Контракт

Голова гудела так, что создавалось ощущение, словно внутри неё звенят колокола. Сквозь пелену какого-то тумана я слышала отголоски разговора:

— ...Не понимаю тебя, Фрэнк! Гаррисон платит тебе больше всех бабла, а ты всё равно хочешь кинуть его.

— Заткнись, Пит. Ты работаешь на меня, а не на старого жирного урода. И делаешь то, что говорю тебе я, уяснил?!

Послышался глухой удар и чей-то испуганный полувздох-полустон.

— Д-да-да, я понял.

— Замечательно, Пит. А теперь, твою мать, иди уже. Сделай всё, как я сказал. А я пока займусь нашей беженкой.

— Маг будет искать свою игрушку.

— Я что тебе, блять, сказал, а?! Иди уже!

Торопливые шаги и гулкий хлопок дверью, после чего наступили секунды тишины. Я аккуратно перевернулась на бок, ощущая под собой твёрдую поверхность пола. Руки снова были связаны, но уже не цепями, а верёвкой. Однако странное жжение всё равно ощущалось, и, приподняв кисти, увидела, что вокруг бечевки тянулись длинные стебельки растения с фиолетовыми цветками. Чёрт, это же волчий аконит...

Как только зрение пришло в норму, и я снова могла сфокусировать взгляд, то увидела тёмно-серые голые стены. Вокруг меня не было практически никакой мебели, за исключением потрёпанного синего дивана «Честер».

Тяжело вздохнув, я начала прислушиваться, но странный эффект белого шума мешал мне сосредоточиться на окружающих меня звуках. Но эхо шагов я смогла уловить, поэтому напряглась всем телом.

— Что, пришла в себя? — по голосу смогла понять, что это был Фрэнк, то есть тип с крысиными глазками. — Не пойми неправильно, но ты мне нужна для одного важного дела.

— Пошёл ты... — прохрипела я в ответ.

Фрэнк стоял напротив меня, и я видела его начищенные ботинки и тёмно-серые штаны в мелкую клеточку.

— Смотрю, спеси в тебе не поубавилось, — он явно хмыкнул и, судя по запаху, закурил. — Хорошо. Это даже очень хорошо, я бы сказал. Знаешь, такие, как ты, — безвольные, ничтожные, нелюди, но... Заметь, как я подчёркиваю это самое «но», — он начал ходить взад-вперёд, раздражая меня этим ещё больше. — Но с силой воли, с жаждой к свободе, с силой к борьбе. Я это уважаю. Правда, я не смеюсь... Как тебя, кстати, зовут?

— Как твою шлюху-мать, — осклабилась я, прорычав сквозь зубы.

Удар носка его ботинка пришёлся точно в солнечное сплетение, отчего я сразу же закашлялась и скрючилась в позе эмбриона.

— Ну ты, сука, конечно. Я с ней разговариваю, а она решила разозлить меня. Кончай с этим, слышишь?

— Убью тебя... Всех вас... — слабо отозвалась в ответ.

— Что-что, прости? — он присел на корточки рядом со мной. — Ничего не слышу из-за жалкого скулёжа подзаборной шавки.

— Ублюдок...

— Повтори. Громче!

— Сука! — я резко подскочила, сваливая Фрэнка на спину и нависая над ним сверху, сжимая пальцами его шею. — Не слышишь меня, блять?! А теперь слышишь, да?! Я убью тебя и твоего Гаррисона. Убью Хардмана! Камня на камне не оставлю здесь, ясно тебе?! Вы, ненавижу вас всех!..

И лишь улыбка на его губах заставила меня отойти от слепой ярости, а затем и увернуться от лезвия ножа, что полоснуло меня по правому плечу. Сделала кувырок в сторону благодаря тому, что мои ноги не были связаны. Фрэнк подскочил с пола, крутанул в руке клинок, громко посмеиваясь.

— Вот оно! Вот та ярость, гнев, жажда к жизни! То, что я и хотел от тебя!

— Ты больной идиот... — прошипела в ответ, медленно выпрямляясь. — Вы все здесь поехавшие, блять...

— Нет, моя хорошая, все мы здесь поехавшие, если уж так посмотреть. Просто кто-то уже сдался, а кто-то, как мы с тобой, ещё нет. Так давай же поможем друг другу? — он сделал пару шагов ко мне, протягивая руку.

— Ещё одно движение, и я вырву твой кадык, — угрожающе зарычала, отходя к стене, упираясь в неё спиной.

