Глава 23. Суд
Городской суд. Июль. 32 градуса. Но всем — холодно.
Зал заседаний полон, но тишина будто в пустыне.
За окнами — липы, асфальт плавится. Внутри — мрамор, пыль, щелчки ручек.
На скамье подсудимых — Александр Трунин.
Бывший майор. Бывший отец.
На нём выглаженная форма, чужая уже. Но сидит он в ней прямо. Голову держит высоко. Плечи — напряжены.
Судья читает приговор:
— Контрабанда наркотических веществ в особо крупном размере.
— Организация канала перевозки несовершеннолетних через государственную границу.
— Преднамеренное убийство
— Финансирование нелегальной лаборатории.
— Создание запрещённого вещества.
Каждое слово — как гвоздь.
Но Трунин не шевелится.
Только губы дернулись, едва заметно. Как будто усмехнулся.
Судья продолжает:
— В течение трёх лет вы вводили следствие в заблуждение.
— Уничтожали улики.
— Ложные ориентировки, перекрытие каналов информирования.
— Покровительство в милиции.
Пауза.
Судья поднимает глаза:
— Обвиняемый. Вы раскаиваетесь?
Трунин молчит секунду.
Потом поворачивает голову. Не к судье — в зал.
Смотрит на неё.
На Алису.
Сидит в третьем ряду. Белая. Тонкая. Рядом санитар, руки в шрамах, глаза в пустоте.
Она смотрит на отца, как смотрят в воронку. Шепчет что-то себе под нос.
Никто не слышит. Только Женя рядом чувствует: это не молитва.
Трунин смотрит — не как отец.
Как будто рассматривает сломанный механизм. Что-то, что не сработало.
— Я делал то, что должен, — говорит он. Голос тихий, почти усталый. — Всё ради порядка.
Судья не отвечает. Только взгляд опускается в бумаги.
Голос твёрд:
— Приговор: пожизненное заключение. Колония строгого режима.
В зале повисает тишина. Такая, которую не режет даже кашель.
Трунин встаёт.
Смотрит на Алису в последний раз.
— Ты не обязана понимать, — тихо, почти по-отцовски.
— Но я был прав.
Он поворачивается, охранники берут его под руки.
Алиса встаёт.
В зале — шорох. Женя рядом инстинктивно поворачивает голову.
Поздно.
Одно движение — и его кобура уже пуста.
Щелчок.
Выстрел.
Пуля входит в Трунина сбоку, в лёгкое. Он падает на колени.
Шум. Крики. Санитар тянется к Алисе.
Второй выстрел.
Кровь на стене. На полу. На ней самой.
Алиса падает.
Тело скручивается в петлю, как будто извиняясь перед собой.
---
Женя бежит к ней первым.
Кровь липнет к рукам. Пульс — уходит. Скорая опаздывает. Всё опаздывает.
На полу — его пистолет. На руках — её жизнь. Утекает.
— Алиса… — хрипит он. — Зачем?..
Она смотрит — и впервые улыбается. Настояще. Без страха. Без боли.
Как в детстве.
— Папа — умер… — шепчет. — А теперь… и я.