Особняк. Год 1915

Свежий ледяной воздух увеличивал до первобытного отупения пожирающее чувство голода. Дрожащие руки пугали охотника больше всего. Ко всему прочему сердце было не на месте. Было по идиотски глупо бояться за семью, однако бабушка Анса не молодела и охотник то и дело возвращался мыслями в особняк.

Неделю назад он добрался до охотничьей избушки. Выкурив трубку всё же решил вернуться этим же днем, но разморенный спокойствием леса уснул на топчане прижавшись спиной к теплой печи и пожалел. Интуиция не подвела и погода заперла в избе, где кроме березовой коры на поленьях не было ничего съестного.

Он круглосуточно не давал огню погаснуть чтобы не окочуриться и ночью, когда сон вдруг покидал поджигать тонкие лучины. Изредка набирал в железное ведро снег и топил ставя на печку. Старался меньше двигаться чтобы сохранить силы и почти всю неделю провел лежа на боку. Благо под шкурами, собственной выделки и более ветхих, тех над которыми они трудились с отцом вдвоем охотник не чувствовал холода. Стоило метели стихнуть как  густо заросший мужчина схватил ружье и выбежал на охоту. Виси сейчас перед ним гроздь волчьей ягоды он с жадностью обглодал бы её ни о чём не жалея, но охотника ждала другая участь поэтому волчьей ягоды на всем пути ему не попалось. Зато острый взор ещё издали заприметил глубокие выбоины в снегу оставленные чьими-то аппетитными копытами.

Охотник жадно осклабился. Где-то под ребрами сглатываемая слюна прожигала  желудок. Выслеживать оленя пришлось недолго. Мужчина шел осторожно, доверясь многолетнему опыту, который гласил отбросить мысли туда где лихо не бродит и оставить в мире лишь себя жертву и верное ружье. Так чтобы не задеть не единой ветки, не спугнуть ни одной мелкой пташки он двигался медленно, зная чем может расплатиться за спешку.

Избитый и слегка замусоленный вопрос выживания. Если добыча свинтит, то жизнь не мелочась набросит на мягкую оленью спину седло, грациозно вскочив ударит по теплым бокам и напоследок помашет охотнику ручкой. Никто проведать не придет, ведь охотник месяцами мог жить в единении с лесом. Родные приняли его особенность, а отец уже несколько лет не выбирался из особняка из-за хвори. Ближе к весне или
даже лету отправят Игоря, коему будет суждено найти подвялившийся труп барина, если
кто из диких зверей не придет полакомится падалью. Цена свободы от паскудной кончины увлеченно обдирала ивовую кору.

Зрачки мужчины сузились. Дыхание остановилось. Вскидывая любимое ружье с обидой он осознал как отощал за сгинувшие дни. Оно, раньше так хорошо лежащее в руках сейчас казалось неподъемной ношей из-за истощения, но охотник сжал челюсти игнорируя кипящие мышцы. Он задержал дыхание и прицелился. Нет времени ждать. Светлая подушечка пальца расплющилась о холодный курок.  “Только бы не промазать”. - вдогонку выпущенной пуле пронеслась-таки лихая мысль.

Плавное нажатие на тугой спусковой породило грохот, разорвавший привычную тишину леса. Хлопанье многих крыльев и крики тех же перепуганных птиц эхом разлеталось среди спящих древ. Свежая парящая кровь на снегу. “ Времени нет. Только бы не убежал, родненький. Всё равно олень уже не жилец, а голодные, как и ты  хищники учуют обед за километры. Стой дальше и созерцай пейзажи, пока не станешь их не самой прекрасной частью” - обругал себя охотник и рванул за добычей.

Облако пороха он разогнал огромными руками продвигаясь вперед быстрыми шагами. Усталость отступила так далеко, что и тени её не маячило на горизонте. Раненый зверь, чуя приближение конца пытался бежать изо всех сил, но удача была не в духе спасать животных этим утром. Спотыкаясь и проваливаясь олененок упорно делал всё новые и новые рывки. Задняя нога бесполезно волочилась по снежному савану лишь причиняя острую боль. Из глубокой раны стекая по совсем уж молодой шерсти била густая темно-красная кровь оставляя слишком заметный для зимнего леса след. Охотник на бегу достал нож.

Жизнь покинула олененка забрав огонек из ещё невинных глаз оставив взамен пустоту и безразличие. Голодный охотник занятый освежеванием туши не заметил печального явления. Поглощенный отдиранием шкуры от молодой упругой плоти мужчина окровавленной рукой провел по высокому лбу и волосам пыхтя впышные  усы редкие ругательства. Бурый след стянул молочно белую кожу и превратил в сосульку серебряные волосы, но и это было оставлено без внимания.

Из кармана тулупа выпал мешочек соли. Липкими от крови пальцами он возился с завязкой, но не выдержав зарычал сквозь зубы на ускользающую толстую нитку и попросту отгрыз уголок. Белые кристаллы соли мелкого помола красиво расположились на розовом рваном волокне тесно соседствуя с налипшей светлой шерстью животного. Охотник истекая слюной даже не поежился когда отправил добрый кусок в рот.

