Глава 2
Мишкольц. Одна тысяча восемьсот тридцать пятый год от рождения Христа. В старинном особняке семейства Ле Бре, стоящем на невысоком холме, раздались душераздирающие вопли. Вопли, наполненные болью.
В камине тихо потрескивают дрова. Равномерное тиканье настенных часов прерывает громкий крик. Мужчина среднего возраста, сидящий за большим столом из акации, лишь поднимает голову.
В кабинет вбегает служанка Грейс, с выбитыми из чепца белесыми волосами.
- Господин, Ваша супруга вот-вот родит. Вы будете присутствовать?
- Нет. Сообщите мне лишь пол ребенка.
- Как скажете, но... Разве Вы не хотите поддержать госпожу Катарину?
- Роды это участь каждой женщины. Мое присутствие и вообще присутствие любого мужчины невозможно. Катарина справится.
Грейс молча кивнула и покинула кабинет. А господин Ле Бре вновь принялся за чтение.
Вновь крики. Маленькая девочка лет пяти, играющая с самодельными куклами в своей спальне, вздрагивает. Поворачивает голову.
- Госпожа Мария, кто это так кричит?
- Мать твоя. Рожает.
- Это больно, раз она так кричит.
Отвернувшись, девочка возобновила свою игру.
- Как думаешь, Грейс, у тебя кто будет?
- Понятия не имею. Главное чтоб здоровенький был,- Грейс провела рукой про округлившемуся животу.
- Представляю как был счастлив Освальд, узнав о твоей беременности.
- Да, это правда. Я и сама самая счастливая.
- А как думаешь, кто будет у госпожи Катарины?
- Мое чувство подсказывает мне что девочка.
- Если и так, то это будет не очень хорошо для господина, Грейс. В этот раз у госпожи очень болезненные роды. При рождении Дафны она не так кричала.
- Давай не будем об этом. Принеси лучше воды горячей, я за тряпками схожу.
И так, двое молоденьких служанок, весело щебеча в такой день, скрылись во мраке коридора.
Вопли прекратились. Слышно было лишь прерывистое дыхание и медленно расползающийся крик новорожденного младенца.
Грейс бежала по лестнице, спотыкаясь об подол своего платья. Она остановилась чтобы перевести дыхание и поправить чепец.
- Господин! Господин! Это девочка!
Хозяин поместья переменился в лице. Холодное спокойствие сменила гримаса гнева и даже... Удивления.
- Девочка значит. Девочка...
- Что прикажете делать, господин?
- Скажи Катарине, что пусть нарикнет ее Офелией.
- Катарина... Она к сожалению отошла в мир иной.
- Что?- голос господина Ле Бре звучал как сталь. Он был холодным и отчужденным.
- Больна она была. Роды были последней каплей. Мне правда очень жаль. Бедная Дафна...
Господин Ле Бре резко встал и размашистым шагом направился в опочивальню своей упокоившейся жены.
На пуховых простынях, сложив руки так, словно это была всего лишь дрема, лежала достаточно молодая и прекрасная госпожа Ле Бре, Катарина. Кровяные разводы на ночной сорочке, побледневшая кожа, волосы цвета каштана и все еще теплые, такие родные губы были для хозяина как нож в спину. Он легонько прикоснулся к ее запястью, провел пальцем по губам и, как ему показалось, услышал последний выдох.
Рядом с кроватью стояла колыбельная, в которой сопела Офелия. Господин лишь один раз взглянул на ребенка.
В комнату вбежала девочка, которая еще совсем недавно играла в своей комнате. Ее лицо опухло от слез, глаза блестели, волосы были взлохмаченны. Она бросилась на перину и начала судорожно "будить" Катарину.
- Мамочка! Мама! Вставай! Это я, Дафна! Слышишь?! Мама! Пожалуйста... Пожалуйста... Прости мне грехи мои и верни ее Господи...,- Дафна сползла на пол и не боясь получить занозы, начала судорожно читать слова молитвы, при этом крепко держа руку Катарины.
- Прекрати немедленно!- Хозяин поместья схватил молящегося ребенка за руку и оттащил от постели почившей,- Она не вернется к тебе. Она мертва.
Тишина. Вскоре раздался плач Офелии. Она подняли свои крохотные ручки и начала плакать, махая ими.
- Мама...
- Мадам Мария, будьте добры, уведите ее с глаз моих долой.
Как только мадам Мария оказалась подле сидящей на полу Дафны, та разревелась. Она била кулаками ноги своей гувернантки, кричала, старалась расцарапать руки мадам.
Послышался шлепок. Господин убрал руку от лица Дафны и отошел, гневно смотря на нее.
- Убирайся в свою комнату. Живо.
- Это все из-за нее! Она виновата в смерти мамы! Почему забрали ее, а не эту... Дрянь!
- Дафна!- на этот раз подала голос мадам Мария и схватив девочку, потащила ее из спальни.
Гроб погружался все глубже и глубже. Снег смешался с землей. Господин Ле Бре передал Офелию на руки к Грейс, а сам подошел, наклонился и бросил горстку земли. После него мадам Мария подвела к гробу укутанную в полушубок Дафну и, наклонившись вместе с ней, тоже бросила землю.
Когда процессия подошла к концу и пришла пора возвращаться в особняк, проходя мимо отца, держащего на руках маленькую Офелию, Дафна посмотрела на нее таким ненавидящим взглядом, что казалось, можно было убить им.
Маятник тихо покачивался. От камина исходил теплый, оранжево-красноватый свет. Грейс сидела в кресле, обшитом красным бархатом и вязала узорчатую салфетку. Доделав очередную петлю, Грейс посмотрела на двух маленьких девочек лет трех, мирно играющих в куклы.
Офелия улыбалась, смотря на то, как ее подруга Генриетта озорно взвизгивает и машет миниатюрными ручками куклы.
- Ох, Генриетта, немного потише. Господин себя не очень хорошо чувствует.
- Извини мама. Просто у нас с Офелией такая интересная игра. Про ведьму.
- Ведьму?- брови Грейс приподнялись.
Читающая Дафна отложила книгу и начала внимательно наблюдать за дальнейшими действиями сестры и ее подруги.
- Да. Вот эта кукла ведьма, а кукла Офелии ее сестра.
- Милая, но ты же знаешь что ведьм не существует.
- Знаю. Зато существуют вампиры!- Генриетта начала прыгать и весело пританцовывать.
Дафна вновь взяла в руки книгу и лишь ухмыльнулась.
Непрекращающийся дождь лил уже третьи сутки. Грейс вела по обе руки двоих детей: Генриетту и Генри. Они родились в один день и родились двойняшками. Когда Грейс при родах сообщили что ребенок не один, она очень удивилась, а потом заплакала от счастья, ведь кроме девочки Генриетты у нее родился сын, хоть он и был слабым и его даже сочли за умершего младенца.
Они зашли в особняк, попутно снимая мокрые накидки. В главном холле на лестнице их уже ждала Офелия. Одетая в платье розового цвета, она ярко контрастировала с внешней погодой.
Тем временем, стоя под черным зонтом и держа в руке красную, шипованную розу, наклонилась над накренившимся мраморным крестом Дафна. Не обращая внимания на намокший подол темно-алого платья, она положила розу на могилу.
- Здравствуй, мамочка.