глава 15
Тьма сгущалась вокруг неё.
Не ночная тьма.
А тьма внутри.
Глубокая.
Болезненная.
Сдавливающая.
Она лежала на кровати.
Руки сжимали простыню.
Пальцы были белыми от напряжения.
Её дыхание было рваным.
Неровным.
Как будто каждое вдохновение давалось с трудом.
Лекс стоял рядом.
Не сидел.
Не ложился.
Просто стоял.
Смотрел.
Ждал.
Держал её за руку.
Холодными пальцами.
Но крепко.
Он чувствовал это.
Всё начиналось.
Двое сердец внутри неё бились быстрее.
Часто.
Громко.
Импульсы жизни.
Импульсы боли.
Она закусила губу.
Стиснула зубы.
Сжала глаза.
Слёзы всё равно вырывались.
Не от страха.
Не от слабости.
От понимания — это началось.
Лекс наклонился.
Прикоснулся к её щеке.
Провёл большим пальцем по коже.
Не сказал ни слова.
Но она знала — он рядом.
Прошло несколько часов.
Может, ночь.
Может, день.
Время остановилось.
Остались только боль.
И дыхание.
И его голос где-то на грани восприятия.
Он принёс врача.
Старого вампира, который знал больше, чем любой другой.
Тот посмотрел на неё.
На живот.
На лицо, покрытое потом.
— Началось.
— Они хотят выйти.
Лекс не ответил.
Просто кивнул.
Подошёл ближе.
Остался рядом.
Никто не мог его оттуда выгнать.
Даже ради опасности.
Комната была подготовлена.
Тихая.
Тёмная.
Свечи горели по углам.
Кровать — широкой.
Покрывала — чистыми.
Все было готово.
Но никто не был готов к тому, что начнётся.
Первая волна боли пришла резко.
Как удар.
Как разрыв.
Она вскрикнула.
Не громко.
Но Лекс услышал.
Он сжал её руку.
Прикоснулся к волосам.
— Я здесь.
Она не ответила.
Только кивнула.
Сжала зубы.
Посмотрела в потолок.
Попыталась дышать.
Врач подошёл ближе.
Проверил пульс.
Посмотрел на живот.
Затем перевёл взгляд на Лекса.
— Она должна быть сильной.
— Иначе они порвут её изнутри.
Лекс не ответил.
Просто положил вторую руку поверх первой.
Не отпускал.
Не уходил.
Не позволял никому приближаться.
Боль усилилась.
Она выгнулась на кровати.
Сжала одеяло.
Закричала.
Не от страха.
От силы, которая рвалась наружу.
Он присел рядом.
Прижал её к себе.
Придерживал голову.
— Дыши.
— Ты справишься.
Она не слышала.
Или слышала, но не могла ответить.
Вторая волна боли накрыла её целиком.
Как прилив.
Как разрушение.
Как рождение.
Она начала терять контроль над телом.
Мышцы сжимались сами по себе.
Сердце билось слишком быстро.
Кровь кипела.
Вены светились.
Внутри было два источника тепла.
Два существа, которые ждали своего часа.
Врач расстелил полотенца.
Подготовил инструменты.
Ничего человеческого не было в этом процессе.
Всё было вампирским.
Старинным.
Болезненным.
Она закричала снова.
Выше.
Громче.
Словно внутри неё что-то рвалось наружу.
Лекс не отводил взгляда.
Смотрел в её лицо.
В её глаза.
В её рот, который открывался в немом крике.
Он не отпускал её руку.
Не просил замолчать.
Просто был рядом.
Принимал всё.
Тело её двигалось само.
Ноги поднялись.
Спина выгнулась.
Кровь просочилась на простыню.
Не много.
Но достаточно, чтобы врач нахмурился.
— Пора, — сказал он.
— Она должна толкать.
Лекс не задавал вопросов.
Просто кивнул.
Прижался к её уху.
— Сделай это.
— Я рядом.
Она услышала.
Она кивнула.
Сжала зубы.
Сжала руки в кулаки.
И начала.
Первый толчок.
Боль.
Острая.
Резкая.
Как будто кто-то пытался вырвать жизнь изнутри.
Она не плакала.
Не просила остановиться.
Просто толкала.
С каждой каплей сил.
С каждым вдохом.
С каждым ударом двух сердец внутри неё.
Лекс стоял рядом.
Придерживал её.
Целовал в лоб.
Шептал что-то, чего никто не слышал.
Только она.
Врач следил за процессом.
Проверял, как продвигается первый.
Смотрел на экран.
На то, что нельзя было объяснить словами.
Оба ребёнка были живы.
Оба были сильны.
Оба были готовы.
