Начать заново

Следующий рабочий день пролетел так быстро, что я и не заметила, как сгустились тени. Марко вошел только в начале седьмого с большими рыжими тыквами наперевес. И я поняла, что за всей кутерьмой забыла про праздник, отмечавшийся в Ночь Благодарности, когда все, что сделали Боги плодородия для людей, выставлялось на стол. Зажигались праздничные свечи с травами, повсюду ставили вырезанные мордочки из тыкв. Считалось, что сотворенные создания отпугивали духов незримого плана. Развешивали грозди винограда с осенними листьями. И в целом раскладывали дары летней и осенней страды.

Праздновали Самайн три дня кряду, чтобы старая Луна успела смениться молодой. В этот миг день равняется ночи, и завеса, не всегда показывающая людям тонкий мир, в это время приоткрывается, так что можно видеть другие миры.

Хранители терпеть не могли этот праздник, так как статистика подтверждала, что именно в эту ночь случалось самое большое количество агрессивных прорывов. Но я теперь не Хранитель, поэтому с улыбкой помогла Марко с пакетами, любопытно сунув туда нос. В хрусткой бумаге вкусно пах виноград с южных полей, горели алыми боками яблоки. Второй же сверток радовал свежеотлитыми свечами с одуряющим ароматом пчелиного воска, меда и трав.

– Как прошел день, малышка? – беззастенчиво переименовал меня Марко, на что я иронично на него посмотрела и фыркнула.

– Марко, давай без «малышки», – открестилась я от сомнительной чести откликаться на подобное прозвище.

– Как скажешь, – легко согласился товарищ, и мы стали разбирать пакеты, на хруст которых из кабинета выглянул Ворн.

– Думал, ты будешь раньше, – сложил он руки на груди, наблюдая, как Марко выбрал большое блюдо для фруктов с полки, небрежно протер полотенцем и поставил, чтобы я сложила туда «добычу».

– Задержали... «клиенты», – отозвался парень, запнувшись на слове, и принялся вырезать рожу на небольшой тыкве изогнутым коротким ножичком. Мордочка должна была испугать духов, но в итоге получилось весьма милое тыквообразное с лукавым взглядом и приветливой улыбкой. Собственно, как и сам Марко.

– Айрис, ты ведь не была на Ночи Благодарности в...– мне показалось, что он хотел сказать в Мангольдии, но нет, он назвал лишь город, – Хан-Илай? – спросил меня Ворн, когда я раскладывала помытый виноград на блюдо с красивыми золотыми птицами на голубом фоне.

– Еще не довелось, – улыбнулась я мастеру, с которым мы сегодня продали больше подсвечников и лампадок, чем названий улиц в этом городе.

– Я буду работать допоздна, поэтому, как украсите лавку, можете идти на праздник, – неожиданно дал вольную мастер.

Я посмотрела на довольно кивающего Марко, а затем на еще одну рожу, что он вырезал и повернул к нам. Это была девица, флиртующая одним лишь только взглядом. Я сдержала улыбку, а господин Грам закатил глаза.

– Марко, третий десяток пошел, – покачал он головой и удалился в кабинет, аккуратно прикрыв дверь.

Управились мы практически за час и выпорхнули в прохладную улочку, наполняющуюся уютными огнями и народом, что стекался веселыми ручейками в сторону центральной площади, откуда раздавалась приглушенная музыка.

– У тебя точно нет никаких планов? – покосилась я на парня, что вырезал целую тыквенную постановку «Жизель и поклонники».

– Мы же не одни идем на праздник, не нервничай, Айрис. Расслабься. Ты же не видела, как тут отмечают Ночь Благодарности.

– А кто еще с нами? – удивилась я его заявлению, а мимо меня пробежал разукрашенный в тыкву парнишка с игрушечным деревянным мечом.

– Друзья, – отозвался он туманно. – Да и в целом, там же будет весь город!

