Завязка

– Если хочешь, провести вечер интересно могу прислать приглашение на почту, – раздался рядом со мной женский голос, когда я накладывала овощи.

– Что? – удивленно, спросила я.

– От тебя перегаром несет, солнце. Если хочешь развлечься сегодня, могу прислать приглашение. Я подумала, ты оценишь, – вполне мило произнесла блондинка.

– Я не помню свою почту, можешь просто сказать какой у тебя номер, – я была не слишком заинтересована, но подумала, почему бы не завести знакомства.

– 368. Приходи, если захочешь.

И она отошла к столу с морепродуктами. Я села есть ни о чем не думая, настолько устала, что мысли просто исчезли, все какие были. Еда была вкусной, особенно замечательной она становится, когда заедаешь ей горе. Доев аппетитный кусочек вишневого пирога, я огляделась вокруг, рядом не было никого.

Зал был переполнен.

После сытного ужина захотелось спать, поэтому я отправилась легкой походкой к себе, захватив по пути с чужого стола персик, сказав, «спасибо» каким-то людям. Сегодня в лифте играла классика, а в моей душе хаотичный рок. Огромные зеркала со всех сторон, четыре моих отражения, я рассмеялась неистовым смехом, похожим на начало истерики. Двери открылись на моем шестом этаже, подходя к своему номеру, я услышала громкую музыку, при условии того, что стены в отеле не пропускают громкого шума. Через два номера от меня, далее по слишком освещенному коридору, был номер той блондинки. В моей голове мелькнула мысль, что сон может подождать. После ужина состояние улучшилось, и я уже не хотела уничтожить целый мир. Гнев стих. Я зашла к себе, вытащила все из чемодана, отыскала черный боди с длинным рукавом и глубоким вырезом. Заменила свою толстовку на боди, обратно надела серые спортивные, однотонные штаны и черные кроссовки. Чуть нанесла макияж в ванной, и смотря на себя в зеркало, решила, что чего-то не хватает. Быстро сообразила и достала ожерелье в виде громоздкой цепи, которое сидело вплотную на моей шее. Это добавляло в мой образ некую брутальность, мне это нравилось. Перед выходом, проверив, в кармане ли телефон, я всегда проверяю его наличие, такова жизненно необходимая привычка подростков двадцать первого века. Также не забыв, взяла с тумбы ключ-карту, и вышла. Пройдя два шага, я вспомнила о вине, вернулась в номер, чтобы его забрать. Не культурно идти в наглую без своего. Три неуверенных стука в дверь 368 номера. И мне почти сразу открыли. Это была брюнетка.

– Привет, эм. Меня сегодня пригласили развлечься вроде бы в этот номер. Девушка блондинка. Еще можно? – стараясь быть, максимально милой сказала я, держа в своей руке за горлышко бутылку вина, которое вот-вот выскользнет из потных, от волнения рук.

– Да, заходи, – почти без промедлений ответила мне.

– А почему здесь никого нет? Может быть я не вовремя?

– Да, все соберутся ближе к одиннадцати, еще минут тридцать подождать.

Она убавила музыку. Голос у девушки был томный с хрипотцой, кожа не была идеально ровной, а волосы были крайне короткие, еле-еле доставали до подбородка. Внешность не сочеталась с голосом. Он наверняка, был прокурен. На вид лет двадцать семь. Она предложила мне поставить вино в бар, чтобы охладить его. Что–то в ней меня цепляло, она была холодна в общении, но все же впустила меня, а не послала обратно. На ней был надет обычный белый халат, что говорило о ее неготовности. Я пришла рано. Предложив мне сесть в одной из комнат номера, она направилась в ванную.

Номер был подобен моему. При входе большой, встроенный шкаф, вход в просторную ванную по правую руку, впереди по коридорчику гостиная с диваном и парой больших кресел, напротив которых висел плазменный телевизор, под ним был негромоздкий комод, на котором стояла ваза с цветами, объединенный с низкими тумбами вдоль всей стены, в одной из них был холодильник для напитков. Между кресел находился кофейный столик, и здесь же выход на открытый балкон со столиком и стульями. Далее сразу при входе в гостиную слева на стене вход в очень просторную спальню с большой, высокой кроватью, прикроватными тумбочками и телефоном для вызова персонала, еще один телевизор на стене. Зачем столько телевизоров, я уверена сейчас их вовсе никто не смотрит, пустая трата денег. Номер был просторный, выполнен в бежевых тонах со вставками синего и серого. Глаза интерьер не мозолил, было где вздохнуть. Шикарные окна в пол, поэтому вечером можно было наблюдать невероятно красивые закаты, а благодаря различных подсветок, ночью ты мог настроить свет как тебе угодно. Я выбрала присесть в одно из кресел. Именно в номере «368» было чисто и прибрано. Бар уже был заполнен некоторым алкоголем, свет был тусклый, даже интимный скорее. Много бокалов и стаканов, рюмок для шотов и прочего. Фрукты и снеки для закуски. Все красиво располагалось на тумбочках вдоль стены. Я успела все детально рассмотреть до того, как входная дверь распахнулась.

– Мора, скоро все подойдут, ты готова, дорогая? – произнес знакомый голос.

– Да, я готова. Кстати, у нас уже первая гостья, и как я понимаю пригласила ее ты, – ответила брюнетка. Они вдвоем зашли в гостиную.

