Софи.

Наступившее утро, предвещало беспокойный день в доме Рутенбергов.  Лежа в своей постели, Софи вспоминала взгляд свой матери- полный пренебрежения и холодности. Что- то непременно произойдет, что- то изменится в этой жизни, в этом детстве. Она долго не хотела вставать, боясь своих собственных мыслей.
Миссис Рутенберг уже сидела за столом, не съев не крошки со стола, пока Мари быстро хлебала суп, который подала служанка.

- Добро утро, мама…- Неуверенно сказала Софи, стоя позади нее. Ей даже не нужно было видеть ее лица, понимая, что она не в духе.
Не услышав ответа, Софи села за стол, напротив своей голодной младшей сестры. Пожилой дворецкий подал блюдце с супом Софи, пока она иногда поглядывала на маму, которая была похожа на ледяной айсберг в океане.

- Благодарю, Генри.- Сказала девочка. Дворецкий сделал поклон и удалился.

- Мария, не ешь так быстро.- Высокомерно сказала мать. Но Мари даже не слышала ее, она продолжала свой плотный завтрак.

Увидев, что дочь не приняла во внимание замечание, Маргарита, стукнула ложкой по столу, стиснув зубы.

- Я кому сказала!- Крик заставил девочек вздрогнуть.
Перепуганная младшая, даже уронила ложку на пол, на что мать вскочила на ноги и двинулась к ней.
Схватив ребенка за руку, она вытащила ее из- за стола и велела уйти, пока не научится вести себя за столом. Чувствуя сильную хватку матери, Мари заплакала от боли, но миссис Рутенберг было все равно, она была в ярости.
Софи только сидела и смотрела на них, не дотронувшись до еды. Когда младшая ушла, мать вновь села на свой стул, будто ничего и не произошло. В столовой нагрянула гробовая тишина. Софи уже просто не могла выдержать этого эмоционального напряжения, поэтому немного приподняв юбку, она привстала со стула.

- Куда?- Низким тоном спросила мать, даже не смотря на дочь.
- Спасибо, я не голодна.
- Сядь.- Тихо, но пугающе продолжила Рутенберг.

Дочери пришлось остаться и ожидать самого худшего.- На своем день рождении ты вела себя возмутительно. Более чем возмутительно.- Она пыталась удержать спокойный тон, но было видно, как тяжело ей это дается.

- Ты привела в мой дом, какого- то не знакомого мужчину.
- Он спас меня.- Тихо шепнула Софи.
- Молчать!- Мать вновь стукнула по столу.

Дочь вздрогнула,  затем, чтобы успокоиться, сделала нервный выдох.

- Исчадие ада не может спасать.- Рутенберг, прошептала с привкусом ненависти.- Ты посмела впустить в мой дом нечисть.
- Мама…
- Тишина!- Встав на ноги, мать стала расхаживать по столовой, делая определенные доводы.- В тебя вселилась не чистая сила. Да, да. Я уверенна в этом.

- О чем ты говоришь?- В недоумении спросила Софи.
- Один человек, открыл мне глаза на все. Он сказал мне, кто твой спаситель. Он само зло, которое управляет тобой, Софи.- В голове матери прокручивался разговор, вместе с пожилым мужчиной, с седыми волосами.

- Миссис Рутенберг. В вашу дочь вселилась нечисть, ибо она танцует с самим злом.- Мужчина нашептывала в углу стоящей матери, которая наблюдала, как Софи кружит с Аланиелем.

- Что вы такое говорите?
- Ваша дочь помечена, миссис Рутенберг. Он выбрал ее, теперь она принадлежит ему.
- Я попрошу вас покинуть мой дом!- Воскликнула женщина, но седовласый мужчина, с вкрадчивым голосом, даже и не думал отступать.
- Вы не верите мне. Тогда посмотрите на тех, кто пришли с ним. У каждой из девушек, есть принадлежность для туалета с красным сердцем.- Мужчина указал на девятую ученицу, которая стояла где- то  в углу и зевала.

