Последний анархист

Слабый осенний ветер развивал на ветру совсем лёгкое шелковое платьице маленькой романтичной фигурки, стоявшей на пороге небольшого домика, скорее напоминавшего хижинку. Они договорились здесь встретиться в полночь, и она, сложив тоненькие ручки в замок перед своей грудью, всё ждала, устремив чистый взгляд вдаль. Да, уже очень поздно, тёмное небо давно затянулось облаками, но она стояла нарядная, в своём лучшем белом платье и самых красивых серёжках.

Каждая минута ожидания ЕГО казалась часом, нестерпимой вечностью, она уже не могла усидеть дома и, оставив гостей, выбежала на порог, осматриваясь и мысленно повторяя вопрос: «Ну где же? Когда?». Но ОН всё не приходил и уже опаздывал на целый час. Она неподвижно ждала. Что-то дрогнуло в юном сердце - неужели не придёт? Совсем забыл про неё? И ясная улыбка её поникла, румянец спал с щёк. Последний раз посмотрев в даль, она уже повернулась к входной двери, как вдруг услышала знакомый голос где-то с задней части придомовой территории:

- Ангелина, ангел мой! - послышался где-то вдалеке знакомый голос Владимира.

От счастья Ангелина растерялась и хотела уже было спешно сбежать по лестнице, скорее обнять ЕГО и даже была готова ради этой минуты помять своё любимое платье, но вовремя опомнилась и взяла в тоненькие ручки края подола, грациозно, подобно самой настоящей дворянке, спустившись с лестницы и подав бледную кисть возлюбленному, показывая свою белоснежную улыбку во всей красе. Как только Владимир коснулся губами тыльной стороны ладони, глаза её стали буквально сиять от радости, без всякого солнечного света, словно сама чистая душа отражалась в них - наконец ОН пришёл, не забыл своего обещания и не дал отчаяться.

ОН отпустил её руки почти сразу, дабы представить ещё одно, совершенно новое лицо в здешних краях, но, посмотрев в чистые и наивные глаза, снова её обнял, крепко прижимая к сердцу, словно не виделись они годами, а не сутки, ведь в разлуке каждая секунда тянется как вечность, и могли бы ещё долго молча смотреть на друг друга, но из темноты, следом за своим спутником, вышел совершенно новый для Ангелины человек, и она вздрогнула. Поначалу Владимир, не зная, как объяснить свой приход, даже растерялся от волнения, но сразу после взял её за щёки и поднял на себя испуганный взгляд.

- Ангел мой, не пугайся, я хочу познакомить тебя со своим новым хорошим знакомым, я говорил о нём, помнишь? - в надежде взглянул на неё тот и приобнял за плечи, теперь уже взглянув на Глеба, - наконец я могу тебе его представить - Глеб Дмитриевич, коротко «Граф». Глеб Дмитриевич, это Ангелина Егоровна, я тоже о ней вам говорил, и вы знаете...

- Оставь лишние разговоры и объяснения, мне казалось за весь путь сюда я узнал даже больше, чем нужно, - перебил его напарник грубым тоном и кивнул даме в знак приветствия, коротко ответив, - рад нашей встрече.

Но девушка не отвечала и лишь коротко кивнула в ответ, покраснев то ли от стыда, то ли от осознания всей неловкости ситуации, а, выйдя из ступора, засуетилась:

- Что это я... проходите, пожалуйста, вы, верно, устали с дороги, путь от города до моего дома лежит не близкий, - робко заговорила Ангелина и побежала скорее в дом, придерживая дверь для гостей и забежав за ними следом, заторопившись уйти на кухню, дабы поставить на стол ещё одну чашку из своего любимого сервизного набора.

Несмотря на суетливость хозяйки и попытки понравиться новому гостю, Глеб отнёсся к ней даже с некоторой неприязнью - шумная, суетливая молодая леди с совсем не добрым, а просто наивным и глуповатым взглядом (хотя и в некоторой степени можно считать, что это одно и тоже). Прямо как и его сестра.