– Привет, – сказала я.

– Привет-привет, – радостно начала она, – так, ты все-таки приняла мое приглашение, это хорошо. Мы здесь достаточно долго и почти всех уже знаем, хочется видеть новые симпатичные лица, – подмигнула она мне.

– Как тебя зовут? – довольно грубо, спросила темненькая, Мора.

– Анастасия, я предпочитаю полную форму имени, если вам не сложно. А как зовут тебя? – обратилась я к блондинке.

– Вера.

– Приятно познакомится Мора и Вера, - с долей глупой радости произнесла я, – надеюсь сегодня жизнь нас не разлучит. Я бываю не в себе из-за алкоголя.

Они не внушали мне желание слепо им доверять. Однако, показались мне островком ободряющего воздуха в сегодняшний вечер. Они были совершенно разные, как Инь и Янь. Брюнетка и блондинка, закрытая книга и веселая рекламная листовка. Вера была разговорчивой, вечно смеющийся и суетливой. От нее веяло жизнью, она постоянно двигалась, то переставляла стаканы в другом порядке, то бегала поправлять макияж, то подходила к Море и поправляла ей воротник рубашки. Вера выглядела женственнее худощавой брюнетки, на ней были открытые туфли на каблуке, обтягивающее силуэт платье глубокого синего цвета. Фигура была изящна, но манера подачи себя выглядела навязчиво. Она была ничего. Когда Мора надела каблуки, они стали одного роста с Верой, выше меня почти на голову, однако что-то в темненькой цепляло до глубины. Хотелось смотреть, не отрывая взгляда на нее. На Море были серые свободные брюки, длинны до пола, большая черная рубашка с вырезом. Ее образ был более мужественный, но несмотря на это, она не теряла изящества, данного ей природой. Я была очарована. Мора, к моему сожалению, удалилась в другую комнату.

– Анастасия, можешь помочь разлить напитки, –обратилась ко мне Вера, наклоняясь к бару, чтобы достать алкоголь, – ты случайно не приносила красное вино 1992 года?

– А, да это я принесла, – ответила я, поднимаясь с кресла, чтобы начать разливать алкоголь по бокалам.

– Ты же здесь недавно? Видела тебя раза четыре, ты все время одна, за исключением Романова, но он странный человек, я бы тебе не советовала с ним вступать во что-то серьезное.

– Нет, мы с ним не в романтических отношениях. Есть общее дело не более. А почему ты решила, что он странный. Нет, отрицать я этого, конечно, не буду, но все же интересно узнать твое мнение, – усмехнулась я.

– У него дядя владеет этим отелем. На сколько я знаю, Романов рос где-то в провинции, со своей матерью и младшим братом. Жили они, как говорят, не очень хорошо. У него были проблемы в юношестве с полицией, на учет много раз ставили. Дядя его по отцовской линии, когда Романову семнадцать исполнилось решил лишить мать родительских прав. Я правда не знаю зачем ему это нужно было, но есть слухи, что это на самом деле не дядя его, а отец, потому что мать видно любила с обоями братьями развлекаться. В общем сомнительный он, а еще его младшего брата год назад посадили за домогательства, и на старшего в след повесили ярлык. Поэтому никто с ним близко связываться не любит, только ночь провести, если захочется, но у него для такого особый отбор действует, – она рассказывала это все с большой долей веселья.

– Вешать ярлыки на людей отвратительная идея. Романов может и скользкий тип, но я за него даже рада. У него отец погиб, когда брату было два, а ему три, Светлана- мать, тащила их на себе. Я рада, что объявился еще один родственник. Потому, что мать их в скором времени, после смерти мужа, начала вести весьма нездоровый образ жизни. У парней должны быть отцы, либо достойный мужчина в семье.

– Я не знала об этой части истории. Многое это все равно не меняет. Он странный. А кем был его отец?

– Служил в полиции.

Мы закончили разливать напитки, в момент, когда в дверь начали громко стучать. Вера побежала открывать дверь, по пути крутанув громкость на колонках. Музыка заиграла эмоциональнее. Я же поняла, почему Павел теперь по отчеству Алексеевич.

В номер ворвалось около десяти человек. Со своим алкоголем. Я, видно, была здесь младше всех.

– А тебе лет то сколько? – резко спросила, внезапно вышедшая передо мной из спальни Мора.

– Восемнадцать недавно исполнилось, можешь не переживать.

– Да, мне, в сущности, все равно, – ответ был резок, стало даже неловко.

– Народ, если захотите сплестись в единое целое, прошу делать это в своих номерах! – громко и властно крикнула в толпу Мора.

Ночь началась.

Все танцевали до безумия, ароматы крепкого алкоголя смешивались с запахами дорогих парфюмов и дешевых потных тел. Все пропустили коллективно по одному начальному шоту русской водки.

Ночь набирала свои темпы, во всех уже было около литра крепкого алкоголя. В номере пахло травой и табаком. Кофейный столик был в следах «снега». Запахи прожигали внутри дыру, как сигарета обычно прожигает диван. Повернув свою гибкую шею, я увидела, что в одном из углов на кресле сидел парень с двумя девушками, они вместе уже давно были заняты своими делами. Он уйдет отсюда не один. Всех качало, всех трясло. Я танцевала с Верой и еще с несколькими девочками, по мне не сказать, что недавно я была ребенком. Точно не сказать. Тело отдавалось музыке, словно я змея, вьющаяся под флейту, разум был уже далеко, и это хорошо. Сигарета за сигаретой, шот за шотом. Мне было легко. Все в унисон подпевали под самые энергичные треки. Если бы знали родители, как проводят время их дети, то подумали бы сотню раз, где допустили свои ошибки.

