Наш сладкий мальчик

Лагерь был тихим, даже слишком. Большинство команд было поглощено тренировками, остальные отдыхали. Шоё молчал о том, что заметил двух омег среди игроков. Они точно не были фанатами, как те смельчаки, что пытались флиртовать с Ойкавой, или кто-то из членов команды. Но он не стал углубляться в эти мысли. Главное - не выдать себя. Нужно было скрывать всё, быть незаметным и просто играть в волейбол. Это казалось таким простым, но когда вокруг тебя столько незнакомых и опасных вампиров и альф, единственное, о чём молишься - это чтобы они не заметили тебя.

Шоё сидел в пустой комнате, на своём матрасе. Все ушли в раздевалку, но Тсукишима не позволил ему пойти с ними, сказав, что лучше, если Шоё переоденется здесь, не стесняясь.

От скуки он в очередной раз упал на матрас, положив руки за голову. Он быстро переоделся, хотя для этого пришлось полчаса выпрашивать у Укая-сана форму на размер больше. Шорты были короткими, а футболка через пару часов начинала прилипать к его телу. Но теперь он был в нормальной форме, немного великоватой но зато удобная.

Через несколько секунд дверь комнаты открылась. Шоё повернул голову в сторону входа, не вставая с матраса. В комнату вошёл Суга. Он сразу заметил Шоё и, улыбнувшись, подошёл к нему.

- Ещё минут десять, и все переоденутся, - сказал Суга, садясь рядом.

Шоё пару секунд смотрел на него, потом неожиданно приподнялся и положил голову на колени Суги.

Суга немного растерялся от такого поступка, чувствуя, как его щеки заливает лёгкий румянец. Но он быстро успокоился и положил руку на голову Шоё, аккуратно перебирая его волосы.

- Против какой команды играем? - тихо спросил Шоё, прижимающийся к животу Суги.

- Торнадо, - ответил Суга, поднимая взгляд вверх, как бы размышляя. - Не особо слышал о них, но говорят, капитан там странный.

Шоё глубоко вздохнул, ощущая растущую панику.

- Как думаешь, всё будет в порядке? - его пальцы сжали край футболки. Незаметный жест, но Сугавара тут же уловил его.

Он без слов накрыл руку Шоё своей, аккуратно проводя пальцами по его коже. Тёплые, успокаивающие прикосновения заставили Шоё медленно разжать кулак. Сугавара легко переплёл их пальцы, а затем, не отводя взгляда, приподнёс руку Шоё к губам и стал оставлять лёгкие поцелуи на каждой костяшке, спускаясь всё ниже - к запястью, затем выше, по предплечью...

Шоё замер. Его глаза расширились, когда Сугавара, не спеша, коснулся его губ.

- Мы рядом, поэтому не переживай так сильно, - тихо сказал он.

Шоё сглотнул. Сердце стучало оглушительно быстро, а разум будто отключился. Прежде чем он успел осознать, что делает, его руки скользнули по плечам Суги, а через секунду он уже перебрался к нему на колени, зарывшись лицом в его шею.

Сугавара усмехнулся, осторожно обнимая его, позволяя прижаться ещё ближе.

Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. На душе было неспокойно - так не хотелось уходить. Хотелось остаться, просто сидеть рядом с Сугой, в тишине, без мыслей, без страха.

- Пора, Шоё, - мягко сказал Сугавара, нежно проведя ладонью по его спине. Затем он встал, аккуратно придерживая Шоё, чтобы помочь тому подняться.

Хината лишь молча кивнул, чувствуя, как в груди сжалось, и послушно пошёл за ним.

Впереди - первая тренировочная игра за долгое время.

                                     ***

Большой зал, пропитанный приятным, до одури знакомым запахом площадки. Шоё глубоко вдохнул - это всегда немного успокаивало.

На трибунах всё больше зрителей. Вампиры. Их так много, что иногда казалось, будто в этом мире людей вовсе не существует.

С одной стороны трибун - группа девушек, громко переговаривающихся, следящих за каждым движением игроков. С другой - парни, смотрящие с явным презрением, словно перед ними не команда волейболистов, а звери в клетке.

Шоё нахмурился, быстро отвернувшись к своей команде, пытаясь уловить смысл речи тренера.

- Это всего лишь тренировочный матч, так что не стоит выкладываться на полную, - говорил Укай-сан. - Но и расслабляться нельзя. Вы пару дней почти не играли, а тем более... - Он вдруг замолчал, его взгляд задержался на Хинате.

Шоё невольно вздрогнул, почувствовав внимание. Он отпустил футболку, которую машинально теребил пальцами, и скрестил руки за спиной.

- Шоё, ты будешь на задней линии. Когда окажешься на передней, старайся держаться рядом с кем-то из своих, - наконец сказал Укай.

Никаких объяснений, почему именно так. А тренер тем временем уже продолжил инструктаж.

Шоё лишь молча кивнул, переведя взгляд на команду противников. На первый взгляд - слабые, странные. Но почему-то на душе было неспокойно.

- Видишь того парня, что стоит в стороне? - внезапно раздался голос Асахи.

Шоё вздрогнул - нечасто бывало, что Асахи заговорил с ним первым.

- Это их капитан, - продолжил он.

Хината посмотрел в сторону противников. Высокий парень с белоснежными волосами, доходящими до плеч. Светло-жёлтые глаза, под левым глазом почти незаметная татуировка - три маленькие буквы "Z". В ушах проколотые серьги в виде мечей.

- Всё настолько плохо, что его стоит бояться? - спросил Шоё, прищурившись.

Асахи неопределённо пожал плечами.

- Честно? Не знаю. У него очень странный феромон. Я слышал, что из-за него слабые альфы и омеги начинают... странно себя чувствовать.

Он замолчал, будто подбирая слова, но в итоге лишь вздохнул, признавая, что сам не знает подробностей.

Шоё перевёл взгляд на Асахи и вдруг заметил, как тот возится с волосами, пытаясь собрать их в пучок. Руки немного дрожали, пряди всё время выбивались.

- Давай помогу, - без раздумий предложил Шоё.

Асахи замешкался, но затем, смущённо улыбнувшись, молча протянул ему резинку и сел на лавочку.

- Спасибо... Буду очень признателен.

Хината встал за его спиной, бережно собирая каждую выбившуюся прядь. Через пару секунд он зафиксировал пучок, убедившись, что он не развалится, и сел рядом.

Асахи чуть опустил голову вперёд, будто наслаждаясь лёгкими прикосновениями.

- Ты ловко с этим справился, - пробормотал он, аккуратно касаясь пучка. - Даже Укай-сан не может мне нормально собрать волосы.

- У него руки слишком большие, - тихо усмехнулся Шоё, поправляя край футболки. - А у меня пальцы маленькие... удобно работать.

- Ещё и с какой точностью, - кивнул Асахи. - Надо будет тебя закрепить в команде как личного парикмахера.

Шоё усмехнулся, покачав головой.

- Я-то не против, но боюсь, очередь быстро выстроится.

Асахи хмыкнул, но прежде чем успел ответить, раздался свисток - сигнал к началу матча.

Команды выстроились друг напротив друга.

Перед Шоё стоял парень, выше него сантиметров на десять, а может, и больше. Нежно-розовые, чуть растрёпанные волосы, тёмно-фиолетовые глаза - на первый взгляд, куда более дружелюбный, чем их капитан.

А вот сам капитан... Он буквально прожигал Шоё взглядом. Янтарные глаза не отрывались от него ни на секунду, хмурый, напряжённый, он вызывал одно сплошное недоверие. Может, это он распустил по лагерю все эти странные слухи?

Хотя нет... Бессмысленно обвинять кого-то просто так.

- Хорошей нам игры, - вдруг раздался голос.

Розововолосый противник первым нарушил молчание и протянул руку. Всё как всегда перед началом матча - пожать руку, пожелать удачи.

Шоё чуть замешкался, но тут же натянул улыбку, ответил на рукопожатие и кивнул.

Теперь игра начинается.

Свисток судьи разрезал воздух.

Шоё сделал глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться. Всё, что имело значение сейчас, - это игра. Он знал, что должен быть осторожен, но инстинкты требовали другого. Сердце билось в ожидании первой подачи.

Противник с розовыми волосами, чей номер значился как «6», занял позицию для подачи. Он поднял мяч, сосредоточенно следя за расстановкой Карасуно. Шоё не мог не отметить, как расслабленно тот двигался, будто бы уже заранее знал исход этого матча.

Мяч взлетел в воздух.

- Принимаю! - громко выкрикнул Нишиноя, бросаясь наперёд.

Приём был сложным - мяч ушёл чуть в сторону, но Асахи успел подстроиться и отправил его к связующему.

Шоё рванул на переднюю линию, чувствуя, как в крови закипает азарт.

- Кагеяма! - выкрикнул он, уже понимая, что Кагеяма заметил его движение.

Пас был идеальным, как всегда.

Шоё оттолкнулся, взмывая вверх. Мгновение полёта, когда он видел только сетку и пустую зону за блокирующими.

Но ударить он не успел.

Перед ним внезапно выросла фигура - тот самый капитан противников, с белоснежными волосами и татуировкой под глазом.

Шоё встретился с ним взглядом за долю секунды до столкновения.

Слишком быстро.

Блок.

Мяч с глухим стуком врезался в площадку Карасуно.

Свисток разрезает воздух.

Шоё делает глубокий вдох, но воздух вдруг кажется липким, густым, словно его пропитали чем-то сладковато-странным. Горло пересыхает, пальцы немеют.

Ну нечего. Это же только начало.

Кагеяма рядом что-то говорит - наверное, про следующую атаку, но слова сливаются в белый шум. Ноя хлопает его по плечу, подбадривающе улыбается, но Шоё почти не реагирует. Его тело не слушается.

Откуда-то из глубины поднимается дрожь. Совсем не та, что бывает от волнения перед игрой. Это что-то другое. Незнакомое.

Он с трудом сглатывает, переводя взгляд на противников.

Капитан стоит на своём месте, неподвижный, как изваяние. Белоснежные волосы, жёлтые глаза, три буквы под глазом. Глаза прожигают, даже когда он, казалось бы, просто смотрит.

Шоё делает шаг назад, непроизвольно, инстинктивно. Его тело орёт бежать.

Но нельзя.

Он в игре.

Счёт 12:4 в их пользу. Они идут к победе, и противники явно это понимают. Ошибки сыплются одна за другой, но... что-то не так.

Каждое очко - как капля масла в огонь. Капитан напротив всё сильнее хмурится, его команда всё больше зажимается. Никто даже не смеет посмотреть на него.

Шоё не может дышать.

Воздух вокруг сдавливает, словно в лёгкие наполняют камнями. Ноги становятся ватными. Паника сжимает горло ледяными пальцами.

Зачем?

Почему?

Он не понимает, но страх змеёй ползёт под кожей, разливается по венам, отравляет разум.

Шоё едва успевает заметить, как Тсукишима рядом напрягся, внимательно следя за ним. Он что, видит, как он дрожит?

Глупо.

Свисток.

Игра продолжается.

Мяч поднимается в воздух, но перед глазами Шоё - только капитан соперников.

Лицо нахмуренное, взгляд пронзительный.

Мир будто сжимается в точку, в этом пространстве нет никого, кроме него.

Шоё делает вдох, но не может.

Не может дышать.

Паника душит, сжигает изнутри.

Он должен был прыгнуть. Просто прыгнуть - и ударить. Блока не было, всё складывалось идеально. И всё бы закончилось блестяще, если бы не одно "но": его тело предало его.

Руки повисли, как плети. Мышцы не отозвались. Мяч упал - прямо перед его ногами, отскочил от пола с глухим, каким-то издевательским звуком. А он... он шагнул назад. Не вперёд. Назад.

Мир вдруг зашатался, поплыл. Как будто всё вокруг начало растворяться в горячем, липком мареве. Тошнота подступила к горлу.

Сердце будто выпрыгивало из груди, бешено лупя в рёбра. Руки дрожали. Колени подгибались.

Он должен был... Но не смог.

И главное - почему?

Откуда это? Этот гнойный, мерзкий привкус в горле. Как будто внутри что-то гниёт, что-то расползается, отравляя всё. Как будто феромон этого проклятого капитана - не просто запах, а яд, разъедающий изнутри.

