Тёмный завет.

Неожиданно для нас стригои начали действовать, чему мы не были готовы. Раньше казалось, что у нас еще есть время, что можно что-то придумать, найти выход. Но теперь всё изменилось. Их присутствие ощущалось повсюду: в холодном воздухе, в напряжённых взглядах, в дрожащем голосе Беверли, когда она пришла ко мне, бледная и испуганная.

Итан. Его слова звучали как предупреждение, но я понимала, что это не просто угроза — это обещание. Он больше не скрывался за играми, не наблюдал издалека. Теперь он требовал, загонял в угол, заставлял нас чувствовать себя уязвимыми.

Слова старика ещё больше вводили в ступор. Можно ли было ему доверять? И впускать его было спорным решением. Но всё же было любопытно понять, что именно он имел в виду, говоря, что в его видении произошло нечто нехорошее.

Я переглянулась с Чарли, пытаясь понять, что он думает. Он тяжело вздохнул, будто взвешивая все «за» и «против», но в итоге шагнул к двери. Медленно, без спешки, он отворил её и, глядя на старика, тихо произнёс: — Ну, входи.

Старик в спешке вошёл в дом, его движения были быстрыми, нервными, будто он боялся, что дверь захлопнется у него за спиной. Он огляделся, внимательно осматривая нас всех, его взгляд метался от одного к другому, пока не остановился на Беверли.

— Вот же… — пробормотал он, словно говорил это больше себе, чем нам. Затем, покачав головой, добавил уже громче: — Я всё же не успел…

Чарли молниеносно оказался рядом со стариком, его движения были быстрыми, как у хищника. Он хмуро посмотрел на него и резко произнёс: — В каком это смысле?

От резких движений Чарли Беверли испуганно дёрнулась. Это было вполне естественно — она даже не знала, что Чарли не человек.

Всё это для Беверли было шокирующим. Старик же, напротив, даже не сдвинулся с места. Он стоял, как каменная статуя, и его глаза были спокойны, будто он не замечал тревоги вокруг. Он, кажется, не собирался ни извиняться, ни оправдываться, только продолжил спокойно говорить: — Не нужно угрожать мне, — сказал он с лёгкой усмешкой. — Я ничего плохого не замышляю. Пришёл предупредить, потому что не мог закрыть глаза на то, что происходит. Это не то, что я мог бы просто проигнорировать.

Чарли замер, но не сделал ни шага назад, его взгляд оставался острым, как лезвие ножа. Я, не выдержав, спросила: — Что вы видели?

Старик, не отвлекаясь, посмотрел на Беверли и, указывая на неё, проговорил, как будто это было очевидно: — Я видел её... и её семью. Их похитили. Но, похоже, я опоздал.

Он замолчал, а его взгляд стал немного туманным, как будто снова погружался в свои видения. Наконец, он добавил: — Было и другое видение. Но оно… слишком мутное, почти неясное. Однако одно я помню точно: в ближайшее время погибнут многие. И это уже неизбежно.

Это точно не то, что я хотела бы услышать. Вдруг Беверли, уже не выдержав всего этого, резко вскочила с места. — Объясните мне уже наконец, что здесь происходит? — заплакано произнесла Бев.

Я не знала ведь даже, что ей сказать, да и не мне было решать. Я посмотрела на Чарли, который всё так же стоял около старика и смотрел на него. Чарли прикрыл глаза и вздохнул: — Не твоё дело, — сказал он. — Если хочешь увидеть свою семью живыми, то сядь и сиди молча, без лишних вопросов!

— Мистер Маккей, зачем вы так? — начал Дэвид. — Она и без этого напугана. Не нужно…

— Заткнись! — рявкнул Чарли, после чего взглянул на Дэвида. В его взгляде было нечто пугающее, отчего мне стало не по себе. Никогда не видела его таким. — Напугана, говоришь? Предлагаешь сейчас нянчиться с ней?