Танцуя с бутылкой в руке, мои ноги стали постепенно ослабевать, я кое-как добралась до дивана, казалось между мной и райским местом километры, на деле же шагов шесть. Села на диван, держа все еще не допитую бутылку. Какая она по счету? Вторая или третья. Я подняла голову к потолку, не могла думать, все на что была способна это не уснуть и слышать, заполняющую все пространство вокруг, дикую музыку. Сколько я так сидела, понятия не имею. Потолок надо мной плыл, прыгал под ритм, кружился и даже падал. Ночь все не заканчивалась. Вдруг кто-то бессовестно уселся на полу между моих ног. Она сидела на коленях. Кто она? Впрочем, мне было не важно. Она была красива.

– Ты, как и Софи? – спросила девушка.

– О чем ты?

– Ты тоже имеешь с Романовым общие дела? – она настойчиво прильнула ко мне.

– Да, но тебя это не должно волновать. Откуда ты знаешь Софи? Ты ее подруга? – спросила я, заплетающимся языком.

– Вроде того. Я ей безумно нравлюсь. Она надеется на дружбу со мной, но Романов каждый раз вмешивается в наши с ней отношения, – она продолжила меня увлекать своими рассказами о жителях этого отеля. Я решила не отказываться от полезной информации. Сплетни бывают полезными.

– В этом отеле все знают Романова? – в перерывах между страстными поцелуями, только и успевала я спросить.

– Конечно. Со многими он здесь переспал. Многие знают его дядю, – девушка продолжила рассказывать о постояльцах.

– У тебя вкусный блеск на губах, - сказала я девушке, продолжая слушать ее и целовать.

Вечер становился томным, однако, подошли двое парней, вручая по шоту каждой. Этот шот был убийственный. Танцы перерастали в безумные скачки по полу и дивану. Все было расплывчато. Парни, девушки. Девушки, парни. Кто-то отлучился избавить свой организм от яда. Некоторые разбились на парочки. Тот, парень все же ушел в компании двоих девушек. Вера и Мора ушли в спальню, забрав с собой один невысокий силуэт. Кто-то постоянно уходил, но место все не освобождалось. На место одних приходили другие. Я снова танцую с какими-то невероятно красивыми девушками. Блондинки, рыжая, брюнетка, шатенка. Один парень все еще был в ванной, он зашел туда облегчиться, но недавно к нему присоединилась рыжая. Ванная занята на долго. Время шло как видео, поставленное на ускорение. Я не успевала поймать ноту наслаждения, только чистое безумие. Кто-то начал стучать в дверь, по всей видимости заметила это только я.

– Андреас, какая встреча! – сильно пошатываясь, прокричала я севшим голосом.

– Анаст....

В этот момент я помню, как перед глазами все начало ходить ходуном, я потеряла равновесие, еще чуть-чуть и я бы разбила голову о дверную ручку. Меня поймал Андреас. Тело совсем размякло, стало очень плохо. Легкость сменилась пыткой.

– Эй, подожди, подожди, давай не здесь! – его голос источал сильную тревожность. Я кивнула головой. Андреас, вытаскивая меня в коридор, где было намного прохладнее и свежее, сказал одному из парней сзади него, чтобы тот открыл дверь в ванную. Дверь, как и ожидалось была заперта.

– Триста шестьдесят пять, – проговорила я, как могла четче. Он на удивление быстро собрался и сообразил дотащить меня до номера.

– Где ключ? – Андреас дал мне сильной пощечины, потому что состояние было настолько отвратительное, что даже глаза начали закатываться. Я ничего не ответила, не могла вспомнить. Ключ-карту он все-таки достал самостоятельно из моего кармана. Парень начал торопиться. А мне постепенно становилось все более пусто. Он донес меня до ванной, следующий час, он делал все, что нужно, чтобы избавить меня от побочных следствий стадии такого опьянения. Я вроде пришла в себя. Все еще пьяна, но уже не умираю. Когда взгляд прояснился, я увидела его, облокотившегося на край ванны. Не знаю, заметил ли он это. Он выглядел потрясенным и глаза его были мокрыми. Он что слезу пустил? По мне?

– Ты можешь идти, спасибо тебе, – промямлила я, –спасибо тебе большое.

Он не сказал ничего, просто встал и вышел, закрыв за собою дверь. Я осталась одна. Просидела в ванной возле стены еще час, потому что тремор, охвативший меня, не давал возможности подняться. Достав телефон из кармана, я посмотрела на время. 05:30. Ну, хоть высплюсь. Встав с большим усилием, я не рискнула смотреть на себя в зеркало. Дошла до кровати. И растаяла от блаженства.

Утром раздался громкий треск, который привел меня в бешенство. Я с силой открыла свои глаза, шторы не были задернуты, поэтому меня атаковало яркое, слепящее, дневное солнце, с этого момента я решила закрывать окно шторами на ночь всегда. Мне нужно было понять, где источник звука. В конце концов, стало ясно, что это стационарный телефон на тумбочке. Протянувшись через всю кровать, которая была не малых размеров, я ответила на вызов.