В чем отличие гольдского праздника от россарийского я не стала спрашивать, так как лучше увидеть все своими глазами. И я смотрела: на стеклянные витрины лавок с мордочками тыкв и реп со свечами, снующую туда-сюда в основном гольдскую молодёжь, которую еще не загнали по домам, забавные костюмы детей, обряженных в местных духов. Они беззастенчиво ходили по лавкам и угощались, зная, что в эту ночь каждый обязан накормить просящего и поблагодарить. Когда мы повернули, в конце уже виднелась площадь, а импровизированный пестрый рынок начинался прямо с центра длинной Летней улицы. Прилавки горели огнями, осенними листьями и огненными бархатцами. Цветы вились гирляндами по каждому лотку, обрамляя, точно высвечивая контур ярмарки. Яркие букетики стояли повсюду, источая тонкий еле уловимый сладковатый аромат. Интересно, а в Россарии принято украшать астрами. Но смотрелось очень нарядно.

Рядом проходила женщина с нагрудным ящичком и Марко, споро развернувшись, взял у лоточницы один пестрый бутон и подарил мне, на что я недоуменно похлопала глазами.

– В Мангольдии принято дарить цветы в этот праздник семье, друзьям и любимым. Девушки носят их на одежде или в волосах, – прокомментировал он мой взгляд. И я тут же обратила внимание, что в действительности практически все девушки вокруг носили венки из бархатцев, пылающие огнем в осенних сумерках.

– Надеюсь, это не означает что-нибудь эдакое исключительное по гольдскому обычаю? – хитро спросила парня, но тот рассмеялся и помотал головой.

Ну, раз так. Недолго думая, я распустила пучок и закрепила нежный бутон невидимкой около уха. В светлых глазах цыгана бархатец отразился пламенем.

– Идем? – я бросила удовлетворенный взгляд в плохо отражаемую уже темную витрину, разглядев лишь силуэт и намек на цветок в волосах. Он кивнул, и мы двинулись вдоль рядов, где гномы торговали оружием разного размера и назначения. Одного я даже узнала – любителя разносолов и квашенной капустки. Его рыжая борода запомнилась мне невероятной яркостью, и сейчас крепкий мужичок с жаром рассказывал гольду в стражьей форме что-то о секире, играющей бликами праздничных огней. Я с любопытством осмотрела прилавок, около которого толпились гольды и мужчины разных рас, и устремила взгляд напротив, пока Марко завис, рассматривая хитрый кривой кинжал, продаваемый бритоголовым орком.

Чуть поодаль я заприметила широкий прилавок с душистыми степными травами, которых в Россарии было не сыскать, и я вытаращилась на все это великолепие: лугоцвет, сонтраву, лунный свет и другие редкие растения. А когда подняла восторженный взгляд, споткнулась им об орчанку с кучей мелких косичек, собранных в высокий хвост. Ее лицо пересекал жуткий шрам. От неожиданности я слегка дернулась, хотя женщина не сделала мне ничего плохого, лишь посмотрела своими болотными глазами с вертикальными зрачками и чему-то усмехнулась. И мне тут же стало неловко за свою реакцию. Подумаешь...

– Выбрала что-то? – посмотрела она на мой восторженный взгляд человека, что восхищался травой, как настоящим артефактом. Но ведь во многом так и было – порошки растений часто участвовали в изготовлении ценных магических предметов. И иногда удачная композиция – половина дела.

– Мне вот эти три, – указала я на те, что точно сама бы не нашла, ведь они росли на восточных землях Мангольдии, что граничили с Вольными землями – Ургостаном, где жили дети степей своими кланами. И достала медяшки, чтобы расплатиться. Женщина бережно завернула травы в марлю и засунула в мешочек.

– Чтобы усилить эффект натри еще громового корня.

Я кивнула, услышав частый ингредиент в артефакторном деле, и, осмотрев прилавок, не нашла его.