— Я не…

— Не смей… Я был и останусь твоим наставником, и будь добр слушаться меня. Я не собираюсь нянчиться с ней, когда у нас столько проблем. Разве ты не понимаешь, сколько людей могут погибнуть, если мы не остановим его?

— Я понимаю, но…

— Никаких «но»! Заткнись и делай то, что говорю я!

Дэвид замолчал, отвернулся и ушёл прочь из комнаты. Чарли лишь посмотрел ему вслед, после чего вернулся к старику.

Старику, видно, тоже стало не по себе от происходящего, и от взгляда Чарли он вздрогнул.

— Да… эм… Так вот о чём я… — старик прокашлялся и продолжил. — В городе в ближайшие дни никаких мероприятий не намечается?

Школьный бал — тут и так всё ясно, но всё же я решила просто промолчать.

— Ш-школьный бал, — произнесла Беверли.

Если Чарли запретит мне пойти туда, то родители Бев… Я должна что-то придумать.

— Чарли, я…

Не успела я продолжить, как входная дверь начала открываться, и в дом вошла Эмма. Она сняла сумку, стянула с себя куртку, повесила всё аккуратно на вешалку и, ничего не подозревая, шагнула к нам в комнату.

— Ну, как у вас тут дела? — спросила она, оглядывая всех нас.

— Как видишь, не очень, — сухо отозвался Чарли.

Эмма нахмурилась, заметив Беверли. Та сидела на диване, бледная, испуганная, с небольшими пятнами крови на рукаве и потрёпанной одеждой, будто её тащили по земле. Эмма моментально подошла к ней, присев рядом и посмотрела ей в глаза.

— Беверли, милая, ты как? — её голос был тихим и тёплым.

Бев с трудом качнула головой, но не сказала ни слова — вместо этого по её щекам снова потекли слёзы. Эмма обняла её, аккуратно, но крепко, словно пытаясь передать хоть каплю уверенности и защиты.

— Всё будет хорошо, — прошептала она. — Обещаю.

Несколько секунд в комнате повисла напряжённая тишина. Лишь всхлипы Беверли нарушали её. Наконец, Эмма встала, взглянула на Чарли и коротко кивнула в сторону коридора.

— Нам надо поговорить.

Он ничего не сказал, просто пошёл за ней. Они скрылись в соседней комнате, и дверь за ними закрылась, оставив нас одних в гнетущем молчании.

Спустя несколько минут Эмма вернулась, уже держа в руках две небольшие кружки с паромящимся тёплым отваром. Она подошла к нам и протянула одну Беверли.

— Выпей, это поможет тебе уснуть. Тебе нужен покой.

Беверли взяла кружку, дрожащими руками сделала несколько глотков и откинулась на спинку дивана. Её веки стали постепенно тяжелеть, и через несколько минут она уже дремала, свернувшись в плед.

Эмма подошла ко мне и вручила вторую кружку: — А тебе — чтобы немного расслабиться. Не переживай, тебе не захочется спать, но тревога уйдёт.

Я кивнула, обхватила кружку руками и сделала глоток. Напиток был сладковатым, с лёгким привкусом мяты. Он действительно начал снимать напряжение. Именно в этот момент я будто неосознанно, но всё же сказала то, что намеревалась скрыть:

— Он передал записку. Через Бев… — прошептала я. — Итан… Он хочет, чтобы мы с Бев были на балу. Только мы. И… чтобы никто не знал.

Эмма замерла, внимательно всматриваясь в меня. — Почему ты молчала?

— Не знаю… — я отвела взгляд. — Мне было страшно.

Она положила ладонь мне на плечо. — Мы придумаем, как поступить. Но ты должна была сказать сразу.

Я молчала. В груди снова поселился тот самый тревожный холод. Эмма слегка сжала моё плечо: — Ничего. Мы сделаем так, как он хочет… но по-своему.

Я кивнула, не спрашивая, что она имеет в виду. Всё, чего я сейчас хотела — чтобы ночь прошла. И чтобы утром всё оказалось просто дурным сном…