– Здравствуйте, Вас ожидают в номере «54» через тридцать минут, – голос в трубке был женский, и как хорошо, что не раздражающий.

– А, да, точно, спасибо, – ответила я, немедленно повесив трубку. По классике, жанра, голова болела с неимоверной силой. Казалось, вот-вот взорвется. Я медлила, но все же решилась спустя пару минут выйти на воздух, с надеждой, что там полегчает. Это было первой моей ошибкой за сегодня. Солнцепек стоял дикий. Воздух горячий, обжигающий за секунду все тело. Вздохнуть полной грудью не получалось. Духота стояла мертвая.

Быстро вернувшись в прохладный номер, я решила, что обязательно нужно принять душ. Спальня казалась такой длиной, ноги заплетались, воспоминания вчерашней ночи стали постепенно проявляться в моем сознании. Одежда на мне была вчерашняя, пахло от меня точно не чайными розами. Зайдя в ванную, начала сразу же снимать с себя все, хотелось почувствовать прохладу, источаемую кафельным помещением и хорошей вентиляцией. В зеркало на меня смотрело мое отражение, что логично. Размазанная тушь, опухшие губы и лицо, запутанные волосы, стандартная картинка после вечеринки. Мой внешний вид вполне сочетался с моим внутренним состоянием. Ступать голыми ногами по холодному кафелю было чем-то вроде запретного плода, хотелось все больше. Я потянулась рукой к крану, и резко включила холодную воду. Она обдала меня с ног до головы. Я наконец-то взбодрилась. Теперь осталось лишь нормально принять душ, привести тело и волосы в порядок. Одежда так и осталась лежать под раковиной. Выбрав из кучи лежащей со вчерашнего вечера одежды, большую черную футболку и черные джинсы, я направилась в номер «54» на вторую сессию. Волосы сушить я не стала, лишь проглотила таблетку об боли в голове, и вышла.

Я даже не старалась увеличить собственную скорость, шла по коридорам вполне размеренной походкой. Кондиционеры дули со всех сторон, сильно охлаждая мои мокрые волосы, но мне однозначно это нравилось. Люди смотрели на меня косо, некоторых из них я помнила с прошлой ночи. Таблетка все никак не действовала. Идти, как мне казалось, вечность.

– Прости меня, пожалуйста за опоздание, – совершенно безразлично проговорила я, стоя у двери с Павлом.

– Час, Анастасия, целый час. Тебя, что не разбудили вовремя? – его явно бесило мое спокойствие.

– Позвонили мне за тридцать минут до сессии, как я вообще должна была успеть? Скажи спасибо, что я хотя бы дошла до тебя, у меня, знаешь ли, ночь выдалась интересная, – голова все еще болела, но уже меньше.

– Да, я знаю, Андреас мне рассказал сегодня утром, о том, что случилось.

– Ничего не случилось, – я подняла взгляд на него, чтобы дать понять, происходящее вне сессий, его не должно касаться. – Может пройдем в номер?

Я не стала дожидаться его ответа, а просто проскользнула внутрь. Прежних мест уже не было, стояла другая мебель: большой кожаный диван и черное кресло, между которых стоял кофейный столик, на котором лежал диктофон Романова.

На диване сидели Софи и Андреас. Софи сидела ровненько и еле двигаясь, а Андреас развалился на пол дивана. Я прошла вперед.

– Я присяду? – обратилась я к парню, как можно мягче, словно все еще благодарю за вчерашнее спасение.

Он кивнул головой, и я села между ними. Все кроме Софи были угрюмы, она же просто светилась от счастья. Павел занял свое место, прямо напротив меня.

– Начнем вторую сессию. Сегодня 01.07.2021 года. Ответьте мне на вопрос «Если бы вас сегодня не стало, чтобы о вас сказали родители?» – проговорил Павел, глядя в глаза каждому из нас.

– Начнем? Чем вы занимались пока меня не было? – огляделась я по сторонам.

– Они тоже опоздали, - голос Романова был резок и груб, что начало меня бесить еще больше. Я сдержалась и в этот раз, чтобы не сказать ему пару не очень приятных слов.

– Отлично, не буду чувствовать себя белой вороной, -усмехнулась я.

– Говорит человек, сидящий во всем черном. Ты на похороны пришла, Анастасия? Мы же здесь вроде как восстанавливаться собираемся, душу лечить, возрождаться, – раздался веселый голос Андреаса. Я почему- то была рада его услышать.

– Я похороню здесь свои нервы, будь уверен, –повернув голову на него, я улыбнусь и засмеялась, самым своим наигранным смехом. Софи все также спокойно сидела, лишь издав пару громких вздохов.

Никто не решался заговорить на тему сессии, казалось нам нечего было сказать. Но, вдруг, разрывая столь интимную тишину, раздался спокойный, хриплый мужской голос.

– Слушай, я торчу в притонах с шестнадцати лет, после смерти собственной родной сестры, которая, кстати, умерла от передоза. Меня били все кому не лень. Одноклассники, старшеклассники, сестра, ее любовники и даже сама мать. Но самое страшное, что она закрывала на все это глаза. Когда очередной неудачник сестры, старше меня на лет десять, прижимал меня к стене держа у горла нож она смотрела на это представление, улыбаясь своей расплывшейся рожей. Ты правда думаешь, что она что-то скажет, если я умру? Она скорее всплакнет и пожалеет себя, что останется одна до старости, – проговорил Андреас, глядя куда-то на стену, продолжая хрустеть костяшками своих пальцев рук.