– У меня сейчас нет, скупил подчистую один парень до тебя, – она посмотрела мне за спину и ткнула пальцем с длинным зеленоватым ногтем. – Вон тот, чернявый, – я повернулась и увидела, как в трех лавках от нас, где разливали горячее вино с травами, стоял Марко и разговаривал со своим чернявым братом. Каир, кажется. А сбоку стояла знойная брюнетка в плаще с искусным рисунком по краю, а по подолу платья вилась росская вязь. Девушка была моей сверстницей. Она по-свойски положила руку на локоть гадкого хама и что-то ему близко-близко прошептала, чуть ли не засунув язык в ухо. Меня аж передернуло. В этот же момент к Марко подошла Тиль, показывая что-то в пакете. Рядом с дриадой стояла хрупко сложенная девушка с такими же остренькими ушками и светлыми пушистыми волосами.

Я вдруг почувствовала себя лишней. А мелькнувшая мысль, зачем брату Торренсу целый ворох корня для артефактов, пронеслась бешенной пичугой и пропала. Ее заслонило странное чувство.

Марко, точно заметив мой взгляд, обернулся и помахал, чтобы я подходила. Его жест повторила Тилайна. Затем взгляды всех присутствующих переместились на меня.

– Айрис! Смотри, что я купила! – открыла пакет цветочница, когда я приветливо с ней поздоровалась. Впрочем, приветствие было обращено ко всем, кроме одного хама. Он никак не отреагировал, лишь безразлично практически сквозь меня посмотрел, а его спутница попросила горячего напитка, что так сильно исходил духом специй из котла. Марко заметил оказию и поспешил тоже встать в очередь, что-то тут же выговаривая брату.

На дне пакета хранились дэрнийские милые пушистые тапочки из коричневого меха, что принято было дарить в Дэрнии.

– Хорошие, – одобрила я покупку.

– Там северяне приехали! – восторженно заговорила ее соседка, представленная как Лорин. – Такие красавцы. Все как на подбор! – экзальтированно восклицала девушка, а я споткнулась на долю секунды вдохом. Но развивать себе какую-либо мысль запретила, лишь кинула взгляд на ряды, что уходили по кругу площади. За красиво украшенными прилавками и впрямь стояли северяне. Все светловолосые с голубыми глазами, как на подбор. Сознание тут же нарисовало картинку и еще не стертый из памяти портрет Рейдара. Разумеется, встретить его здесь я не могла. Хотя глупая мыслишка проскакала в моей голове безумной фантазией. Будто дэрн Фрейгъерд торгует мехом в Хан-Илае. Бред, да и только. Хотя от мысли, что я бы его увидела, сердце зашлось в более быстром ритме. Глупое сердце!

– Пойдем, тоже купишь себе что-нибудь, – стрельнула в меня глазами подруга.

Я помотала головой. Хотя мы стояли недалеко и пушной мех привлекал внимание. Особенно серебристый соболь.

– Да ладно тебе, за просмотр денег не берут! – вцепилась в меня проворная дриада, а ее подруга пристроилась сбоку, активно поправляя пушистые волосы. – Они же еще и в обжорном ряду торгуют, – подмигнула мне светловолосая Лорин.

– Солонину привезли и копченное мясо, – пояснила мне Тиль, будто я была ярая поклонница запасов на зиму.

– Кому нужны продукты, когда торговец горяч, как гольдский жгучий перец, – горячечно проговорила Лорин, и Тиль заливисто рассмеялась. Я лишь улыбнулась, но сильного энтузиазма не испытывала.

Здесь было несколько прилавков. Один с дорогими изделиями, вокруг которых в основном толпились и глазели, но не покупали. Слишком дорогой товар. А вот рядом, где продавали более простой, но теплый мех, шла активная торговля и девушки то и дело отходили с довольными лицами и шуршащими бумажными пакетами. Здесь также продавалась сталь и кожаные изделия.

Девушки вновь подскочили к прилавку с тапками, телогрейками, варежками и шапками. И крепкий северянин с льняного цвета волосами и короткой бородой, придающей ему особую мужественность, приветливо улыбнулся.

– Вернулись?

Лорин закивала и одарила северного красавца ответной улыбкой. Похоже, дриаде пришлась по нраву северная кровь. Я и сама вспомнила, как вся академия была в восторге от рослых парней, что заявились в Даркмурт. Да они просто свели девчонок с ума!

