Безнадежное Бегство
Безнадежное Бегство
Реми вытянула шею
Лебедем из камышей..
.Юный тополя побег –
Рост его сдержать сумей!
Корабля со стапелей
Не удержишь вольный бег!
Завод никогда не появлялся в ее снах, пока ей не исполнилось одиннадцать. Хотя он и пугал ее тогда, и каждый раз после, когда видела его наяву, но уже воспринимала его как эхо, отголоски затихающего шума; она больше не боялась его, как не боялась чердака у бабушки с дедушкой, или пещер, в которых лазала в летнем лагере, или любого другого места, не требующего много воображения, чтобы представить, что может случиться в таком месте с маленькой девочкой. Она не думала о заводе, кроме как в те странные дни, когда ее тело пробивала дрожь.
Пока не начались эти сновидения, а они начались после того стихотворения. Она узнала о нем от Дебби, своей няни – ученицы старшей школы. Близняшки смеялись, что у нее до сих пор есть няня, но она не возражала, правда, – она читала триллеры своей бабушки, знала, что случается с маленькими девочками. Дебби читала стихотворение для урока по английскому. Закончив, она подняла брови и сказала:
– Ну, мальчишкам оно точно понравится.
Естественно, Кристине захотелось увидеть его.
Она даже не смогла прочитать его с первого раза. В первый раз ее сердце колотилось, руки дрожали, а процесс дыхания походил на глотание камней. Дебби спросила, все ли с ней хорошо, и она ответила, что просто закружилась голова. Она отдала книгу Дебби и сказала, что пойдет спать. Закрывшись в своей комнате, она нашла копию в Интернете и теперь читала ее снова и снова, и снова. Слова – источник энергии. Эта энергия влилась в ее систему, разлилась по бедрам, по кончикам пальцев и по ту сторону век, превратившись в кинетическую энергию. Состояние вещества изменилось. Ее сердце стало жидким и лужицей растеклось под ногами, а она сама превратилась в водяного жука, мчащегося верхом на молекулах.
Дай нам локон золотой.Прощай, дружочек завиток!Как летний дождик, слез поток...Припав к плодам, глотает сок.Он слаще меда скальных пчел,Он крепче вин из дальних сел,Свежей струи ключа лесного, –И Лора припадает снова.
Она не имела представления, что оно захочет от нее, если они встретятся. Ее парализовало. Она не знала, повернуться ли ей и встретиться с ним лицом к лицу, или спуститься вниз по кроличьей норе.
Высасывая сердцевину,Опустошила бы корзину,Но уж она устала.Что ж, кожуру пустую прочь,Лишь косточку в кулак зажалаИ с натружёнными губами,Не ведая, то день иль ночь, –Домой, неверными шагами.
Были вещи, которые никто о ней не знал. У нее был первый поцелуй, тайный, но вы бы о нем никогда не узнали Это случилось прошлым летом, как-то в сумерках она подошла к домику Питера и обнаружила его спящим в гамаке. Ей нравился Питер, – больше, чем другие парни, – потому что с ним было легко находиться рядом, не надо было переживать, что он сочтет твой приход или тебя странной, поскольку он сам был самым странным парнем, которого вы когда-либо встречали. Например, однажды он ткнул пальцем ей в живот и сказал, что там, как она уже знала, живут неписаные истории экстатического ужаса вселенной, вот идиот, а потом взял и перевернул ее так, что голова и пятки поменялись местами. Так вот, она позвала его по имени, но он не проснулся, потому она подошла ближе и принюхалась, от него пахло пивом. Затем он всхрапнул, слегка, как это делают поросята; и вот он лежит перед ней, забавный спящий здоровяк, открывший ей мир безграничных возможностей, и что еще ей оставалось делать?
Близняшки же были менее целомудренны. Тем летом они обе дошли до конца, Алиса – с Беном Новаком, а Алекса – с Марком Смутом. Это было для нее невероятно. Ей было достаточно прикоснуться своими губами к мальчишеским губам, потому что это было прекрасным ощущением момента, но думать о нем, когда он лежит на ней, и та его часть, последняя загадка природы, что находится между ног, сейчас войдет в нее...
Две головки золотые,Две голубки молодыеВ свое гнездышко легли,Свои крылышки сплели.Два цветка на стебельке,Две снежинки на листке,Две точеных тростиИз слоновой кости.
Это было просто невероятно, что Алиса потеряла свою девственность, и Алекса – вслед за ней, чтобы не отставать. Вопрос даже не в том, как протекает сам акт, а в том, что ты раздвигаешь ноги и позволяешь этому проникнуть в тебя, желаешь почувствовать это полностью в себе. Но ее скептицизм был таким же, даже если бы они подсунули ей яд в напитке, он был как тысяча игл, вонзившихся в сердце, и они рассказывали ей о случившемся с застенчивым ликованием, что она тоже должна принять в этом участие.
Как они могли так с ней поступать.Ночь уставилась на них,Ветер песню напевает,Мышь летучая на мигЗвезды заслоняет.Локоны сплетаются,С щечкой щечка, с грудью грудьВ гнездышке смыкаются.
Идентичны! Да ты шутишь! Она могла бы отличить их друг от друга с закрытыми глазами.
Она искала, и обнаружила, что есть другой путь стать оборотнем, не будучи укушенной. Не такой, где один человек что-то должен сделать с другим. Не в ее голове. Она была не настолько обижена близняшками, чтобы на следующий день пойти искать способ превратиться в монстра. Жизнь не так проста, как кажется. Жизнь вообще непроста. Прошли недели после рассказа близняшек, и она пережила это, по-существу. Сердце – абсорбирующая мышца, по-существу. Зачем, в таком случае, становиться оборотнем?
По той же причине, что и целовать кого-то. Перипетия. Важный для ее писательства Материал. Но откуда ей было знать? Откуда ей было знать, что это на самом деле сработает?
Рано утром, после Кукурузной Луны, когда она знала: нет опасности, что Питер проснется, она обыскала землю вокруг трейлера, пока не нашла. Следы. Следы рассказывают историю: кто это животное, чего оно хочет и как оно вплетено в ткань экосистемы. До тех пор, пока животное верит в себя.
Она встала на колени, налила воды из бутылки в самый глубокий отпечаток, затем опустилась на четвереньки и выпила ее. Но жидкость быстро впиталась, и она больше упилась грязью, чем водой из следа оборотня. Вот к чему привел ее любознательный темперамент: грязь на ладонях, коленях и губах. Она не особо надеялась.
Но в следующий цикл ей снова приснился завод, только теперь сон не закончился, как прежде, неразрешенным. В этот раз оно стояло позади нее, во всей своей неизвестной необъятности, и отверстие котла зияло перед ней, и она сделала свой выбор. Она могла не поворачиваться. Могла не смотреть ему в лицо. И потому, не зная, что делает, в ночь Осенней Луны она сделала выбор: залезть в отверстие котла.
Слезы хлынули, как ливеньВ знойный день на степь сухую.Еще горем, страхом, больюЛору долго сотрясало...Лизоньку свою с любовьюРтом голодным целовала.
Что произойдет, если не отрезать голову после смерти оборотня? Она будет обречена рассказывать свою историю. Вечный вой.
Кристина была одновременно младше и старше своих лет; она никогда не проявляла того перехватывающего дыхание любопытства, свойственного всем детям, познающим вселенную – Что это? Откуда это взялось? Почему это похоже на то и ни на что другое, и как это работает с другими вещами?
Почему? Почему? Почему?
Сейчас она была греческим хором для самой себя, и она очень, очень сожалела обо всем, что произошло.