Глава 8. Релаксация [1]
Стоя возле двери, сделанной из уже сгнивших за время деревянных досок, и сверяя адрес вот уже минуту, я размышляла о том, что сделала. Не попрощалась нормально с другом, не обсудила наши взаимоотношения и тот внезапный поцелуй, убила его отчима... Одни плюсы прям, ничего не скажешь!
Сообщений от того номера тоже больше не приходило. Значит, он ждёт. Ждёт, пока я приду к нему и сделаю всё то, что он скажет. Поговорю, спрошу всё то, что меня волновало все эти годы его молчания... Спрошу, почему он так поступил, что убил Настю, своего уже бывшего лучшего друга и тех людей в клубе, перейдя на сторону убийц. На плохую сторону. А считаюсь ли теперь я такой же, как он?
- Ты слишком громко думаешь... - дверь приоткрылась, и меня, схватив за запястье крепкой хваткой, закинули внутрь чьи-то руки. Я замерла, так и оставшись на полу из таких же прогнивших деревянных досок.
На меня сверху сейчас смотрел человек, которого я не видела уже столько времени, человек, о котором моя мать всю мою жизнь кричала, как о "предателе нашей семьи", человек, который воспитывал меня не так много времени самостоятельно, но ведь воспитывал.
Он оброс небольшой коричневой бородой, взгляд стал более строгим (или мне так кажется), а руки имели неимоверную силу. Казалось, ударь он кого-то кулаком по виску, – и человек моментально ляжет замертво! Такие мысли лезли мне в голову, глядя сейчас на него.
- Чего же решила прийти так рано? – аккуратно начал он. – Неужели, никому нет дела до тебя и попрощаться ни с кем не пришлось? – в груди больно кольнуло, и я с тяжким вздохом проигнорировала этот вопрос.
- Могу... - еле как выговорила я, пытаясь сглотнуть внезапно появившейся ком в горле, - ...могу я провести свой последний в жизни допрос? Записи потом передам как-нибудь в свой отдел. – мужчина задумчиво смотрел на меня.
- Я смотрю, ты прямо-таки горишь этим делом, - на его лице расплылась искренняя улыбка. – Знаешь, дочь, я очень рад, что ты нашла то, чем хотела бы заниматься всю свою жизнь и упорно идёшь до своих поставленных целей! – несмотря на искренность в его словах, я всё ещё держала руку на готове у рукоятки ножа.
- Может, приступим? – с нажимом спросила я. Улыбка с его лица моментально соскочила, что заставило уже схватиться за деревянную рукоять.
- А ты куда-то торопишься? – с хрипотцой ответил он вопросом на вопрос, наклонившись ближе и сощурившись. Сглотнув вязкую слюну, я покачала головой, - ну, вот и всё. Пока что дай тебя рассмотреть. Всё-таки так долго не виделись! Я даже со счёта сбился! – я криво улыбнулась уголком губ. Больно.
- Жека, да не дави ты так на газ, проломишь! Не хватало ещё в смертельную аварию из-за тебя попасть! – недовольно кричал Федя, время от времени кладя ладонь на ближайшее плечо напарника.
- Я АБСОЛЮТНО СПОКОЕН! – проорал он чуть ли не тому в лицо, возвращая бешенный взгляд на дорогу. Он гнал под 200 км в час, если не больше, так ещё и по встречке. Страх того, что в любой момент на них вылетит машина, становился всё сильнее.
- Нет, а теперь возьми и успокойся, - уже более тихо и серьёзно проговорил Федя, чувствуя себя психологом со стажем 30 лет, не меньше, а возле него сейчас – буйный мальчик-подросток, не слушающий своих родителей, из-за чего его сюда и привезли, - мы на спасательную операцию едем, рискуя при этом жизнями, а ты подвергаешь нас троих опасности уже заранее. – тот злобно посмотрел на него, но скорость всё же сбавил, перестроившись на свою линию.
- Федь, - позвал его с заднего сидения Лёша, до этого крепко сжавшийся там, - а у нас есть какой-то план там, или... ну, что нам сейчас делать надо будет? – Федя кинул на парня взгляд через стекло зеркала сверху, и подпёр щёку кулаком, держа саму руку на специальном подлокотнике.