– Привели подругу.

Мужчина перевел на меня взгляд и улыбнулся ослепительно белыми зубами.

– Что желаешь, красавица?

Я оглядела прилавок и спросила цену за рукавицы и шапку. Зимовать все равно придется. А где еще купить хороший мех, если не у дэрнийцев?

– Тебе отдам за серебрушку.

– Кто это у тебя тут, Грэг? – вклинился практически его брат-близнец, когда волна народа чуть схлынула, услышав колокола. Все торопились на запуск в небо первых огней, что должны были распугать темноту и дать света срединному миру.

– Местные нимфы, – расплылся в улыбке продавец, и ее точно зеркально повторил пришедший северянин, представившись как Ивар.

– Станцуешь со мной, красавица? – точно так же обратился ко мне брат нашего продавца. Похоже, это у них одно обращение ко всем девушкам. Я покачала отрицательно головой, давя улыбку, когда увидела, как схватился за сердце громила. А девушки удивленно на меня воззрились.

– Ты ранишь меня в самое сердце, дева, – мужчина глянул на выложенные рядом со мной варежки и шапку. – Подарю, если пойдешь на танец, – сообразил он. Ну точно торгаш!

– Конечно, она пойдет! – вклинилась Тиль. А мужчина выжидательно на меня посмотрел. Злой рок какой-то? Хотя, это лишь пунктик в моей голове. Не могу же я избегать нацию только из-за одной сложной истории?

– Что скажешь, дева? – смотрел на меня обаятельный мужчина, что хотел оставить торговлю ради незнакомой девицы.

– Может быть, – почти согласилась я. – Один танец.

– Найду тебя, – кивнул он и достал венок из бархатцев. Один цветок в ряде был темно-бордовым – необычным. Пришлось приколоть бутон Марко на плащ, и под одобрительные взгляды девушек надеть праздничную «тиару».

– Как тебе идет! – отметила Тиль.

Дриады устремились к потерявшему нас Марко. Торренс, крутивший головой в поисках нас, и его старший братец с девушкой виднелись около длинных узких столов под навесом, украшенным огоньками. Ребята сидели на высоких лавках, а на столе стояла выпивка с нехитрыми острыми закусками и орешками. И, к сожалению, хамский тип не покинул компанию моего соседа.

– Ходили смотреть товары северян? – Марко почему-то внимательно посмотрел на мой венок и на бутон, который я переместила на одежду, но ничего более не сказал.

Я неопределенно кивнула и пригубила подставленный стакан, сделав неожиданно большой глоток. По небу прокатился кисловатый вкус, а язык обожгло спиртом. Отчаянно закашлявшись от странного гаденького вкуса, я сморщилась.

– Что это?!

– Торосум, – пояснил Марко, а друзья захихикали. Тоже мне, друзья.

– Что за гадость? – отставила я стакан и посмотрела, что названный «Торосум» больше никто не пил.

– Ты ведь хотела попробовать? – пожал плечами сосед и посмотрел почему-то на Каира.

– Это национальный напиток, – пояснила Лорин.

– Из чего он? – с сомнением покосилась я в нутро стакана.

– Из кобыльего молока, – внезапно обратился ко мне старший Торренс, чему я была не рада, так как к горлу подкатило. И я, не брезгуя, забрала у Марко его горячее вино со специями. Сделала три жадных глотка, смывая мерзкое ощущение алкоголя и прокисшей кислятины. Когда преотвратный вкус сменил пряный, я с облегчение вернула стакан на место. Девица Каира смотрела на меня с возмущением, а ребята несколько обескураженно. У Торренса-старшего нарисовалась странная усмешка, что насторожило меня еще больше.

– Что? – не поняла я резко сменившейся атмосферы.

– Айрис, в Мангольдии, если девушка пьет из бокала мужчины – это говорит о видах, – пояснил мне Марко, неловко почесав затылок. – Ну, любовных, если ты понимаешь.