Он судорожно сглотнул, но во рту будто сгустилась сладковатая пыль. Лёгкие сжались, не пуская воздух.

- И-извините, - прохрипел Шоё, еле слышно. Голос предал его так же, как и тело.

- Что с тобой, чёрт возьми?! - рявкнул Кагеяма, подбежав и схватив его за плечи. Он встряхнул его, пару раз резко качнув в стороны. - Ты в порядке?!

Но Шоё не успел ответить.

Чьи-то пальцы с силой ударили по рукам Кагеямы, отбрасывая их в сторону. Шоё поднял взгляд. Перед ним стоял Тсукишима - холодный и мрачный, но взгляд его был направлен не на него, а прямо на Кагеяму. Сдержанное раздражение, граничащее с гневом, застыло в янтарных глазах.

- Не трогай его, - резко сказал Тсукишима.

Шоё сжал губы. Он чувствовал себя униженным. Слабым. Ничтожным. И всё же он попытался выдавить из себя хоть каплю уверенности.

- Я... я отыграюсь. Честно, - выдохнул он, почти умоляюще. Сделал шаг назад, прочь от них, пытаясь собрать остатки самообладания.

Он снова взглянул на противоположную сторону.

Тот розоволосый парень из команды противников - миловидный, с мягким взглядом - выглядел сломленным. Его плечи дрожали, глаза метались между мячом и капитаном. И стоило тому повернуть голову - как парень будто бы сжимался вдвое, поникал.

Он тоже чувствует это... этот ужас?

Шоё сжал кулаки. Он должен продолжать играть. Он не имеет права упасть.

Но его тело... всё ещё дрожит. Его душит то самое чувство - чуждое, липкое, липкое как густой сироп, что стекает по позвоночнику, проникает под кожу, оставляя холодные ожоги.

Его взгляд скользнул по капитану соперников - и паника вспыхнула вновь, ярче прежнего. Не боль, не страх даже - чистый, сырой ужас. Как будто смерть заглянула в него изнутри.

Новая подача. Мяч летит высоко. Шоё делает шаг... но мышцы снова отказываются. Он просто стоит, не в силах пошевелиться.

Всё вокруг начинает мерцать. Как будто поле погружается в воду. Время тянется. Паника давит. Капитан всё ещё смотрит на него.

Шоё сжимает кулаки, отгоняя удушливый страх, и снова прыгает.

Но что-то не так.

Тело вдруг становится чужим, обманчиво лёгким, будто он прыгает в пустоту. Затем - резкий толчок, и он валится на пол, ударяясь коленями о твёрдую поверхность. Лёгкие мгновенно заполняются воздухом, но вместо облегчения - судорожный кашель.

В груди свивается что-то липкое, вязкое, будто паника, страх и отчаяние смешались в единый ком, перекрывая кислород.

Голоса на трибунах гулким эхом отдаются в голове. Кто-то ахает, кто-то разочарованно вздыхает, а кто-то просто шепчет друг другу что-то, будто обсуждая его несостоятельность.

- ТАЙМ-АУТ!

Голос Укая-сана режет пространство, но в ушах Шоё - только белый шум.

Перед глазами мелькают тени, силуэты. Кто-то подбегает. Тсукишима? Наверное, он. Рука тянется, но...

- Каору, мне кажется, это... уже слишком... - раздался хриплый голос розоволосого парня. Он держался за грудь, его пальцы судорожно сжимали ткань формы, словно это могло хоть как-то ослабить боль.

Каору медленно повернул голову в его сторону, взгляд потемнел. В его глазах не было ни капли сочувствия, только раздражение, смешанное с презрением.

Прошла секунда. Другая.

И вдруг парень захрипел, согнулся пополам, захватил ртом воздух, как утопающий, которому не дали всплыть. Он рухнул на пол, его плечи содрогались в судорожном кашле, а тонкие пальцы судорожно цеплялись за горло.

Шоё смотрел на это, ощущая, как в груди всё холодеет. Он чувствовал, как его собственное дыхание сбивается, как спина покрывается липким потом.

Что... происходит?

- Убожество, - процедил Каору, даже не удосужившись взглянуть на корчащегося на полу товарища. - Слабый, как и всегда. Противно даже находиться с тобой в одной команде.

Шоё резко выдохнул, чувствуя, как внутри всё переворачивается.

Каору шагнул вперёд.

Только Хината успел заметить, как в момент, когда он проходил мимо розоволосого, тот едва заметно вздрогнул... а затем его лицо исказилось от боли.

Каору всем весом наступил ему на ногу.

Розоволосый вздрагивает, скручивается в спазме боли, но не кричит - лишь сдавленно всхлипывает, изо всех сил пытаясь сдержать крик.

- Пр... прости... - его голос еле слышен, он звучит, как рваная бумага.

Кому он это?

Когда их взгляды встречаются, Шоё понимает: ему.

Страх давит на грудь, сжимает рёбра.

Если бы правила не запрещали грубую силу на площадке, Каору бы не ограничился тем, чтобы просто наступить на ногу.

Тсукишима рывком поднимает его на ноги, но Шоё уже ничего не чувствует, кроме липкого холода, окутывающего разум.

***

Впервые за долгое время его заменили на площадке. Шоё сидел на скамейке, стиснув кулаки, и смотрел, как продолжается игра. От этого чувства - от бессилия, от того, что он мог только наблюдать - внутри поднималась отвращение к самому себе.

- Почему ему всё ещё разрешают играть? - спросил он, не отрывая взгляда от Каору.

Тот по-прежнему стоял на площадке, совершенно спокойный, будто ничего не произошло. Его лицо не выражало ни капли эмоций. Он даже не смотрел в сторону Шоё.

Но ощущение прожигающего спину взгляда не исчезало.

Хината сглотнул, заставляя себя глубже дышать.

Розоволосый игрок сидел неподалёку, потирая повреждённую лодыжку. Его плечи дрожали, но он не поднимал головы, избегая встречаться взглядом с капитаном. Или, может, вообще с кем-то.

- Ты же знаешь, какая у вампиров жёсткая иерархия, - спокойно сказал Сугавара, чуть подавшись вперёд, чтобы взглянуть на Шоё. - Не думаю, что ты уже забыл свой первый месяц в академии. Даже Кагеяма тогда вёл себя, как высшие вампиры.

Шоё сглотнул.

Как можно было забыть? Те дни, когда ему приходилось ходить на цыпочках, затаивать дыхание в присутствии альф, избегать встречаться с ними взглядом. Он тогда и с Кагеямой боялся заговорить, словно одно неосторожное слово могло его уничтожить.

- Но... он изменился, - пробормотал Хината, глядя на площадку.

Кагеяма стоял у сетки, стиснув зубы, пока Тсукишима что-то ему выговаривал. Он не перебивал, но его взгляд говорил сам за себя: ему было плевать на лекции блондина, но он злился. Не просто злился - его разрывало от гнева.

Но он сдерживался.

И ведь изменился не только Кагеяма.

Шоё вспомнил других. Тех, кто когда-то смотрел на него сверху вниз, тех, кто не воспринимал его всерьёз. Теперь же всё было иначе.

Но Каору... Каору был другой.

Шоё снова перевёл взгляд на капитана противников.

Тот внезапно улыбнулся. Совсем чуть-чуть, одними уголками губ.

А затем его глаза встретились с глазами Хинаты.

И в тот же миг по телу прошла волна холода.

Грудь сжала невидимая рука. Воздух в лёгких превратился в раскалённое стекло, обжигая изнутри.

Он задыхался.

Зрение помутилось. Всё вокруг стало чужим, нереальным.

Ему нужно уйти. Срочно.

- Хината?!

Сугавара схватил его за плечо, встряхнул.

Шоё в ужасе моргнул.

Каору снова смотрел в другую сторону, будто ничего не было.

Но что-то изменилось.

И Шоё не мог отделаться от чувства, что теперь этот матч - не просто игра.

- Мне нужно в туалет, - голос Шоё дрожал, и он сам это слышал.

Он вскочил на ноги, направился к Укаю, но с каждым шагом сердце билось всё быстрее. Слишком быстро. Грудную клетку сдавило, дыхание сбивалось, в глазах оставалась неприятная мутная пелена.

Свисток. Меняют игроков.

Сугавара выходит вместо Ямагучи.

- Не могу тебя одного отпустить, если только... - начал тренер, но не успел договорить.

Ямагучи уже подошёл к ним, на его лице было беспокойство.

- Я могу пойти с ним, - спокойно предложил он, вытирая полотенцем пот со лба.

Шоё хотел было возразить, сказать, что всё в порядке, но когда почувствовал, как на его плечо ложится тёплая ладонь Ямагучи, понял - один он не дойдёт. Ноги будто налились свинцом.

Укай нахмурился, явно недовольный происходящим, но, оглядев бледное лицо Хинаты, только вздохнул.

- Хорошо. Только быстро.

Шоё кивнул, но даже это движение далось ему с трудом.

Они вышли из спортзала, и стоило только оказаться в коридоре, как воздух показался более прохладным, свободным.

- Ты точно... - начал Ямагучи, но не успел договорить.

Хината, не дойдя и пары шагов, споткнулся, и если бы не рука Ямагучи, то, скорее всего, рухнул бы прямо на холодный пол.

- Эй! Ты что творишь? - Тадаши тут же подхватил его, крепко удерживая за плечи. - Чёрт, у тебя руки ледяные...

Шоё прикусил губу, судорожно вдохнув.

- Я не знаю, что со мной...

- Ты весь дрожишь.

Ямагучи оглядел коридор, после чего осторожно потянул Хинату за собой.

- Идём. Надо привести тебя в порядок, пока никто не увидел.

Шоё кивнул, хотя внутри уже понимал - дело не только в панике. Что-то было не так. Совсем не так.

Ямагучи буквально втащил его в ближайшую раздевалку, закрыв за собой дверь.

- Сядь, - мягко, но настойчиво сказал он, усаживая Хинату на длинную скамью.

Шоё поддался, тяжело опускаясь. Тело не слушалось. Он чувствовал, как холодный пот стекает по вискам, как дрожат пальцы, как грудь сдавливает изнутри, будто его захватили невидимые цепи.

Ямагучи нахмурился, но ничего не сказал. Он схватил бутылку с водой, которая осталась в кармане его спортивных штанов, открыл её и протянул Шоё.

- Пей.

Шоё взял бутылку, но руки дрожали так сильно, что крышка выскользнула и покатилась по полу.

- Чёрт... - простонал он, чувствуя, как по спине скатывается ледяной пот.

Ямагучи молча забрал бутылку обратно, поднёс её к губам Хинаты и аккуратно наклонил.

Прохладная вода немного прояснила сознание, но не убрала гнетущее ощущение в груди.

Ямагучи сел рядом, внимательно вглядываясь в его лицо.

- Это всё из-за него? Из-за капитана?

Шоё с трудом глотнул воздух.

- Я не... не знаю, - выдавил он, сжимая ладони в кулаки. - Просто... мне страшно. Совсем не должно быть страшно. Это не паника, не обычное беспокойство... оно... оно словно изнутри разъедает меня.

Ямагучи молчал.

Шоё повернул голову, чтобы посмотреть на него, и заметил, как Тадаши нахмурился.

- Что?

- Ты пахнешь странно, - пробормотал Ямагучи, сдвигая брови.

Шоё замер.

- Как... как странно?

Ямагучи колебался, подбирая слова.

- Как будто твой феромон скачет. Будто его вообще нет, но в то же время он есть. Как будто... твоя природа пытается тебя защитить, но не может.

Шоё сглотнул.

- Но... но почему?

Ямагучи покачал головой.

- Я не знаю.

Повисла тишина, наполненная только сбившимся дыханием Шоё.

- Но я знаю одно, - наконец сказал Ямагучи, глядя ему прямо в глаза. - Тебе нельзя возвращаться на площадку.

- Но... но команда...

- Тебе нельзя возвращаться, Шоё, - повторил Ямагучи твёрже, сжимая его запястье. - Я что угодно скажу Укаю, совру, если надо. Но ты не вернёшься туда.

