Глава 9.⚖️
Прошла ещё неделя.
Минхо приходил домой поздно. Не из-за дел – скорее, чтобы не мешать. А может, чтобы дать Джисону пространство. Он больше не спрашивал, как прошёл день, не касался его, не подталкивал к разговорам. Вместо привычных утренних объятий – короткое «доброе утро» и молчание за завтраком. Тишина поселилась между ними, будто старая знакомая, которой наконец-то открыли дверь.
Каждый был погружён в собственные мысли, что даже не замечал партнёра.
Минхо разрабатывал план, морально готовясь к бою с Рейвеном. А Джисон метался между ним и коллегами, которые поставили ему ультиматум.
Утром на работе Хан сидел, смотря на монитор компьютера.
— Хэй, Джи, чего такой грустный? — подлетает к нему Джунхо.
— В порядке я, — буркнул он.
— Видно же, что нет. С кем-то поругался? Пошли прогуляемся, расскажешь мне, — и уже хотел коснуться его, но он убрал руку.
— Нет. В порядке я, сказал же. Занимайся делом.
Джунхо нахмурился, но послушно отступил, кивая:
— Как скажешь… Но если захочешь поговорить – я рядом, ладно?
Джисон не ответил. Он снова уставился в монитор, хотя ничего не видел. Слова коллеги застряли в голове, будто эхом повторяя: «С кем-то поругался?»
Нет, он не ссорился с Минхо. Не кричал, не обвинял. Они просто… перестали быть вместе. Делили квартиру, кровать, даже еду, но каждый кусок казался чужим, как будто готовился не для него. Как будто они оба играли в молчаливую партию, где проигравший тот, кто заговорит первым.
Коллеги начали коситься. Раньше Джисон всегда шутил, что-то комментировал, даже если был загружен. А теперь – как привидение. Тот же человек, но будто внутри него что-то умерло. Или заснуло.
Вечером он вернулся домой и застал Минхо у плиты – тот молча мешал лапшу, лицо было сосредоточенным, но в этом внимании читалось что-то… механическое.
— Привет, — сказал Джисон.
Минхо не обернулся:
— Привет.
Он поставил на стол две тарелки, сел напротив, не глядя.
Они ели в тишине. Только стук палочек и лёгкое шипение вентилятора заполняли кухню.
— Мы так не можем, — вдруг вырвалось у Джисона.
Минхо поднял глаза. Он не удивился – скорее, выглядел так, будто ждал этих слов. Долго.
— Знаю.
— Тогда почему…
— Потому что ты не говоришь. А я устал говорить первым.
Джисон сжал пальцы. На язык подкатили десятки слов, но ни одно не показалось правильным. Все казались либо обвиняющими, либо беспомощными.
— Мне тяжело, — прошептал он наконец. — Я между. Между тобой… и тем, что мне говорят делать. Они требуют выбрать сторону.
— А я просил выбирать? — Минхо отодвинул тарелку. — Я просто хотел, чтобы ты был со мной. Не ради войны. Не ради правды. Просто… со мной.
— Это и есть выбор, — почти беззвучно ответил Джисон.
Минхо встал, собрал посуду и молча пошёл на кухню. Вода в раковине зашумела, заглушая всё остальное.
А Джисон остался сидеть, глядя в пустую миску. Выбор казался таким простым, пока не дошло, что в любом случае он кого-то потеряет.
И, возможно, себя тоже.
Две недели прошли незаметно. Джисон и Минхо так и не разговаривали. Хан был готов, что Хо уйдёт, но он оставался. Да, почти молчал. Но не уходил.
В рабочий день Хан вышел с работы последним. Дождь пошёл внезапно.
Парень выдохнул, сел на ступеньки, прижав ноги к себе. Тяжело. Ему было тяжело. Ведь все эти недели он не хотел выбирать. Просто хотел совмещать работу и личную жизнь.
Он смотрел, как дождь стекает по ступенькам, как редкие прохожие прячутся под зонтами или торопливо перебегают дорогу. Влажный воздух словно стирал границы между телом и миром – всё казалось размытым, смазанным, как чувства внутри.
Он не услышал, как кто-то подошёл. Только когда зонт вдруг раскрылся над его головой, он поднял глаза.
— Решил заболеть? Я с тобой рядом сидеть не собирался.
Джисон моргнул, будто возвращаясь издалека. Перед ним стоял Минхо – в тёмной куртке, насквозь промокший по плечам, но с зонтом над ними обоими. Лицо спокойное, но в глазах знакомый огонёк. Тот самый, который всегда появлялся, когда он собирался сказать что-то дерзкое.
— Ты что здесь делаешь? — хрипло спросил Джисон.
Минхо приподнял бровь, скосив взгляд на его мокрые колени:
— Спасаю идиота, который решил сыграть в драму на ступеньках, как в третьесортной дораме. Что, ждал, что я выйду из машины под песню в дождь?
Джисон фыркнул, но ответа не нашёл. Уголки губ дрогнули.
Минхо, видя это, всё же смягчился. Он сел рядом, не касаясь, но близко. Достаточно, чтобы дать почувствовать: он здесь.
— Ты ведь мог просто написать, знаешь. Или… хотя бы взять зонт. Эти твои молчаливые страдания – ни черта не романтично. Только простудишься.
— Я… — Джисон опустил взгляд. — Я не знал, что сказать. Всё, что думаю – звучит либо как оправдание, либо как обвинение.
Минхо вздохнул, откидывая голову назад и подставляя лицо дождю.
— А ты попробуй просто быть человеком. Без пафоса. Без драм. Я ж не прошу речи на полчаса. Просто… скажи, что тебе плохо. Что ты хочешь, чтобы я остался.
— Мне плохо, — тихо выдохнул Джисон. — И я хочу, чтобы ты остался.
Минхо опустил голову, посмотрел на него внимательно. Улыбнулся, но с тем самым выражением, которое всегда бесило Джисона – самодовольным и слегка снисходительным.
— Ну вот, гляди-ка. Умеешь, когда захочешь. Горд собой? Хочешь печеньку?
— Минхо, — устало выдохнул Джисон, но уже с тенью улыбки.
— Что? — Минхо пожал плечами. — Я тебя полмесяца ждал. Мне положено хотя бы немного покапризничать.
Он встал и протянул ему зонт:
— На, держи. Я и так уже как мокрая тряпка. А ты всё ещё мой. Даже если забыл, как это чувствуется.
Джисон замер с раскрытым ртом, потом закрыл его и взял зонт.
Минхо уже сделал пару шагов, но Джисон крикнул ему вслед:
— Минхо!
Тот обернулся, насмешка всё ещё висела на губах.
— Можно… мы пойдём домой вместе?
Минхо театрально закатил глаза:
— Ну наконец-то! А то я уже думал, мне табличку поднять: «Прости меня, я дурак» – и танец в дождь исполнить.
Но улыбнулся. Настояще. С теплом, в котором Джисон почти утонул.
— Пошли, — добавил он мягко. — У меня там лапша осталась. Но предупреждаю – если ты опять молча уставишься в тарелку, я её тебе на голову вылью.
Джисон рассмеялся впервые за долгое время. И пошёл за ним.
Мокрые, упрямые, всё ещё не до конца честные, но вместе.
А это было уже почти счастье.