В ее головном уборе находилась заколка с красным сердцем. У тринадцатой, был браслет с тем же символом. Увидев, что незнакомец не лжет, губы Рутенберг задрожали.

- Теперь вы мне верите, госпожа?- Довольно спросил он.- Ожерелье, которое он подарил Софи, тоже имеет красное сердце. Аланиель, выбрал свою семнадцатую рабу.

- Что теперь делать?- Женщина прошептала, чувствуя, как кружится голова.
- Зло, не может проникнуть только там, где истинная Божья сила царит.
- Вы священник?- Мужчина только улыбнулся и сделал поклон.- Спасайте дочь, пока не поздно.

- И тогда я поняла, что он имел в виду.- Женщина продолжила разговор, подходя к дочери с зади.

Взявшись за ручки стула, женщина сказала:

- С этого дня ты будишь жить в монастыре.
- Нет.- Испуганно шепнула Софи, осознавая, что ее ожидает.

<center>***</center>

После случая на дне рождение, жизнь Софи совсем изменилась. Ее мать решила, что единственный выход- это отправить старшую дочь в монастырь. Ей казалось, что Аланиель сама нечистая сила, что он заколдовал ее бедную дочь и теперь ребенок под полной властью слуги Сатаны. Порой она даже доходила до того,  что  в старшую дочь вселился злой дух и теперь полностью владеет ее душой и разумом. Поэтому самое правленое решения, считала она, отдать дочь в руки Господа, который исцелит ее Софи, поставит на праведный путь. И эти руки были монастырь.

- Там ты будешь в безопасности Софи…- Твердила мать плачущей дочери.

Она умоляла на коленях, чтобы мать изменила свое решение, но миссис Рутенберг даже не хотела вслушиваться, уверяя, что это Сатана говорит через ее малышку.
Девочке пришлось выполнить приказ матери. Слуги собирали вещи ребенка, пока она сидела на крае кровати и без прерывно плакала. Мари решилась зайти к плачущей старшей сестре в комнату.

- Софи…- Она, сочувствуя, прошептала, стоя перед ней.

Ей не хотелось, чтобы сестра покидала дом, но знала, что воля матери не сгибаема. Софи внезапно вскочила с кровати и обняла младшую. Обе сестры стали плакать друг другу в плечики, от невозможной боли и обиды, которую причинила их собственная мать. Слуги невольно переглядывались между собой, с великим сочувствием в глазах. Бедные девочки.

- Обещай, что будешь ждать меня Мари.- С дрожью в голосе, шептала Софи, сжимая кусочек плечика сестры в тонких пальчиках.

- Обещаю сестра.- Прижимая сильнее к себе, ответила Мари.
- Обещай, что мы всегда останемся лучшими друзьями.
-  Обещаю.-  Сестры чувствовали невыносимую боль, будто какаю-то часть буквально отрывают.

Матери тоже было больно, но она была уверенна, что только так можно спасти ее семью от слуги сатаны- Аланиеля, но порой можно было оспорить, кем из них во истину овладели бесы и затмили разум.

<center>***</center>

Карета стояла у монастыря. В это время мать уже разговаривала с главной управляющей.  Матушкой Лаонелией. Она говорила о том, что хочет, чтобы к ее дочери относились так же, как и остальным. Никаких привилегий, на что та ответила, что здесь все ровны, перед Господом, не взирая на материальную благодать. Маргарет была уверена, что только через муки и труд, дочь избавится от беса порождающий ее тело и душу.
   Софи в это время сидела в карете и тихо плакала, осознавая, что ее собственная мать отрывает от дома.  Сжимая судорожно в руке кусочек платья, она заставляла себя быть сильной, но это с трудом удавалось. Особенно когда по щеке катилась очередная слеза, напоминающая ей о слезах Мари.

- Мы очень рады, что вы привели вашу дочь к нам. Обещаем позаботиться о ней.- Пожилая женщина, высокого роста говорила как- то холодно и монотонно.

