Часть 36. АДИС.
Аид вернулся в Царство Мёртвых угрюмый и задумчивый. Персефона встречала его у ворот Адиса, поглаживая трёхглавого Цербера, который, раскрыв свои слюнявые пасти с кроваво-красными дёснами, радостно лизал ей руки, обжигая пламенным дыханием. Почуяв приближение хозяина, пёс внезапно развернулся и устремил свой шестиглазый взор вверх. Его ноздри потянули смердящий воздух, змеиный хвост вытянулся словно стрела, тело напряглось и замерло. Но уже через несколько мгновений собака расслабила мышцы и радостно завиляла хвостом, на кончике которого болтался раздвоенный гадючий язык. Цербер нетерпеливо стал перебирать мощными лапами, поскуливал и в конце концов залаял, выплёвывая редкие огоньки пламени. Из пурпурного мрака показалась фигура Аида. Оказавшись совсем рядом, он обнял жену, привычно почесал каждую холку пса и двинулся в глубины своего жилища. По традиции Персефона должна была тут же отправиться на поверхность земли, где её с нетерпением ждали мать и природа. Но сегодня она медлила. Настроение мужа тревожило её. Не в характере Бога Подземного Царства было показывать свои чувства, даже жене. Только на этот раз он не мог или, возможно, не желал их скрывать. «Должно быть что-то произошло на Олимпе», — подумала Персефона. Аид очень любил свою жену, одаривал её самыми несметными богатствами, на какие только щедры недра земли. Украшения Царицы, как и всё царство, с тронами и всем убранством были изготовлены из самых редких самоцветов и дорогих металлов. Аид хорошо относился к Персефоне, но на выражения бóльших чувств просто не был способен. За несколько тысячелетий Персефона научилась понимать мужа и улавливать малейшие перемены в его настроении, слышать тончайшие струны его бессмертной души. Тем более сейчас, когда он явно даже не пытался скрыть своего раздражения. Оставив скулившего от негодования Цербера, Персефона последовала за владыкой в их чертоги.
— Смертные пытаются наладить связь с Олимпом и вернуть себе покровительство Богов, — без предисловий начал Аид. — Они взывают к Небу, используя древние заклинания, молятся, стоя перед жертвенными алтарями, как в прежние времена. Зевс расчувствовался и начал сдаваться. И это понятно, ведь его пришла просить сама Афродита!
— С каких пор тебя интересует мнение Зевса и уж тем более жизнь смертных? Разве в Адисе меняется что-то от того, кому поклоняются люди?
— В том-то и дело, что ничего! Ничего, Персефона у нас не меняется! — Аид перешёл на крик. — Даже дьявола люди упоминают в своих разговорах. Черти, бесы, лукавый... все эти слова постоянно вырываются из уст смертных, когда они злятся или негодуют. А если им нужно поклониться, поблагодарить, восхвалить или попросить о чем-либо, они обращаются к небожителям. Как будто подземные силы уступают силам небесным. Но я сильнее всех их, вместе взятых! И я тоже способен на великодушие! Харон — свидетель тому, насколько я лоялен к душам умерших!
Аид негодовал. Персефона с удивлением обнаружила, что у мужа появилось чувство ревности, обычно присущее другим Богам, но только не ему. А может, оно всегда было тщательно скрываемо в глубоких недрах его души. Она дала ему волю выплеснуть всё, что накопилось у него за время пребывания на Олимпе. Или за всё время своего существования под землёй.
— Моё имя никогда не произносится вслух ни людьми, ни Богами. Они думают, что я им не нужен. Глупым христианам вбили в головы загробную жизнь в некоем Царстве Небесном, и они молят своего Бога перед смертью, чтобы попасть туда. Но они все здесь! Ноют и стонут в бессмысленном ожидании. Живые правы, кто я для них? Хранитель гнили!
Аид ударил скипетром о грунт из кроваво-красного рубина. Прочный минерал пошёл трещиной, из которой тут же просочилась кипящая река Ахерон. Его глаза пылали гневом, волосы разметались по плечам, закрывая бóльшую часть лица.
— Я слышала кое-что, пока тебя не было, Аид. Человеческий голос, он взывал к тебе, — осторожно сказала Персефона. — Это была женщина, и она просила твоей помощи.
— Что ты несёшь?! Только не надо меня успокаивать ложью, я всё равно не поверю. Скорей всего, это заигравшиеся сатанисты, любители черной магии, пользуются древними заклинаниями ради своих глупых развлечений. Никто из них не знает, как правильно воззвать ко мне.
— В том-то и дело, Аид, она три раза постучала ладонями о землю и трижды назвала твоё имя. Голос молодой женщины отчётливо был слышен, когда я находилась в нескольких метрах от поверхности. Она находилась достаточно глубоко над уровнем земной тверди, непонятно, как она туда попала и зачем. Тебя не было, а я не знала, что с ней делать. Поэтому я отправила к ней Морфея, и он усыпил её.