- Наш план – чистейшая импровизация и главное в ней – это не попасть никому из нас под пули, - ответил он, даже не оборачиваясь в сторону товарища, из-за чего тому пришлось придвигаться поближе и напрягать слух, - с вероятностью ни меньше, чем 80%, отец Ани вооружён по ноги, и бороться с ним даже на расстоянии будет непросто. Мы должны это осознавать. – Женя поджал губы, борясь с желанием не выкрикнуть пару матерных словечек на друга. Он даже не понимал, за что на него-то злиться? Друг помогает, объясняет и успокаивает, а он!..
- Федь... - он виновато посмотрел на него. - ...ты это... прости, что так себя веду, - кудрявый аж брови вскинул, не привыкший к таким сентиментальным выпадам со стороны напарника, - просто, сам понимаешь, Анька очень мне дорога. Пусть я этого не показываю чаще всего, но это так. И если с ней что-то случится, я себе этого не прощу, понима... - оттолкнув его от руля, Федя ухватился за него и, сжав предмет в своих руках, со всей силы нажал на тормоз. Поддавшись вперёд, они остановились, едва не задев впереди стоящую фуру.
- Ай... - послышалось сзади. Нервно выдохнув, Федя обернулся и увидел, что из носа Лёши аж кровь ручьём пошла от удара в сидение спереди.
- Блин, прости, Лёх, - поджал губы парень, посмотрев на Женю, - давай-ка лучше местами поменяемся, пока машин нет, и я поведу, - и, увидев, что напарник открыл рот, чтобы возразить, закрыл его ему рукой, - это был не вопрос, а утверждение. Отстёгивайся давай!
- Федюх, мы никуда не торопимся... - попытался успокоить того Лёша, получив в ответ взмах ладонью.
- Мы как раз-таки торопимся, братан! Как раз-таки торопимся!
- Итак, начнём, - дрожащими руками я держала блокнот для своих допросов, уткнув кончик гелиевой чёрной ручки в немного желтоватый листик бумаги и смотря на мужчину. В уголке листа было написано маленькими буквами: "Последний допрос" и дата, - первый вопрос самый интересный для меня. Почему ты решил убить Серёжу? – он усмехнулся, опрокинув стопку какой-то водки.
- Я хотел обойтись без убийств, он сам себе наделал проблем, - увидев недоумение в моём взгляде, он объяснил, - я дал ему задание, чтобы пострадало определённое количество людей, а тебя мне он принёс обязательно живой. Он его не выполнил и сделал глупость, убив больше 5-ти человек. Далее уже ко мне ничего это не относится. – записав всё это, я кивнула и продолжила.
- Почему хотел, чтобы меня привели обязательно живой? – я оторвалась от записи. – Да так хотел, что всем, кого запряг в этом деле, написал об этом и подчеркнул! – он вновь усмехнулся.
- Мне хотелось увидеть тебя перед собой в трезвом сознании, а то следить уже порядком устал. Вот и назначил тебе конкретную дату, а ты, погляди-ка, сама раньше срока пришла! – я поджала губы.
- Почему хотел увидеть меня так сильно? – мой тон был холоден, как лёд.
- Потому что ты моя первая и единственная доченька. Я всё также люблю тебя и желаю только самого хорошего и прекрасного! – я хлопнула ладонью с ручкой по старому белому столику, уже выцветшему от старости.
- И по этой причине ты убил Настю, запихав в неё насильно снотворное, да?! Это так ты безумно меня любишь, что убил человека, хорошо знакомого мне?! – он вновь опрокинул в себя рюмку.
- Настя мешалась мне. Я должен был это сделать, - он коварно улыбнулся, подняв уже не трезвые тёмно-зелёные глаза на меня, - ну, согласись, что она и тебя тоже бесила? Ты ведь Женьку любишь, я давно это заметил! Давно-о! – глубоко вздохнув, я покачала головой, не сдержав скатившуюся из глаза одинокую слезу, - ну скажи ещё, что я не прав! Скажи! Наври отцу! Наври мне!
- Во-первых, Настя никогда не была мне противна, а была даже моей подругой. А люблю я не Женю. Я в отношениях уже месяц с другим. – у мужчины чуть глаза из орбит не вылетели после такого заявления.