Он остановился, окидывая меня насмешливым взглядом. В его глазах горел странный огонёк, в котором плескалось то ли безумие, то ли какой азарт... Я отчётливо слышала его учащённое сердцебиение и прерывистое дыхание. И этот запах... Чисто мужской запах пота со странной примесью чего-то дурманящего. Такого, словно... Мой взгляд невольно опустился вниз, на ширинку Фрэнка, и я тут же стиснула зубы и выругалась. У этого психа стоит!

— Не смей... — практически прошипела я, сильнее упираясь в стену.

Верёвку мне было не сорвать, чёртово растение немного подавляло мои силы, а его запах дурманил голову, сбивая меня с толку. Я уже практически не могла различить чужие ароматы, всё постепенно смешивалось в одну непонятную кашицу, а глаза то и дело слезились.

Фрэнк провёл языком по лезвию ножа, на котором осталось немного моей крови. Всего одно резкое движение — рукоять клинка торчала в стене прямо над моим ухом, а маленькая капля крови медленно скатилась по моему виску. Так быстро... Я даже моргнуть не успела, как он это сделал. Аконит явно пагубно влиял не только на мои чувства, но и реакцию.

— Ты боишься смерти, — он сделал ещё шаг ко мне. — Я вижу это по твоим глазам. Они большие, в них легко можно прочесть твой страх, — два шага.

— Тогда прочти, что следующий шаг может обернуться для тебя очень болезненно, — мои когти впились в штукатурку, царапая и кроша её. Точно за Фрэнком была дверь, возможно, ведущая наружу. Мне было нужно сделать всего один рывок, обогнуть ублюдка и кинуться наружу. — Стой...

Он остановился. Между нами было меньше метра, но перед моими глазами медленно расплывалась дымка от треклятого растения, что дурманило голову. Чуть согнув колени и сильнее уперевшись ладонями в стену, я приготовилась к рывку. Всего одно усилие.Мужчина завёл руку за спину и молниеносно вынул ещё один клинок. Не удивительно, что у крысёныша был запасной. Фрэнк подкинул свой нож вверх, и тот начал вращаться в воздухе. Когда лезвие оказалось на уровне его глаз, я наклонила корпус вперёд и кинулась точно на мужчину, чтобы врезаться в его корпус и свалить с ног. Лезвие воткнулось в пол, когда мужчина рухнул на спину, а я рядом с ним на колени. Он грязно выругался, пока я поднималась на ноги, но Фрэнк быстро сориентировался и схватил меня за лодыжку и резко дёрнул.

— Блять! — я больно ударилась подбородком о твёрдый бетон, отчего в глазах на секунду потемнело.

— Я же говорил, что ты боишься! — хрипел Фрэнк позади, притягивая меня к себе за ноги. Когда его ладони крепко ухватились за бёдра, я на секунду замерла, но потом рванулась. 

— Тише, девочка, тише. Это первобытный страх, я знаю. Но ты должна довериться мне. Понимаешь? Если это правда, то...

— Я оторву твой член, если ты посмеешь!.. — я задохнулась от возмущения, когда он рванул на мне штаны, и те сползли с моей задницы. — Ублюдок, не смей...

Я вытянула вперёд связанные руки, царапая пол, пытаясь ухватиться за воздух, предпринимала попытки уползти, но всё бестолку. Фрэнк уселся на мои ноги, полностью прижав их, не позволяя ими шевелить. Одной рукой он придерживал меня за ляжку, другой же освобождал от штанов и белья. Я уже почувствовала холодок кожей и поясницей, а затем его грубую ладонь, что сжала ягодицу.

Я отчаянно завыла, пытаясь извиваться и брыкаться так, словно я бык на родео, а Фрэнк — наездник, которого мне необходимо скинуть. Но слабость и дурман от аконита играли со мной злую шутку, отнимая последние силы. Каждый глубокий вдох, с которым в нос попадала пыль и частицы отравы, подавляли во мне волка, оставляя жалкого человека.

— Я должен так поступить, понимаешь? Должен... — уже как в бреду бормотал Фрэнк, активно ощупывая мою задницу. — Если это правда, то я смогу стать таким же. Слышишь меня?! Я не насильник!

Ответом с моей стороны послужил жалкий скулёж и всхлип. Я сжалась под ним, зажмурилась, когда услышала, как он расстегнул свою ширинку и заёрзал на мне. Блять, нет...

— Не надо, пожалуйста... — прошептала я, всё ещё пытаясь тянуть руки к двери. — Не надо, прошу.

— Потерпи, девочка. Мне нужна твоя сила, понимаешь? Просто... потерпи, — он надавил мне между лопаток, прижимая сильнее к полу, а бёдра подтянул к себе.