Матушка Лаонелия жила здесь немало лет, казалось, такое место должно заставить сиять ей в божественном свете, но все было сугубо наоборот. Жестокость, безжалостность пустившая корни смолоду, так и создали тернистый путь, к ее далеко не светлому сердцу. 

- Моей дочерью стал владеть бес. Это такое горе.- Маргарет приставила к щеке  платок, чтобы вытереть слезу и села на рядом стоящий стул.- Извините меня...

Матушка  даже не моргнула, но все, же присела рядом и бесчувственно погладила ее по спине. Сочувствие так же чуждо ее сердцу.

- Не плачьте. Вы не единственный случай. Мы уверяем вас, что все будет хорошо. – Этих бездушных слов предельно хватило, чтобы успокоить Маргарет.

Софи казалось, что это все плохой сон и она вот- вот проснется в поместье Аланиеля, но этого не случилось. 
Ее уже подозвали к воротам, и ребенку пришлось подчиниться воли, склонив головку.

- Здесь твоя комната Софи.- Женщина черство говорила перепуганной малышке, которую пугали глубокие морщины Бога служительницы.

Конечно, ребенка очень удивил ее злобный вид, разве те, кто служат Богу, не должны быть светлыми и добрыми? Ее вера пошатнулась, видя некое лицемерия в том, что ей твердили всю жизнь.- Встаем мы с питухами, в шесть. Молимся три раза в день. Обед подается только тем, кто работает на наших землях. Провинишься, останешься, без еды на целый день. В этой комнате.- Она указала на черный закуток без окна, который явно вносил ужас в душу маленького ребенка.
Софи вслушивалась в каждое слово, некрасивой женщины и понимала, что теперь она вовсе не во власти Бога. Нет. Она во власти этой женщины.

- Все будет хорошо Софи.- В голове раздавался голос матери, которая тут же ретировалась, чмокнув ее в щечку, когда ребенок оказался у порога храма.

Эти слова были как кол содержавший примесь предательства на острие. Софи хотелось рвать и метать, когда зашла в свою убогую комнатку, которую разделяла с еще двумя девочками. Их не было там, так как наверняка молились, или работали на грядках, горбатясь, как рабыне за похлебку. Ребенок был на грани. Ей хотелось уничтожить все, что находилось рядом, над головой и под рукой, но все что она смогла, так это прошептать тихое «ненавижу».  И это ненавижу, не собиралось покинуть сердце Софи. Сколько лицемеря ей, еще придется найти здесь, чтобы заставить вырастить этому слову внутри себя.

<center>***</center>

В полдень в доме Аланиеля царила тишина. Все будто спало и тихо посапывало. Полный покой и умиротворение. Один Мадлен в глубинах кухни на первом этаже, скучно погрызивал свежие  овощи, которые выложила одна из учениц Аланиеля.
Это была трития, которая изумительно готовила.
Кстати только с ней дворецкий вел себя тепло и естественно. Просто она была ближе ему душой, из- за схожести жизненных историй, да и возраст у них был одинаковым. Сироты, которые росли в монастыре, а после стали жить здесь. Ее звали Кэтрин. Она была довольно хрупкой, пока не достигла совершеннолетия. Тогда девочка начала формироваться и стала настоящей барышней, но в его глазах она всегда будет той веселой девочкой с золотистыми волосами, называвшая его Мади.
Пока Кэтрин варила суп для тех, кто не питается кровью, она решила спросить кое о чем Мадлена, который принялся грызть яблоко своими жемчужно- белыми зубами с особой жадностью.

- У меня закончилось пару продуктов, отправился завтра с Рупертом за ними. Я составлю список.

- Без проблем.- С полным ртом ответил дворецкий, на что девушка улыбнулась.

