« В объятиях отца »
Карла бросилась к ней первой. Ее руки дрожали, но она схватила подругу.
– Она дышит... - прошептала, вся в слезах.
Аделин опустилась рядом, осторожно положила Изабель голову на свои колени. Она была тяжелой, обожженной, с кровью на щеках, и уже не исчезнущими шрамами.
– Ты спасла нас... – прошептала Аделин,
Она очнулась медленно. Мир был размытым, мягким, как марево. Серый потолок. Знакомый запах – книги, дым, что-то терпкое, родное. Особняк. Ее комната. Даллас.
Тело почти не слушалось. Каждое движение — как сквозь воду. Болело все. Грудь сжимала, но не от ран. От чего-то более глубокого, от того, что не выйдет из души.
Взгляд скользнул вниз, и она увидела. У кровати, прямо на коленях, склонившись, с головой на ее руке... отец.
Его лоб касался ее ладони, пальцы обхватывали ее запястье, словно боялся отпустить. Спал? Молился? Ждал?
Она едва шевельнулась, и он проснулся. Поднял голову.
Глаза – темные, наполненные блеском, держащимся из последних сил. Боль. Злоба. Страх.
И что-то еще — то глухое, безумное отчаяние, которое может испытывать только отец, едва не потерявший ребенка.
Он не сказал ни слова.
Просто прижал ее к себе, резко, сильно, почти с отчаянием.
Изабель застыла... и все внутри дрогнуло. Впервые за долгое время – настоящее тепло, знакомое сердце рядом.
Она вскрикнула — не от боли, а от тишины, наконец разорвавшейся изнутри.
Вдох. И слезы пустились по щеке.
Горько. Беззвучно. Как тогда, когда была совсем маленькая и мама еще жила.
Как тогда, когда она еще могла бежать к нему ночью, и он держал ее на руках, защищая от всего мира.
И сейчас – так же.
Она больше не держалась.
Ибо сегодня она выжила. Но не победила.
Джон осторожно вытер слезы с ее щек, большими, теплыми пальцами, как когда-то — когда она упала с дерева и разодрала колено, а он целовал царапины, чтобы «убрать боль». Изабель задрожала. От воспоминания. От того, как легко сейчас быть ребёнком рядом с ним.
– Все прошло, принцесса. Я здесь. И больше никто не коснется тебя, – прошептал он, но в его глазах еще пылала ярость.
Дверь скрипнула.
Карла зашла первой, бледная, с перевязанным лбом, за ней — Аделин, молчаливая, уставшая. Они остановились на пороге, не решаясь нарушить эту хрупкую тишину.
– Изабель... — сказала Карла тихо. – Ты как ты?
Изабель поднялась на локтях. Ее волосы рассыпались по подушке, на запястье – еще свежая темная повязка. Глаза медленно обвели лицо подруг.
- Я... жива, – хрипло сказала она. – Наполовину. Но этого достаточно.
Аделин подошла поближе, села на край кровати. Впервые в глазах ее не было сарказма или бравады — только страх, еще не угасший до конца, и что-то поглубже. Благодарность.
– Мы думали... – она не договорила. – Мы боялись, что потеряли тебя.
Карла села напротив, ее голос задрожал:
– Ты спасла нас, Иса. Как обычно. Но... цена...
Изабель взглянула на свои руки. Темные прожилки до сих пор едва пульсировали, словно сама магия не отпускала ее полностью.
— Нет, мы сделали это вместе. Потому что вы были рядом, – просто ответила она. — И в этот раз я не была одна, — прошептала она.
В комнате зависла тишина. Джон поднялся, прошел мимо девушек, остановился у дверей.
– У вас будет немного времени. Но недолго. Это еще не конец, - сказал он, и его голос был каменный. – Они еще не поняли, с кем связались.
Дверь захлопнулась за ним. Изабель осталась с подругами - усталая, живая, сломанно-сильная.
- Итак, - хрипло сказала она, - кто из нас первый сделает вид, что это был просто обычный сон?
Карла едва улыбнулась. Аделин кивнула. Но в глазах каждой жила тень той ночью.
