Глава 3.
Темное небо, усыпанное мириадами звезд, слабо мерцающих в черноте, зловеще нависло над миром.
Под сенью деревьев было поистине мрачно, под ногами стелился густой, словно жидкий азот, туман, отовсюду доносилось подозрительное оханье, верно, дикая птица или зверь. Питер шёл, проламываясь сквозь заросли кустов, каждый шаг отдавался хрустом сухих веток и шишек.
Паркер уверенно прорывался к деревне, потеряв любую тропинку или дорогу, но как будто оставался на одном месте: делал один шаг вперёд и два назад, наоборот возвращаясь к таинственному замку. Брюнет не мог понять, почему так сильно, до дрожи в коленках, до жжения на кончиках пальцев хотелось развернуться и почти на бешеной скорости понестись обратно к холму.
Треклятое шестое чувство, взявшееся из ниоткуда, кричало и било маленькими молоточками в висках: «Вернись сейчас же! Ты не понимаешь, он ждёт тебя! Ты ушёл, так нельзя!». Хотелось приложить себя хорошенько о землю, но парень только оперся локтем о ствол дерева. Появилось что-то вроде одышки, стало не хватать воздуха. Питер обернулся: за кронами все ещё были видны зубцы башен.
Паркер закрыл глаза и прислушался. Среди звуков леса до него доносился тихий фантомный шёпот, умолял остановиться, не уходить. Брюнет не был в этом уверен и тряхнул головой. Втянул воздух через нос и резко выдохнул. Стало легче, хоть и внутри все ещё его грыз червячок сомнения.
«Глупо», — заключил парень и вновь пошагал в сторону деревни, игнорируя силу, от которой становилось все труднее. Он чувствовал Тони. Чувствовал его бархатистый, слегка надменный голос, его холодное прикосновение на подбородке осталось прежним клеймом. Чувствовал, что тот скулит, как забитый раненый зверь, пару которого жестоко замучали и оставили умирать.
***
Старк вернулся в свою комнату. Вообще то, довольно нелепо было бы называть комнату «комнатой Старка», ведь он владел буквально всем и всеми в этим замке.
Тони растянулся в кресле и недовольно нахмурился. Парень, по чистой глупости и случайности попавший в ряды редких непрошенных гостей, не выходил из головы. Ему удалось невозможное — вырваться из цепких лап судьбы и не стать сытным ужином для мужчины.
Непонятно почему, но мужчина смог подавить инстинкт дикого хищника и не набросился на парня при любой возможности. Соблазн был немерено велик, в тонкую молочную шею хотелось вцепиться клыками и когтями, почувствовать сладкий вкус алой горячей крови на губах и слышать пронзительный крик. Отчасти Тони это прекрасно понимал, но не позволял себе.
Мужчина взял с края стола маленькую статуэтку виолончели и стал крутить в пальцах, очерчивая контуры. Это, наверное, должно было помочь отвлечься от Питера, но тот как назло впечатался в память настолько сильно, что все попытки были тщетны.
Запах человека до сих пор витал в коридорах замка, отравляя темное нутро Старка, побуждая желание крови.
Тони закрыл глаза. Под ресницами на деревянном стуле сидел Питер, с интересом разглядывающий мужчину, отпивающий понемногу из бокала. На его тёплых пухлых губах оставался еле заметными каплями привкус терпкого алкоголя, который чувствовал Старк за несколько метров. Тихое дыхание рвалось из губ младшего, он закрывал глаза. Питер откидывал голову, представлял вниманию белую изящную шею, подвигался ближе, шептал что-то смешанное и нечленораздельное. И Тони тянулся рукой навстречу, касался кожи, сжимал её пальцами до невозможности, облизывал острые клыки. Он почувствовал пульсацию сердца, когда был близко.
Он дёрнулся, возвращаясь в реальность от непонятного наваждения. Пальцы были сжаты будто на чужих запястьях, хотя Старк намертво вцепился в край столешницы. Всё, что произошло за эти десять секунд — видение, выстроенное из воспоминаний и фантазий, опять прожгло Тони насквозь, хотя боли он не чувствовал уже очень давно.