Сглотнув сочный кусочек алого яблока, он сказал:

- Ты этого не видела.- Кэтрин засмеялась, потом подошла к нему и отобрала у сладкоежки обгрызенный плод.- Я не доел!- Воскликнул Мадлен, но девушка даже не обернулась, только вкусила яблоко и продолжала готовку.

- Не порть себе аппетит перед обедом.- Наступившая тишина между ними совсем не напрягала их.

Они умели и помолчать вдвоем. Конечно иногда хотелось задать вопрос- неужели оба молодых красивых людей не заглядывались друг на друга? Неужели не было тех самых симпатий? Влюбленности? Это знали только их собственные сердца. Да и Мадлен слишком заботился о жизни своего маста, поэтому понимал, что все это было и будет чуждо ему, как то, что происходило за дверьми маста с девочками. В том числе и с Кэтрин. Именно их крики, его пугали больше всего. Ему казалось занятие любовью, чем- то сверх болезненным. Особенно для женщины. Ему было страшно, что, в нем проснется такое же зверье, которые живет в Аланиеле. Хоть и Кэтрин часто говорила, что ничего ужасного в этом нет и те ужасные крики, как их окрестил Мадлен вовсе, не от того, что им больно. Но видимо травмы детства заставили его смотреть на половые связи, как на нечто отвратительное. Поэтому когда в последнее время у него было половое созревание на самом пике, его пугало, как  иногда бросало в жар и снились двусмысленные сны о женщинах. Пугало и заставляло ненавидеть их еще больше. Он же терпеть не может этих похотливых существ, которые живут здесь, но Лиза, будто пошатнула все это. Все эти стереотипы.   Единственное, что спасало девушка ему казалось глупой и наглой. Или точнее он пытался себя уверить в этом.
Кэтрин наконец решилась задать вопрос о том слухе, который уже разнесся среди учениц Аланиеля с самого утра. – Мадлен?- Парень застыл, услышав свое имя, в момент, когда он потянулся за морковкой лежащей на столе.  У нее что, глаза на затылке?! Но вовсе не из-за этого она его позвала.- Мадлен, я слышала, что вчера произошел некий инцидент на балу…
- Какой?- Он вертел очередное яблоко в руках, любуясь его идеальной формой. Поразительно, как самое непорочное существо в этом доме умело кидать взгляд на абсолютно обычные вещи с врожденной страстью и вожделением, от чего могли пробегать мурашки.

- Это ты мне лучше расскажи…- Не унималась девушка, уже обернувшись к нему.

Молодой мужчина и в правду не понимал о чем его близкий друг так тщательно его расспрашивает, потому с полными не понимания глазами, смотрел в карие глаза Кэтрин.
- Я о Лизе…- Одно упоминания этой девочки, заставляли его съеживаться и моментально становится высокомерной глыбой льда.- Тут говорят…

- И ты веришь?- Перебил дворецкий, приподняв бровь.- Веришь, что я Мадлен Фиерс мог бы подвергать своего маста такой опасности, ради какой девчушки?! - Его выражение лица было таким, будто ему насильно запихали лимон, заставив разжевать его.

  Третья ученица успокоилась, понимая, что слухи о плотских связей Мадлена с новенькой, ложь, но ее настораживала его столь пылкая, столь явно страстная ненависть к этой девушке. Повернувшись спиной к нему и нарезая лук, Кэтрин ответила:

- Просто будь осторожен.

- О поверь, в этом нет надобности.- Мадлен зверски  вцепился в яблоко, как сущий вампир в шею жертвы, от злости, которая вспыхнула в нем.

Проклятые сплетницы, пачкают его имя, мерзким слухом, что он спит с этой простушкой! Надо будет, как следует пропесочить этих клыкастых стерв!

- Почти готово.- Улыбаясь сказала Кэтрин и попросила, погрузившийся в себя Мадлена, позвать к столу Руперта и Лизу.