Шоё чувствовал, как по спине пробегает судорога.

Он вдруг понял, что Ямагучи прав.

Шоё тяжело дышал, в груди всё сжималось, но в словах Ямагучи звучала уверенность - та, что обычно его успокаивала.

- Я не могу просто так сидеть! - срывающимся голосом выдавил он. - Мы же... мы же играем!

- А ты умираешь, - спокойно ответил Ямагучи.

Шоё резко замер.

- Что?..

- Твой феромон... - Ямагучи нахмурился, чуть сильнее сжимая его запястье. - Он нестабильный, как будто ломается. Это не нормально. Я не знаю, что именно делает этот вампир, но если ты вернёшься туда - станет только хуже.

Шоё закусил губу. Он чувствовал, как внутри всё переворачивается, как тянет обратно - даже не на площадку, а туда, где сейчас был капитан противников.

От одной этой мысли его затошнило.

- Надо сказать... кому-то, - пробормотал он, хватаясь за голову.

- Надо сначала привести тебя в порядок, - отрезал Ямагучи, вставая. - Сиди здесь. Я принесу твою одежду.

Шоё хотел возразить, но голос застрял в горле.

Ямагучи вышел, а он остался один.

Тишина.

Он стиснул пальцы, чувствуя, как снова поднимается паника. Грудь сдавило сильнее, в ушах зазвенело.

И тут...

Резко, будто кто-то включил звук в пустой комнате, в коридоре раздались шаги.

Нет.

Не шаги.

Один шаг.

Тяжёлый. Медленный.

Приближающийся.

Шоё судорожно вдохнул.

Что-то здесь не так.

Дверь тихо открылась, и Шоё, затаив дыхание, невольно отодвинулся к краю скамьи. Сердце глухо билось в груди, спина взмокла от липкого пота.

Вошёл тот розоволосый парень. Его нога была перевязана, шаг чуть прихрамывающий, но он старался не показывать слабость.

- Это... Я видел, как вы сюда зашли, - его голос был приглушённым, словно он боялся кого-то разбудить. - Я хотел немного поговорить.

Шоё не ответил. В глазах застыло недоверие, а тело так и не расслабилось.

Парень это заметил. Не закрывая дверь, он только слегка прикрыл её и отступил назад, вполоборота вставая к стене.

- Если так тебе будет легче, я останусь здесь, - тихо продолжил он. - Дверь не запру.

Шоё колебался. Ему хотелось сказать "Уходи", но вместо этого он медленно кивнул.

Розоволосый чуть улыбнулся - едва заметно, будто извиняясь за то, что вообще заговорил.

- Меня зовут Шоичи. Твоё имя я уже знаю, - он коротко вздохнул, будто собираясь с духом, а затем продолжил:

- Я хотел... объяснить, что с тобой произошло. Почему ты... так себя чувствуешь.

Шоё напрягся ещё сильнее.

- Это из-за него, да? - выдавил он.

Шоичи кивнул.

- Его феромоны. Они почти не имеют запаха, правда? Но ты чувствуешь их, верно? Как будто... что-то липкое оседает на коже, на лёгких, как будто тебя сдавливает изнутри.

Шоё не ответил, но пальцы судорожно вцепились в ткань шорт.

- Это его способность, - Шоичи говорил спокойно, но в голосе звучала горечь. - Он может заставить омег или слабых альф чувствовать... панику. Причём не явную, а такую, от которой становится только хуже, потому что ты даже не понимаешь, почему боишься.

Шоё сглотнул.

- Это... это как яд.

- Почти, - Шоичи слегка опустил голову. - Прости. Я должен был раньше что-то сделать, но...

Он посмотрел на свою ногу, сжал пальцы в кулак.

- Я сам не могу ему сопротивляться.

Шоё смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова.

- Я самый слабый альфа в нашей команде... поэтому и чувствую этот удушающий феромон капитана. - Шоичи отвёл взгляд. - Моя мама бета, так что с рождения я... слаб. - Он прикусил нижнюю губу. Кажется, ему самому было противно признавать это.

- Понимаю. - Шоё поспешил заговорить, стараясь прикрыться ложью. - У меня мама омега, но я всё равно родился обычным альфой. Даже феромон толком не работает... почти ни на кого не действует.

Шоичи чуть улыбнулся, чувствуя в собеседнике нечто родственное. Хоть это и была неправда, но слова Шоё будто согревали.

- Я не знаю, почему он решил использовать на тебе феромоны. Он редко делает это - особенно с игроками из других команд. Так что... лучше держись от него подальше.

Шоё молчал. В голове проносились мысли - чем он мог не угодить капитану? Всё, что всплывало, - это слухи. Слухи о том, что он омега. Пусть большинство и затихло, но, возможно, Каору решил проверить сам. А может, просто почувствовал... инстинктивно. Его феромоны действуют ведь и на слабых альф.

Шоё сжал кулаки. Он должен доказать, что просто низший альфа. Всего лишь слабый... но всё-таки альфа.

Только как?

- Спасибо. Постараюсь не попадаться ему на глаза, - выдавил он в ответ, вспомнив, что ещё не ответил.

Шоичи кивнул, развернулся и направился к выходу, мельком бросив через плечо:

- Удачи тебе.

Как только дверь за ним закрылась, Шоё тяжело выдохнул и опустился на скамейку. Он согнул одну ногу, уставился в потолок, обдумывая ситуацию. Наверняка всё из-за слухов...

Он положил тыльную сторону руки на глаза, челюсть сжалась. Он чувствовал страх. Отвращение. И злость. На кого именно - он сам не знал. На того, кто пустил слухи? На капитана, что использовал феромоны? Или... на себя?

Он был всё таким же слабым, как и в первый день в академии. Ему преподавали самооборону, учили сражаться - но что может помочь против феромонов высшего альфы?

Вдруг он резко сел, шокированно уставившись в одну точку.

Как он мог забыть о метке?

Это же лучшая защита от чужих феромонов... Но вот проблема: у него не один альфа. И каждый готов бороться за право поставить метку. Как выбрать?

Он не хочет обидеть никого из них. Было бы идеально, если можно было бы носить несколько меток... хотя бы в разных местах.

"Что если в будущем их станет ещё больше...?" - он сжал голову руками, согнувшись. Сердце стучало в висках. Всё это казалось слишком тяжёлым.

Не успел он обдумать всё до конца, как дверь открылась. Шоё резко вскинул голову - и в глазах тут же потемнело.

Это был Ямагучи. Он держал в руках форму.

- Вот. Я принёс тебе одежду. - Его голос был мягким.

- Спасибо, - тихо отозвался Шоё и встал, подходя ближе. Взяв одежду, он чуть наклонил голову. - Останься тут, пожалуйста. Просто придержи дверь...

Он поднял взгляд из-под полуопущенных ресниц, стараясь выглядеть как можно более уязвимым, разбитым. Это было немного жестоко - использовать доброту Ямагучи. Но Шоё был на грани.

Ямагучи проглотил ком в горле и, не глядя на него, кивнул.

- Хорошо. Я останусь.

Он остался.
Шоё развернулся, начав переодеваться. В груди всё ещё стучала тревога. Но рядом был кто-то, кому он мог хоть немного доверять. И хотя бы на пару минут - этого было достаточно.

Как только он закончил переодеваться, Шоё бросил взгляд на Ямагучи. Тот выглядел заметно взволнованным, будто что-то хотел сказать, но никак не решался.

- Ямагучи, что с тобой? - мягко спросил Шоё, подходя ближе. Он чуть приподнялся на носочках и осторожно убрал с его лица выбившуюся прядь волос, коснувшись пальцами носа альфы.

Ямагучи вздрогнул от неожиданного прикосновения и тут же отвёл взгляд.

- Тадаши... говори уже, - надув губы, пробормотал Шоё. После всего, что произошло за день, у него не осталось сил играть в догадки.

- Укай-сан сказал, что ты не будешь участвовать в игре сегодня... - проговорил Ямагучи почти шёпотом, избегая его взгляда. Он чувствовал, как внутри всё сжимается от желания возразить - Шоё ведь хотел играть, он был нужен команде. Особенно сегодня, когда им предстояли ещё два матча.

- И... - продолжил он, собравшись с духом, - ты даже не сможешь сидеть на скамье. Сказали, чтобы ты вернулся в комнату. Отдохнул, пришёл в себя. И можешь... закрыть дверь, чтобы никто не мешал.

Он говорил всё это, стараясь быть спокойным, но видел, как глаза Шоё постепенно темнеют от разочарования.

- Мне не настолько плохо, - хрипло ответил Шоё, но, услышав собственный голос, осёкся. Горло саднило, внутри было пусто.

- Шоё... пожалуйста, - тихо сказал Ямагучи, и в его голосе звучала настоящая тревога.

Шоё ещё мгновение стоял, опустив взгляд, а потом выдохнул и кивнул. Он понимал: это решение приняли не потому, что он слабый, а потому что хотят защитить. Но от этого не становилось легче.

- Ладно... я пойду, - произнёс он устало.

Ямагучи провёл его до выхода из раздевалки и задержался у двери, будто хотел что-то добавить, но так и не нашёл слов.

- Иди, тебе тоже надо готовиться, - Шоё попытался улыбнуться, но вышло натянуто.

- Если что... я рядом, - тихо сказал Ямагучи, прежде чем исчезнуть за поворотом.

Шоё медленно пошёл по коридору, обняв себя за плечи. Шум с трибун постепенно стихал по мере того, как он удалялся. Внутри всё сжималось. Он знал - в комнате будет один. Совсем один.

И всё же... может, это и к лучшему. Хоть немного побыть наедине с мыслями, без чужих взглядов, без давления.

Он добрался до своей комнаты, вошёл и закрыл за собой дверь. Несколько секунд просто стоял, прислонившись к ней лбом. Внутри было тихо и темно, будто весь мир замер.

Шоё глубоко вдохнул, прошёл вглубь и опустился на матрас. Только он и тишина. И слишком много мыслей, от которых не убежать.

Голова болела, ныла, будто внутри сидела пульсирующая игла. Потирая виски, Шоё нахмурился - нужно бы выпить таблетку.

Он подошёл к своему рюкзаку. Одежду он уже разложил, остальное так и осталось нетронутым. "Носи с собой таблетки", - говорила мама, и он послушно брал аптечку, хоть сам не особо разбирался, где от чего.

Высыпав всё на кровать, он начал рассматривать блистеры. Потом, взяв телефон, стал искать названия таблеток и их назначение.

- Это вроде от головы... - прошептал он, вытаскивая одну из пластинок. Но взгляд тут же зацепился за другую - слишком знакомую.

Противозачаточные.

Он сам не знал, зачем взял их с собой. "Они слабые", - говорил Мацуда. "Работают на один день. Принимаешь за час - и можно заниматься любовью без риска. Главное - не принимать часто".

От осознания собственных мыслей Шоё резко откинул блистер подальше, к краю матраса.

- О чём я думаю вообще?.. У меня тут проблемы с феромонами чужих альф, а я думаю... - он скривился, покосившись на упаковку.

Чёрт. Они манили. Мысли о ком-то из своих альф не давали покоя, заставляя тело откликаться без разрешения. Может, если просто позволить себе расслабиться - не только эмоционально, но и физически - станет легче?..

Он нахмурился, но всё же взял блистер и положил рядом с собой. Подумать об этом можно будет позже. Сейчас нужно поговорить с Мацудой.

Шоё вздохнул, лёг на живот, подложил подушку под подбородок, отодвинул блистеры от головы, а противозачаточные - ещё дальше.

Набрал номер. Пока шли гудки, он покачивал поднятыми ногами из стороны в сторону.

- Давно ты мне не звонил первым, - раздался довольный голос мужчины.

- Привет, Мацуда-сан. Как у вас дела? - решил Шоё начать мягко.

Судя по звукам, Мацуда как раз заваривал чай - наливал воду в кружку, что-то ставил на стол.

- Всё отлично. А у тебя что?

Шоё задумался. С чего начать? Но потом просто выдохнул - с Мацудой всегда было проще говорить прямо.

- Не очень... Сегодня на матче против нас был странный альфа. Его феромон почти не пахнет, но от него начинается паника. Прям до тошноты. Не шучу.