—Твою мать! — воскликнул мужчина и со всей силы швырнул статуэтку в стену. Фарфор врезался в стену и с треском разлетелся на осколки. Свет луны, который пробивался сквозь ставни, осветил кусочки бывшей статуэтки и заиграл узором. Старк вскочил со стула так резко, что тот упал на пол. Тони начал ходить из угла в угол, зарываясь руками в волосы и шипя всевозможные маты, какие только приходили на ум. Иногда он ступал ботинком прямо на осколки. Тогда раздавался хруст и мужчина крепче стискивал кулаки на волосах.
—Мистер Старк? — в комнату с опаской заглянула русоволосая молодая девушка. Её взгляд быстро пробежал по остановившемуся у стены мужчине.
—Убери это, — безразлично выплюнул Тони и ткнул пальцем на осколки фарфора у стены.
—Хорошо, минуточку, — девушка вернулась с метлой и принялась старательно сметать блестящие кусочки. Тони присел на стол и начал исподлобья наблюдать. В какой-то момент девушка откинула волосы: они ей мешали. Молочная кожа теперь была на виду Старка.
Мгновение — его глаза из карих окрасились в алые. Клыки увеличились вдвое и теперь больше походили на два острых ножа. Ногти превратились в когти. Тони вовсе по-животному зарычал, кидаясь на девушку. Та лишь успела жалко пискнуть перед тем, как острые клыки вспороли тонкую кожу. Кровь алой лентой потекла по ключице вниз, но мужчина быстро накрыл её губами.
И тут же скривился. Сейчас изысканный деликатес — молодая кровь — не придала ему никакой радости и успокоения. Он отшвырнул русоволосую от себя и та упала на пол, смотря на мужчину из-под полуопущенных ресниц.
Старк отплюнул кровь и облизал клыки, животно рыча:
—Ты, и никто еще другой, вы никогда не сравнитесь с ним. Твоя кровь горькая, я никогда ещё не пробовал ничего хуже. Мне нужен он, черт возьми! — Тони сорвался на крик, опрокидывая огромный стол лёгким движением словно пушинку. Девушка все так же жалась на полу, прижав к ране на шее руку.
—П-простите, мистер Старк, — шептала она, потихоньку вставая на ноги.
—Убирайся! — Тони хищным взглядом пронзил ту, и девушка поспешно выбежала, вытирая слезы.
***
Небо налилось красным светом, окрашивая мягкие, невесомые облака в розовый. Тонкие багряные линии. Тлеющий горизонт.
Утро начиналось тут невероятно красиво: солнце вместе с лучами неторопливо вставало из-за горизонта. Сочные пейзажи расцветали радугой, отчего на сердце, как и в окнах, прыгали солнечные зайчики и щекотали внутри живота. Хотелось смеяться, вот просто так, безо всяких причин. Просто потому что хорошо.
Питер наблюдал за этим и пускал в ранний воздух сигаретный дым. Опершись одной рукой на перила балкона, он зажал между пальцев второй тонкую сигарету, кончик которой выпускал тонкую сероватую нить, которая немедленно растворялась.
Деревянные балки на полу неприятно скрипели, когда парень переминался с ноги на ногу.
Горький дым щекотал в горле, но Паркер упрямо делал новые затяжки. Пальцы все ещё подрагивали, когда он представлял касания Тони.
Солнце во всю разлило сочный цвет на землю, но замок Старка оставался угрюмым. И Питер не отрицал, что внутри он великолепен и красив, напоминает дворец принца из мультика для влюбленных девочек, но снаружи им овладевал мрак. Должно быть, это до одури неправильно, ведь всегда было и будет наоборот, как и неправильно, что Питер вообще пошёл в это место, как и неправильно, что теперь он чувствует то, что раньше каменело в его душе — он чувствует непонятное трепыхание, словно чужое сердце вместо своего.
Паркер сделал последнюю затяжку и чиркнул по перилу ситаретой. После вытянул руку и расслабил пальцы. Окурок полетел с балкона второго этажа на пыльную сельскую дорогу.
Парень ложится на кровать и вдавливает лицо в подушку. Постельное белье пахнет стиральным порошком и затхлостью. Совсем не то, что привык чувствовать Питер по утрам.
Сегодня он обязательно погуляет по деревне, встретит Ванду или возможно кого-то ещё. Если, конечно, не послушает странную манию и не побежит в замок. Чёртово чувство.
В дверь стучат. Кого это нелёгкая принесла?