— Первый почти вышел, — произнёс он.
— Продолжай.
Она продолжила.
С каждым толчком становилось легче.
Но не намного.
Боль не исчезала.
Она просто менялась.
Становилась частью чего-то большего.
Лекс не отводил взгляда.
Смотрел, как она меняется.
Как её лицо становится жестче.
Как её дыхание глубже.
Как её глаза горят.
Первый крик.
Нет, не её.
Маленький.
Слабый.
Но настоящий.
Ребёнок.
Девочка.
Первый.
Первая.
Его дочь.
Её дочь.
Их девочка.
Она открыла глаза.
Услышала.
Посмотрела в сторону врача.
Он держал маленькое тельце.
Кровавое.
Тёплое.
Живое.
Он протянул её Лексу.
Он принял.
Без колебаний.
Без страха.
Без слов.
Посмотрел на неё.
Потом на ребёнка.
Потом снова на неё.
— Маленькая.
— Жива.
— Здорова.
Она улыбнулась.
Сквозь боль.
Сквозь пот.
Сквозь страх.
Улыбнулась.
И продолжила.
Вторая волна боли.
Не такая, как раньше.
Другая.
Глубже.
Тяжелее.
Она закричала.
Длиннее.
Громче.
Без сил сдерживать.
Лекс прижал ребёнка к своей груди.
Потом вернулся к ней.
Положил свободную руку на её живот.
— Ты можешь.
— Я знаю.
— Ты сильная.
— Я верю в тебя.
Она услышала.
И поверила.
И толкнула.
Сильнее.
Глубже.
Дольше.
Второй крик.
Мужской.
Короткий.
Звонкий.
Как будто уже знает, кем станет.
Врач передал его ей.
Она приняла.
Пальцы дрожали.
Но она держала.
Крепко.
С любовью.
С жизнью.
Два.
Оба.
Живые.
Здоровые.
Её дети.
Их дети.
Их семья.
Она опустила голову на подушку.
Закрыла глаза.
Выдохнула.
Глубоко.
Долго.
С облегчением.
Лекс опустился рядом.
Посмотрел на сына.
Потом на дочь.
Потом на неё.
Его жену.
Его женщину.
Его матерь.
Он не плакал.
Но в глазах сверкало что-то другое.
Что-то, что он никогда раньше не чувствовал.
Гордость?
Счастье?
Облегчение?
Всё сразу.
И больше.
Врач убрал остатки.
Проверил, всё ли в порядке.
Проверил, что она выжила.
Что она цела.
Что ребёнок… нет, двое детей… тоже.
Он кивнул.
— Вы прошли через ад.
— Но выживете.
Он ушёл.
Оставил их одних.
С двумя новыми жизнями.
Лекс сел рядом.
Посмотрел на неё.
На их детей.
На ту, которую он забрал.
На ту, которую он сделал своей.
На ту, которую он любил.
Она не открыла глаза.
Сил не было.
Но руки всё ещё держали сына.
Лекс держал дочь.
Они были вместе.
Семья.
Настоящая.
Она открыла глаза через час.
Медленно.
Тяжело.
Посмотрела на него.
Посмотрела на них.
Прошептала:
— Они…
— Да, — ответил он.
— Они живы.
— Мы выжили.
Она улыбнулась.
Еле заметно.
Потом закрыла глаза.
Уснула.
Он остался рядом.
Сидел долго.
Слушал их дыхание.
Её.
Своих детей.
Он не отводил взгляда.
Не выпускал их из рук.
Не отпускал.
Когда она проснулась, дети были рядом.
Чистые.
Одетые.
Спит между ними.
На кровати, которую он переустроил специально.
Она пошевелилась.
Посмотрела на них.
На их лица.
На их глаза, которые уже пытались открыться.
На их дыхание, которое было мягким и равномерным.
Лекс не спал.
Сидел у окна.
Смотрел на них.
Смотрел на неё.
Смотрел на свою семью.
Она почувствовала его взгляд.
Повернулась.
Посмотрела в его глаза.
— Ты остался.
Он не ответил сразу.
Подошёл.
Сел рядом.
Положил руку на её спину.
— Я не уйду.
— Никогда.
Она не плакала.
Не говорила много.
Просто кивнула.
И положила голову ему на плечо.
Не потому что хотела прикоснуться.
А потому что знала — он позволит.
Она стала приспосабливаться к новой жизни.
К жизни после рождения.
К жизни с двумя вампирами, рожденными от человека.
Она училась.
Учила их есть.
Учила дышать.
Учила слышать.
Учила видеть.
Он помогал.
Не часто.
Не громко.
Но делал больше, чем она ожидала.
Приносил им тёплую кровь.
Пел шёпотом.