– Что за глупости? – нахмурилась я и посмотрела на Тиль, та закивала, подтверждая, и попыталась сдержать улыбку, увидев мои сдвинутые брови. – У меня нет на тебя никаких видов, – открестилась я от сомнительной чести кому-то эту самую честь подарить.

– Это и не мой стакан, – со странной интонацией проговорил сосед.

Я сглотнула и посмотрела на Каира, и он не преминул ввинтить:

– Ты, кажется, говорила о манерах? – вскинул он бровь.

– Кому ты нужен, Каир, – почему-то разозлилась я на него и эту девушку, так что подумала о... не знаю, о чем тут можно вообще думать?! По-моему, все очевидно! Чванливые болваны меня не привлекают ни в каком виде, ни в анфас, ни в профиль.

На мои слова она выразительно фыркнула.

– Видимо той, у которой с манерами получше! И она не хватает стаканы чужих мужчин! – вставила безымянная девушка и показательно забрала стакан из-под моего носа.

Да пожалуйста! Но выпад был сделан. Мне бы просто замять тему и смолчать. Но язык мой – враг мой.

– Ты умеешь говорить, а не шептать? – деланно удивилась я, и за столом стало сгущаться напряжение.

– Девушки... – начал было Марко.

– Да ты знаешь, кто я?! – фыркнула россарийка.

– Айрис, у тебя давно не было мужчины? – спокойным тоном задал гаденький вопрос Каир, явно желая уязвить. Его спутница не договорила, уступив реплику кавалеру. Но зло стрелять глазами в меня не перестала.

– Вообще-то Айрис пригласил симпатичный дэрниец! – неожиданно вступилась за меня Тиль, желая показать, что и у меня с кавалерами неплохо. Почему-то захотелось хлопнуть себя по лбу со смачным шлепком.

В этот эпичный момент заиграла усиленная артефактом музыка, и пары стали стекаться на площадь. И я увидела, как к нам выдвинулись мужчины, как одна капля похожие друг на друга.

– Занятно... – вставил Марко в неловкую паузу, провожая плечистых северян взглядом.

Лорин улизнула, перехватив своего дэрнийца еще до нашего с ними «столкновения». Видимо, зачатки скандала дриаде не понравились. Тиль хмурилась на Каира. А Марко внимательно оглядел подошедшего дэрнийца. Собственно, как и все мы.

– Айрис! – обаятельно улыбнулся мне мужчина, но, увидев наши напряженные лица, спросил, на долю секунды растерявшись: – Ты передумала?

– Нет! – почти рявкнула я и спешно слезла с высокой лавки, но грациозного спуска не получилось. Я зацепилась подолом и, балансируя руками, чудом устояла на ногах. Кажется, я услышала треск ткани. Но сделав независимый вид, как ни в чем не бывало отдернула клятую юбку, спешно пригладив и платье, и заодно и волосы, что зацепились за оранжевые бутоны нарядного венка. Кажется, я еще и фыркнула. От моего напора кавалер чуть растерялся, а Каир еле сдерживал хохот, сложив руки на груди. Чтоб он Торосума хлебнул!

– Главное, не давай ей в руки бокалов с жидкостью! – весело проговорил он мне в спину и получил за это злой взгляд. Мой.

– Почему не давать тебе стаканов? – спросил меня северянин, которому наверняка было бы по душе, если бы девица в жажде схватилась за его бокал. В свете последних событий эта мысль звучит особенно пикантно. Похоже, лишь одна глупая россарийка не знала местных правил и села в лужу – или Торосум, что еще хуже.

– У него проблемы с алкоголем, – соврала я громко, чтобы один тип ну точно услышал. – Как только видит, удержаться не может. Сразу начинает пить и обливаться, – у северянина сделался задумчивым взгляд, точно действительно размышлял над «мнимой» проблемой «товарища».

– Зачем обливаться? – не понял он.

– Так жажда заставляет вести себя по-свински, – последнее слово я произнесла практически ором, разозленная и непонятным поступком Марко – напоить меня гадким молоком с алкоголем, и Каиром – в принципе за его присутствие.