Конечно, последнее имя для него не звучало, как приятная мелодия, но собрав волю в кулак, дворецкий сделал невозмутимо я лицо и надвинулся в конюшню. Кэтрин же тревожно посмотрела в след Мадлена, который явно уже не тот маленький Мади, которого она знала. Рано или поздно ему придется вести борьбу со своими демонами.
Может быть она и уже началась, просто ему еще слишком сложно поверить, что он мог почувствовать тягу к чему- то прекрасному и опасному одновременно. Кэтрин мечтала, когда- то почувствовать это, но к сожалению став ученицей Аланиеля она потеряла надежду на какие либо чувства. Она в его кулаке, а значит ее тело, ее сердце полностью принадлежат ему.

В это время у конюшне Руперт, как всегда приводил в порядок лошадок Аланиеля, только в этот раз ему составила компанию новенькая. Лиза. Дома ей не очень хотелось сидеть, ибо ученицы постоянно странно поглядывали на нее и перешептывались. Это явно заставляло чувствовать ее изгоем. Ей не удалось подружится ни с кем в этом доме, кроме маста и его кучером, который был только рад помощи. Руперт уже давно не молод. Изредка сам Аланиель помогал ему и Мадлен, когда было время.
Девушка любовалась прекрасными создании и нежно, с любовью расчесывали их гриву. Кони явно довольствовались такой лаской, ибо мужчины этого дома не были столь внимательными с ними в эмоциональном плане. Может только Мадлен, так как был молодым и тоже в каком- то роде нуждался в ласке, а так же не знающий на кого и куда ее выплеснуть, так чтобы никто не знал, что он способен на такие проявления эмоций. Поэтому верные кони хранили этот секрет.
Руперт улыбнулся, видя, как пальчики Лизы нежно пробегаются по шерсти лошадей и как она нежно смотрит на них.

- Какие красивые создания…- Она мечтательно сказала.
- Да.- Согласился кучер.- Эта молния.
- Молния…- Ее голос мечтательно прозвучал.

Затем она начала поглаживать вторую лошадку, которая была черна, как ночь. Она буквально приглаживала свою морду, к рукам девушки, на что та стала поглаживать требующее внимание животное.

- А это Шторм.- Не ожидая вопроса, сказал Руперт, возясь с подковами.- Лошадь Мадлена.- Рука Лизы вздрогнула, услышав имя этого наглеца.

И почему его имя вызывает в ней такие странные ощущения, неуклюжесть и робость?
Неужели она… Но ее мысли потревожил внезапный нежный голос позади. Нежный, но очень вежливый.

- Кэтрин зовет вас к столу. Ужин готов.- Резко обернувшись, Лиза увидела перед собой хозяина Шторма.

Он смотрел куда- то в сторону, не желая столкнуться с зелеными глазами девушки. Она же немного смутилась и опустила свой взгляд, чувствуя себя неловко.  Им было тяжело найти общего языка, а теперь подлив масла в огонь, ученицы, заставили девочку, ощущать себя чем- то недостойным и отвратительным. Кучер улыбнулся, видя эту сцену.

- Шторм готова для прогулки Мадлен.- Мужчина сказал, наконец справившись с подковами.

На лице дворецкого вдруг возникла какая- то жалостливая гримаса, будто увидел плачущее дете. Затем подошел к причине и взял ее за упряжку.

- Маленькая моя.- Он подтянул огромную морду к себе и стал нежно поглаживать свою лошадь, нашептывая умилительные слова и издавать умилительные звуки.

Лиза не могла поверить тому, что видит. Он чуть ли не целовал парнокопытную в гриву.

- Тебе срочно нужна барышня.- Сказал Руперт, на что Лиза не смогла сдержаться и захихикала в свою маленькую ручку.

Может быть, если Мадлен был наедине с кучером, то не среагировал на эти слова, но смех девушки, заставил сузить глаза и поджать губы от злости. Отойдя от коня, он повторился:

- Ужин готов.
- Ну что? Пойдем, подкрепимся малютка?- Ласково спросил Лизу Руперт. На что та кивнула, в знак согласия.

