайте той грязью голову. Всё образумится. Вернётся Ваш брат домой.
- Сплюньте!
- Лизавета! – снова напомнила Виктория о манерах. – Идёмте, дорогая, идёмте смотреть Вам платье!
- А Вам?
- И мне! Всем, Лизавета, не беспокойтесь.
Элегантная Дарья ступила на порог кабака, подбирая полы своего платья. Оглядевшись, она с удивлением обнаружила, что этим вечером в нём даже пустовато. Как и было оговорено с Елизаветой, Глеб сидел в гордом одиночестве за столом. Несмотря на все обещания и заботу Владимира, он снова заливал душу спиртом.
Поморщившись, Дарья отодвинула стул рядом с ним.
- Вечер добрый, Ваша Светлость. Позволите?
Глеб поднимает затуманенный взгляд и с секунду щурится, приметив дорогую одежду на ней, украшения на шее и перстни поверх белых перчаток. Первая мысль, что пришла на ум – монархистка.
- Никакая я Вам не светлость, мадам! Проваливайте!
- Отчего же Вы так? Вы ведь меня даже меня не выслушали. Для начала, меня зовут Дарья Алексеевна.
- Так вот, дорогая Дарья... Алексеевна, если Вы пришли сюда за мной, думаю, Вы запомнили, где в этом кабаке выход.
Он потянулся за рюмкой, но Дарья отставила её в сторону.
- Во-вторых, я всё знаю о Вас. И знаю, что это Вы недавно совершили нападение на хозяйку «Народного слова», отравили монархистов на балу у Софьи Денисовны, - голос её стал приглушенным, - и что Вы – анархист. Поверьте, ещё немного, и я докопаюсь до правды: где Вы скрываетесь, вычислю каждого из кружка.
- Что за бред?! Зачем Вы мне всё это говорите. Подайте рюмку и проваливайте!
- А затем, Глеб Дмитриевич, что я не хочу быть Вам соперником. Я хочу Вам помочь. Дам денег на оружие и Ваши рейды по деревням. Вам просто повезло, что до этого умом пока дошла только я и ещё никому не сообщила.
- Зачем? И, я так понимаю, то будет не бесплатно? Чего Вы добиваетесь?
- Я хочу Вас поддержать, из чистых рассуждений. Вы не смотрите на мой вид, в душе мне бы вырваться из особняка, как это сделали Вы, поддержать анархистов, чтобы к чёртовой матери они смели эту власть. Нашим миром стали править деньги, статусы, связи. Вы понимаете меня? – голос её вкрадчивый. Она опустилась на стул рядом без всяких церемоний и двинула ему рюмку.
- Свои сказки и причитания можете рассказывать Владимиру, мне это всё неинтересно...
- Знаете, граф, меня восхищает то, как в наш век Вы смогли вырваться из оков этого света, воспитания, навязанных мнений, манер. Вы наверняка догадывались и были правы, что эти кровопийцы ведут непотребный образ жизни. Говорят, что делают всё для народа, и сосут кровь из простых людей.
- Это Вы в каком смысле?
- Да во всех! И не только смысле духовном. Мы ведь так похожи, но Вам был дан шанс. Если Вам на него было дано право, то я хочу оплатить такие простые вещи и быть полезной.
- И что же, Вы считаете анархию своим спасением?
- Спасением общества, Глеб Дмитриевич! Как бы мы хорошо жили, коли были все свободны! Совсем не как сейчас.
Глеб смотрел на неё пронзительно, но светлые глаза Дарьи поблёскивали таким запалом, в который ему хотелось бы верить. Тем более вглядываясь в её очаровательный облик. Сейчас много всего навалилось на него, и он бы не хотел упускать возможность потратить чужие деньги. Пусть она надеется, наивно думает, что они готовы принять её, расскажет всё необходимое, а потом и случай подвернётся, дабы пресечь её предательство и избавиться.
- Ну так что?
- Договорились. Хотите доказать преданность – приходите завтра сюда в то же время.
Она кивала ему так забвенно, обещала рассказать всё, выражая своё искреннее положительное отношение к графу. Чистота очей Дарьи же скрывали совсем другие намерения. Глеб даже не знал, что заключал сделку с дьяволом, готовым на всё ради собственной цели. И пусть цель с монархистами у неё одна, шли они не в ногу. Она всегда была на один шаг впереди и не собиралась сидеть сложа руки. Пусть дворянка навсегда останется предателем в глазах кружка, но пока сможет усидеть на двух стульях, выдаст им всю информацию, что узнает у жадного до денег Глеба.
Так было положено начало не только этой сделки. С этого началась информационная война между людьми взглядов свободных и ценителей порядка во всём. А меж тем не стоял на месте коммунизм.
Холодная зима сменилась тёплой весной. Первое солнце разогрело сугробы и пустило ручьи по сырой земле.