Пока мы дошли, первая мелодия закончилась, и на площади пары встали по кругу, расширяясь к краям. Девушки в центре стояли тоже в кругу, но без кавалеров. И каждая держала странного вида светильник-фонарик из тонкой мятой пергаментной бумаги. Они были похожи на вытянутые бутоны, а внутри трепыхался теплый огонек. Выглядело невероятно чарующе.

– Я не знаю местных танцев, – шепнула я дэрнийцу, который встал напротив меня.

– Положись на меня, – улыбнулся он.

Через пару мгновений я увидела, как вступил музыкант, держащий в руках здоровенную пузатую виолончель, еще мгновение – и мелодию подхватила скрипка, тонкие колокольчики запустили мурашки по телу. Все завороженно смотрели, как задвигались девушки в центре. Я тоже обернулась. И удивилась увиденному. За ссорой я даже не заметила танцовщиц в струящихся юбках и по-особенному украшенных кафтанах поверх платья. Все были гольдами. Они напоминали сказочный народ: в их венках струились длинные алые ленты, а движения казались особенно плавными, завораживающими. И вроде бы двигались похоже, но каждая кружилась все-таки в своем сольном танце. Огоньки мелькали волшебными светлячками в руках, и вот, на следующем волнующем аккорде фонарики уже держали девушки, что стояли в парах с мужчинами. Точно гордые птицы по весне, они стали вышагивать вокруг девушек, а те – крутится, заигрывая взглядом, пряча огонек за спину.

– Прикасаться к той, что не отдала огонь, по гольдскому обычаю, запрещено, – прошептал Ивар.

Я хотела спросить, что разве нравы здесь не более свободные, и увидела, как девушки вразнобой после своеобразных уговоров мужчин стали отдавать «добычу», и кавалеры в свою очередь тут же передавали их мужчинам дальше по расширяющемуся кругу. Мы были как раз во втором кольце. И худой парень, что только что важным павом ходил вокруг своей ненаглядной, подмигнул Ивару, вручая огонек.

Признаюсь, я слегка растерялась и изогнула бровь. Хотя, что уж там, уперла руки в боки. А Ивар задорно улыбнулся и поманил «призом», покачав им.

– Давай, дева гольдских земель, покажи, как ты умеешь добиваться желаемого, – подначивал меня дэрниец на своем родном языке.

Я же, краем глаза подсмотрев, что девушки во всю уже кружат вокруг пленителей огня, тоже собралась с духом и мягкой походкой стала кружить вокруг северянина. Зашла за спину, сделала вид, будто почти коснулась спины, увидела через одну пару Марко, вокруг которого с энтузиазмом кружила Тиль. То-то мне казалось, что цветочница как-то по-особенному смотрит на Торренса. И эти ее булочки, зазывания куда-то... Я очнулась, когда Ивар хмыкнул, но пришел момент отдать огонек.

– Ты где-то не здесь, Айрис. Где твои мысли?

Я прикусила губу и передала огонек гольде, стоящей в третьем кольце. И только сейчас обратила внимание, что пары кружатся примерно в одних и тех же фигурах. Ивар внезапно положил руки мне на талию и поднял, когда большинство девушек, отдавших огонь, оказались в воздухе.

Красивая музыка зачаровывала, а танец выглядел изящным, в то время как я ожидала деревенских плясок под волынку и барабаны. Не то чтобы я против народных танцулек. Но я никак не рассчитывала на такие необычные обычаи.

Ивар раскрутил меня, и почему-то я оказалась уже с другим кавалером. Я удивленно воззрилась на дэрнийца, но поняла, что все сменили партнеров. А он прошептал одними губами «Возвращайся ко мне» и обаятельно подмигнул, уводя в танец симпатичную шатенку.

Мой же кавалер был несколько нескладен и излишне топорен. Я поняла это, когда он резко раскрутил меня и выгнул хворостиной так, что в спине нехорошо хрустнули позвонки. Когда экзекуция закончилась, я с такой резвостью от него ускакала к Марко, когда настала пора, что выдохнула и искренне улыбнулась соседу, который так подставил меня с этими стаканами. Хотя, в целом, конечно, я сама в ответе за произошедшее.

