Двуликие

Я проснулась ранним утром от кошмаров. Осознав, что половина из них мне не приснилась, поникла ещё больше. Постепенно руки неосознанно сжали ручку двери, а дыхание участилось, стало страшно, больно и одиноко. Казалось, будто внутри меня прошла война, и не осталось ничего живого. Машина внезапно остановилась. Самуэль посоветовал пройтись и подышать свежим воздухом. Кричать о том, какой он никчёмный человек в плане поддержки не было сил. Мы направились к воде, там молчать было гораздо легче: от волн создавался хоть какой-то шум, который умудрялся немного меня успокоить. Его, конечно, было недостаточно, чтобы заглушить мысли и победить панику.

Боковым зрением я заметила, как Сэм напрягся, и спросила, в чём дело. Узнав, что стоило бы поторопиться, я направилась к машине, говоря ему, что свежий воздух не так сильно помогает, как возможность хоть кому-то выговориться. На этом моменте Самуэль меня приостановил и произнёс: «Мне страшно не так подобрать слова, ведь ситуация сложная. Каждый человек переживает такие моменты по-своему. В моих предпочтениях всегда было помолчать, ведь каждый раз, когда я рассказывал кому- то о сложностях жизни, слышал совершенно не то, чего ждал».

Пробрала радость хоть какому-то объяснению неразговорчивости, но неумение понимать чувства другого человека и излишние осторожности в речи очень огорчили — это вовсе не хорошие качества!

— Ляпнуть что-то лишнее намного простительней, чем не сказать что-то важное... — С грустью пробормотала я.

Вероятно, от этих слов Сэма немного отпустило, но только не меня. Спустя несколько секунд, снова нахлынули эмоции и потекли слёзы; волнующий вопрос был решён, вот только проблемы никуда не исчезли. Стало очень не хватать родителей, встреч с которыми я в последние времена избегала, — это было самой чудовищной ошибкой. Теперь мне больше никогда не суждено их навестить. Единственное, что осталось от семьи на память, — это мамины рубиновые серьги, которые она подарила мне в честь переезда в Портленд. Мысли об утрате прервало объятие Сэма, совершенно неожиданное и настолько же долгожданное. Стало действительно чуточку легче.

— Ехать целый день, поездка не из лёгких, но она станет твоим заключительным испытанием. — Приятель похлопал меня по спине, а затем молча сел за руль.

Дорога была долгая и грустная, мы часто останавливались на заправках и около разных забегаловок. Было очень повезло, что сумка с вещами осталась лежать в машине, только она и позволяла до сих пор выглядеть прилично. В основном, я всё так же сидела в ступоре и смотрела в окно, разбавляя это занятие перебинтовкой кистей. Их очень жгло, но физическая боль была полезна, так как приглушала внутреннюю. Временами шёл дождь и погода сливалась с моим тоскливым состоянием.

Чтобы как-то отвлечься от проблем, я представила, каково сейчас Сэму: как он собирается дальше вести машину? Давно ведь, наверное, не спал... Начали всплывать воспоминания, когда я сидела в камере и впервые увидела его. Изначально показалось, что передо мной сидит какой-то неприятный тип, который точно натворил что-то незаконное; сейчас же, на мне висят два преступления, выгляжу гораздо хуже и про меня можно подумать буквально всё, что угодно. Стыдно, что раньше я судила по внешности, — никогда не знаешь, в какой ситуации находится человек...

— «Теперь у меня точно такое же выражение лица, какая ирония». — Подумала я, заметив отражение в зеркале.

Проведя половину дня в гробовой тишине я всё-таки не выдержала и начала вслух нести всякий бред. Внезапно перебил другой голос: «Ты не хочешь всё это записать? На душе становится легче, когда выражаешь мысли на бумаге».

— Ясно, совсем уже надоела. Ну, давай ручку, начну сочинять поэмы про свои страдания! Ты, кстати, можешь присоединиться, хоть узнаю что-то о тебе.

— Может, я бы и начиркал пару строк, только времени на это нет.

— Глупые оправдания! — Воскликнула я. — Если человек чего-то хочет, он всегда найдёт время!