Прижимал к себе.
Проверял их дыхание каждую ночь.
Они росли быстро.
Как все вампиры.
Скорость, с которой они развивались, пугала.
Она не успевала понять, как они стали другими.
Но он не боялся.
Он принимал.
Он знал, что они особенные.
Девочка была похожа на неё.
Глаза — такие же тёмные.
Волосы — мягкие.
Покой в движениях.
Мальчик — похож на него.
Глаза — холодные.
Взгляд — пронзающий.
Движения — резкие.
Она называла их.
Не громко.
Не часто.
Тихо.
Ласково.
С любовью, которую не скрывала.
Он тоже дал им имена.
Не для всех.
Не для мира.
Для себя.
Для неё.
Для дома.
Они начали ходить раньше, чем люди.
Раньше, чем другие вампиры.
Они смотрели на мир своими глазами.
Своим светом.
Своей силой.
Она училась быть матерью.
Училась быть вампиром.
Училась быть собой.
Училась быть его.
Он был рядом.
Всегда.
Смотрел, как она укладывает их спать.
Как сама учит их дышать.
Как говорит с ними.
Как улыбается.
Как становится тем, кем он всегда хотел её видеть.
Он не говорил об этом.
Но она знала.
По тому, как он смотрит.
По тому, как держит.
По тому, как целует её в лоб, когда она засыпает.
Она училась жить в новом мире.
Не человек.
Не прежняя.
Другая.
Но не чужая.
Она оставалась собой.
Просто теперь — с клыками.
С холодной кровью.
С вечностью в теле.
Она не скучала по солнцу.
Не скучала по дождю.
Не скучала по смерти.
Она не жалела.
Она выбрала.
Она выжила.
Она родила.
Она стала матерью.
Он стал отцом.
Не таким, как других.
Но своим.
Он учил их.
Он проверял их силу.
Он показывал, как быть вампиром.
Как быть сильным.
Как быть собой.
Они росли.
Медленно.
Быстро.
По-разному.
Но вместе.
Она смотрела, как они играют.
Как бегают по коридорам.
Как смеются.
Как кричат.
Как падают.
Как он подхватывает их первым.
Она знала, что он будет лучшим отцом, чем он думает.
Она знала, что он будет рядом.
Что он защитит их.
Что он научит их быть собой.
Она начала выходить.
Не часто.
Не далеко.
Иногда в сад.
Иногда к окну.
Иногда просто вниз.
Лекс шёл с ней.
Не рядом.
А чуть позади.
Как тень.
Как защитник.
Как муж.
Он не отпускал её.
Не позволял никому подходить близко.
Не позволял детям уходить далеко.
Он знал, что они особенные.
Он знал, что они могут быть опасными.
Но он знал, что они — его.
И он защитит их.
Всех троих.
Она стала спокойнее.
Увереннее.
Сильнее.
Она чувствовала себя иначе.
Не как вампир.
Не как человек.
А как нечто третье.
Созданное болью.
Созданное любовью.
Созданное выбором.
Он не изменился внешне.
Но внутри стало иначе.
Он стал мягче.
Не с другими.
Только с ней.
Только с детьми.
Только с семьёй.
Они проводили вечера вместе.
Сидели у камина.
Смотрели, как дети играют.
Слушали их смех.
Слушали их дыхание.
Слушали друг друга.
Она знала, что он любит её.
Не так, как в фильмах.
Не так, как в книгах.
Но по-настоящему.
По-вампирски.
По-настоящему.
Он не говорил это часто.
Но делал достаточно.
Приносил еду.
Целовал в лоб.
Позволял ей выбирать.
Позволял ей решать.
Позволял ей быть.
Она не просила большего.
Она знала, что он рядом.
Что он не уйдёт.
Что он не отпустит.
Что он будет рядом.
Даже если не скажет.
Дети росли.
Становились сильнее.
Быстрее.
Умнее.
Они уже начинали понимать, кто они.
Кем стали.
Кем будут.
Он учил их бояться.
Уважать.
Слушать.
Быть сильными.
Быть хищниками.
Быть людьми внутри.
Быть добрыми.
Быть её.
Она училась быть матерью.
Училась быть вампиром.
Училась быть его.
Училась быть собой.
Училась быть всем сразу.
Они жили.
Тихо.
Медленно.
Мир не знал о них.
Мир не принимал их.
Но им не нужно было ничего, кроме друг друга.
Он стал чаще прикасаться к ней.
Не так, как раньше.
Не так, как до всего этого.
А по-другому.
Мягко.
Ласково.
Как будто боялся сломать.
Она не отстранялась.
Она принимала.
Его прикосновения.
Его взгляды.