Цокая языком, Паркер соскребает себя со старого матраца и плетётся к двери. Кому он понадобился в этой глухомани — это вовсе его не волнует.
Как и ночью, после щелчка замка, впиленного в местами пожелтевшую древесину, с неприятным скрипом открывается дверь. На пороге стоит девушка. В этот раз волосы не распущены, а собраны в небрежный хвост и падают на левое плечо. Футболка с надписью «We are better» и мятные шорты с карманами по обеим сторонам. На ногах летние кроссовки на небольшой платформе.
—Привет, — при разговоре желваки двигаются, жевательная резинка скользит между зубов.
—О, это ты. Ванда, привет, — Парень кивает в сторону комнаты мотеля, приглашая девушку войти.
—Ну, как спалось? Обычно у приезжих на воздухе кружится голова, — та проходит и садится на край кровати.
—Спал прекрасно. Чудесные сны видел, — Питер нагло врет, чувствуя, как кончики ушей розовеют, потому что не спал он от слова совсем.
—Лжец, — Ванда качает головой и скрещивает руки на груди. — Куда ты ходил ночью?
—Что? Я? Никуда. Делать мне больше нечего, как ночам шастать, — как ни в чем не бывало с фырканьем отвечает Пит, будто это кажется ему невероятным абсурдом.
—Ты шёл в сторону замка по лесу. Я права? — девушка выгибает бровь и устремляет хитрый взгляд на парня. Питер цокает вновь и отворачивается.
—Нигде я не был.
—Эй, врунишка! —девушка вскакивает с кровати. В озорных глазах мелькают огоньки, и та смеётся. — У тебя уши покрасненели, меня не проведёшь! — её смех льётся ручьём. — Ну, ты ходил в замок? Ну скажи-скажи-скажи, эй, не будь злюкой! — Ванда дёргает за розовые мочки ушей парня.
—Ну ладно, да, я ходил в замок, — сдаётся Питер. И тут же его охватывает желание немедленно все рассказать, а лучше показать девушке Старка. Питер уверен, та ему очень понравится, — Там живёт мистер Старк, — чуть ли не с гордостью говорит он, словно сам же его туда поселил и замок дорогой средневековой мебелью обставил.
—Шутка старая, — усмешка от девушки разрезает воздух. Непонятно, то ли она не верит, то ли насмехается глупой наивности, то ли все вместе.
—Нет же, я не шучу. Я правда был там и познакомился с ним.
—Питер, этот замок заброшен и там никого нет. А меня не напугать такими детскими шуточками, — Ванда продолжает улыбаться, прокачивая головой на каждое слово парня.
—Да не шучу я! В этом замке живёт Энтони Старк, и он — его владелец! — Паркер скачет перед Вандой, активно жестикулируя и пытаясь заверить девушку в правоте. — Он пригласил меня на ужин. Мы беседовали, и он оказался очень приятным и начитанным.
—Ты же понимаешь, что это не звучит осмысленно? Да перестань, серьёзно, не смешно, — девушка закатывает глаза и продолжает жевать жвачку.
Из её губ появляется розовый шарик. Она надувает его, и он все больше и больше, вырастает и уже закрывает часть её носа. «Бум», — пузырь лопается с хлопком, и Питер вздрагивает от неожиданности. Жвачка вновь исчезает за зубами девушки.
—Стой. А ты сама как узнала о том, что я куда-то ходил?
—Окна моего дома выходят на тропу к лесу. Я видела, как ты шёл по ней. И, скорее всего, в замок, потому что я упомянула о нем, а ты заинтересовался. Уж не знаю, почему, — зеленоглазая пожимает плечами.
Питера озаряет идея. В конце концов, если Ванда сама не верит в его слова, то в реальности Тони ей убедиться придётся, когда он лично пожмет её руку и покажет внутреннее убранство дворца.
—Я познакомлю тебя с ним. Он хороший, вот увидишь. И я не вру. — парень берет девушку за руку, но та тут же одергивает ладонь.
—Эй, да с чего бы? Может быть ты маньяк какой-то. Да и мой брат не одобрит, если узнает, что я с каким-то типом пошла в старый замок, где все держится на одном честном слове, — капризно говорит она и даже отступает от Паркера на шаг.
—У тебя есть брат?
—Да. А чего ты так удивляешься?