Теперь граф мог осмотреться и прислушаться. С улицы казалось, будто в доме полная тишина и вовсе никто не живёт, но теперь, прислушавшись, он расслышал тихие голоса в дальней комнате коридора. Преодолев свой интерес, Глеб посмотрел уже на своего спутника, что привёл его сюда и так и не объяснил никаких на то причин:

- Верно, мы сделали очень некрасиво, когда пришли сюда вдвоём без всякого предупреждения на второго гостя, и поставили хозяйку в неловкое положение, - сообщил он Владимиру приглушённым тоном, дабы никто кроме него его высказываний не услышал.

- Что вы, другой возможности поговорить у нас возможно бы и не было, к тому же в этом доме гостей ждут в любое время, и вы - один из самых драгоценных из них, граф, особенно сегодня.

- Владимир Владимирович, ну сколько я могу вам повторять... - начал уже было тот возмущаться неприятному себе прозвищу, как вдруг заметил, что Ангелина уже выглядывает из-за прохода и учтиво ждёт окончания их разговора, чтобы выйти.

Будучи замеченной, девушка раскраснелась - всё-таки все выглядело так, будто она просто подслушивает их, право, не самые интересные разговоры. В хрупких руках её потрескивал поднос с ещё двумя чашками.

Сама она вела себя в собственном доме робко, по телосложению казалась хиленькой и слабой, а по характеру чрезмерно скромной - одним словом напоминала маленькую серую мышку. По сравнению с Владимиром она и вовсе казалась чуть живой.
Но она не составляла основную часть внимания Глеба Дмитриевича - более интересен ему был интерьер. Прихожая у девушки была совсем маленькой и узенькой, что и шаг в ней свободно сделать сложно, коридор в доме и вовсе всего один и, помимо кухни, куда уходила Ангелина, ведёт ещё в три комнаты. Сами по себе комнаты и коридор тёмные, еле освещены старыми свечами, что очень сложно в темноте не споткнуться о сложенные друг на друга предметы. Тем не менее, в доме было убрано, словно за его чистотой следили ежедневно, а на подоконниках почти в каждой комнате стояли горшки с живыми цветами. Все полочки и столы буквально сияли от чистоты, даже окна пропускали через себя чистый лунный свет.

- Пойдёмте, Глеб Дмитриевич, - вдруг произнёс Владимир и повёл его через весь коридор в самую дальнюю из комнат, в которой отчётливо были слышны голоса совсем незнакомые.

На секунду Глеб даже задумался: "А стоит ли оно того?". И как он только согласился поехать с человеком, которого едва знает, в маленький домик в лесной глуши? Но думать уже было поздно, перед ним открылась дверь в душное помещение. Это была такая же маленькая комната, большую часть которой занимали диваны и круглый обшарпанный стол посередине. Ни окон, ни картин, ни какой-либо другой мебели.
За столом уже сидели несколько лиц. Двое из них - амбалы ростом под два метра и одинаковые на лица, видимо братья, а в стороне от них совсем маленькая ростом хрупкая девушка с нынче модной у молодежи короткой стрижкой и в аккуратном платьице, но на первый взгляд очень бойкая и крайне самоуверенная. Все они увлечённо разговаривали о чём-то, но, увидев нового гостя, сразу замолчали, окинув его недоверчивым и даже неприязненным взглядом. Оно и понятно - он выглядит как потомственный дворянин и совсем будто не старается этого скрывать всем своим видом, наоборот показывает своё высокомерие во всей красе, брезгливым взглядом осматривая не самую достойную его уровня компанию молодых авантюристов-бунтовщиков в составе трёх калек.

Ангелина Егоровна протараторила: "Присаживайтесь, Глеб Дмитриевич", - и присоединилась к девушке с короткой стрижкой, взяв её за руку без возможности оторвать свой взгляд не от нового гостя, а своего Владимира, кажется, не интересуясь ничем более, в отличие от своей подруги.