— Она взывала ко мне? Ты уверена? Смертная женщина? Что она хотела от меня?
— Да, Аид, я уверена. Она просила о помощи.
Персефона не стала говорить мужу о том, что видела во сне смертной, как та грезила отнюдь не о Царстве Мёртвых. Пусть он хоть немного утешится.
— Ты всё правильно сделала, что послала к ней Бога Сна, — уже спокойней сказал он, — Даже не знаю, смог бы я сдержаться и не поглотить её, не забрать несчастную к себе. Наверное, всё же не стоит преждевременно связываться со мной. Пусть взывают к Олимпу, а я буду заниматься здесь своими гнилыми делами.
— Твои «гнилые дела» создают благодать для почвы и жизни на земле, дорогой. Не забывай о том, что без тебя не может существовать круговорот веществ в природе, а значит, невозможно плодородие. Мы все зависим от тебя, и смертные, и бессмертные, потому и боимся.
— Твои мудрые речи всегда благоприятно влияли на моё раскалённое льдом сердце, охлаждая и одновременно согревая его, — признался Аид. — Спасибо тебе, Персефона. Права была Афродита, лучшей жены я бы не сыскал.
Персефона гордо вскинула подбородок. Теперь она спокойно могла возвращаться на землю к своей матери Деметре, природа, должно быть, уже набухла и изнемогает без помощи Богини Цветения.
Аид не провожал жену. Персефона прошла мимо спящего Цербера и тут же стрелой взметнулась ввысь.
Аид выждал некоторое время, задумчиво сидя на троне. Потом несильно стукнул два раза посохом, и перед ним оказался юноша с крылышками на висках и в черном плаще, покрытом звёздной пылью. Морфей, сын Гипноза и Богини Ночи Нюкты, бесшумно явился по первому зову Верховного Бога Тьмы.
— Расскажи мне, что видела во сне смертная, — потребовал Аид.
— Затерянный храм Артемиды, — спокойно и немного сонно ответил Морфей. — Она блуждала по катакомбам Афона в его поисках и, видимо, заблудилась. Я обратился в статую Богини Лесов, и женщина принялась молиться ей.
Аид свёл брови. Глупец! Как он мог возомнить, что смертная попросит его защиты? Это равносильно тому, что взывать к Танасу огу Смерти, это подобно мгновенному самоубийству.
— Пошёл вон! — рявкнул Аид.
Он снова остался один и глубоко задумался.
У Владыки Царства Мёртвых была одна тайна, с которой он не хотел ни с кем делиться. Но ввиду грядущих событий, возможно, кое-кому неплохо было бы её раскрыть. Аид ещё немного подумал и стукнул три раза посохом по глухому камню. Перед ним явились трое судей мёртвых душ: Эак, Радамант и Минос. Три старца устало, но преданно посмотрели на своего повелителя в ожидании распоряжений.
— Я должен снова отлучиться на некоторое время. Вы остаётесь за главных. Судите, как судили без меня, по закону и справедливости. Цербера не спускайте ни под каким предлогом. Персефона уже на земле, поэтому вам его потом не поймать. Следите за Химерой, она может что-то почувствовать и взволновать блаженные поля Элизий.
— Куда ты идёшь, Аид? — спросил Радамант, самый справедливый и гуманный судья душ и повелитель подземного мира.
— Надеюсь на этот раз твоё отсутствие будет не таким ощутимым, — сказал мудрец Минос, за которым на последнем суде всегда оставалось решающее слово, но без Аида, он иногда чувствовал себя неуверенно.
— Только не говори, что ты отправляешься в Тартар, твои глаза горят! — заметил Эак, который был самым старым жителем Адиса и знал Аида почти с момента его нисхождения в Царство Мёртвых. Он был самым непреклонным судьёй и единственным хранителем ключей от подземного мира.
— Наберитесь терпения, и вы скоро обо всем узнаете. Ожидайте моего возвращения и делайте свою работу, — коротко бросил Аид, направляясь к выходу.
— Терпение — это то, чего у нас безгранично много, мастер, — сказал Минос.
— Да, возможно, я вернусь не один, — бросил Аид через плечо и тут же исчез в темноте.
Между Адисом и Тартаром пролегала бесконечная чёрная бездна. Такая глубокая, что если лететь вниз со скоростью звука, то, чтобы достичь конца, понадобится семь дней. Никто и никогда не останавливался на середине. Но Аид знал каждый километр этого пути. И только ему было известно, кто проживал в самом центре этого временного отрезка. Подойдя к краю подземной скалы, он закричал, глядя в самую утробу преисподней:
— Люцифер!!!
Его голос стремительно полетел вниз, и исчез в гулком эхо.