Я прокусила себе губу, почувствовав, как он резко вошёл в меня, болезненно проникая внутрь. Я завыла и зажмурилась, ощущая его толчки. Я тёрлась щекой о бетон, пока Фрэнк надрывно дышал сверху, продолжая насиловать меня. Я потеряла счёт времени, выдыхая через раз, сжимая пальцы, стирая их в кровь.

— Это... должно... сработать... — пыхтел мужчина надо мной, пока я пыталась отключиться, но что-то заставляло держаться меня в этом мире, в эту секунду, в это чёртово мгновение.

Это не кончилось быстро. Казалось, что на щеке уже не осталось кожи, а на пальцах — ногтей, и колени стёрты в мясо. Пребывая в этом мире в образе животного, твари из темноты, низшим существом, приходилось терпеть многое. Насилие, в том числе. Это было со мной не впервые, но чёртова боль, унижение, животный страх, отчаяние и обида, которые со временем заменяются острым желанием отомстить, разорвать, убить. Каждый раз по одному сценарию.

И только после мести наступало освобождение, и я уже больше никогда не вспоминала о тех случаях. Иначе бы не смогла выжить до сих пор.

Я закашлялась и часто задышала, когда Фрэнк, наконец, оставил меня в покое. Он ругался, что-то бормотал, а когда поднялся, то начал ходить передо мной взад-вперёд. А я лежала, стараясь привести дыхание в норму, и изо всех сил игнорировала жгучую боль практически во всём теле. И, что самое отвратительное во всех случаях, — запах собственной крови и чужой смазки.

Взгляд зацепился за нож, что кончиком вошёл в деревянное перекрытие пола. Мне нужно избавиться от чёртовых верёвок, чтобы прийти в себя от дурмана. И не только от него.

Фрэнк застыл у двери, стоя спиной ко мне, зарылся узловатыми пальцами в свои волосы. Его плечи почему-то мелко подрагивали, а его бормотание превратилось в непонятный бред. Псих.

Не издав и стона, я села на колени, а затем медленно поднялась на ноги, попутно натягивая на себя штаны. Стёртые участки кожи болезненно соприкасались с тканью, и я жмурилась и шипела, но при этом не сводила взгляда с мужчины. А он, кажется, и вовсе позабыл о моём существовании.

Медленно, еле переставляя ноги, я двинулась к ножу, опустилась рядом с ним на корточки и принялась резать верёвки. Лезвие оказалось туповатым, поэтому волокна отчаянно сопротивлялись, но разрывались. Я всё продолжала гипнотизировать взглядом спину Фрэнка, пока он не рассмеялся в голос, отчего я замерла. Он хохотал, как полоумный, а затем выбежал за дверь. Если безумие передаётся половым путём, то мои дела плохи.

Наконец верёвка спала с моих запястий, оставив после себя алые ожоги. Фиолетовые цветки рассыпались по полу, и я начала остервенело топтать их. Ненавижу! Сознание потихоньку приходило в норму, зрение восстановилось быстрее всего, но нюх всё ещё давал осечки. Поэтому я не смогла учуять второго, кажется, Пита, что направлялся прямиком ко мне.

Здоровяк ворвался ко мне без стука, и я, благодаря рефлексам, подскочила на ноги, сжимая в руке нож.

— Какого... — он не договорил, ведь лезвие пробило его глотку, входя по самую рукоять.

Его грузное тело рухнуло на пол, и я, перешагнув его, выглянула наружу. Тёмный коридор, в конце которого виднелась дверь. Сколько же ещё блядских дверей мне нужно преодолеть, чтобы выбраться?!

Я двинулась вперёд, а рука невольно легла на шею. Странно, если я далеко от Рэйфа, то почему не работает заклинание и меня не душит? Может, хромой маг поблизости? Может, он всё подстроил?!

Эта мысль ослепила меня яростью, и я буквально выломала дверь, оказавшись в тёмном переулке среди вонючей кучи мусорных мешков. Нюх нормализовался весьма некстати, и я зажала руками нос, чтобы не выблевать остатки пищи из желудка. Совершенно не понимая, где нахожусь, я выбралась из темноты, выходя на освещенную улицу.

Ночь уже была достаточно глубокой, но фонари кое-как разгоняли жутковатый сумрак. Однако мне со своим звериным зрением было всё прекрасно видно. Я попыталась сосредоточиться на своих ощущениях, чтобы найти ниточку аромата Фрэнка. Мысль о расправе над ним не отпускала меня, и от этого буквально тряслись коленки. Мне хотелось пустить ему кровь, чтобы отпустить свою боль. Но его запах словно растворился в общем смраде города.

