Искра солнца

Рин плыла в пустоте. Здесь было так темно. Так спокойно. Тут не было ни сомнений, ни боли. Безмятежность. И свобода.

Она ничего не боялась и смело гребла вперед. Тьма плескалась вокруг, сливаясь с небом, и Рин не могла отличить, где верх, а где низ. Временами ей казалось, что волны накрывают ее с головой, и тогда она рвалась туда, где по ее представлениям должен был быть воздух. Все, чего Рин здесь боялась – это нырять в чернильную жидкость. Потому что тогда она начинала слышать голоса. Но, стоило ей вырваться наверх, они тонули под толщей тишины.

Эти звуки тревожили Рин. Холодные, безэмоциональные голоса, назойливое пиканье и стоны. Она не знала, кому принадлежат эти стоны, но они будто вырывали ей сердце. Однако хуже всего было не это. Рин пугали голоса, в которых проскальзывали чувства. Они били ее, заставляли захлебываться. Приносили боль. А она больше не хотела боли.

Она плыла дальше. Руки уверенно рассекали воду, но не раздавалось ни всплеска. Рин даже не знала, двигается ли она в этой тьме или барахтается на месте. Но это было и неважно. Здесь было хорошо. Здесь ей ничего не угрожало.

Рин перевернулась на спину и закачалась на воде. Как бы широко она ни открывала глаза, разглядеть что-либо было невозможно. На небе не горело ни единой звезды.

Неожиданная волна накрыла ее с головой. Рин оказалась под водой, забарахталась, в панике пытаясь вынырнуть. И тогда раздался голос.

Она не понимала, что он говорит. Слов было не разобрать, но сам тембр показался ей знакомым. Немного грубоватый, с едва уловимой хрипотцой, он растекался вокруг. В нем чувствовался страх. Отчаяние. И любовь.

Вслед за голосом пришли и другие звуки. Поскрипывание дерева, шелест листвы, приглушенный разговор и назойливое, сводящее с ума пиканье. Они перекрывали голос, обещали посадить Рин в клетку и снова запереть засов.

Рин сделала мощный гребок и выскочила на поверхность. Нет. Она больше не хотела этого слушать. Голос разбивал ей сердце на части. А в следующую секунду склеивал их воедино, чтобы потом опять разбить. Он наполнял ее счастьем. Но голос не существовал в вакууме. Вокруг него была опасность. А Рин устала от опасности.

Новая волна поглотила ее, снова разрушая ту зыбкую, желанную тишину. И голос снова ворвался в душу Рин, разрушая все внутри. На этот раз он не давал заглушить себя. Сердце сжалось. Она любила того, кому принадлежал этот голос. Когда она слышала его, то чувствовала себя правильно. Так, как будто на ее душе не было шрамов. Страх понемногу отступил, как и все остальное. Остался только голос.

Рин закрыла глаза и начала тонуть. Она будто оказалась в невесомости и все же чувствовала течение, ласкающее тело и волной поднимающее волосы. Легкие начало жечь от недостатка кислорода, а в ноги и руки впились тысячи иголочек. Разум кричал, требовал, чтобы она сделала хоть что-то, чтобы выжить. Рин не шевелилась.

Она медленно шла на дно и слушала голос. Он проникал во все ее существо, поддерживал и обещал. В нем было столько чувств, что они все слились воедино, но из этого потока Рин все же могла вычленить каждую эмоцию. И она отчаянно мечтала, чтобы боль покинула этот клубок. Ей было не место в этом голосе. В нем должен был звучать только смех. Только свет.

А потов воздух закончился полностью, и Рин широко распахнула рот, делая вдох и с замиранием сердца ожидая, что в легкие польется вода.

Однако в них ворвался воздух. И вместе с ним на нее лавиной обрушились чувства. Боль разлилась по всему телу, и если бы Рин не лежала, то точно упала бы от нее. Она задышала через плотно стиснутые зубы, цедя воздух. Через пару секунд сквозь пелену боли прорвался голос. Это его она слышала в той пустоте без времени и пространства.

– ... понравится. Там огромные леса, деревья настолько старые и высокие, что создается ощущение, будто они поддерживают небо. А еще рядом есть озеро. Мы с сестрой всегда бегаем туда наперегонки, а потом прыгаем с большого камня и плывем, пока ноги – или лапы, когда как – не устанут. Уверен, тебе бы там понравилось. Ты только просыпайся, хорошо? И я тебя обязательно туда отвезу.

– Обещаешь? – прохрипела Рин и открыла глаза.

Свет залил все вокруг, и она отчаянно заморгала, пытаясь разглядеть хоть что-то.

– О боги, Рин, – Рей широко распахнул глаза и потянулся вперед, но резко замер, боясь прикоснуться к ней.

Рин сама склонилась к нему и тут же оказалась в кольце рук. Она прижалась к Рею как можно теснее, не обращая внимания на боль, тут же откликнувшуюся на движение. Рей положил ладонь ей на макушку и нежно погладил волосы. Его прерывистое дыхание щекотало ей шею.

– Я думал, что потерял тебя. Так боялся, что ты больше не очнешься. Прости меня, я не был рядом. Подвел тебя. Ты во мне нуждалась, а я...

Рин отклонилась и, стараясь не морщиться, приложила палец к его губам, заставляя замолчать. Рей удивленно поднял брови, но потом обхватил своей ладонью руку Рин и поцеловал ее так бережно, словно она была стеклянной. Этот жест, мягкость губ Рея и тепло в его взгляде позволили ей забыть обо всем, что произошло. На миг сделали самой счастливой во всем свете.