- И с кем же?
- Федя. Авронов.
- Не лезь, мы не должны взорвать это здание, если что! – шикнул кудрявый вылетевшему первым из машины Жене. – Мы должны быть аккуратны. Неизвестно, что сейчас там с ней происходит. – он перезарядил дрожащими руками пистолет, выставив его перед собой и пытаясь унять стук собственного сердца.
- Ты волнуешься за неё, по-моему, сильнее, чем я. – присел рядом с парнем на корточки Женя, положив руку ему на плечо.
- Верно. Люблю её очень, потому что. И не как подругу. – громко поперхнувшись, Женя закашлялся, даже забыв, что шуметь сейчас ни в коем случае нельзя.
- Придурок, тише будь! – ударил его по затылку Федя, опустив того на живот на мокрый снег и прислушавшись, как бы к ним никто не вышел из здания.
- Что это был за шум там?! – уже в стельку пьяный мужчина выкрикнул это так, что ближайшие вороны, сидящие на голых деревьях, с криками разлетелись.
- Вот вороны и шумели, видимо, - мысленно осознав, что подмога прибыла ко мне, я заликовала, сохраняя на лице невозмутимость и дёрнув мужчину за плечо на себя, - мы не закончили с допросом! У меня ещё есть к тебе вопросы!.. – я попыталась схватить его ещё раз, но уже за толстое запястье, за что и поплатилась. Прилетевший в итак разбитую до этого губу удар взял мне врасплох и, упав на пол, я скрючилась от боли, уже не сдерживаясь и закричав, что есть мочи.
Выпавшие ручка и блокнот полетели куда-то далеко. Да и о них я пока даже думать не собиралась. Боль была куда сильнее меня.
И моральная, и физическая...
- А НУ ЗАТКНУЛАСЬ! – он топнул ногой у моего лица, сломав там половицу и чуть не увязнув в этой дырке. Раздражённо вздохнув, он схватил меня за волосы, игнорируя мои еле слышные мычания, и вышел на улицу, кинув меня на холодный снег. От соприкосновения с холодом месту удара стало легче, но вот остальное тело стало отходить от болевого шока, и становилось всё холоднее и холоднее, - ГДЕ ВЫ, ПОЛИЦИЯ?! Я ГОТОВ СДАТЬСЯ! – он выставил дрожащие от алкоголя руки вперёд, и в ту же секунду на них были надеты железные и одни из самых крепких наручников. Такие мы использовали, насколько я помню, только для самых неугомонных преступников в допросной и не только.
- Женя, заведи машину, включи печку и положи на задние сидения Аню, живее! – Федя кинул напарнику ключи, а сам навёл дуло пистолета на моего отца, - что вы с ней сделали?! – навзрыд прокричал он тому в лицо. – Я не побоюсь выстрелить в вас, не бойтесь! Мне будет только жаль делать это в поле зрении вашей дочери. – он опустил голову вниз.
- Я всего лишь ударил её в уже, видимо, и без того разбитую губу. – Федя сжал рукоять оружия сильнее.
- Молодец какой! Просто прекрасно!
- Почему?! – выкрикнула я из последних сил из окна машины. – Почему ты бросил нас с мамой?! ОБЪЯСНИ ЖЕ! – мужчина поднял взгляд на открытое окно тачки, усмехнувшись, - МНЕ ПОЧТИ 18! Я ИМЕЮ ПРАВО ЗНАТЬ ЭТО!
- Имеешь, и вправду... - тихо проговорил он, закричав, - ...твоя мать больна шизофренией! Я попросту побоялся, что она родила такую же дочь, вот и принял такое тяжёлое, но правильное для себя решение! – я упала головой на сидения, тяжело задышав. Женя накрыл меня огромным количеством тёплых одеял, закрыв окно, чтобы я хоть чуть-чуть согрелась.
Я не верила.
Эти голоса... вдруг я действительно больна этим?..
ВДРУГ РУБИ ВСЁ-ТАКИ БЫЛ ЛИШЬ ПРИДУМАН МНОЙ?!
- А ты... проверялась хоть раз у врача там? Ездила? – наклонился ко мне поближе Лёша. Я что-то пробурчала и отрицательно замычала. – Понял...