– Понравился? – хмыкнул сосед, внимательно рассматривая меня зелеными глазами.

Я пожала плечами.

– Хотя бы не гольд, – улыбнулась я, а через некоторое время сказала то, что крутилось на языке: – Мог бы и предупредить насчет Торосума. Это же полнейшая гадость! – скривилась я, вспоминая преотвратнейший вкус.

– Знаешь, я сам не понял, зачем так поступил. Каир сказал, ты хотела попробовать.

Я округлила глаза, поспешно захлопнув рот, который от удивления даже приоткрылся. Из него лезли одни лишь бранные слова. И я, найдя глазами этого прощелыгу, поняла, что просто обязана отдавить ему ноги. Да, это глупо. Да, я взрослая независимая девушка, желающая такой вот незатейливой мести. Могут же быть и у меня странные инфантильные слабости?

– Айрис, – вывел он меня из транса, где я мысленно кромсаю обидчика за подставу, – у тебя такой взгляд, будто...

– Все в порядке, – растянула я губы в улыбке крокодила, и Марко насторожился еще больше.

А когда пришла пора сменить партнера, то я перескочила через одну пару во втором круге, нагло вклинившись перед хрупкой девушкой, которая, растерявшись, спешно закрутила головой в поисках пары.

Не менее наглые темные глаза взирали на меня с легким интересом. Музыка вступила новым аккордом, и Каир не разочаровал, вступив в фигуру.

– Я так тебе неприятен, что ты даже нарушила очередь, чтобы станцевать со мной? – нагнулся он прямо к моему лицу. От подобной близости на меня повеяло приятным незнакомым благовонием, ужасно не подходящим такому подлецу!

Я сжала зубы, хорошо не до крошева, и в фигуре со всем женским удовольствием отдавила ему ногу. Но мужчина и бровью не повел. Лишь бросил спокойно: – Это все? – и продолжил вести.

– Ты прав в одном, ты неприятен, – и в эту секунду пожалела о своем порыве. Мужчина сделал каменную мину, а я выпалила то, что хотелось выплеснуть в лицо:

– Ты нарочно подсунул эту гадость! – обвинила я его, уловив рядом встревоженное лицо Марко.

– Просто был уверен, что ты не пробовала, – почти безразлично отозвался он.

– Буду знать, что ты способен подсунуть яду, – процедила я ему и в повороте заехала локтем под ребра. Он чуть согнулся, но лишь слегка. Темные глаза прищурились. А я больно ударилась, точно о каменную кладку, захотелось жалобно потереть локоток. Но я не позволила себе минуту слабости. Его мягкие движения перестали быть едва-едва, и он жестко повернул меня практически впечатав в себя, беспрекословно кладя руку на поясницу и сжимая мою кисть в своей ладони.

– Эй! – грозно сверкнула ему в ответ. Жаль не испепелила.

– Зря ты тратишь на это свои скудные силы, – более крепко перехватил меня мужчина. И я буквально вспыхнула: искра огня пробежалась по кончикам пальцев, она ловко перескочила на руки Каира, желая опалить обидчика. Я ахнула от сотворенного, а он неведомым образом потушил магию. А в своих висках я услышала, как забилось сердце. Сорвалась, мать его! – Испугалась? – наклонился он ко мне точно хищник, почуявший страх, и это пустило очередную порцию адреналина.

– Разозлилась! – процедила ему, резко стукнув ногой по брусчатке, а не по сапогу гада, что вздумал напоить меня ослиной мочей. Каир успел убрать ногу и неожиданно мне улыбнулся, предвкушающе так.

– Я не пойму, чему ты так обрадовался, – нахмурилась я на его странную смену настроения. – Ты бываешь вообще нормальным? – он слушал меня внимательно, и странная безумная мысль хлестнула хворостиной. – А может, я тебя просто привлекаю?

Его глаза лихорадочно блеснули, и он опять сократил расстояние выдохнув мне в лицо:

– У тебя ничего нет, малышка, – он сделал паузу, в темных глазах сверкнул жар пламени, – чтобы привлекать меня.