Мацуда хмыкнул, отпил чай.

- Думаю, это ещё не всё?

- Да, - Шоё вздохнул, сам себе кивнув. - Он действует на омег и слабых альф. В его команде был один такой, и когда тот попытался его остановить... он просто перекрыл ему дыхание. А потом ещё и на ногу наступил, возможно сломал. Я не уверен, всё слишком быстро произошло.

На той стороне повисло молчание. Потом - тяжёлый вдох.

- И ему ничего за это не было, верно?

- Именно. Он сломал ногу своему же сокоманднику - и всем плевать!

- Шоё, - в голосе Мацуды звучала усталость, - это вампиры. Это не люди. Хотя и люди бывают жестокими, но у вампиров - всё жёстче. У вас в мире омеги и бедняки - самые уязвимые. У нас - ещё и слабые вампиры. Они всегда на дне. И таких, как ты, в их глазах проще растоптать.

Шоё закрыл глаза и провёл рукой по лицу.

- Он и на меня использовал свои феромоны.

- Вот это уже серьёзно. Ты в порядке?

- Сейчас лучше. Но на матче я просто рухнул на пол. Возможно, всё из-за слухов - кто-то в лагере распустил, что я человек и омега. Некоторые не верят, но... Я не знаю.

- Плохо дело, - сказал Мацуда. - Тут может помочь...

- Метка, да? - перебил Шоё. - Я сегодня об этом начал думать.

На том конце связи повисла пауза. Потом Мацуда отложил чашку с лёгким стуком.

- Ну наконец-то, - произнёс он тихо. - Я всё ждал, когда ты сам заговоришь об этом.

- Но я не хочу, чтобы только один поставил, - Шоё нахмурился, перевернувшись на спину и закинув руку за голову. - У меня ведь... много парней. А метка - это же что-то вроде "я принадлежу тебе", да?

- Шоё... - Мацуда прикрыл глаза, будто пытался набраться терпения. - Ты вообще знаешь, как работают метки?

- Ну... - Шоё мял подушку под боком. - Метка ставится на загривке. Альфа кусает и... это как защита. Блокирует чужие феромоны. И... вроде бы это значит, что омега "занят". Но... всё.

- Всё? - переспросил Мацуда с лёгким раздражением. - Что ты делал на уроках, когда объясняли про альф и омег? Это же базовая информация! Всё должны были рассказывать ещё в начальных классах!

Шоё скривился, виновато уставившись в потолок.

- Спал, - пробормотал он глухо. - Я... Я тогда не считал себя омегой, окей? Я думал, что меня просто как-то неправильно определили. Я не хотел быть... ну, таким. Меня всегда считали за бету. Я просто хотел играть в волейбол.

На том конце послышался смешок, но он быстро сменился серьёзным тоном:

- Главная метка - та, что на загривке. Её ставит только один альфа. Она самая сильная. Блокирует восприятие чужих феромонов и вызывает привязанность. У некоторых даже развивается зависимость, особенно если метка поставлена насильно. Омеге при этом очень сложно быть рядом с другими альфами. Ему становится противно. Но альфа, если не получил ответную метку, может быть с другими.

- Ответную? - удивился Шоё.

- Да, - подтвердил Мацуда. - Омеги тоже могут ставить метки альфам. Обычно - на ключицу или шею. Это знак доверия. Чтобы ваши феромоны переплелись. После этого у альфы исчезает интерес к другим омегам. А у тебя - к другим альфам, если ты искренне поставил. Это называется "замкнутая пара".

Шоё молчал, осмысливая.

- Угу... - кивнул Шоё. - А у меня, как бы... их много. Парней. Не хочу, чтобы только один...

- Вот! - перебил его Мацуда. - Именно поэтому существуют союзные метки. Их другие альфы могут ставить на шею, запястья, плечи - куда угодно, кроме загривка. Они усиливают твою устойчивость, особенно в стрессовых ситуациях, и показывают, что ты не один. Что ты под защитой не одного, а нескольких.

- ...Я... даже не знал, что такое бывает, - прошептал Шоё, чувствуя, как горят уши.

- Я не удивлён, - фыркнул Мацуда. - Иначе ты бы уже давно кого-то пометил, уверяю. Особенно после всего, что вы с Куроо и остальными пережили.

Шоё уткнулся в подушку и простонал:

- Чёрт, я идиот.

- Нет, просто... тебя никто не учил. Это не твоя вина. А теперь вот учу я.

- Думаешь, мне стоит?.. Попросить кого-то из них? - неуверенно спросил Шоё после короткой паузы.

На том конце стало тихо. Мацуда явно обдумывал ответ.

- С одной стороны, да. Метка тебя бы очень защитила, особенно если кто-то из твоих поставит её. С другой... - он тяжело выдохнул. - Ты в лагере. Вокруг - сотни альф. Не все знают, что ты омега. Не все знают, что ты человек. А если ты получишь метку, особенно основную, другие альфы это почувствуют. Поймут, что ты омега. Феромоны сплетутся, и это... будет видно. Слышно. Вонять на весь лагерь, если честно. И не все к этому отнесутся хорошо.

- То есть это опасно? - Шоё приподнялся на локтях.

- Да. Особенно если кто-то из тех альф - из тех, кто не признаёт границы и может напасть, даже если омега помечен. Метка - это не броня. Это, скорее, табличка "занято". Она сдержит большинство, особенно тех, кто уважает иерархию. Но не всех.

Шоё молчал, глядя в одну точку на подушке.

- Мой совет, - спокойно продолжил Мацуда, - подожди. Когда вернётесь с лагеря - вот тогда и решайте, кто ставит метку, какую, где. Хоть один альфа с основной меткой - это уже защита. Остальные могут позже поставить союзные. А ты - ответные. Если захочешь. И если будешь готов.
Как только вернётесь - поговори со своими альфами. Я уверен, кто-то из них согласится.

- Все согласятся, - слабо усмехнулся Шоё. - Вот в этом и проблема.

Мацуда рассмеялся.

- Ну, значит, ты - чертовски везучий омега. Только не тяни с этим. Метка - это не просто защита. Это связь. А ты, как я понимаю, уже не одинок.

Шоё прижал телефон ближе к уху и закрыл глаза. Внутри немного потеплело.

- Спасибо, Мацуда-сан...

- Всегда пожалуйста, глупый волейболист. Только, умоляю, не спи на важных лекциях больше.

- Постараюсь, - фыркнул Шоё.

Он отключил звонок, уткнулся в подушку и замер. Всё внутри гудело: от мыслей, от боли в голове, от усталости. Но впервые за день ему стало чуть легче.

На телефон один за другим сыпались уведомления, раздражая и без того напряжённого Шоё. Его голова всё ещё не прояснилась, а каждый звук заставлял раздражённо вздрагивать. Нахмурившись, он потянулся за телефоном, намереваясь выключить звук, но, увидев имя отправителя, весь внутренний гнев в одно мгновение растворился.
Будь у него хвост - он бы точно сейчас завилял.

На экране было несколько сообщений от Куроо. Прокрутив переписку вверх, Шоё начал читать с начала.

Куроо @tetsuu:
Мы только что размазали каких-то новичков со счётом 3:0. Даже Кенма перестал моргать от удивления. Я аж сам испугался, насколько мы были хороши. Все наши в ударе, даже Куроо-младший (это теперь Лев, я так решил).
°14:12

Куроо @tetsuu:
Кенма снова бил меня по спине за то, что я «слишком громко радуюсь». Ты представляешь? Я просто сказал: «ВОТ ЭТО ИГРА!» - и получил локтем. Как всегда, любовь и насилие в одном флаконе.

Куроо @tetsuu:
Лев угорал сбоку, пока не вмазал мячом в лицо какого-то бедолагу, и тогда уже сам получил по шее от Яку. Справедливость восторжествовала.

Куроо @tetsuu:
Короче, у нас здесь полный цирк, но с результатом. А ты как? Слышал, что у вас там была какая-то дичь на первой игре. Всё нормально? Ямагучи что-то пробормотал, но от него слов не добьёшься.
°14:35

Куроо @tetsuu:
Серьёзно, Шоё. Всё ли в порядке? Ты же знаешь, можешь просто написать хоть точку - я пойму.

Куроо @tetsuu
Ты жив там?

Куроо @tetsuu
Ответь хоть чем-то. Я начинаю думать, что ты снова полез куда не надо, как обычно.
°14:41

Шоё не сдержался, хихикнув в голос, особенно с момента про мяч и Льва. Он закрыл глаза на секунду, вдохнул глубже, потом всё-таки набрал ответ.

Хината @shooyo:
Я жив. Пока. Может, не совсем цел, но это уже не важно. У нас тут не противники - адская яма. Один из них чуть не убил другого прямо на игре. Меня заменили, потому что я... ну, неважно. Просто я устал.
°14:45

Хината @shooyo
Я не знал, что может быть так страшно от чьих-то феромонов. Я реально думал, что сознание потеряю. Суга говорит - это норма у вам. Типа вампиры, альфы, доминация, всё такое. Меня трясёт до сих пор.

Хината @shooyo
А ещё капитан той команды... он что-то знает. Или подозревает. Я чувствую это. Он специально рядом, специально дышит мне в затылок, будто ждёт, когда я сорвусь.

Он откинулся на подушку, сжав телефон в руках. Куроо бы точно что-то язвительно сказал. Или, наоборот, предложил отнести его на руках домой. Интересно, что он скажет сейчас.

Куроо @tetsuu:
Я бы сказал «бедный Шоё», но мне почему-то нравится, когда ты такой: весь дрожащий и расстроенный.
Хотя если бы этот ублюдок действительно дотронулся до тебя - я бы его с корнем вырвал.
°14:47

Куроо @tetsuu
Если этот ублюдок ещё раз к тебе приблизится, скажи мне. Я не самый сильный вампир в мире, но зато у меня есть смертельная харизма и Яку с подносом.
°14:50

Шоё снова засмеялся, уже тише, пряча улыбку в подушке. Становилось легче. Он глянул на экран. Новое сообщение.

Куроо @tetsuu
Я даже не могу назвать этих придурков как он «вампирами» - они давно меня бесят. Я бы хотел быть там, просто встать рядом с тобой. Даже если ты тогда и правда потерял бы сознание - я бы тебя поймал.

Куроо @tetsuu
...хотя это звучит как начало фанфика. Забей.
Ты где сейчас? Один?
°14:53

Хината @shooyo
Угу. В комнате. Я лежу.
И да, я один. Они ушли дальше на следующую игру, а мне сказали отдохнуть. Видимо, выглядеть как призрак - это не командный дресс-код.

Куроо @tetsuu
Ты сейчас серьёзно заманиваешь меня этой фразой?
«Один в комнате» - звучит как приглашение.

Хината @shooyo
...
Ну...
Вообще...
Я минут двадцать уже один.
А через час вы закончите игру, и я всё ещё буду один. Пару часов точно.

Хината @shooyo
Так что...
Если ты захочешь...
Я буду ждать тебя. В своей комнате.

Куроо @tetsuu
Ммм...
Не совсем понял.
Ждать зачем?
Чаю попить? Фильмы обсудить?

Хината @shooyo
Куроо, не беси меня.
Я хочу, чтобы ты пришёл.
После игры.
Ко мне.
Чтобы трахнул меня так, чтобы я неделю вспоминал.
Пока у нас есть возможность быть одними.

Куроо @tetsuu
Вот теперь понял.
Так бы сразу и сказал, котёнок.
Ты думаешь, я выдержу до конца игры, зная это? Я уже хочу всё бросить и прийти.
°14:58

Куроо @tetsuu
Но мы сейчас на последней игре. Ещё минут 40, максимум час. Потом я прибегу. Готовься. И не надевай ничего сложного - я всё равно это сниму.

Хината покраснел до корней волос и уткнулся лицом в подушку, приглушённо простонав. Сердце колотилось как бешеное, мысли спутались. Всё внутри вспыхнуло в предвкушении, тревоге и почти щемящем возбуждении. Он вскочил с кровати, на ходу скидывая футболку.

На кровати лежала пластинка таблеток. Не глядя, он схватил ту, что была ближе - как и всегда. Быстро выдавил одну капсулу, бросил её в рот и запил водой из бутылки, оставленной на тумбочке.