Паркер приподнимает брови и смотрит так, словно хочет взглядом спросить «ты серьёзно?».
—Ты не говорила.
—Ну, ты не спрашивал. Тем более, зачем тебе вообще это знать? Все утверждают, что мы близнецы, хотя совсем не похожи. Он тот ещё зануда, — Ванда разводит руки и хмыкает.
—Я не собираюсь ничего плохого тебе делать. Просто... Энтони сказал, что был бы рад увидеть меня вновь, — Питер уже засовывает телефон в карман. — пойдём, тебе нечего бояться.
—Хах, да любой так сказать может. Откуда я знаю? Какие вообще гарантии, что ты не отведешь меня далеко в лес и не убьёшь?
Паркер усмехается. У него действительно нет аргументов, но он сам прекрасно видит, насколько девушке интересна вся ситуация.
—Ага, я маньяк, тот самый серийный убийца, которого уже три года ищет полиция, — саркастично выдаёт он. — и приехал сюда лишь по твою душу. Прямо вот сдалась ты мне, за кучу километров от моего города!
—Во-первых, — Максимофф выставляет указательный палец вверх. — маньяки не выбирают жертв, а убивают случайных людей, а во-вторых...
Брюнет, не меняя сумасшедшей иронии в голосе, перебивает ее:
—Разбираешься в серийных убийцах? Тогда это мне стоит тебя бояться.
—А во-вторых, — девушка продолжает, несмотря на остроту в её сторону. — в фильме «Мой кровавый валентин» так и было.
—Не смотрел его, — равнодушно пожимает плечами другой.
Девушка сдаётся. Парировать слишком долго и не приходится, она соглашается слишком быстро и, вероятно, опрометчиво. Парень отмечает про себя, что будь она персонажем фильма ужасов, ее смерть стала бы дебютом.
—Ну учти, Пит, я все ещё тебе не верю, — зеленоглазая наблюдает, как Питер пытается закрыть дверь ключом, застрявшим в скважине.
Наконец они выходят на улицу. Ещё утро, все ещё холодит ночной поземью, а на траве блестит роса. Ванда старательно переступает траву и кустики в попытках не замазать подошву. Питер идёт спереди, проламываясь сквозь кустарник разросшегося папоротника.
—Вот блин! — шипит девушка, когда от ветра трава покачивается и на лодыжки попадает роса. — холодно.
Питер отлично помнит дорогу, словно живёт тут все это время и часто ходит в замок. С каждым шагом сердцу легче, с каждым шагом все больше желание вновь прикоснуться к Тони, нет совершенно никакой опаски. Наоборот, что-то похожее на возвращение домой после отсутствия — поскорее бы. Поэтому Паркер подгоняет девушку, чуть ли не бежит через лес.
—Ну и куда ты так несёшься? — девушка успевает прыгать по земле, где трава не разраслась в пышные россыпи.
—Пойдем, давай, — а Питер тянет на себя, отодвигая очередную ветку, помогая Ванде прытко проскользнуть.
Утром не так страшно — хотя боялся ли Пит? Он ведь не трус, но иногда сердце колотилось, как бешеное, от любого резкого звука. Но сейчас это напоминало обычную прогулку по лесу, хоть и не самую романтическую. Ну где тут хоть капля романтики?
Вот деревья остаются позади, а от замка их отделяет лишь холм. Туман, не густой, но беловатый, покрывает землю и всю растительность на ней. Частые бугорки заставляют спотыкаться, ноги — дрожать, но Питер уверенно идёт вперёд, чувствуя неимоверную радость, что просто оказался здесь. Он уверен, сейчас с лестницы спустится мистер Старк, вновь протянет Паркеру руку, а затем поздоровается с Вандой, которая, наверное, ответит «Здрасте» и переглянется с Питом.
Но... Питер готов поклясться, что ночью все было иначе!
Замок встречает их абсолютной тишиной.
Парень дёргает дверь. И ещё, и ещё. Поддавшись с третьего раза, та с ужасным скрипом отворяется. Некоторые петли на ней оторваны и висят, покачиваясь, а от движения неприятно гремят, как цепи. Порог перекошен влево, вот-вот развалится. Паркер в полном недоумении проходит дальше, делая Ванде жест, мол, пошли.