Я оказалась на свободе, но совершенно не знала, что мне делать и куда идти. К тому же, страх удушения приковал меня к месту, не позволяя сделать и шага. Я рухнула на колени, выдыхая молочный клуб пара. Грязная лужа подо мной противно хлюпнула, а в ряби отразилось моё лицо. Такое же искажённое, уродливое, побитое и жалкое. Светлые пряди волос свисали грязными сосульками, прилипая к скулам. Разбитая и прикушенная нижняя губа вздулась, а кровь размазалась вокруг рта. Стёртая до мяса левая щека, и в целом серая, грязная кожа. Отвратительно.

— Эй! — раздалось со стороны. Тут же послышался запах крепких сигарет и горьковатой кожи. — Гражданочка, вы чего здесь делаете? Комендантский час!

— Какая она тебе «гражданочка», слышь, — вторил второй голос, сопровождаемый терпкой вонью лука. — Сразу же видно, чья-то нижняя потерялась. Глянь на неё.

— Ошейника или клейма не вижу, — отвечал первый. — Ладно, щас разберёмся. Эй! А ну вставай!

Они приблизились, но я не спешила поднимать головы. И так знала, что это местные констебли, патрулирующие улицы по ночам. К таким, как я, они относились хуже, чем к мешку с мусором. Сейчас я для них — вещь, которую потерял какой-нибудь важный хозяин, и за возвращение их ждёт щедрая награда, а меня — парочка плетей. Или же очередное заключение, если выяснится, если я беженка.

— Я сказал тебе встать! — грубый пинок по бедру, и я падаю на бок, ударяясь раненой щекой об асфальт.

Я умела сносить побои и унижение. Знала, когда не стоит отвечать агрессией на агрессию, знала, что порой лучше подчиниться и проявить покорность. Но не сегодня. Сегодня лимит был исчерпан и, более того, переиспользован. Слишком много я уже позволяла вытирать об себя ноги.

Ярость всегда придавала лишние силы, и я смогла подскочить, что стало внезапностью для констеблей. Набросившись на того, что был ближе, я повалила его на спину и полоснула когтями по его шее, принимая на свою кожу порцию брызг чужой крови. Стало немного легче.

— Твою мать! — взвизгнул второй, вытаскивая пистолет и направляя его на меня.

Страх сыграл с ним злую шутку, и первая пуля ушла в переулок, даже не задев меня. Я кинулась к нему, пролетая под его кистью с огнестрелом, ударяя человека в живот и также сваливая на землю. Другие два выстрела раздались в ночное небо, оставляя после себя приятный запах пороха.

Я не стала долго терзать когтями его плоть, азарт проходил сразу же, как человек переставал сопротивляться. Мне необходимо было выплеснуть свою злость и всё то, что успело накопиться, и я сделала это. Ценой стали три человеческие жизни. Такое впервые со мной, несмотря на то, что я убивала ранее. Но не так много и хладнокровно... Глупо искать себе оправдание, но причины и правда были.

Скрип тормозов и яркий свет от фар на секунду ослепил меня. Я зажмурилась, поднимаясь на ноги, тут же ощущая на коже холодные капли начинающегося дождя. Пусть он смоет следы моего отчаяния.

Фигура вышла из автомобиля, и стук трости об асфальт сразу же выдал Хардмана. Я застыла, смотря на мужчину в пальто, но его лица я всё ещё не могла разглядеть из-за яркого света. Он стоял в этом свечении так, словно являлся некой небесной силой, что была послана для моего наказания. Архангел с мечом, чтобы покарать дьявольское существо.

— Руби... — его голос звучал приятным звоном в этом мраке и зловонии.

— Рэйф, — я глубоко вздохнула, яро наслаждаясь терпкими металлическими нотками крови, которую уже начал смывать дождь. — Я... ненавижу тебя.

Я кинулась к нему, рассчитывая прикончить и его. Он должен был расплатиться за то, что я пережила сегодня. Он даже понятия не имеет, через какое унижение мне пришлось пройти! Не представляет, что я наделала и что хочу сделать! Он ни чёрта не знает!

Кто-то выскочил из машины следом, предостерегающе прикрикнул:

— Хозяин!..

Но было уже поздно. Я настигла Хардмана и... уткнулась носом в его широкую грудь, хватаясь руками за подол пальто. Он пах дождём, сигаретами, виски и кожей салона, а ещё... домом. Я ошибалась, когда думала, что у него нет запаха. Он есть. Рэйф пахнет тем, что его окружает. И это лучше, чем естественный человеческий аромат.

Его трость звонко упала на асфальт, а ладони в перчатках легли на мои плечи. Я повисла на мужчине, дрожа всем телом, и судорожно шептала:

— Ненавижу... Ненав-виж-жу...

Рэй чуть сильнее притянул меня к себе, а затем обратился к кому-то:

— Мы едем домой.