Нечего тормозить. Он почти бегом нырнул в душ, почти спотыкаясь. В комнате действительно было тихо - и эта тишина казалась сейчас самым сладким подарком.

Горячая вода смыла остатки усталости и нервного напряжения. Шоё с трудом не вертелся, предвкушая то, что должно было случиться. Куроо поймёт. Куроо придёт. Куроо...

Он вытерся наспех, небрежно накинул лёгкую домашнюю футболку, что почти доходила до середины бёдер, и уселся обратно на кровать, прижимая к себе подушку. Волосы ещё капали, тело всё ещё горячее после душа, сердце всё ещё билось слишком быстро.

Он проверил телефон. Новых сообщений пока не было. Но они уже на последней игре. Он скоро будет здесь.

И пока он ждал, голова медленно начинала проясняться. Вот только с каждой минутой в теле начинало появляться странное ощущение: некое гулкое напряжение внизу живота, будто организм ждал чего-то другого.

Шоё не придал этому значения. Просто... предвкушение. Наверное.

Он прижал подушку крепче, уткнувшись в неё носом. Осталось совсем немного.

Прошло, наверное, минут пятнадцать. Время тянулось лениво, вязко. За стеной кто-то пробежал по коридору - и Шоё вздрогнул, как пугливый зверёк. Но по таймингу ещё рано для окончания - впереди должен быть третий матч. Сейчас, скорее всего, идёт второй, самый разгар игры. А он... сидит тут.

Судорожно выдохнув, он запрокинул голову на подушку и тяжело простонал от досады. Хотелось играть. Хотелось быть на поле, кричать, прыгать, ловить каждый мяч телом, будто это последний шанс. Но из-за этих грёбаных альф, которым кажется, что мир принадлежит только им, он оказался один в комнате. Выкинутый из игры.

"Может, попросить Куроо поставить метку?.." - пронеслось в голове, но он тут же резко помотал ею из стороны в сторону, будто прогоняя запретную мысль.
Нет. Не сейчас. И точно не в лагере. Это должно быть... осознанным. Личным.
Но почему эта идея вдруг кажется такой тёплой, такой правильной?..

Как будто в ответ на мысли, телефон завибрировал. Шоё резко схватил его, сердце неровно стучало в груди. Сообщения от Куроо.

Куроо @tetsuu
Игра только что закончилась.
Ты бы видел лицо их капитана, когда Яку мячом ему между глаз зарядил.
Думаю, мы теперь официально в чёрном списке.

Куроо @tetsuu
Я выдвигаюсь. Десять минут - и я у тебя.
Надеюсь, ты не передумал.

Хината @shooyo
Ты всё ещё спрашиваешь?
Я весь дрожу тут.

Куроо @tetsuu
Только не вздумай кончить, пока меня не будет.

Хината уставился в экран, щеки тут же вспыхнули. Как от слов, так и от того, что уже начал - и теперь останавливаться было мучительно.

Он отложил подушку в сторону и опустил руку ниже. Может, если он немного подготовит себя сам, то им не придётся терять время на прелюдии... Хотя, зная Куроо, тот всё равно не даст просто взять и перескочить к финалу.

Пальцы дрожали, когда он отодвинул бельё и коснулся чувствительного входа. Лёгкое касание - и всё тело затрепетало, как натянутая струна. Он не знал, почему ведёт себя так. Сколько уже было - и всё равно кажется новым, болезненно-трепетным, сладким. Он сам позвал Куроо. Он сам хотел этого.

"Я просто хочу его. Хочу, чтобы он был во мне. Хочу его руки, холодные пальцы на своих бёдрах, губы на коже, голос, срывающийся в ухо, когда он вбивает меня в матрас."

Он прикусил губу и осторожно ввёл один палец. Спина выгнулась, ноги вытянулись. Смазки было уже достаточно — тело будто само знало, чего ждёт. Он добавил второй палец, и губы тут же снова оказались прикушены, чтобы не застонать.
Чёрт, как мы вообще будем заниматься этим здесь, если я уже сейчас едва сдерживаюсь?

Он приоткрыл рот, стараясь дышать ровнее. Колени подрагивали, но… нельзя.
Куроо сказал — не кончать.

Тут же в голове вспыхнуло: Куроо нависает над ним, его палец давит на член, голос хриплый, шепчет прямо в ухо: "Не смей кончать, Хината."

Он тихо захныкал, вытащил пальцы. Тело было разгорячено, чуть растянуто.
Теперь оставалось только одно — ждать.

Он свернулся калачиком на постели, уткнувшись лицом в подушку. Всё внутри горело. Он хотел. Он нуждался.
И самое сладкое - он знал, что Куроо уже идёт к нему.

Через пару минут раздались два негромких стука — почти неслышных, но Шоё вздрогнул, будто выстрел. Он вскочил с матраса так резко, что едва не потерял равновесие и не упал. Сердце в груди бешено колотилось. Босиком дойдя до двери, он по пути нервно одёрнул футболку, пытаясь натянуть её пониже, поправил бельё — хотя прекрасно знал, что через минуту с него всё это снимут.

— Шоё, это я. Куроо.

Голос за дверью был низким, хриплым, с лёгкой усмешкой — таким, от которого у него пробегали мурашки по позвоночнику.

Хината не стал отвечать — просто открыл дверь. Куроо стоял там, как всегда, небрежно опершись плечом о косяк, в форме, но уже без наколенников и с растрёпанными после игры волосами. В глазах — голод, тяжёлый и безошибочный, будто он не видел Шоё целую вечность.

— Привет, — выдохнул Шоё.

— Привет, — в ответ голосом, который был больше рычанием, чем словом. Куроо шагнул внутрь и закрыл за собой дверь, не отводя взгляда. Тишина между ними была натянутой, пряной, наполненной феромонами, возбуждением, ожиданием.

Куроо подошёл ближе и, не дожидаясь разрешения, положил ладонь на щёку Шоё. Большая, прохладная, с грубой кожей — и такая нежная. Шоё, не выдержав, закрыл глаза и прижался щекой к этой ладони.

— Так соскучился, что сам позвал? — с тихой ухмылкой прошептал альфа, склоняясь ближе. Его губы мягко коснулись лба Шоё, а затем начали медленно опускаться поцелуями к шее.

Хината тяжело вздохнул, положив ладони на грудь Куроо, будто пытался унять дрожь, захлестнувшую его изнутри. Куроо почувствовал это, обвил его руками за талию и притянул к себе, прижимая их тела друг к другу так плотно, будто между ними больше не должно быть воздуха.

Между ними будто прошёл разряд — напряжение было почти ощутимо, будто натянутые нервы вибрировали в унисон.

— Сколько у нас есть, пока твои не вернутся? — хрипло спросил Куроо, медленно опуская ладони на ягодицы Хинаты. Его пальцы уверенно скользнули под футболку, и зрачки расширились, как только он нащупал лишь тонкую ткань боксёров.

Хината всхлипнул, всасывая воздух сквозь зубы, когда ладонь скользнула ещё ниже. Пальцы Куроо легко нашли чувствительное кольцо мышц и едва коснулись его, вызвав у Шоё дрожь от пяток до затылка.

— Час... может, два. Не знаю, — глухо выдохнул он, чувствуя, как Куроо начинает мягко подталкивать его к матрасу.

Но, перехватив его запястье, Хината резко повёл его к своей кровати.

— Не на чужой, — пробормотал он, не глядя. — Если уж трахаться — то хотя бы в своей постели.

Куроо усмехнулся и подчинился, позволяя себя вести, взгляд его ни на секунду не отрывался от дрожащей спины Шоё.

— Как скажешь, — прошептал он.

                                     ***

Шоё задыхался. Куроо целовал так жадно, так глубоко, что воздуха в лёгких не оставалось вовсе. За стенами уже слышались голоса Нэкомы, а, возможно, и Фукуродани вернулись в свою комнату. Но всё это казалось слишком далёким — как будто мир за пределами этой комнаты перестал существовать.

Он всхлипнул, лицо залилось жаром от мысли, что кто-то мог услышать его стоны. В панике он прикусил губу, стараясь хоть немного сдержать звуки.

— Ну зачем ты мучаешь свои прекрасные губки? — донёсся до него чуть хриплый, с тёплым урчанием голос Куроо, будто сквозь туман.

Он легко провёл языком по сжатым губам Шоё, и когда тот дрогнул, слегка приоткрыв рот, Куроо тут же накрыл его новым поцелуем — глубоким, влажным, с переплетением языков, словно шепча: "Кусай мои, не свои."

Шоё простонал в его губы в тот момент, когда один из пальцев Куроо осторожно, но уверенно вошёл внутрь.

— Ты... — начал было Шоё, но не успел договорить — второй палец последовал за первым, с лёгким влажным звуком, как будто тело само впитывало их, жадно и без остатка.

Он выгнулся, голова откинулась назад, пальцы на ногах вцепились в простыню.
Слишком хорошо.
Слишком мало.

— Как мило... растянул себя, пока ждал меня, — с усмешкой выдохнул Куроо, не вынимая пальцев, а напротив — ускоряя ритм, доводя Шоё до безумия.

Когда Хината не смог больше сдерживать стоны, Куроо вновь накрыл его рот поцелуем, мягко втягивая кончик языка, ловя каждый звук, каждый дрожащий вздох.

— Вставь уже, — выдохнул Шоё, голос хрипел от напряжения.

— Не могу... Я не взял презерватив, — честно признался альфа, не прекращая ласк.

Но Шоё схватил его за руку, пальцы подрагивали, голос сорвался на взмолившийся шёпот:

— И не нужно... Я выпил противозачаточные...

Он не успел договорить — пальцы снова двинулись, и из горла вырвался сдавленный, почти плачущий стон.

— Тетсу, милый… пожалуйста… я сейчас сдохну…

В ответ раздался тихий, довольный смешок, и в следующую секунду Куроо перевернул его на живот. Шоё тихо заскулил от разочарования, но вскоре почувствовал знакомые тёплые ладони на ягодицах. Он сам собой выгнулся, подставляясь под ласки, требуя их всем телом.

Над самым затылком ощущалось горячее дыхание. Куроо раздвинул ягодицы, осыпая поцелуями поясницу. Затем легко укусил за одну ягодицу, оставляя на коже тёплый след, и обвёл колечко мышц кончиком языка.

— А-ах... Тетсу, чёрт возьми...

— Я не чёрт, милый, — фыркнул Куроо, перед тем как укусить уже другую сторону, заставив Шоё вздрогнуть от удовольствия.

Хината попытался податься навстречу, но Куроо с ухмылкой отстранился, только чтобы вновь опустить поцелуи на его спину, проводя пальцами по каждому изгибу, как будто вырезал его тело наизусть.

Шоё больше не мог терпеть. В экстазе он развёл бёдра так широко, как только мог, почти дрожа от ожидания.

Куроо, довольный, с низким урчанием подтянул его за бёдра вверх, поставив в неприличную, вызывающе откровенную позу: колени широко расставлены, плечи прижаты к матрасу, зад — вызывающе задран. Он накрыл Шоё сверху, обнял его за грудь, прижался всем телом и начал вылизывать загривок, оставляя нежные укусы — почти метки, но ещё не те, настоящие.

Хината весь вспыхнул от головы до пят — ему хотелось этой метки. Но... не сейчас.

Он с трудом удержался от стонов, когда ощутил, как головка члена Куроо, горячая, скользкая от смазки, уперлась в его вход. С хрипом Шоё сам попытался насадиться, извиваясь под альфой, не в силах больше ждать.

Одна рука Куроо осталась на груди, вторая скользнула вниз, раздвигая ягодицы. И в следующую секунду он толкнулся внутрь. Медленно. До упора.

И, опускаясь к уху Шоё, с тихим, почти молитвенным шёпотом, начал повторять:

— Люблю тебя... люблю... люблю...

С каждым повторением этих слов внутри Шоё будто распускался жаркий цветок — сладко, болезненно, до дрожи. Куроо вошёл до конца и замер, давая омеге время привыкнуть, а сам продолжал шептать:

— Люблю… с ума по тебе схожу… не могу насытиться…

Он прижался лбом к спине Шоё, дышал тяжело, как будто сдерживал первобытный инстинкт. Но едва почувствовал, как Хината слегка подался назад, сжался вокруг него — контроль исчез.