– Мама разрыдается, я уверенна, скажет несколько слов о том, какой я была красивой, что за мной толпами бегали парни и что жизнь несправедлива. Папа постоит в стороне, а после величественной церемонии накричит на маму. Предъявит ей, за то, что она не справилась с моим воспитанием. Вообще, я считаю, он любит меня больше, чем мама, хоть и по-своему. Папа делает хоть что-то. Иногда даже крики в мою сторону доставляют мне тайное удовольствие, они дают мне понять, что он меня замечает. Что я тоже часть семьи. Вот, только семьи давно как таковой нет, – с огромным огорчением в голосе, Софи рассказывала свою историю. Она явно пыталась скрыть свою излишнюю эмоциональность. Ее искрение рассказы и пьяные выступления, дают понять, что таинственная Софи, способна чувствовать. Все обратили свое внимание на меня, в ожидании, что же расскажу я. Но я молчала. И говорить вовсе не собиралась. От нахлынувшего давления со стороны головная боль снова дала о себе знать. Андреас продолжал хрустеть своими пальцами, что меня ужасно сильно раздражало, хотелось ему их сломать сейчас же. Софи упорно смотрела на меня, все ожидая моих слов.

– Я не знаю.

– Мы все тут, душу свою открываем, распинаемся, а ты позволяешь себе молчать и уходить с сессий, когда тебе вздумается! – перешла на крик, не выдержавшая моей наглости, Софи. Она взметнулась в воздух, как колосок пшеницы, собравшись идти к выходу.

– Сядь. На. Место. Живо, – процедил сквозь зубы Павел.

Романов был в ярости от происходящего. Он поднял свой взгляд исподлобья на стоящую возле дивана Софи. Она была перепугана, ее глаза сразу же заслезились. А правая рука, которая была на уровне моих глаз, сильно тряслась, я постаралась незаметно заправить свою, почти высохшую, прядь волос за ухо, чтобы разглядеть пятно на ее локте. Это был огромный свежий синяк. Софи села обратно.

– Я думаю, что следующую неделю мы не будем проводить групповых сессий. Я назначу каждому из вас время, к которому нужно будет подойти в этот номер. На сегодня мы закончили.

Павел резко вскочил со своего стула и направился в ванную. Софи немедленно удалилась из номера, громко хлопнув дверью, словно ребенок, впервые сбегающий из дома. Андреас неловко улыбнулся мне и вальяжной походкой направился к мини-бару, достал оттуда две бутылки текилы и вышел. Я уже собралась уходить, но как же мне не повезло, именно в тот момент как я подходила к коридорчику, ведущему к выходу, на встречу мне вышел Романов. Мы столкнули друг с другом на скорости света. Он был намного выше меня, впервые за все время здесь, я обратила внимание на то, как он повзрослел, даже морщины появились небольшие. Светлые волосы, а в детстве он был брюнет. Глаза все те же, как и двенадцать лет назад. Наглые, холодные и напоминают о давно забытом прошлом.

– Как хорошо, что ты не ушла. Я хотел бы с тобой побеседовать наедине. Садись обратно.

– У тебя ломка, не так ли? – спросила я, глядя на дрожащие руки Павла. – Ты сегодня слишком раздражительный, обычно ты не позволяешь этого себе, максимум хамство.

– Прошлую сессию ты не досидела, поэтому хочу с тобой поговорить наедине. С остальными я уже проводил индивидуальные занятия.

– Сегодня я была готова только на совместную сессию, прости.

Я направилась к выходу, как друг он больно схватил меня за локоть, не давая мне уйти.

– Девочка не готова к переменам? Вот только отказываться поздно, раз согласилась, то не ломай комедию, Анастасия.

– Отпусти, сейчас же мою руку, – процедила я эти слова, глядя ему в глаза, наполненные кровью и точно агрессией. Он ослабил свою хватку.

– Просто, сядь и давай поговорим. Все равно мы это рано или поздно обсудим. Если сейчас же не сядешь, я скажу охране, чтобы тебя не выпускали с территории отеля. И буду иметь на это право, ты в договоре подписала свое согласие на любые действие с моей стороны, которые я посчитаю как специалист благотворными для твоего состояния.

– Манипулятор жалкий. Я сотню раз уже пожалела, что согласилась на эту авантюру. Я правда пытаюсь открываться на сессиях, но это мой максимум.

– Тогда мы будем беседовать наедине. Я вышлю тебе тексты, которые написали Андреас и Софи. Они видели тексты друг друга и твой.

– Ты показал им текст, который я написала и доверила тебе как специалисту?!

Я была в ярости. Я знала, что Павел способен на многое, но, чтобы и специалистом быть отвратительным, это надо постараться.

–У меня своя методика, – более спокойно и даже слегка горделиво проговорил Романов.

– Попахивает статьей, а не методикой. Ты так не думаешь? От тебя вообще многими статьями попахивает.

– Не угрожай мне, Анастасия.

Он был на взводе, как и я. Слишком быстро он показал свое истинное лицо. Я подумала, что не стоит будоражить своего врага, пока не найду способ манипулировать им. Иначе окажусь в дураках.