Его слова, которые он не произносил.
Она знала, что он любит их.
Знала, что он любит её.
Знала, что он любит их обоих.
Она не просила его сказать это.
Она чувствовала это.
Они остались вместе.
В одном доме.
В одной комнате.
В одной жизни.
Он не отпускал её.
Не оставлял одну.
Не позволял ей быть без него.
Она не противилась.
Она знала, что он нуждается в ней так же, как она в нём.
Она знала, что он не может потерять их.
Она знала, что он не отпустит.
Ни её.
Ни детей.
Ни их семью.
Она начала ходить по дому.
С детьми на руках.
С улыбкой на лице.
С теплом в сердце.
Он смотрел на неё.
Слушал, как она поёт.
Как она смеётся.
Как она говорит с ними.
Как она стала матерью.
Как она стала женщиной.
Как она стала его.
Он не говорил об этом.
Но делал больше.
Приносил цветы.
Менял постель.
Проверял их дыхание.
Проверял её пульс.
Проверял, чтобы всё было хорошо.
Она знала, что он счастлив.
Не так, как люди.
Не так, как она раньше.
Но по-настоящему.
По-вампирски.
По-настоящему.
Она знала, что он не отпустит её.
Не отпустит их.
Не отпустит эту жизнь.
Не отпустит их семью.
Она не хотела, чтобы он отпускал.
Она не хотела быть одной.
Она не хотела быть без него.
Она не хотела быть без него.
Она не знала, каково это — быть матерью.
Не знала, каково это — быть вампиром.
Не знала, каково это — быть любимой.
Но она знала одно.
Она была этим.
Всем.
Именно сейчас.
И именно с ним.
Он был её.
Она была его.
Они были его.
И он не потеряет их.
Ни за что.
Ни за кого.
Ни при каких условиях.
Она посмотрела на него.
Он смотрел в ответ.
Долго.
Много секунд.
Много дыханий.
Много сердцебиений.
Он не сказал «люблю».
Но он положил руку на её колено.
Провёл большим пальцем по коже.
Прикоснулся к щеке.
Пригладил волосы.
Поцеловал в лоб.
Он сделал всё, что мог.
Без слов.
Она не сказала «спасибо».
Она просто положила голову ему на плечо.
Прижала сына к груди.
Посмотрела на дочь.
И улыбнулась.
Он тоже.
Не широко.
Не громко.
Но улыбнулся.
Они сидели так долго.
Молча.
Вместе.
С детьми.
С семьёй.
С жизнью, которую создали.
И пусть они начали как враги.
Пусть она была пленницей.
Пусть он был её тюремщиком.
Пусть всё началось с страха.
С боли.
С насилия.
Теперь это закончилось.
Теперь это стало семьёй.
Теперь это стало любовью.
Теперь это стало правдой.
Она — Т/И.
Теперь — вампир.
Теперь — мать.
Теперь — его.
Он — Лекс.
Главный.
Мужчина.
Отец.
Муж.
Любовь.
Защитник.
Монстр.
И ангел для неё.
Они — вместе.
Навсегда.
С детьми.
С семьёй.
С новой жизнью.
С новой судьбой.
С новым началом.
И пусть весь мир считал их странными.
Пусть никто не понимал их.
Пусть никто не принимал.
Но они не нуждались в этом.
Они были вместе.
Они были семьёй.
Они были любовью.
Они были реальными.
Они были настоящими.
Они были его.
И она — его.
И они — её.
И всё — их.
И пусть их путь был странным.
Пусть он начался с похищения.
Пусть он начался с боли.
Пусть он начался со страха.
Теперь он закончился.
Он закончился там, где должен был начаться.
С любовью.
С семьёй.
С ней.
С ним.
С ними.
И пусть никто не поверит в это.
Пусть никто не примет.
Пусть никто не одобрит.
Но это не важно.
Потому что они — вместе.
Их дети — живы.
Их семья — реальна.
Их связь — вечна.
И пусть он не говорил об этом.
Пусть она не просила.
Пусть никто не знал.
Но он знал.
Она знала.
Они знали.
Они — вместе.
Навсегда.
Семья.
Любовь.
Вечность.
И это было больше, чем начало.
Это было концом.
И началом.
И смыслом.
И жизнью.
И любовью.
И семьёй.
И они знали это.
Он знал это.
Она знала это.
Дети чувствовали это.
С самого первого дня.
Он — её.
Она — его.
Они — их.
И всё — их.
И пусть весь мир был против.
Пусть всё было иначе.
Пусть всё было невозможно.
Но они сделали возможным.
Своей болью.
Своей жизнью.
Своей любовью.
Своим выбором.
Своей судьбой.
И это было достаточно.