Без всяких колебания и страха в глазах, уверенно, будто не первый раз здесь, Глеб Дмитриевич убрал руки за спину и чуть приподнял подбородок, осмотрев всех присутствующих высокомерным взглядом, не смея садиться рядом с ними, словно забыл цели своего прихода. Только по одному волнению Владимира он понял, что он хочет сделать, и прилюдно представился сам, без излюбленной своим новым знакомым приставки "Граф".

- Глеб Дмитриевич, - подсказал тот Владимиру, но собеседник лишь толкнул его локтем в руку и потребовал таким молчаливым жестом тишины с его стороны, замечая недоверие со стороны остальных к его персоне.

- Я уже заговаривал о том, что познакомился с одним чистокровным анархистом и хочу представить его вам, - начал Владимир, - и я ему безмерно доверяю также, как доверился бы самому себе и так, как доверяю вам. Он прекрасно знает, чем мы занимаемся, и сам принял решение. Теперь за его голову ручаюсь не только я, но и он сам.

Первое время в помещении воцарилось молчание. Два «амбала» на время приняли серьёзные и задумчивые лица (а может и хотели такими казаться), а молодая девушка схватила Ангелину за руку и стала с ней о чём-то шушукаться, затем дёрнув за рукав одного из братьев и став говорить уже с ними. Немного посовещавшись со своими безучастными товарищами, ещё незнакомая Глебу леди показала на свободное место графу и повторила: «Что же вы стоите? Вас пригласили сесть», - деловито положив руки на стол и проследив за ним не менее надменным взглядом, чем он. Всё время, пока Глеб занимал выделенное ему место, они не отрывали от друг друга недоверчивых давящих взглядов.

- Что же Вы, утверждаете, что справитесь? Смотря на Вас, Глеб Дмитриевич, я начинаю сомневаться в том, что вы действительно справитесь, хилых людей вроде вас к нам не берут - вы скорее монархист от мозга до костей. Но вы можете попытаться, поскольку обратного пути у нас уже нет. И, раз за Вас ручается Владимир, держите планку, у вас ещё много времени, чтобы проявить себя как более достойного человека.

- Варвара Алексеевна... - вдруг вступился Владимир за своего друга.
- А Вы не переживайте, Владимир Владимирович, разберёмся, - резко и уверенно ему ответила та самая Варвара, - пройдёт испытание... не только временем. А пока пусть живёт.

- Ваш тон не соответствует нашим отношениям и Вашему статусу. Какое ещё испытание временем? Мы не знакомы, но вы уже переступаете все рамки, - уже было возмутился Глеб такому отношению к себе, получив от девушки такое оскорбление впервые и раскрасневшись от злости.

- Здесь у Вас нет статуса и, раз Вы пришли сюда, мы уже достаточно знаем друг о друге, а я ещё и имею основания в вас засомневаться.

- Извольте...

- Изволю, - ответила коротко Варвара и поднялась, - дорогая, я пойду на кухню за чаем, вы мне поможете? - и обе девушки поднялись, оставив одних братьев, разгорячившегося Глеба и Владимира, не желая больше участвовать в спорах.

Граф даже порывался встать и высказать всё, что о ней думает, а затем гордо уйти из этого неприятного места, но Владимир схватил его за руку и тихо заговорил: «Успокойтесь, Глеб Дмитриевич, Вы выше этих споров, это не более, чем провокация, так просто уйдёте?», - тихим и спокойным тоном.

Немного подумав, Глеб вырвал свой локоть и скрестил руки на груди. На секунду он обратил взгляд на братьев, но они лишь переглянулись и отвернулись от него.

Уставив злобный взгляд в стену, он показывал всю свою гордость. И верно: они должны были зауважать его с первого взгляда и понять, кто теперь их единственная надежда, но они глубоко ошиблись, когда устроили ему такой холодный приём. Все разговоры в этот день прошли мимо него. Непринятый, теперь он был уверен в том, чтобы остаться.

________________________________________
Спасибо за прочтение! ♡

Развиваемся вместе: https://t.me/iamtooshiBP