– Хорошо, я согласна на беседы, и можешь выслать тексты, – спокойным тоном ответила я, как можно милее улыбаясь ему. Он кивнул мне, и направился в сторону дивана, а я в свою очередь в сторону выхода. Хотелось чего-то сладкого, чтобы заесть гнилой привкус прошлой сцены, поэтому я проложила себе путь до ресторана, где сейчас проходит ужин. Меня тревожило сейчас все. Синяк на руке Софи, слезы Андреаса сегодня утром, Романов весь целиком меня тоже тревожил. Что дальше делать? Зависимость. Какое колючее слово. Мы все зависимы, от алкоголя, от дряни, от людей, от мыслей, которые помогают избегать реальности. Я решила спуститься на этаж ниже в ресторан по лестнице, чтобы не ждать лифт. День был ужасно жаркий и нервный. Я зашла в зал, и взяв самую большую тарелку, отправилась набирать себе еды. Проходя мимо стола с мясом, я положила утиную ножку в кисло-сладком соусе, которая просто одурманила меня своим запахом. Из гарнира я выбрала салат и помидор. Конечно, не забыла про сладкое, положила себе пирожное «Прага» и дыню в шоколаде. Выбрала себе свободный столик внутри ресторана, позвала официанта, чтобы заказать бокал белого вина. Принесли его, к моему счастью, быстро. Я наслаждалась наступлением сумрака, ароматом утиной ножки, сладостью пирожного и вкусом вина. День начинал налаживаться, чему я, несомненно, была рада. Почти закончив божественную трапезу, я вдруг краем глаза заметила девушку, которая призналась мне в том, что она нравится Софи.

Это была низкорослая, с очень пышными формами девушка лет двадцати трех. Шатенка с родинками по всему телу. Она была приятной наружности. В компании с таинственной Софи. Они уже близились к выходу, я решилась на очень странный поступок. Догнав их около выхода, я резко обратилась к Софи.

– Откуда у тебя этот синяк?

– Что? – удивленно спросила меня девушка.

– Откуда у тебя этот синяк? – настаивала я.

– Какое тебе дело? – возмущенно проговорила Софи.

– Я догадываюсь откуда, если вдруг произойдет что-то чрезмерной, я готова помочь, Софи. Если ты понимаешь, о чем я, конечно, – максимально тихо и спокойно я проговорила это, глядя прямо в глаза все еще удивленной Софи.

– Я играла вчера в теннис, просто упала.

– Нет, ты не играла в теннис вчера, ты была у Романова, – возразила шатенка.

– Да, я была вчера у Павла, но до него я была на теннисе, – обратилась Софи к подруге.

–Я так не думаю. Софи, не позволяй ему подобное, –сказала я.