– Мне жаль, что так получилось с Джоном, – пробормотал Рей. – Никогда бы не подумал, что это он... А ведь вы еще и встречались. Боюсь представить, какой это был для тебя удар.

– Встречались? – переспросила Рин и отодвинулась от Рея, чтобы заглянуть ему в глаза.

Слишком быстрое движение пронзило тело болью, и она скривилась. Рей испуганно выдохнул и отстранился, при этом успев подложить Рин под спину подушку. Она едва сдержала разочарованный стон – каким бы сильным не было смущение, в объятиях Рея ей было хорошо.

– Мы не встречались.

– Но я думал, – Рей растерянно замолк. – А поцелуй?

– Это он меня поцеловал. Я не успела отстраниться.

– Ясно, – протянул Рей, и Рин слабо улыбнулась и отвела глаза.

Неожиданная мысль прошибла ее током, и она вздрогнула. Смущение мигом испарилось, Рин в испуге сжала руку Рея.

– Хикари. Что с ней?

– Все хорошо, – он успокаивающе накрыл ее ладонь второй рукой. – Царапины, ушибы, но ничего серьезного. Целитель – Кристофер позвал лучшего эльфа во всем Дифервиле – сказал, что она полностью оправится через неделю. А вот магическое истощение у нее пройдет через полторы недели в лучшем случае. Сам уровень магии придет в норму через месяц, не меньше. Хикари все порывалась сидеть рядом с тобой, но ей прописан постельный режим и за ней хорошо следят – не улизнуть.

Рин кивнула. От облегчения хотелось расплакаться, но она сдержалась. Рин была уверена – начни она рыдать, не остановится, пока слезы не иссякнут полностью.

– Как Кристофер?

– Нормально. Он сидел то с тобой, то с Хикари, но когда почти свалился в обморок, врачи насильно отправили его домой поспать. Лишний пациент им не нужен, сама понимаешь.

Рин снова кивнула, но ответить на улыбку Рея не смогла.

– Сколько... сколько я пролежала?

– Двое суток, – Рей посмотрел на часы и замер, прикидывая что-то в уме. – И четыре часа.

Рин охнула. Она не могла поверить, что провела в той черной пустоте столько времени. Ей показалось, что не прошло и тридцати минут. Рей сочувственно сжал ей руку, и она впервые обратила внимание на то, каким изможденным он выглядит. Под обычно ясными глазами залегли тени, а между бровей появились морщинки, которых раньше Рин не замечала.

– Постой, ты что, целых двое суток не спал?

– Ну... Ты отсыпалась за нас обоих, – Рей кривовато усмехнулся. – Кроме того, я дремал.

Рин встревоженно нахмурилась.

– Рей, тебе надо срочно поспать.

– Да, конечно. Я как раз собирался. Все ждал, пока ты проснешься. Я... Мне казалось...

Он замолчал, так и не закончив предложение. Рин и так все поняла. Он охранял ее сон, потому что боялся, что, если сомкнет глаза, ее не станет. Эта мысль наполнила ее одновременно теплом и грустью. Она уже открыла рот, собираясь наконец сказать Рею о том, что чувствует к нему, но в этот момент он встряхнулся.

– Джона, кстати, заперли в отделении Охотников, поставив море магической защиты. Завтра будет суд, и его отправят в Белую Акулу.

Рин сжала челюсти. Говорили, что попадание в эту тюрьму было участью похуже смерти. Когда-то она читала интервью одного из заключенных, и тот говорил, что лучше бы его бросили на съедение акулам, кружащим вокруг тюрьмы, чем держала в камере. По его словам, это было бы намного милосерднее.

– Не понимаю, как я не сопоставил два и два. Я ведь ухаживал за Элизабет, и мне постоянно казалось, что от нее пахнет странно. Знакомо. Но я не придавал этому значения.

– Хикари тебе все рассказала? – перебила его Рин. – О том, что Джон был Темным? И про то, почему он...

– Да, – пальцы Рея огненным кольцом сжались вокруг ее руки. – Она все рассказала. Оказывается, Элизабет уловила настроение Джона – он был в ярости. Хьюго отругал его при новости о том, что Джон стал Темным, и поэтому Элизабет и укусила его. Кристофер отдал ее в заповедник. Не мой, а который на юге. Сказал, что не может ухаживать за животным, которое убило его брата.

Рин задумчиво погладила ладонь Рея пальцем. Ее кожа сверкала белизной на фоне его загара, и этот контраст показался ей чарующим. Она подняла взгляд на замолкшего Рея, который тоже смотрел на их сплетенные пальцы.

Джон предал их, использовал. Она общалась с убийцей, ела с ним за одним столом, даже целовалась. Доверяла ему. А потом сделала все, чтобы убить.

Рин хотела забыть об этом. Оставить в прошлом.

– Так что насчет озера в лесу? – она растянула губы в улыбке. – Должна же я лично удостовериться в том, что оно так же хорошо, как ты говорил.

Рей вскинул глаза и пару мгновений вглядывался в ее лицо. Наконец он мягко усмехнулся.

– Поверь, я не преувеличивал ни на миг.

– Покажешь мне его?

Потухшие от усталости глаза Рея вновь загорелись, и улыбка Рин стала настоящей.

– С удовольствием.