Гостиная мало чем отличается от порога: такая же забытая, заброшенная. При каждом шаге отдаётся глухое эхо, ходить надо осторожно, не то что-нибудь того и гляди развалится.
Лестница молчалива, ковёр на ступенях изъеден молью, потрепан, стар как мир. Перила порыжевели от ржавчины.
На картинах по несколько слоев пыли, а вазы, которую вчера парень превратил в груду осколков, нет.
Окна выбиты во многих местах, решетка прогнила, а плинтуса скрипят, как половица.
—Мистер Старк? — спрашивает Питер в пустоту, но в ответ получает тишину. Его тут нет и словно никогда не было.
Паркер с глазами размером с блюдца от удивления поворачивается к зеленоглазой, которая хмурится от брезгливости и прикрывает нос рукой: чем-то воняет.
—Питер, какого хрена? — возмущённо спрашивает она полушепотом, смотрит с укоризной.
—Но... Он был тут! Клянусь! Был, и тут горела красивая люстра из свечей! — девушка поднимает взгляд наверх. Молчаливо висит запыленный светильник. Стекла в нем из-за паутины и пыли кажутся пластиковыми.
—А тут ваза красивая стояла. Я её разбил, так неудобно получилось, — Питер сбивается, глотает пыль, чихает, кашляет, но продолжает:
—И вот там большая комната, а посреди стол. Он позвал меня отужинать с ним.
Ванда лишь переминается с ноги на ногу, слушая рассказы, которые кажутся глупым розыгрышем.
Сейчас Питер напоминает сам себе безумца, шизофреника, пытающегося доказать самому себе то, чего не существует, придумать свою больную реальность. Он как бьётся в бреду, его трясёт в лихорадке, а он повторяет лишь два слова: «Мистер Старк».
Он смотрит на Максимофф. В зеленом океане глаз только страх и разочарование.
—Ты... Веришь мне? — упавшим и дрожащим голосом спрашивает брюнет. В голове шторм, а в сердце дыра, будто судьба сыграла с ним отвратительную злую шутку.
—Питер, ты что вообще говоришь? Что происходит? — девушка удивленно качает головой.
—Но он был тут... — почти шёпотом говорит Пит и закрывается в кудри пальцами, сжимая их до боли. — Был, был! Не могло же мне это причудиться!
Ванда отворачивается. Паркер только покачивается из стороны в сторону. В голове с миллиард вопросов, а ответа нет ни на один.
Мгновенная пустота наполняет его. Земля уходит из-под ног, они просто не держат парня. Воздуха начинает не хватать. Дыхание сбивается, словно при астме. Перед глазами все мельтишит: смешиваются чёрные и багровые оттенки. Паркер пытается дышать.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Во мраке коридора он видит силуэт Тони. Дыхание захватывает, он вот-вот выкрикнет Ванде и укажет на темноту, но видит, как Старк медленно подносит указательный палец ко рту. Как будто произнося: «Ш-ш-ш, не говори ей обо мне».
—Пойдем обратно, — девушка берет ладонь парня, взмокшую и напряжённую. Тот отшатывается, словно дикий. — Здесь ничего нет и не будет, Питер. Пойдём, — настойчивый тон. Она тянет его и делает шаг назад, к воротам, прося сделать то же самое.
—Ты иди. Возвращайся, чтобы твой брат за тебя не волновался.
Полумрак делает ещё больнее при ощущении того, что когда-то тут было светло и уютно.
—Ты останешься тут? — Ванда изогнула бровь. — Это глупо! Пойми, шутка не удалась, розыгрыш провалился, если ты хотел меня напугать, то я уже боюсь. Но не за себя, а за тебя!
—Уходи. Ты права, тут ничего нет. Ничего, что было бы тебе полезно. — парень отступает на два шага, смотрит назад, влево, вправо, часто дышит. Оглядывает каждую деталь, которую не замечал раньше. Не может выдохнуть, потому что перевести дух становится страшно: а вдруг этот замок снесёт, как карточный домик?
А после добавляет:
—Забавно, правда? — горько усмехается.
—Что именно ты считаешь забавным? — с нотками грубости отвечает Ванда вопросом на вопрос.
—Всё это, — выдыхает Паркер, и смотрит, смотрит невозможными глазами с криком «поверь!» в глаза той.