Куроо начал двигаться. Сначала медленно, будто смаковал каждый толчок, каждую секунду, в которой мог быть внутри. Потом чуть быстрее — глубже, мощнее, яростнее. Постанывая, Шоё скользнул руками по простыне, выгибаясь, подставляясь под каждый удар, встречая его бёдрами.

— Тетсу… — голос дрожал, едва различимый, словно молитва. — Ещё... пожалуйста…

Куроо ответил не словами. Его движения стали резче, бедра с глухими хлопками били в ягодицы Хинаты, наполняя комнату влажными звуками и сдавленными стонами.

Каждое движение отдавалось электрическим разрядом внизу живота. И всё сильнее росло это чувство — тяжёлое, горячее, почти невыносимое.

— Шо, — прохрипел Куроо, — я сейчас… чёрт, малыш, ты сжимаешься так... ты сведёшь меня с ума…

И тогда Куроо почувствовал, как его тело поддаётся первому зову. Где-то внизу живота начала пульсировать тяжесть, нарастающее, едва сдерживаемое давление, которое тянуло его вперёд — к полному соединению, к самому инстинктивному акту притяжения.

— Прости, — прохрипел он, наклоняясь ниже и целуя Шоё в плечо, — я не сдержусь...

Шоё не ответил словами. Он только сильнее развёл бёдра, вжимаясь в альфу с мольбой и готовностью. Куроо зарычал, и в следующую секунду двинулся сильнее, жёстче, чувствуя, как его узел начинает набухать, распирая изнутри.

Шоё вскрикнул, прижав лоб к подушке, дрожа всем телом. Куроо замер, тяжело дыша, пока узел постепенно входил, раздвигая его стенки всё шире, заполняя до последней капли. Сначала было туго, почти невыносимо плотно, но тело Шоё будто само потянуло внутрь, охотно приняв чуждое, но родное.

— Давай... до конца... — выдохнул Шоё, царапая простыню ногтями.

С последним рывком Куроо полностью вошёл. Узел встал плотно, прочно, сцепив их так, что даже малейшее движение отзывалось горячей волной наслаждения. Шоё застонал в голос, когда альфа не смог больше двигаться — их тела теперь были связаны, неразделимы.

Куроо обнял его крепче, прижимая грудью к спине, целуя влажную шею, плечи, каждый сантиметр, до которого мог дотянуться.

— Хороший мой... — выдохнул он, слегка покачиваясь в нём, что вызывало у Шоё новые мурашки, — держись, я не отпущу.

Хината не мог ни думать, ни говорить. Только чувствовать. Наполненность, дрожь, тепло внутри. Сердце бешено билось, дыхание сбивалось в хрипах, а внизу живота собирался огонь.

Узел пульсировал внутри него, нажимая на чувствительные точки, с каждым секундой доводя до края.

И стоило Куроо провести рукой по его животу и коснуться там, где едва заметно выпирал его член, Шоё вскрикнул — и кончил резко, судорожно, содрогаясь всем телом.

Куроо поймал его губы в поцелуе, и только тогда позволил себе сорваться следом, глубоко, рывком, выгибаясь над ним, с глухим стоном, который остался в волосах Хинаты.

Их дыхание постепенно стихало. Тела дрожали, но уже не от страсти, а от послевкусия. Узел ещё не отпускал, всё так же плотно держа их соединёнными.

— Прости, — снова прошептал Куроо, обнимая его за талию. — Я даже не дал тебе отдышаться...

— Заткнись, — простонал Шоё, едва поворачивая голову и касаясь его губ, — если ещё раз извинишься — я тебя укушу.

Куроо усмехнулся и поцеловал его в висок.

— Ладно. Только сначала отдохнём... пока мы ещё буквально неразлучны.

Шоё прикрыл глаза, внутренне радуясь, что успел принять таблетки вовремя.

Куроо, придерживая его за живот, осторожно потянулся за телефоном, лежащим на полу. Узел всё ещё ощущался — едва ослаб, и любые резкие движения могли вызвать новую волну боли или жара.

— Карасуно выиграли первый сет в третьей игре. Думаю, у нас ещё есть больше часа, — негромко сказал Куроо, поглаживая Шоё пальцами по животу.

Тот медленно повернул голову к нему, слегка нахмурившись.

— Откуда ты знаешь? — голос звучал хрипло, но в нём сквозила искренняя любопытность.

Куроо усмехнулся и протянул ему свой телефон. На экране — переписка с Кенмой. Как оказалось, тот вместе с Яку и Львом пошли посмотреть игру Карасуно и заодно скинуть парочку видео.

— Вся команда уже в курсе, что ты не выйдешь сегодня на площадку. Так что они решили сходить посмотреть на твоих ребят, поснимать видео, подбодрить. — Он включил одно из видео, на котором Карасуно подавали матчпоинт, и снова обнял Шоё за талию, прижимаясь чуть ближе. Его пальцы лениво скользнули по коже, а губы оставили мягкий поцелуй на шее.

— Похоже, твои играют, как будто хотят доказать что-то за тебя, — прошептал Куроо, не отрываясь от кожи Шоё, — как думаешь, они знают, с кем ты?

Шоё едва улыбнулся, устало, но с теплом.

— Если и не знали, то теперь точно догадываются. Ты был... слишком громким, Куроо.

Альфа только фыркнул.

— Мог бы и сам не стонать так сладко, — проворчал он, но с откровенно довольным видом. — Хотя… ты ведь нарочно, да?

Шоё не ответил. Только прикрыл глаза и чуть плотнее прижался к нему спиной, чувствуя, как тот всё ещё греет его своим телом, своим запахом, своей уверенностью.

— Тебе удобно? — тихо спросил Куроо, уже мягче, нежнее.

— Угу... Только не уходи пока, — прошептал Шоё, прижав телефон к груди.

— Я и не собирался.

Он вновь поцеловал его в шею, чуть ниже, оставляя ленивый след губ. Комната была наполнена ощущением тепла, безопасности и лёгкой усталости.

Как только узел полностью сошёл, они с трудом выбрались из кровати — оба до сих пор абсолютно голые, но с какой-то ленивой, довольной улыбкой на губах.

Шоё еле удерживался на ногах — дрожь не отпускала, мышцы тянуло от напряжения, а из ноющего входа тягучими каплями всё ещё вытекала сперма. Он чуть наклонился, прикрывая себя рукой, и густо покраснел.

— Нужно… в душ, — прохрипел он, пытаясь сохранить остатки достоинства, но голос предательски дрожал от усталости и смущения.

Куроо кивнул, но не смог скрыть усмешку.

— Ага, а то ты ещё пару шагов — и оставишь дорожку до самой двери, — поддразнил он, шлёпнув Шоё по бедру. — Пошли, пока не слиплись.

— Куроо! — зашипел Шоё, отталкивая его локтем, — я и так кое-как стою.

Альфа засмеялся и, подхватив его под колени, просто поднял на руки.

— Тем более. Душ — так душ.

Он отнёс его в ванную и аккуратно поставил на холодную плитку, придерживая за талию, пока Шоё не устоялся на ногах. Включил воду, подогнал температуру — почти сразу из душа пошёл мягкий, горячий пар. Тело расслаблялось мгновенно.

Шоё стоял под струями, запрокинув голову, когда почувствовал, как сильные руки скользнули по его талии, обняли сзади. Куроо встал за ним, плотно прижавшись.

— Даже под водой ты такой горячий, — прошептал он ему в ухо, проводя пальцами по груди и животу, — я едва держусь.

— Мы только что… — начал Шоё, но сбился, когда альфа опустил ладонь чуть ниже, между его ног.

— Я знаю. Я просто… хочу тебя чувствовать ещё. Чуть-чуть. Без спешки. Без давления.

Он коснулся пальцами покрасневшего кольца, но не стал проникать, просто гладил, обводя влажной ладонью, ласково и медленно. Шоё чуть подался назад, опираясь спиной в грудь Куроо, дыхание его сбилось.

— Куроо… ты неисправим, — выдохнул он.

— Только с тобой, — честно признался тот. — И я бы хотел, чтобы так было всегда.

Шоё на миг замер. Потом, прикрыв глаза, мягко положил руки поверх его ладоней, позволяя себе немного раствориться в этом прикосновении.

— Тогда… пусть будет. Всегда.

Горячая вода стекала по их телам, заворачиваясь в лёгкий пар, создавая между ними почти интимную тишину. Шоё позволил себе чуть расслабиться, опершись спиной о грудь Куроо, а тот продолжал водить руками по его телу — не настойчиво, не жадно, а как будто проверяя: здесь ли он, цел ли, действительно ли рядом.

— У тебя синяк, — тихо сказал Куроо, проводя пальцем чуть ниже ребер Шоё, где кожа приобрела лёгкий багрово-синий оттенок. — Я был слишком груб?

— Нет, — покачал головой Шоё, прикусывая губу. — Просто... ну ты знаешь, как я иногда забываю дышать.

Куроо хмыкнул и уткнулся носом в его шею.

— Ты забываешь дышать, я забываю сдерживаться — нормальный тандем, да?

— Очень... продуктивный, — усмехнулся Шоё, уткнувшись лбом в кафель.

Куроо протянул руку и взял гель для душа, выдавив немного на ладонь. Он начал аккуратно намыливать плечи и спину Шоё, двигаясь медленно, с нежностью, которую редко позволял себе показывать. Пальцы разминали напряжённые мышцы, оставляя за собой ощущение тепла и заботы.

Пальцы скользили по бёдрам, животу, по ребрам, и в какой-то момент, просто остались лежать на талии, позволяя ему дышать спокойно.

— Знаешь, — заговорил Куроо, губами едва касаясь влажной кожи за ухом, — я скучаю по тебе даже когда ты рядом. Странно, да?

— Учитывая, что ты только что меня оттрахал? Очень, — хмыкнул Шоё, слегка поднимая голову, чтобы выдохнуть с усмешкой. Но в голосе не было злости, только лёгкое смущение и тёплая нежность.

— Ну вот, — фальшиво обиженно отозвался альфа, — неблагодарный. А я тут романтику пытаюсь устроить.

Он чуть повернул Шоё к себе, обхватывая ладонями его лицо. Смотрел долго — с какой-то такой мягкостью, что у Шоё защекотало под рёбрами.

— Я серьёзно. Ты меня... как будто собрал обратно. Заново. И если честно — на душе становится хорошо, зная что я твой альфа, ещё и первый.

Последние слова он сказал с ухмылкой, это он будет напоминать другим парням Шоё часто.

Шоё закатил глаза, но без злости — просто потому что знал: Куроо сейчас доволен, спокоен, и значит, всё в порядке.

— Не забудь написать это у себя на лбу, чтобы никто не забыл, — пробормотал он, утыкаясь в грудь альфы.

— Уже думаю о татуировке, — фыркнул Куроо. — Может, прямо на пояснице: «первый альфа Шоё».

— Только попробуй, я сам тебе туда иголкой наколю «идиот», — хмыкнул омега, но снова прижался, почти с неохотой отрываясь от тепла.

Куроо ещё немного постоял рядом, позволяя воде смыть остатки жара и усталости, потом, вздохнув, отступил.

— Надо одеваться, — наконец пробормотал Куроо, вытирая Шоё мягким полотенцем, — остальные скоро вернутся. Если Яку увидит нас вместе голыми — мне конец. Он же мелкий псих. Скажет нашли где заниматься таким.

Шоё прыснул со смехом.

— Он тебя не тронет. Только отругает. Громко. И, возможно, запустит тапком.

— Ты забыл, что его тапки — это оружие массового поражения, — буркнул Куроо, натягивая на себя футболку и бросая Шоё его халат, — он, кстати, левый глаз мне однажды флип-флопом сбил. До сих пор дёргается, когда слышу слово «свинтус».

— Псих... — усмехнулся Шоё, медленно надевая трусы и присаживаясь на край кровати, чтобы не потерять равновесие. — Но хороший. Он заботится.