Всю дорогу, пока мы ехали, я находилась в сонной полудрёме, то просыпаясь, то вновь падая в пустоту. После 8-го такого круга мне уже начало казаться, что я тупо нахожусь на постоянной основе в какой-то непонятной дереализации [2]. Было холодно, страшно и непонятно. И либо парни втроём молчали и не разговаривали всё это время, обмениваясь лишь частыми переглядываниями, либо это я просто ничего не слышала. Вскоре меня окончательно вырубило.
Проспала я до того момента, пока не очнулась уже у себя в родной постели в собственном доме. Первые несколько минут я лежала, смотрела в потолок и пыталась вспомнить всё, что произошло за сегодняшнюю позднюю ночь и раннее утро. Кинула взгляд на часы и увидела там пол седьмого утра. Учитывая, что я не помню, во сколько в конечном итоге я отрубилась и ощущаю себя всё ещё в грёбаной дереализации, было не очень.
Встав на дрожащие ноги и почувствовав стопами холодный пол, я прошла на кухню и, увидев там мирно сопящего на стуле Федю, немного напряглась. Ударив его пару раз по щеке, мне-таки удалось разбудить его.
- Вы же... не убили его?.. – сказала я таким тоном, будто кто-то из моих родственников собирается топить новорождённых котят, так ещё и у меня на глазах.
- Что за тон? – как будто прочитал мои мысли парень, зашипев от боли в затёкших плечах и спине.
- Ты не подумай, мне нет особого дела до этого человека, но может моя мать... ну, захочет с ним повидаться спустя столько времени? – я говорила, но сама не верила в это. Понимала, что это вряд ли так и есть, и что при виде него её скорее инфаркт схватит, а из-за огромного количества наркоты откачать чисто физически не смогут.
- А ты? – я подняла на него вопросительный взгляд. – Ты хочешь с ним ещё раз увидеться?
- Точно нет, - твёрдо ответила я, невзначай дотронувшись до разбитого уголка губы с уже запёкшейся бордовой кровью. Она всё ещё болезненно ныла при разговорах. – Мне по горло хватило того допроса, который ещё и оказался бессмысленным. Блокнота-то с моими всеми допросами больше нет! – после этой фразы в мои руки моментально попала только что упомянутая вещь.
- Не благодари, - отозвался Федя. – Только ради тебя зашёл в тот, откровенно говоря, стрёмный дом, и нашёл его. – дослушав, я набросилась на него с объятиями.
- Спасибо! – он лишь усмехнулся.
- Ма... - тут уже она повернулась на меня с таким взглядом, будто призрак перед ней стоит, а не собственная дочь, - ...не хочешь встречи со своим мужем? – зрачки у неё были расширены, из-за чего я мысленно дала себе звонкую пощёчину. Смысл спрашивать далеко не трезвого человека? Придурошная...
- НЕТ, НЕТ И ЕЩЁ РАЗ НЕТ! – а далее последовала лекция о том, что она всё ещё считает его предателем. На заметку: я ушла спустя 2 минуты от этого разговора, сообщив об этом всём Феде.
Спустя 2 относительно спокойных дня он позвал меня к себе домой на разговор, прислав такое сообщение:
Фёдор Авронов
Мать уехала на работу до ночи, и за свою жизнь можешь не волноваться. :) 08:56
Приехав туда, меня, оказывается, ждал незапланированный и серьёзный разговор. Заметив включённый только на кухне свет, я нахмурилась, сняла верхнюю одежду, оставшись в вязанном, тёплом голубом свитере с горлом, стянула с ног тёплые, зимние ботинки и направилась в маленькую комнатку. Увидев сидящего на стуле парня, я открыла было рот, чтобы спросить, что происходит, но он лишь махнул рукой и указал на стул напротив себя.
- Я, конечно, всегда знала, что ты, мой дорогой, странный, но сейчас ты превосходишь сам себя, в курсе? – не дождавшись ответа на этот типичный в нашей дружбе шуточный вопрос с нескрываемым сарказмом, я пожала плечами и аккуратно присела на выделенное мне место, - а стулья зачем сдвигать-то на середину кухни?..