Не медля, пожилой седовласый мужчина, подал ей руку, как галантный кавалер и надвинулся с девушкой вперед, оставив дворецкого позади.  Мадлен вновь проскрипел зубами, чувствуя удушья от ненависти и следуя за ними позади, тихо нашептывал что- то под нос.

Ужин прошел тихо и спокойно. Слишком. Все простые смертные ни проронили не единого слова, просто уткнулись в тарелки, опустошая их содержимое. Мадлен сидел напротив Лизы, но старался не сталкивается с ней взглядом, то же самое делала и она. Кэтрин же в открытую бегала глазами, то по Лизе, то по Мадлену. Она пыталась понять этих молодых людей, но давалось ей это с трудом.
Обстановка разредилась только тогда, когда Аланиель спустился к ним и пригласил всех сопроводить его на прогулке с лошадями. К несчастью дворецкого, с ними обязательно должна была быть и Лиза.

День был прохладным, но солнце приятно пригревало. Птички напевали мелодичную песенку, ветерок приятно ласкал и укалывал, как маленькими иголочками.
Лиза никогда еще не каталась на лошади, поэтому перед прогулкой Аланиель галантно предложил ей покататься с ним, и пройти пару уроков в его сопровождении. 
Мадлен наблюдал за ними, еле сдерживая ненависть. И как она так быстро получила любовь и доверия его  маста? Она явная ведьма. Точно. Она пустила свои чары и околдовала его. Кэтрин только улыбнулась, наблюдая за дворецким, который не трогался с места, стоя рядом с лошадью.

- Ты же в ней дырку прожжешь.
- А? Что?- Он очнулся от мыслей и растерялся. Кэтрин засмеялась.
- О чем ты так задумался, дурачок?-   Девушка постучала по его голове кулачком.
- Не о чем.- Мадлен отмахнулся.

Кэтрин шутливо оттолкнула дворецкого на что тот, игриво дернул ее за низ платья. За этим последовал громкий смех девушки и игра в догонялки. На смех и озорные игры отвлекся Аланиель и улыбнулся. Отвлеклась от учения и Лиза, но она вовсе не улыбалась, скорее, удивленно смотрела на бегающего и улыбающегося Мадлена. Его смех был нежным, а улыбка такой детской. Надо же, когда он улыбается, то он кажется совсем сносным, подумала девушка. Наверное, только эта девушка, Кэтрин, может заставить улыбаться фарфоровой кукле Ананиеля. Их наверняка связывают симпатии, заключила Лиза, не осознавая, как приступ ревности уже схватил ее в плен.

После забав Кэтрин и Мадлен наконец сели на своих лошадях и вскоре с Лизой и маста направились в сторону леса. Прогуливались все четверо не спеша, любуясь природой.

- Лиза, у тебя прекрасно получается.- Хвалил молодую особу Аланиель.
- Благодарю маста.- Она смущенно отвечала, не уводя взгляда от Мадлена, который звонко смеялся о чем- то оживленно болтая с Кэтрин.

Ей было завидно. Ей тоже хотелось общения с людьми своего возраста. С молодым человеком ее возраста. С Мадленом. Всего восемнадцать лет, но было видно, как из мальчишки становится мужчиной. Как его тело становилось более сильным, его миловидные черты лица более мужественными. Отвлекло девушку от любования, странный шорох в кустах. Прищурившись, Лиза пыталась разглядеть, что за существо скрывается, поэтому подогнала свою лошадь вперед.
Всхлипнув от ужаса, девушка явно испугалась того, что увидела, как и ее лошадка. Встав на задние парнокопытное заржало от ужаса и взбешенно понеслось мимо Кэтрин, Мадлена и Аланиеля.

- О Боже Лизи!- Закричала ученица, прикрыв от ужаса руками рот. Мадлен и Аланиель переглянулись, чувствуя, что беда вот- вот нагрянет и что не спроста лошадь так испугалась. Оборотни.
Но не до этого. Нужно спасти Лизу.