Сырое мясо оказалось самым отвратительным, но в то же время как не стыдно было признать и самым вкусным из всего что охотник пробовал. Он словно туруханская чайка целиком проглатывал его  вместе с толстыми жесткими волосинами. Проскальзывая в клокочущий желудочной кислотой  пищеварительный тракт скорой очередью один за одним мясо скоро полностью заполнило желудок. Охотник давился и благодарил богов за то что в избе всегда была соль. Он морщился от омерзения и щурился от удовольствия.  Потом позаботиться о гигиене. Коры дубовой попьет или черемухи и всё пройдет не начавшись. Такие мысли посещали мужчину в середине сомнительной трапезы. Вскоре он и вовсе обтер нож о штаны и убрав в ножны подхватил гость снега, чтобы освежить лицо и руки. На самом деле получилось лишь растереть густые потеки по лицу тонкой пленкой.

Поморщившись и громко рыгнув в начинающее темнеть небо охотник подвязал оленя за задние ноги и потащил в сторону избы. Небольшая груда кишок осталась на пир волкам. Откуп и благодарность, хотя он и не верил в лесных духов. Те не обижались, а лишь посмеивались над очередным неверующим Фомой, но то и дело баловали. Например сейчас: если бы дичь была крупной или охотнику пришлось уйти за ним далеко от избушки то волки полакомились бы почти всей сохатиной.

Лес начал погружаться в сумерки, когда охотник подошел к избе. Издалека он заметил человеческие следы. Оставив тушу подальше взял ружье. Винчестер снова был легким как перышко. Подкравшись охотник выпрямился во весь огромный рост напротив двери. Прислушался к лязгающим звукам посуды. Поднял ногу и со всей силы пнул тяжелую дверь и быстро вошёл направив ружье на мужчину в таком же как и у него тулупе. Растрепанная коса перетянутая бело- красной лентой ръяно липла к выделанной черной коже. Брат медленно повернулся к охотнику лицом, держа в руках алюминиевый чайник.

- Гостеприимство всегда было твоей отличительной чертой, Арс. -Александр поставил чайник обратно на плиту. - Ладно, снега поем, так уж и быть.

-Сашка!- охотник, граф Арсений Трофимов, старший брат и первый  наследник опустил ружье и одним шагом пройдя половину кишечной избы обнял брата. -Тебя мне судьба послала, поздновато конечно. Я тут думал от голода окочурюсь, но как видишь. - он утер усы ставя на стол две кружки.
-Это то о чём я думаю? - Александр чуть прищурился садясь на чурку служившую в избе стулом.
-Именно. - горько кивнул Арсений с хмурым лицом.
-Ах ты Дракула Сибирский. - Александр прикрыл губы кончиками пальцев сморщившись в отвращении.
-Мне бы настоечку бабкину. - невозмутимо продолжал старший брат заливая кипятком две ложки измельченной артритными руками бабки дубовой коры.  - Обезоразит и эта муть, но то всё ж приятнее. - улыбнулся граф зажигая лучину.
-Или в лечебницу для душевнобольных. - оглядывая простое убранство язвил младший. Нечто в братовском взгляде показалось Арсению странным, но охотник промолчал. Не потому что выжидал момента для вопроса, а потому что за веселостью таилась подступающая паника. Холеный больше чем Лидка, Сашка вряд ли бы пожаловал в охотничью избу от тоски по брату. Выходит дело и вовсе плохо.  Меж тем Александр продолжал:
-Глядишь не только глистов но и дурь всю выведут.
-Полно тебе. - хохотнул Арсений садясь у другого края деревянного стола. - Зачем пожаловал? - под ложечкой охотника  противно засосало, но граф лишь шире улыбнулся из под розовых усов.-  Снова война?

Александр и без того мрачный, окончательно потерял лицо. Громко сглотнул смотря на брата. Арсений посильнее сжал ручку своей кружки с пахучим отваром. Продолжая молча наблюдать за безумными гримассами Алекса он вспомнил мать. Его передернуло.

Улыбка медленно сползла с щетинистого лица последней. Младший не догадывался об этом иначе не стал бы ломать комедию. Лучина плохо освещала избу, однако именно в полумраке богом забытой избушки Александр увидел как сильно брат похож на родителей.

На пепельных волосах местами осталась свернувшаяся кровь. Арсений
смотрел на брата светлыми зелеными глазами матери.
После смерти все, и он  том числе,  единогласно считали их с Лидией её точной копией. Серебро волос, кошачий разрез глаз, длинные ресницы и форма узких губ были материны, но нос, широкие скулы и острый подбородок с ямкой достались от отца. Он был чертовски на него похож. Даже отпустил усы такие, чтоб закручивать щегольские кончики к вискам.

-Чего молчишь? С бабушкой Ансой все хорошо? - Арсений чуть
приподнял широкие брови, в ожидании топая носком валенка по древесному полу.

Александр дал себе мгновение чтобы собраться. Проглотил ком в горле, но голубые глаза заблестели сильнее прежнего.

- Отца вчера убили.