—Я ухожу. Если ты со мной — ждать не стану. Ты пугаешь меня, — откровенничает Ванда, выходит из ворот. На волосы и лицо ложится мягкий солнечный свет.
—Да, пожалуй. Пойдём, — парень опускает глаза, усталой походкой идёт к выходу. Оборачивается последний раз — не хочет, но оборачивается. Все сознание в мареве, он не знает, что с ним творится, но знает, что это пиздецки неправильно.
Ванда быстро и ловко спускается с холма, соскакивая с бугорков, балансирует руками, а Паркер плетётся позади, напоминающий зомби, с опущенной головой. Руки болтаются как плети, ноги как будто специально спотыкаются о каждый встречный камень, на подкорке сознания один вопрос.
Что это, блять, было?
Парень останавливается, решает закурить. Так ведь всегда поступают главные герои драм, когда разочаровываются во всем мире, остаются с исколотым месивом вместо сердца и плевками в душу. Но пальцы дрожат, и он не может поднести зажигалку к губам с зажатой сигаретой. Постоянно чиркает кнопкой, и синеватый огонёк то появляется, то исчезает.
Питер залпом скуривает всю пачку, стоя на том же балконе второго этажа, пронизывая взглядом здание далеко напротив. Ненавистно. Горько. Обидно.
Горький дым щекотал горло, но Паркер упрямо делал новые затяжки. Питер провел языком по потрескавшимся губам и почувствовал сладкий привкус, он разбавил неприятное послевкусие сигарет.
Сжимает стеклянное горлышко бутылки дешёвого алкоголя, купленного в баре внизу. Он даже не знает, что это. Тыкнул пальцем в первую попавшуюся на стеллаже за спиной бармена, выложил на стойку несколько долларовых купюр. Улыбнулся какой-то даме напротив грубым оскалом и гордо удалился в забронированый вчера номер.
Он завтра вновь пойдёт наступать на одни и те же грабли. Топтать одну и ту же дорогу, вьевшуюся в мозг. Обязательно, но только не сегодня.
Брюнет плетётся в ванную, упирается ладонями в раковину, смотрит на себя. Снаружи все хорошо, только внутри он постепенно рушится.
В какой именно момент Питеру стал так важен Старк? Он и не понял, когда мужчина, про которого он знает не более, чем имя, стал притягивать, как магнит. Без него наркотическая ломка, а с ним хорошо. Питер слышит отголоски фраз, уговаривающих вернуться. Он и сам этого чертовски хочет, хочет вновь услышать сильный голос с намёком на самолюбие, твёрдые шаги и холодное непонятное прикосновение. Странного цвета глаза с тёмным маревом, просто хочет. Даже сильнее, чем просто по-человечески.
Паркер выкручивает кран пальцами. Вода приятно холодная, её журчание успокаивает. Питер сбрызгивает каплями горячее лицо. Они маленькими бриллиантами осыпают кожу, приятно охлаждают. Брюнет закрывает глаза, зависает на несколько мгновений. Его ведёт, он успевает крепко схватиться за раковину и не упасть. Он слишком пьян.
Пустая бутылка отправляется в урну, пачка сигарет без содержимого остаётся лежать на балконе. Ветер уносит с перил окурки и пепел.
Паркер засыпает, желая поскорее забыть то, что было и, на всякий случай, то, чего не было.
~~~
Ванда пьёт чай, стоя на веранде. Сквозь поток мыслей пробиваются строки из неизвестной песни.
«Бледно-белые розы. Тронута. В бледно-белом свете тонут города»
Что же с ним не так, с Питером Паркером?
Последний глоток уже остывшего чёрного чая исчезает из кружки. На дне остались листики заварки. Она смотрит в даль. Где-то там, далеко видны плавно движущиеся, тёмные клубы тучь. Молния ярким узором освящает небосвод.
Скоро гроза... Любит Ванда дождь. Очень любит.
Максимофф улыбается и лёгкой походкой заходит в дом.
***
Ночь. Громкий раскат грома раздаётся в округе. Питер подскакивает с подушки. Сон снимает рукой. Он понимает. Сейчас. Паркер резко встаёт и начинает одеваться. Парень больше не может ждать, его слишком тянет к Тони. Какая-то чертовская, неземная сила.
Снова умывает лицо. Смотрит пару секунд на отражение в зеркале. Вздыхает. Треплет волосы. Решено.