Куроо кивнул, поправляя волосы перед зеркалом. Он выглядел расслабленным, даже сияющим — с типичным видом альфы, удовлетворённого, гордого и немного слишком самодовольного. И, если честно, Шоё это немного заводило.

— Я всё же должен уйти, — сказал Куроо уже тише, глядя в отражение, но обращаясь к нему, — Кенма с Яку напишут, как только матч закончится. Лучше, если я исчезну до этого.

Шоё кивнул. Куроо шагнул назад, глядя на него в последний раз — взглядом, в котором было всё: тепло, гордость, нежность. И что-то, очень близкое к любви. Потом он скрылся за дверью, оставив в воздухе еле ощутимый след своего запаха.

Шоё тихо выдохнул, прикрыв глаза. Всё тело отзывалось тёплым гулом, но внутри было спокойствие. Настоящее, редкое.

Спустя пару минут он нехотя поднялся, потянувшись всем телом. Халат соскользнул с плеч, и Шоё быстро натянул свои штаны, нашедшиеся под стулом. Ткань чуть липла к коже, но он не обратил внимания — сейчас это было неважно.

Он вернулся на кровать, сел на край, проводя рукой по простыне — она всё ещё хранила тепло Куроо. Мысль о том, что скоро сюда войдут остальные, заставила его вздохнуть. Наверное, стоило бы навести порядок. Или хотя бы проветрить.

"И поесть, — напомнил себе Шоё, — а не жить на чае и энергетиках, как Кенма."

Он встал, направился к окну и распахнул его. В комнату ворвался прохладный воздух, принеся с собой шум чужих голосов на улице, не удивительно, всё-таки тут куча команд которых он даже не то что не знает, а даже не видел.

Немного поёжившись из-за холода он надел нормальную одежду.

Он оглянулся на себя в зеркало — волосы растрёпаны,, на ключице виден след от зубов. Он поморщился, взъерошил челку и потянулся за худи, чтобы хотя бы прикрыть следы "любви" Куроо.

Главное что на шее нету таких следов, одно дело на ключице можно ещё скрыть.
Он взял флакон духов в рюкзаке, пока он в лагере нужно чтобы от него пахло только одним феромоном, а духи довольно похожие на феромоны.

Шоё вздохнул, расправил плечи и вышел из комнаты, направляясь в столовую.

                                      ***

Сейчас он уже пару минут стоял посреди столовой, тупо уставившись на новую позицию в меню.

"Настоящая кровь. В гемаконах. Прямо тут."

Шоё сглотнул, чувствуя, как что-то неприятное ворочается в животе. Прямо на его глазах двое вампиров спокойно взяли по пакету, рассчитались у терминала и ушли, будто это самое обычное дело.

"Значит, за это ещё и платить надо… "— хмыкнул он про себя, испытывая одновременно отвращение и лёгкий шок.
Нет, он всё ещё не привык.

Он решительно мотнул головой и направился к отделу с обычной едой. К его облегчению, ассортимент остался прежним — рис, овощи, жареное мясо, лапша, фрукты. Вампиры, конечно, могли питаться исключительно кровью, но для многих это было лишь частью рациона.

"Хотя бы это неизменно. Хоть что-то человеческое."

Он взял поднос, выбрал себе порцию риса с овощами, немного курицы, фруктовый салат и зелёный чай. Пахло аппетитно. На удивление — по-настоящему вкусно.

Когда он сел за стол в углу, успев заметить, что на него почти никто не смотрит, Шоё впервые за день почувствовал лёгкое облегчение. Похоже, слухи о его "состоянии" ещё не разлетелись.

Взяв палочки, он зачерпнул немного риса с овощами, неторопливо положил в рот и начал жевать. Как же спокойно… Ну или было.

Не успел он нормально проглотить, как с соседнего столика послышались голоса — не особо громкие, но достаточно отчётливые, чтобы мешать наслаждаться тишиной.

— …я тебе говорю, этот капитан Нохеби — псих, — голос звучал раздражённо, будто собеседник и сам до конца ещё не поверил в произошедшее.
— А что случилось? Я же ушёл тогда в туалет, прихожу — а либеро их команды уже на носилках уносят.

Шоё приподнял бровь, продолжая жевать, но уже внимательнее вслушивался.

— Тот капитан, без причины, как с цепи сорвался. Полез драться со своим же либеро — прямо на площадке. Никто не вмешивался, пока тот не вырубил парня. Только тогда судьи влезли, начали его оттаскивать.
— Чёрт, пропустил всё весёлое.

"Ещё один психованный капитан," — сухо подумал Шоё, подцепляя палочками рис.

— Говорят, этого типа перевели к ним всего пару месяцев назад. До этого вообще не играл, но внезапно стал капитаном.
— Типа выгнали из другой школы?
— Да. Из какой — никто толком не знает. Даже его команда, кажется, не в курсе. Он как будто из воздуха появился.
— Страшно с таким играть. У него нервов — ноль, агрессии — сто процентов.

Шоё отложил палочки, нахмурившись. Он ещё не оправился от встречи с капитаном команды "Торнадо" — в теле до сих пор отзывались мурашки, стоит только вспомнить, как тот смотрел.

Но Нохеби им ещё предстоит. Хотелось бы верить, что "встретить" — это громко сказано, и что, может быть, "случайно" этот капитан куда-то исчезнет. Хотя бы на полдня.

Он отпил зелёного чая, но тепло не помогало. В груди тянуло странное, беспокойное ощущение. И оно не имело ничего общего со страхом.

Как только он доел и вышел из столовой, остановился возле стены, доставая телефон. Куроо написал, что у Карасуно остался последний сет.
Шоё вздохнул — тяжело и устало, выключив экран. Ему снова не хотелось возвращаться в комнату. Одному, среди чужих запахов, которые цеплялись к нему, как комары к голой коже.

Феромоны забивали голову. Кислые, сладкие, горькие — каждый альфа здесь что-то чувствовал, и вся эта химия билась у него в носу, оставляя першение в горле.

Если бы у него уже была метка, он бы почти не чувствовал это. Но, как говорил Мацуда — "не сейчас".

Поэтому он решил просто пройтись. Хоть немного. Воздух ещё был тёплый, но уже начинал остывать, и солнце клонилось к закату. Время — около пяти.

Лагерь располагался в живописной местности: широкие вымощенные дорожки, фонари с коваными узорами, аккуратные лавочки под цветущими деревьями, стеклянные павильоны вдалеке, где кто-то ещё тренировался. Всё вокруг говорило о деньгах — о статусе, об ухоженности. Даже вечерний свет ложился сюда как-то особенно ровно, будто боясь нарушить гармонию.

Шоё шёл медленно, не спеша, ловя каждую тень, каждый шум. Где-то вдалеке зазвенела бутылка, кто-то смеялся, а кто-то просто молча сидел на скамейке и смотрел в телефон.

Он прошёл туда, где, как ему показалось, было тише всего. Уединённый уголок лагеря — чуть в стороне от основного здания, под раскидистым деревом и мягким светом фонаря. Вокруг — ни души. Только шелест листвы и редкие отголоски чужих голосов где-то вдалеке.

Можно было выдохнуть. Спокойно, без спешки.

Он сел на лавочку, вытянув ноги вперёд, и на мгновение закрыл глаза. Голова чуть откинулась назад, дыхание выровнялось. Только теперь Шоё понял, насколько он был напряжён всё это время.

Достав телефон, он открыл список контактов и коснулся строки с именем "мама". Надо же ей позвонить. Просто сказать, что всё нормально. Что он в порядке.

Гудки были долгими. Он уже начал думать, что она не ответит, но наконец в динамике раздался голос:

— Алло?

— Мам, привет. Это я.

— Шоё! — голос сразу стал мягким и тёплым. — Как ты там? Вы уже в лагере?

— Ага, — он слегка улыбнулся. — Всё нормально. Просто… захотел позвонить.

— Устал? — будто бы сразу почувствовала она.

— Немного, тут вампиров в раза пять больше, чем в академии, — хрипло ответил Шоё, стараясь говорить ещё тише, озираясь по сторонам, не дай Бог кто-то услышит.

На том конце повисла короткая пауза.

— Ты же знаешь, что я даже сейчас не против забрать тебя отсюда, — сказала она с мягким, но настойчивым тоном.

Шоё не успел возразить, собираясь объяснить, что не всё так плохо, как она могла подумать, но она продолжила:

— Но я видела твоих парней, видела, как ты стал по-настоящему счастливым рядом с ними, и я не могла забрать тебя. Ты там на своём месте.

Шоё тяжело вздохнул. Он понимал её, и в глубине души, как бы он ни пытался отговорить себя, ему тоже было страшно. Быть здесь, быть среди них, жить в этом мире — это не то, к чему он был готов. Но он знал, что возвращаться обратно не получится. Как бы он ни тосковал по дому, его место было здесь.

— Мам...

— Просто будь ближе к команде или к парням, — её голос стал тише, но крепче, как будто она говорила не только как мама, но и как друг. — Пожалуйста, береги себя. И не забывай — если станет совсем тяжело, звони. Или просто пиши.

Шоё почувствовал, как внутри что-то сжалось. Он знал, что она переживает, и в этот момент, несмотря на все его страхи и сомнения, он был благодарен, что его мама всё ещё была рядом, хоть и через телефон. Он закрыл глаза на мгновение, чувствуя её заботу, и едва сдерживал эмоции.

— Обещаю, мам, буду осторожен. Всё будет в порядке. Спасибо тебе.
Люблю тебя.

— И я тебя, малыш.

Он положил трубку и на несколько секунд просто сидел в тишине, глядя перед собой. Вечер становился глубже. Свет фонаря над головой начал казаться чуть ярче, будто выхватывая его из тени.

Но долго спокойно посидеть ему не дали.
Кто-то шёл в его сторону — неторопливо, размеренно.

Шоё не сразу обернулся. Сначала сжалось тело. А потом, с задержкой в пару секунд, ударило сердце.
Что-то внутри дрогнуло, будто натянутая струна сорвалась с креплений. Слишком знакомо. Слишком похоже на ту самую панику. Дрожь в пальцах, холод вдоль позвоночника, как лезвие по коже.

Он резко поднялся, вглядываясь в подошедшего.

— Извини, напугал? — перед ним стоял Каору. Улыбка на лице была натянутой, почти издевательской, а жест, которым он почесал голову, казался странно показным.

— Нет, просто не ожидал, — тихо ответил Шоё, отступая на шаг назад.

— Да не бойся ты так. Я просто поговорить хотел.

Манера речи Каору изменилась за секунду — с фальшиво-дружелюбной на лениво-пренебрежительную. Он зевнул от скуки, плюхнулся на лавку, поставив локти на колени, и кивнул в сторону свободного места рядом.

— Садись. Не убью я тебя, — ухмыльнулся он, после чего добавил тише, с кривым полушёпотом: — Своих же не трогаем.

Слово «своих» будто грязью пролилось по ушам. Шоё с огромной неохотой опустился на самый край лавки, будто боялся, что если сядет ближе — станет грязным от одного прикосновения.

— Думаю, не буду тянуть кота за хвост. Скажу сразу, да? — бросил Каору, глядя прямо на него.

— Был бы рад, — Шоё выдавил из себя ответ, хоть голос и дрожал.

Каору отвернулся, вытянул из кармана пачку сигарет и зажигалку.

— Будешь? — протянул одну ему, но Шоё тут же покачал головой.

— Как знаешь, — пожал плечами тот, закуривая и затягиваясь. Дым тут же потянуло в сторону Шоё.

— В лагере слухи поползли, — спокойно начал он, глядя куда-то в небо.

Шоё нахмурился. Всё-таки эти слухи уже начали работать. Быстрее, чем он надеялся.

— Говорят, что в одной из академий есть омега. — Каору снова затянулся, а потом выдохнул дым, повернувшись к нему. — Ещё и человек. Прикинь?

Он расхохотался, громко, с фальшивой искренностью, будто это была лучшая шутка за день. Одна рука держалась за живот, другая болтала сигарету в воздухе.

Шоё натянуто улыбнулся и даже попытался тихонько хихикнуть в ответ, стараясь выглядеть беззаботным. Надо было хотя бы попытаться не выдать себя.