– Мне не нужна помощь, у тебя, что патологическая паранойя? Любопытство в редкой форме, так ты это называешь? – резко выпалила Софи, хитро улыбаясь и прищуривая глаза. Почувствовав, что задела меня за душевную струнку, она стремительно удалилась из ресторана вместе с шатенкой. Меня только, что ранили, и виной этому Романов. Я продолжала смотреть им вслед, до того момента, как какие-то люди не сделали мне замечание, по поводу того, что я стою ровно по середине выхода и не двигаюсь. Как бы они двигались, если бы им швы свежей раны тревожили? Однако, решила, что нужно двигаться в свой номер и провести два предстоящих выходных дня без какого-либо участия Романова. Решила пройтись длинным путем по лестнице на шестой этаж, чтобы в моем желудке все уложилось. В мыслях снова начала себя карать за то, что согласилась на этот бред. Я так зависима от желания излечить все свои травмы и раны, что в день своего рождения решила прибегнуть к самому жестокому способу лечения, проживанию заново больных воспоминаний. Сейчас я понимаю, что дух авантюризма я спутала с бездумностью. А силы свои переоценила. До сих пор в моей голове не может ужиться мысль, чтобы Романов смог стать квалифицированным психологом, психотерапевтом. Ему самому психолог не помешает. Первую пару дней мне здесь даже нравилось, хороший персонал, шикарный отель, прохладная погода и море, все как я люблю. Ощущение бабочек в животе при взлете и посадке, первый полет на море взрослой, первое решение, которое я приняла совершенно одна, все это казалось заманчиво. Однако, когда наступило время встретиться с Павлом вживую, все мое желание начать проходить с ним сессию пропало. Увидев его перед собой спустя почти двенадцать лет, я испугалась как маленькая девочка. Бежевый классический костюм, лакированные черные туфли, дорогие серебряные запонки, идеально белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, уложенные волосы. От него веяло дорогим парфюмом. Он был неузнаваем, ничто в его внешнем виде даже не намекало, что этот парень был мелким хулиганом, творившим ужасные и отвратительные вещи. Волосы он тоже перекрасил в светлый. Сейчас я понимаю, что он всеми силами старается походить на своего дядю или все же отца, точно не знаю. Он вырос, даже немного постарел в каком-то смысле, большой и взрослый дядя. Его натянутая улыбка не внушала мне никакого доверия, и я резко вспомнила почему так сильно не желала ехать с мамой к ее подруге и двум ее сыновьям. Николай сидит в тюрьме за домогательства, а Павел стал успешным человеком с мечтами и планами. Наверное, это справедливость, но я думаю обратное. Голова уже не болит, но начало сосать где-то под ложечкой. Ощущение словно давление упало или поднялось, тревожность начала нарастать, а значит пришло время получить желанную дозу мимолетного спокойствия. Лестница сегодня пуста, на мраморных ступеньках я ловила свое отражение, и каждый раз улыбалась как ребенок. Подниматься было трудно из-за вчерашней ночи, город Сочи благотворно на меня действовал в начале моего пребывания. Я начала бегать, но думаю, что это из-за стресса больше, чем от реального желания заняться спортом. Сейчас же на пятом этаже я словила ужасную одышку и остановилась на минутку перевести дыхание. Лестница была освещена не хуже всех остальных помещений отеля. Терпеть не могу яркий свет. Если будет выбор между ярким белым светом в конце тоннеля и темной лестницей в ад, я однозначно выберу второе. Поняв, что рассматривать здесь особо нечего я направилась дальше к своему номеру. Как только я открыла дверь, стало понятно, что мой номер сегодня убирали. Сняв кроссовки у входа, я ступила белыми носками по прохладному полу. В гостиной свежо пахло, полы не были липкими из-за пролитого мною вчера лимонада, пыль испарилась, подушки вернулись на диван, а плед на кресло. Одежда, валявшаяся по всем углам номера была аккуратно сложена на тумбочки вдоль стены. Стаканы снова были чисты, а мусорное ведро пусто. В ванной тоже все вновь было в порядке. Только около раковины лежала записка, в которой говорилось, что одежда из ванной отправлена в прачечную. Я вспомнила о том, что организму нужен никотин, поэтому зашла в спальню, чтобы взять нужное. Подняв с прикроватной тумбочки пачку, я обнаружила, что она пуста. Хорошее настроение снова начало от меня уплывать. Мой громкий вздох отчаяния и усталости должно быть услышал весь город. Я повернулась спиной к кровати и просто свободно упала в ее объятия. Закрыв глаза, я старалась глубоко и медленной дышать, не хотелось поддаваться негативным эмоциям. Вдох, выдох, вдох, выдох. Спустя, пару минут, я открыла свои глаза, и увидела потолок, на который падал неоновый розовый свет с уличной вывески. Переведя взгляд в сторону окна на против меня, увидела белый тюль, освещенный розовым светом. Как же это было красиво. Так нежно и романтично. В вечерней темноте находиться предоставленной самой себе, в прекрасном номере. Я заулыбалась как маленький ребенок, искренне и широко. Было просто необходимо почувствовать приватность. Я начала напевать мотив одной хорошей песни, которая всегда напоминала мне о том, что вместе с дымом сигарет я не вдыхаю жизнь. А жизнь я люблю, несмотря, на все ее капризы и жестокие уроки. Решила налить себе стакан воды и включить пару настенных ламп в номере. Зайдя в, теперь освещенную, гостиную, я заметила на тумбочке возле одежды большой бумажный конверт с подписью: «От Павла Р.», и сразу же вспомнила, что мне нужно будет прочитать рассказы ребят. Во стыд самой себе, меня это даже заинтересовало. Я быстро его подняла, удобно устроилась на диване и начала распаковывать содержимое. В конверте были листы с распечатанными текстами, а также записка: «Не ломай имущество отеля, мне пришлось долго отчитываться перед отцом за сломанный тобой светильник!». Я перевела взгляд на вход в номер, где в углу вчера стоял напольный светильник, который я по всей видимости грандиозно сломала. Хороший был светильник. Дорогой. Сделав глубокий вздох, решилась прочитать рассказы сегодня, чтобы не заниматься этим в субботу или воскресение, а посвятить выходные лишь себе. После этого психолога мне понадобиться еще один. Первой я начала читать историю Андреаса.

«2010 Год

Мы познакомились, когда я шел со школы, и ты увязался за мной со своей шайкой хулиганов. Я такого деру дал тогда. Мне пришлось забежать в ларек около дома. Там в тот день работала продавщица средних лет, она очень добра ко мне была всегда. Угощала сладким, печеньем, иногда даже что-то сытное давала, потому что знала кто моя мать, ей меня жалко, наверное, было. В общем, она меня увидела, перепуганного и завела в техническую комнату. Я там слышал, как ты с компанией забежал в ларек и спрашивать начал обо мне. Я минут пять просидел, ждал, когда вы все вместе уйдете. До дома потом оглядываясь возвращался, дошел до самого подъезда, рад был, что вы все-таки отстали. А потом слышу за спиной голос твой. Я уже думал, что получу сейчас пару переломов. А ты довольно спокойно и даже с улыбкой на лице разговаривать начал. Спросил о моей сестре. Толкает ли она дрянь или нет. Я тебе ответил, что, да, и домой привел на условиях, что ты меня со своей шайкой задирать перестанешь. Ты сначала молча сидел на кухне, а потом вроде обо мне спрашивать начал, откуда я такой появился. Я все боялся, что-то не так сказать тебе, а вскоре сестра пришла со своим очередным любовником. И вы с ней ушли переговорить. Вот с этих пор мы и дружим с тобой. Целый год до твоего отъезда дружили и общались, даже сблизились, ты у меня дома начал по долгу торчать. Помню, ты рассказывал о какой-то девчонке мне, с которой в детстве дружил, что скучаешь по ней сильно. Но ты в этот день много разного попробовал, поэтому тебя, наверное, плохое накрыло. Ты даже прослезился. Брать меня начал со своей шайкой гулять, бегали вместе по гаражам и крышам, как сейчас помню, заставлял меня отжиматься каждый день, чтобы я не сорвался случайно, когда лез куда-нибудь на крышу или строение. Я благодаря тебе высоты перестал бояться. Ты мне сказал как с ней сам боролся, и я решил, что тоже смогу.