Тут я поняла, что мы больше не танцуем, а стоим на месте, а вокруг нас движутся пары. И меня точно прошибло воспоминанием: как легко я воспламенялась на подобные заявления, когда мне было лет десять.

Тогда, летом у Ноэль я сбрасывала фальшивую маску «леди» и мчалась играть в сад или гулять с девчонками и мальчишками из Истана. Один из них поддразнивал меня.

– Уважай меня, Рон! – крикнула я веснушчатому сыну ростовщика. Он был выше меня на полголовы и вечно задирал. Позже я поняла почему. Но тогда мне казалось, что у него просто гнусный характер. Впрочем, дурного нрава это не отменяло.

Мальчуган по-дурацки развеселился, чем не на шутку разозлил.

– Что ты мне сделаешь, малышка Фэлс! Захочу и съем всю малину в этом саду! А ты и не догонишь. Потому-у, что ноги короткие, – по-дурацки растягивал он слова и, показав длину моих ног, заржал как конь.

Его глупые, дурацкие слова поднимали огонь в моей крови, но ба ставила мне печатку, пока я не умела управляться с пробуждающейся стихией, иначе спалила бы к чертям, засранца. И коль я не могла это сделать, мне хотелось надрать ему уши и стукнуть дрыном по башке за одно то, что он ухмыляется и открыл калитку, нарушая невидимую черту, когда я, между прочем, занята важным делом! Ловлю крота!

– Иди отсюда, слышишь! Это мой дом! – тоненький, но звонкий, голосок эхом разнесся по лесу.

– У тебя ничего нет, малявка! – конопатый остановился возле старой, но плодовитой яблони и сорвал спелый плод с частью ветки и виридоновыми листьями, его противные щербатые зубы впились в сочный румяный бок. – Это дом твоей бабки, – на этом перед глазами просто встала алая пелена, и я бросилась на обидчика, схватив первое, что попалось под руку – толстую сосновую ветку. Он драпанул, но не успел открыть калитку, как я бахнула его по лопаткам так, что иглы разлетелись в стороны и более тонкие ветви сломались...

– А-а-а! – разорался он, вторя моему боевому кличу, и все замерло.

Я застыла в нелепой позе визжащего лесоруба, а парень – со вселенской болью на веснушчатом лице.

В тот момент вернулась Ноэль и спеленала нас заклятьем. Она разобралась в ситуации и заставила обоих в назидание перебирать мешки с крупой, сказав, что труд облагораживает, а совместный труд остужает юные, воспаленные сознания.

Что она тогда сказала Рону наедине, я до сих пор не знаю, но он больше не переступал границу участка. Мы помирились, но доставать сын ростовщика меня так и не перестал. Впоследствии он уехал куда-то на запад Россарии.

Сейчас же вопросы собственности я ощущаю по-другому. По рождению у меня было многое, но это не являлось моим якорем, потом было положение, престижная учеба, перспективы – и это все тоже полетело в бездну. Поэтому могу сделать вывод, что все материальное не долговечно, как и социально-обусловленное. А вот навыки и духовная составляющая остаются с тобой на протяжении жизни.

Что касается вопросов конкретно самой недвижимости. Конечно, здорово жить, где тебе нравится, иметь свое место, дом. Человеку вообще свойственно сливаться с этим объектом обладания настолько, что он олицетворяет себя как бы продолжением его. И на тонком плане действительно остаются эманации, некий эгрегор. Хотя ничто не вечно. И об этом надо помнить. Земля дается лишь на время, потом мы все превратимся в прах и пеплом разлетимся по свету, гонимые ветром. Материальные ценности приятны в пользовании, но цепляться за них – удел затвердевшего ума.

– Ты не прав, Каир, – посмотрела я на него и улыбнулась. – У меня есть душа и разум. И этого достаточно, чтобы распорядится ими в этом теле, – я мягко посмотрела колючему ястребу в глаза. И он, фыркнув, развернулся и ушел с площади.