— Я сначала не поверил. Ну, какой человек сможет выжить в академии, где все вампиры, да ещё и одни альфы? — продолжил Каору, задумчиво глядя вверх. — Хотя, есть вариант. Его могли прикрывать. Кто-то сильный. Своими телами, так сказать, загораживали. Ты как думаешь?

— Возможно… но… зачем им это? — Шоё едва смог выговорить. Он чувствовал, как голос дрожит, а в пальцах нарастает тремор. Он сжал кулак так сильно, что ногти впились в ладонь. Боль помогала держаться.

Каору вдруг резко рассмеялся. Смех звучал резко, фальшиво, почти хрипло. Сигарета чуть не выпала из пальцев, но он удержал её, глядя на небо с выражением презрительной скуки.

Шоё не понимал, что именно вызвало у него такую реакцию. Он только молча смотрел, пока Каору, всё ещё усмехаясь, не повернулся к нему:

— Да если бы у нас в академии завёлся человек, да ещё и омега, — Каору говорил почти шепотом, но с ядовитым удовольствием, — его бы тут же захотели все. Сделали бы личной зверушкой, прикованной к ножке кровати.

Он ухмыльнулся и медленно придвинулся ближе. Дым от сигареты ударил Шоё прямо в лицо. Глаза защипало, горло сжалось, но он из последних сил сдержался, чтобы не закашлять. Паника в груди росла, накрывая липкой волной.

— А омежки… — Каору продолжал, голос стал ниже, почти интимным. — Они же все одинаковые. Тупенькие. Мечтают о принце на белом коне, верят в любовь и счастье, как в книжках для детей. Стоит чуть ласковее заговорить, почесать за ушком — и всё. Они твои. Ножки сами раздвинут, лишь бы услышать: «Ты у меня один, самый любимый».

Шоё чувствовал, как его нутро выворачивает от каждого слова. Казалось, будто кожа покрывается липкой пеленой отвращения. Голос Каору бил по ушам, а каждый стук пальца о лавочку — как удар током по мозгу. Стук, стук, стук. Ровный, размеренный, сводящий с ума.

Несмотря на то что они были одни, Каору всё равно шептал, будто от этого его мерзости становились "интимнее", страшнее.

— И что ты в итоге получаешь? — продолжал Каору, не сбавляя мерзкой ухмылки. — Источник крови, податливого и слабого, который даже рта не откроет, когда ему скажут лечь. Секс-игрушку и кормушку в одном флаконе. Вот поэтому, если кто-то и прячет у себя омегу-человека, я их понимаю.

— Вот за что я презираю омег — ни силы, ни пользы, только гормоны и розовые сопли. Жалкие, слабые создания, существующие только ради инстинкта.

Шоё сглотнул. Во рту будто осел пепел.
Каждое слово Каору было как грязь, прилипшая к коже, к лёгким, к сердцу. Его тошнило. Но он сидел.
Сидел, чтобы не выдать себя. Чтобы не дать Каору повода. Чтобы дожить до вечера.

Главное — не сорваться. Не показать. Не дышать слишком быстро.

А внутри — уже клокотало. Не от страха. От ярости. От унижения.
От того, как мерзко было слышать такие слова и знать, что если он сейчас дрогнет — этот тип будет прав.

Как только он наконец отодвинулся, Шоё с облегчением выдохнул.

— Так о чём я… — протянул Каору, чуть скосив взгляд в сторону. — А, да, начали говорить про омег — и мысли не туда полезли, — он хихикнул, зажав сигарету зубами, чтобы протереть ладони о штаны, а потом снова спокойно затянулся, будто и не изрекал только что абсолютную мерзость.

— Все начали болтать, что именно в вашей академии есть человек. Никто не знал — в какой команде, в каком классе… А потом один тип сказал, что это, мол, про тебя, — Каору резко повернул голову и уставился прямо на Шоё. Но тут же улыбнулся — так мило, что от этого по спине Шоё пробежал холодок. Свободной рукой он хлопнул его по плечу. Слишком сильно.

— Но даже тогда… Я лично тебя проверил на матче. И правда, удовлетворился — ты просто слабый альфа.

Он ухмыльнулся, делая вид, что хотел сказать это в шутку, но от его тона внутри всё сжалось.

Шоё попытался натянуть ответную улыбку, но в этот момент в теле что-то резко дрогнуло. Волной пронеслось тепло. Странное, липкое… не паника — нечто другое. Горло пересохло, дыхание стало хриплым. Голова вдруг словно налилась тяжестью, больно пульсируя в висках. И самое страшное — в животе заныло, будто оттуда начали рвать что-то наружу.

— Мне… нужно идти… — выдохнул он и пошатнулся, сделав неловкий шаг прочь.

— Эй, с тобой всё в порядке? — Каору поднялся за ним, удивлённо прищурившись. Он шагнул вперёд, приближаясь слишком быстро, слишком близко.

Шоё тут же зажал нос рукой, будто от запаха его уже тошнило. Сделал шаг назад — и с глухим ударом врезался спиной в дерево. Боль прострелила по позвоночнику, он зашипел и, потеряв равновесие, соскользнул вниз, падая на землю.

Ноги больше не слушались. Он с испугом поднял взгляд на Каору.

Тот остановился, смотрел на него с неожиданным отсутствием эмоций. Никакой насмешки, никакой злобы. Просто — пусто.
Шоё судорожно сглотнул.

— Э-э… Это… Это нормально. Иногда бывает… — пробормотал он, едва слышно, отчаянно стараясь говорить чётко, хотя язык заплетался. — Просто переутомился… я… сейчас… встану…

Каору вдруг присел на корточки перед ним.

— Бывает, да? — в голосе снова появилась та неприятная, едва уловимая ухмылка. Он медленно протянул руку и провёл пальцами по подбородку Шоё.

Шоё замер, а затем резко начал мотать головой.

— Не надо… — прохрипел он, пытаясь отодвинуться, — пожалуйста, не...

Он попытался опереться на руку, чтобы подняться, но Каору резко надавил на его бедро, так сильно, что Шоё вскрикнул — и снова рухнул на землю.

Пальцы Каору медленно скользнули с подбородка выше, к его губам.

Шоё застыл, в ужасе глядя на него.

— Знаешь же про мои феромоны? Розоволосый наверняка уже успел тебе рассказать, — лениво протянул Каору, отводя взгляд в сторону, будто вспоминая. — Не помню, как его зовут… Да и неважно.

Он убрал руку с лица Шоё, но остался сидеть так же близко, не отводя взгляда.

— Я и правда могу определить, сильный передо мной альфа или слабый. Но есть то, чего почти никто не знает, — он прищурился. — На омег мои феромоны действуют иначе. Гораздо... глубже. Главное — провести с ними немного времени наедине.

Он ухмыльнулся, наблюдая, как Шоё, дрожа, пытается подняться.

— Со временем у омеги поднимается температура, тело начинает гореть, феромоны выходят из-под контроля. Даже лучшие блокаторы не спасают. В голове — туман, ноги подкашиваются… Разве не так?

Голос его стал ниже, почти шепотом. Он резко наклонился к шее Шоё, вдыхая с жадностью, как будто смаковал аромат, а затем выдохнул с мечтательной улыбкой.

— Чёрт, у тебя есть альфа? — он оттянул ворот толстовки, вглядываясь в укус на ключице.

Шоё тут же дёрнулся, плечом сбивая его руку. Он попытался отодвинуться, но Каору раздражённо фыркнул, перехватил его за запястье и сильно дёрнул на себя. Снова уткнулся лицом в шею.

— Вкусно пахнешь. И как же твой альфа до сих пор не пометил тебя? Тупой, наверное, — усмехнулся он, и вдруг провёл языком по его коже.

В этот момент у Шоё в глазах вспыхнуло. Его зрачки сузились, всё тело дрогнуло от злости, а не страха. Он резко качнул головой вперёд и со всей силы ударил лбом в лицо Каору.

Тот зашипел, отшатнулся, прижимая руку ко лбу, удивлённо глядя на него.

— Не смей, — прохрипел Шоё, подтягивая к себе ноги. В этот момент его трясло уже не от страха — от ярости.

Каору чуть отодвинулся. Молча достал белоснежный носовой платок и вытер кровь со лба. Как ни странно, он даже выглядел… впечатлённым.

— Как он и говорил… буйный ты, — хмыкнул он и, не моргнув, вытащил шприц с мутноватой жидкостью.

— Что за хрень?! Эй! — Шоё рванулся, пытаясь отбиться, закричать, но Каору грубо зажал ему рот рукой.

Шоё начал задыхаться, слёзы катились по щекам. Он вцепился в его руку, впиваясь зубами, пока не пошла кровь. Царапал его второй рукой, вырываясь отчаянно, как раненый зверь.

— Тц, успокойся. Или будет больнее, — процедил Каору сквозь зубы, сжав его лицо сильнее и придавив ногой его ноги. Его ладонь уже ныла от укусов, а запястья были расцарапаны до крови.

Он грубо прижал голову Шоё к дереву и без лишних слов вогнал иглу ему в шею.

Шоё не отключился сразу. Несмотря на то, как сильно жгло в венах, как предательски тяжело веки налипали друг на друга — он продолжал бороться. Он вырывался, даже лёжа на земле, словно в нём вспыхнул последний очаг воли. Его тело дрожало, он судорожно цеплялся за воздух, ногтями пытался царапать, зубами вновь вгрызался в чужую руку, пока силы медленно, но неумолимо не покидали его.

Прошло почти десять минут, прежде чем тело Шоё наконец обмякло.

Каору шумно выдохнул, медленно отпуская руку с его лица. Взгляд его на мгновение задержался на мальчике, а затем он перевёл его на свою ладонь — изодранную в кровь, в глубоких укусах, с алыми следами, стекающими по запястью.

— Ну только он мне, сука, не заплатит за этого буйного, — хмыкнул он с горькой ухмылкой, смахивая кровь о брюки. Он поднялся, пригнувшись к Шоё, аккуратно подхватил его и легко закинул себе на плечо, будто тот ничего не весил.

— А жаль, — пробормотал он уже тише, бросив взгляд в сторону, откуда недавно пришёл. — Такой огонь под кожей. Надо будет потом спросить, что в нём такого особенного.

Он тронулся в путь, не оглядываясь назад.

                                     ***

— Я сказал тебе украсить его, когда вы будете наедине, а не, чёрт возьми, на улице! — голос за дверью резанул по нервам, тяжёлый и раздражённый, заставив виски Шоё зазвенеть от боли.

Он едва мог дышать. Тело ныло — словно его переехала машина, шея горела огнём, а руки и ноги были словно ватные. Он попытался пошевелиться, и сразу замер в шоке.

На шее — кожаный ошейник. Шершавый, плотно затянутый, с металлической пряжкой. К нему крепилась обычная железная цепь, глухо звякнувшая при движении.

Хината судорожно осмотрелся.

Он сидел на кровати в почти пустой комнате: белые стены, простой стол, большое окно, за которым тянулся лес — и ни единого признака людей. Батарея под подоконником... к ней была прикреплена цепь.

Цепь, ведущая от его шеи.

Сердце пропустило удар.

— Радуйся, что я вообще смог его выловить одного, — хмыкнул знакомый голос Каору. — Возле него всегда кто-то торчал. Цеплялись, как охрана королевской задницы.

Шоё резко дёрнулся, глаза расширились. Он слышал их. Совсем рядом. И с каждым словом становилось всё хуже — будто реальность, наконец, догоняла его.

Он опустил взгляд вниз… и увидел ещё одну цепь. Тоньше, но не менее унизительная — охватывала обе его лодыжки.

"Ошейник… цепи… это точно не сон…" — безэмоционально пронеслось в голове. Он вроде как понял, где оказался, и всё же не хотел в это верить.

Звук открывающейся двери резко вернул его к настоящему. Он резко обернулся, цепь глухо зазвенела о батарею.

На пороге стоял Каору, ухмыляясь, как всегда, мерзко. А за его плечом появился ещё один.

Слишком знакомый. До отвращения. До судорог в животе.

Горький запах имбиря ударил в нос, вывернув желудок наизнанку.

— Давно не виделись, — голос скользкий, как змеиный шёпот.

Дайшо.

Смотрел прямо на него. И улыбался.