- Я хочу... предложить начать нам с тобой отношения, - я аж снова рот разинула от такого начала диалога. – И сейчас не надо как-то отнекиваться, ведь я уже в курсе о том, что нравлюсь тебе, - заметно поникнув, он опёрся локтями о согнутые в коленки ноги и вздохнул, - жаль, конечно, что через третьи лица я это узнаю... - я тут же подорвалась со стула, выставляя как всегда холодные ладони вперёд и хватая ими чужие плечи.
- Ты всё не так понял! – звучит так, будто мы уже 10 лет женатая пара, - я хотела тебе об этом сказать, но боялась, что это разрушит нашу крепкую дружбу! Я хотела... - молча встав со своего стула, он прильнул губами к моему виску, заставляя замолчать.
- Неважно уже. У меня есть условие и новость, - проигнорировав этот невинный жест, я сложила руки на груди, - фактически эта новость от Бориса Иваныча, но мы с парнями тоже присоединяемся к его мнению и выражаем на него согласие. Он сейчас в больнице, на одном из заданий в другом городе ему выстрелили в грудь. Ему стало хуже после операции, и сейчас он лежит под ивл, - у меня моментально зашумело в ушах после слов про выстрел в сердце. – Врачи говорят, что сказывается уже не маленький возраст, слабость самого сердца и организма... Он просит тебя лечь под обследование врачей и психиатров в психиатрическую больницу. Вот. – спокойно дав мне в руки свой телефон, он нажал на воспроизведение голосового сообщения от контакта: "Начальник Иваныч":
- Федька, привет! – из динамика послышался женский голос. Судя по всему, медсестра читала текст, написанный самим мужчиной на бумажке. Не успел прочитать его сам лично, видимо, - слушай, что я тебе сейчас скажу. Времени мало, поэтому надо быстрее. Мне недавно выстрелили в сердце, больно, зараза, но живой. Операцию провели, но мне после неё стало ещё хуже. Врачи говорят, что это из-за уже не молодого возраста и слабого сердца с организмом в целом. Я уже в курсе о проблеме Ани, передай ей, что я настаиваю на том, чтобы она легла в психиатрическую больницу под наблюдение врачей. У неё 100% поставят там "Шизофрению" и "Раздвоение личности", но нужно лечь туда на лечение. Ей выпишут специальные таблетки, то бишь медикаменты, ей помогут и облегчат её жизнь! Не раз я сам видел, когда разрешал ей оставаться на ночь у нас в отделе, как она разговаривает отчётливо с кем-то во сне, дрожит и чуть ли не падает с кровати. Там её избавят от голосов в голове. Передай ей это сообщение, пожалуйста. Пусть ляжет. Хотя бы ради меня. Как задышу самостоятельно, - обязательно позвоню и ей, и тебе, и даже Женьку! Искренне ваш любимый Борис Иваныч. – сообщение было закончено.
- И я готов вступить с тобой в официальные отношения, но только, если ты не откажешься от госпитализации. – закончил своё условие Федя. Я подняла на него нечитаемый взгляд и, не сдерживая себя, уткнулась ему в грудь, тихо зарыдав.
- Ты... ты используешь его и меня ради грёбанных бумажек о моём диагнозе?! – навзрыд крикнула я. Он положил руку мне на голову, а другой обнял за талию.
- Даже не думал об этом, - отрицательно покачал головой он. – Я просто хочу помочь тебе. Искренне хочу помочь... - последнее он уже прошептал так тихо, чтобы услышала только я, и никто больше. Понятное дело, что здесь никого не было, кроме нас, но всё равно.
- А Борис Иваныч... - хотела было снова крикнуть я, но тот прижал меня к себе ещё ближе и ещё сильнее. Так, что у меня уже начали побаливать рёбра.
- Всё будет хорошо и с ним! Он поправится, Ань! Я уверен.
[1] - Релаксация - основной психологический термин, означающий расслабление;
[2] - Дереализация – это симптом диссоциативного расстройства, характеризующейся стойким или периодически возникающим чувством отчуждения от окружающей деятельности, а также постоянным ощущением нахождения во сне, а не в реальности. Предметы вокруг расплываются, будто во сне, меняют форму и становятся неестественными, а звуки отдаляются и становятся глухими.