После того как Карла и Аделин ушли к себе, Изабель молча направилась к ванной. Дверь захлопнулась за ней тихо, почти беззвучно. Она не включала свет сразу — всего несколько секунд стояла в темноте, вглядываясь в свое отражение в зеркале. Там – чужо.
Горячая вода лилась на плечи, обжигая кожу. Она стояла под душем молча, не двигаясь, только дыхание — глубокое и тяжелое — изменяло тому, что внутри кипит. Вода смывала грязь, пот, пыль фермы... но не смывала кровь из ее сознания.
Выйдя из душа, она закуталась в полотенце, подошла поближе к зеркалу. Взгляд – холодный, потухший. Шрамы на руках почти исчезли, но пальцы еще помнили, как они пекли. Под глазами тени. Синие, глубокие, словно изнутри ее точил мрак.
– Я стала той, кого боялась, – прошептала она вслух, криво усмехнувшись.
Пальцы скользнули по руке, касаясь мест, где недавно были следы веревок. Боли уже почти не было, только пустота. Она вспомнила крик. Как легко все горело. Как легко люди умирали, когда она приказала дышать огню.
– И мне... даже не жалко.
Ее голос звучал тихо, ровно. Без истерики. Без раскаяния. Просто факт.
Те, кто убил ее мать, умирали. Один за другим.
Изабель подняла голову и посмотрела в глаза в зеркале.
– Это только начало.
Они провели на этой ферме два дня, еще день Изабель почти полностью проспала. Три дня вырваны из реальности. Три дня — как темное пятно на его сознании, но как точка отсчета. Она больше не была той девушкой, которая пришла в город, ища покоя.
Она еще несколько минут стояла у зеркала, прежде чем подошла к своему телефону. Экран засветился – десятки пропущенных вызовов и сообщений. Кэролайн, Елена, еще раз Кэролайн... и, конечно, Дэймон.
Одно из его сообщений заставило ее улыбнуться сухо, почти издевательски:
"Если не возьмешь трубку, я сожгу ту проклятую картину, которую ты мне нарисовала."
– Попробуй, – пробормотала она, не отводя взгляда от экрана.
Она нажала контакт Кэролайн. Звонок
– Ну наконец! — голос Кэролайн вырвался в трубку. – Изабель Деймерис, ты хоть понимаешь, как я...
– Все хорошо, Кэролайн. Я решила свои проблемы, – тихо бросила Изабель.
– Проблемы? – Кэролайн рассмеялась нервно. – Ты шутишь? Джон сказал, что ты убила ведьм! Ты называешь это "решением"?
Изабель вздохнула, закрыв глаза. Ее раздражало это. Эти разговоры. Это "нравственное возмущение".
— Они заслуживали смерти. И я не собираюсь извиняться, – холодно ответила она.
— Ты изменилась, Изабель... — тихо сказала Кэролайн. — Но если это помогло тебе выжить... пусть будет так.
– Хорошо. Мне так лучше, – буркнула Изабель. — И я не нуждаюсь ни в твоих наставлениях, ни в твоих советах.
Кэролайн умолкла, а потом устало добавила:
– Я просто хотела убедиться, что ты в безопасности...
– Я в порядке. Не волнуйся, – коротко отрезала Изабель и, не дожидаясь ответа, закончила звонок.
В комнате снова воцарилась тишина. Изабель осталась наедине со спокойствием, которое приходит после раздражения – холодным, молчаливым, но ее собственным.
Изабель собрала волосы, быстро оделась – простые черные шорты, футболка, минимум мыслей и максимум тишины в голове. Она спустилась вниз.
Джон уже ждал в холле. Его взгляд был внимательным, почти настороженным. Он видел, как Экспрессия медленно начинает ломать Изабель изнутри, точить ее разум, но в то же время он знал, что она справится. Она должна.
Они вышли во двор. Черный Мерседес стоял под тенью деревьев, молчаливый и блестящий. Изабель села на пассажирское место, а Джон – за руль. Ни слова между ними не прозвучало.
Весь путь она молчала, глядя в окно, пока за ними не остались поля, повороты и воспоминания. И наконец, знакомая табличка промелькнула перед глазами:
Mystic Falls
Дом встретил их пустотой. Изабель не оглядывалась. Она молча прошла в свою комнату, закрывая за собой дверь, оставляя весь мир снаружи.