Знакомый бросил на меня озадаченный взгляд, затем указал глазами на руль и сказал: «Как ты мне предлагаешь сейчас действовать?». Но я не растерялась и, чтобы выиграть спор, ответила: «Можешь начинать творить, я поведу».

— Хватит постоянно возражать, из-за лишних остановок мы можем не успеть добраться до безопасного места! — Разгорячился Самуэль.

— Вот видишь, одни отговорки... Когда у людей есть цель, они не ищут ничего, кроме путей её достижения!

— Рия, не беси, мы сейчас не в том положении, чтобы мочь воплощать свои желания.

— Если мне осталось жить несколько часов, я не хочу провести их в страхе и в горе. Хочу наоборот сделать эти моменты самыми яркими и запоминающимися, разрешить себе всё, что запрещала, сделать всё, что откладывала на потом... У меня даже есть татуировка с пятью желаниями, которые я планировала сделать за жизнь! Внутри каждого символа пустота, её нужно заполнять, когда намерение сбывается...

Но приятель не воодушевился такой идеей, ведь моей точки зрения не разделял: «Символы, каракули, раскраски, — это всё детские фантазии, которые позволяют проявить слабость и сдаться. Пока есть хоть одна надежда на спасение, мы должны ей воспользоваться».

Эти слова заставили меня задуматься: А нужно ли вообще спасение? Нужна ли мне жизнь, в которой больше нет родных, друзей, прежней студенческой рутины, радостей, а есть лишь страх, скорбь и разочарование? Возникло яркое воспоминание, когда тату мастер набивал последний символ на руке, означающий преодоление страха вождения. Оно затмило все остальные мысли, в голове будто бы ничего не осталось, кроме «бредового» мотива. В один момент, не найдя ответа на заданные самой себе вопросы, я задрала рукав своей кофты, посмотрела на узор по коже и, одержимая идеей, уверенно произнесла: «Дай мне сесть за руль».

— Ты не в том состоянии, чтобы мочь управлять машиной, права хотя бы есть? — Нахмурился Сэм.

Но мой настрой оставался серьёзным: «Если я сейчас не окажусь за рулём, то сделаю всё, чтобы эта машина больше не поехала!».

Сэм молча остановился в ближайшем возможном месте, разблокировал двери и остался на своём сидении.

— Чего не встаёшь?

— Жду, пока ты выйдешь.

— Оставишь меня не пойми где?! — Лихорадочно рявкнула я.

Молчание прожигало тело изнутри, эмоции взяли верх над разумом: я была готова на всё, лишь бы настоять на своём. Уже не помню, как умудрилась огреть парня чем-то по голове, перетащить на соседнее место и воодушевлённо поехать, но как только он проснулся, я запаниковала, зажала газ и начала разгоняться. На его лице нарисовался дикий ужас: «Стой, тормози, ты нас убьёшь!», но мне было плевать.

Послышался шум полицейских мигалок, это был знак, что нет пути назад. Преследующая нас машина приблизилась, рулить стало намного сложнее, выделился адреналин, в особенности, когда я вспомнила, что плохо помню правила дорожного движения, (мой напарник, конечно же, не оставил этот факт не подмеченным). Я абсолютно не знала, что делать, Сэм начал кричать что-то про управление, но звон в ушах не давал ничего услышать.

По щелчку пальцев состояние опять сменилось: паника исчезла, в голове замаячила новая мысль: «Я устала бороться». В поле зрения попал грузовик, движущийся по встречной полосе, не возникло никаких сомнений, что единственный, наилучший вариант — это разогнаться до предела, и покончить со всей болью, что разъедала меня изнутри.

Наверное, ни один на свете человек не будет таким безрассудным, в момент, когда решается его судьба. Но я уже успела повернуть руль и принять свой конец, ведь начиная с момента, когда взорвался дом, перестала видеть в жизни дальнейшее будущее.

Газ был максимально зажат, глаза закрылись от страха. Теперь я знаю, что такое отчаяние... Машина неслась в железную стену на большой скорости, Сэм кричал, а я отпустила руки и почувствовала, как по моей крови растекаются остатки гормонов. Внезапно произошёл толчок, я ударилась головой о стекло, затем услышала грохот и провалилась в холодную, беззвучную тьму.