Еще гаражи были во дворе прямо на против твоих окон, но за ними никого не видно. Я там с тобой впервые покурил. А еще ты мне рассказывал в тот день, что между этими гаражами ты с этой девчонкой в детстве играли рябиной. Обстреливали друг друга, и как тебе было весело с ней. Я знаю, ты сказал написать о воспоминаниях, связанных с родителями, но отца я не помню, мать увезла меня и сестру из Бохума, когда мне год был. Когда повзрослел, понял, что с матерью не повезло, также сильно, как и с сестрой. У нас разница шесть лет с ней. Мама забеременела ею от своего одноклассника в 16, и решила, что нужно оставить ребенка. Закончила школу, на мое удивление, с золотой медалью. И отправилась учиться в Бохум на отделение русской культуры по обмену. Там встретила моего отца, он был профессором на кафедре. Таким образом получился я, но отец, по ее рассказам, ей изменил, поэтому она рванула обратно в Россию. До моего первого класса она была вроде бы нормальной, а вот сестра с рождения похоже отшибленная. С тринадцати лет постоянно разных кадров приводила. Когда мне исполнилось шесть, маму уволили с работы, она впала в депрессию и запила сильно. А сестра вслед за ней начала увлекаться всякой дрянью. В общем и целом, как-то так. Мать с сестрой агрессивные, как животные. Я класса до четвертого старался выйти с ними на контакт, открытки там разные делал, сюрпризы разные устраивал. Однажды песню решил на восьмое марта спеть им, они жеста не оценили. Мать сестре сказала ванную холодной воды набрать. Сестра сразу же побежала, как собачонка жалкая, и как только достаточно набрала, сразу же сообщила об этом. Мать меня за волосы к этой ванной потащила и начала топить, говоря что хочет, чтобы я был тих и нем как рыба в воде, что она меня даже замечать не хочет. Было конечно, неприятно, я тогда всю ночь в подушку проревел, и ненавидеть окончательно этих двоих стал. Жестокость матери заставляла меня чаще проводить время с продавщицей Верой. Она меня, когда обнимала, своей широкой грудью и толстыми руками, я представлял, что это мама, даже тошно становилось, но каждый раз хотелось. Правда через несколько лет продавщица умерла от диабета, в тот миг я и стал одиноким.»

Одно предложение в рассказе было зачеркнуто черным маркером, и как бы я ни пыталась прочитать написанное, мне все равно не удавалось. Понятно было, что предложение зачеркнул, скорее всего, Романов. Прочитав, эти воспоминания я сильно прониклась Андреасом, мне было его искренне жаль. Он не выбирал каким ему родиться на этот свет. Он не выбирал себе такую жестокую семью. Никто не выбирает себе родителей, это воля случая или судьбы. Родители самые близкие люди на всем белом свете, и по иронии, именно они причиняются самую сильную боль, они наносят самые глубокие раны, они единственные кто может по-настоящему разрушить и сломать человека. И они же единственные кто может помочь. Как жаль, что по обыкновению, те родители, которые убивают своих детей, никогда не смогут стать им спасителями. Может быть, и не стоит вовсе таких родителей винить? Может быть, они все еще дети, не познавшие в прошлом чистой и искренней любви? Обиженные жизнью люди? Но они все равно чьи-то родители, они все равно чья-то надежда. Хотелось найти Андреаса, сказать ему слова поддержки, хотелось обнять его крепко-крепко, как маленького беззащитного ребенка, которым он до сих пор, по сути своей, является. Все мы до конца жизни дети. К тому же не удивительно почему Андреас начал употреблять. Многие подростки и начинают эту историю из-за семьи. Отложив текст Андреаса в сторону, я бросила взгляд на листы Софи, но поняла, что их прочитать пока не в силах. Я зарылась руками в свои волосы, аккуратно массируя кожу головы. Закрыла глаза и представила, как улетаю отсюда на белоснежном самолете домой. Домой. Но где мой дом? Там, где тепло и уютно, где я всегда сыта или там откуда родом жуткие воспоминания. Наверное, мой дом, там, где тепло, а ко второму месту я просто привязана, и никак не могу разорвать эту злополучную связь. Подобно связи пуповины между ребенком и матерью. Какая бы мать ни была, ты все равно до последнее момента будешь таить в глубине своей души, хотя бы крупицу любви к родительнице. Таким образом, можно сделать вывод, что любовь и вправду невероятно сильное чувство, но, к сожалению, порою глупое и безосновательное. Я вырвалась из плена собственных мыслей. Солнце уже давно село, поэтому я сняла с себя всю одежду, что на мне была, забросила аккуратно на диван, помассировала себе плечи, а после направилась в спальню, чтобы она стала проводником меня в царство непробудного и глубокого сна. Постель была свежа, казалось, даже хрустела, как первый снег в зимнюю пору.