Глава 11
Чон припарковал джип и вышел, повесив винтовку на плечо.
— Держись в поле моего зрения, — сказал он Лалисе, когда та сдвинулась с места.
Они видели огромное стадо фриков в поле примерно в трех милях отсюда, и опыт научил их, что фрики привлекали еще больше фриков — коллективный разум немертвых существ. Если такое много фриков двигалось в одном направлении, то высока вероятность, что поблизости бродили и другие.
Лалиса кивнула, схватив револьвер и отмычки. Они разделяли обязанности — Чон сливал бензин, брал принадлежности для машины, еду и все, что можно использовать как оружие. Лалисе лучше удавалось находить одежду, туалетные принадлежности и средства для оказания первой медицинской помощи (которые обычно утаскивали). Она с первого взгляда могла сказать, что подойдет по размеру, и в каких машинах будут лучшие вещи. Когда у Чона развалилась обувь, она сумела найти ему пару почти новых ботинок, просто предположив, что ребята, водящие внедорожник Лексус, не будут носить ничего тяжелого.
Она принялась возиться с хэтчбеком, который, похоже, принадлежал какому-то жителю лесной местности, если судить по грязи на шинам и крепежу для велика.
Вскрыв замок, она открыла двери и приступила к поиску.
Чон посвистел, и Лалиса вскинула голову. Фрики — его свист сообщал, что их двое, но они не слишком близко.
Он посвистел вновь.
«На другой стороне дороги, не видят нас. Не шуми».
Она посвистела в ответ, коротко и пронзительно, как птичка.
«Я их вижу. Я в норме».
Они вернулись к своим задачам, поглядывая по сторонам.
Лалиса как раз нашла несколько маек и шортов своего размера и сунула их в сумку, когда Чон подошел к ней
— Толпа, — прошептал он, хватая ее за руку. — Пошли.
Ее сердце подскочило к горлу.
— В какой стороне?
Чон кивком головы указал в направлении фриков, которые шаркали вдоль машин на другой стороне шоссе. Ветер сменился. Теперь фрики могли их почуять.
Взяв найденные вещи с собой, Лалиса позволила ему отвести ее к сломанной фуре. Чон помог ей забраться, но не в кабину, а наверх грузового отделения. Они отползли дальше, держа конечности подальше от края.
Фрики были не очень умны и не могли долго сосредотачивать внимание на чем-либо, если не видели свою мишень. Им нужно всего лишь держаться вне поля зрения, не шуметь, и стадо двинется дальше.
Лежа на животах, они смотрели, как разлагающиеся существа шаркают и тащатся вперед. Зловеще было наблюдать, как нежить движется так слаженно, не общаясь меж собой с помощью языка или сигналов.
Фрики преодолели одну полосу, обошли несколько крупных машин, но потом все повернулись — их внимание привлекло что-то поблизости.
Постучав Чона пальцем по руке, Лалиса жестом попросила передать ей винтовку. Она хотела посмотреть через прицел. Он передал оружие, с любопытством покосившись на нее.
Ей потребовалось несколько секунд, но в итоге она нашла минивэн, который начали окружать фрики.
А потом она увидела, как кто-то высунул руку из-под машины и ударил ближайшего фрика ломом по голове, отчего мозги разлетелись во все стороны.
— О Боже, — ахнула она. — Там человек.
— Что? — Чон забрал винтовку и посмотрел через прицел. — Черт возьми...
Желудок Лалисы совершил кульбит. Она не могла просто смотреть, как человека раздерут на куски. Однажды ранее она уже пряталась — скорчилась на полу подвалу, слушая, как погибают Джереми и его семья.
— Мы должны помочь.
— Этот человек окружен, — сказал Чон, по-прежнему глядя через линзы.
Лалиса приподнялась на локтях и коленях прежде, чем успела что-либо обдумать.
— Я не стану смотреть, как кого-то потрошат заживо. Надо хоть попытаться.
Чон схватил ее за руку, оттаскивая назад, но она противилась.
— Чонгук...
— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, — он снова потянул ее за запястье. — Я имею в виду, что здесь от нас больше прока, — он встретился с ней взглядом. — У нас есть преимущество хорошего обзора.
Облегчение затопило ее вены. Он не возражал.
Изменив позу, Чон прицелился.
— Закрой уши, дорогуша.
Она сделала это как раз вовремя перед его первым выстрелом. Фрик шмякнулся окровавленной тушей.
Сбросив гильзу, Чон прицелился вновь.
Бам.
Шмяк.
Бам.
Шмяк.
Лалиса каждый раз рефлекторно подпрыгивала, но не отводила взгляда от фриков, собравшихся кольцом. Она едва могла различить лом и руку человека, продолжавшего бороться.
«Вот так, продолжай обороняться, не сдавайся».
Чон уложил всех, кроме двух, который тот человек убил сам.
Тишина звенела громче выстрелов.
— Там никто не шевелится, — сказал Чон, наблюдая.
Лалиса зажала рот ладонью.
— О Боже...
Секунды утекали, но ничего не происходило.
— Возможно...
— Не надо, — перебила она. — Не говори ничего пока что.
Взгляд Чона метнулся к ней, и она знала, о чем он думает.
«Извечная оптимистка».
Он собирался заговорить, но умолк.
— Погоди... он выходит, — Чон помедлил. — Черт, это женщина.
Лалиса прищурилась, едва различая рыжеватые волосы.
— С ней кто-нибудь есть?
— Неа, думаю, она сама по себе
Забрав у него оружие, она посмотрела в прицел.
— Нет...
Ее грудь до боли сдавило, на глазах выступили слезы. Не может быть... У нее галлюцинации... Это же не...
— Дженни? — заорала она, отбросив винтовку. — ДЖЕННИ!
Чон пытался шикать на нее, но она почти не слышала. Она подползла к краю фуры и слезла, пока Чон орал ей вслед.
Лалиса спрыгнула на землю, со всех ног рванув вперед. Она пронеслась между машинами и вниз по травянистому склону от шоссе.
— ДЖЕННИ.
— Лалиса? — женщина побежала в ее сторону, скатываясь по склону холма с другой стороны. — О Боже, Лалиса?!
От силы столкновения они обе грохнулись на землю, но обеим было все равно. Их конечности сплелись в самом тесном объятии, и они принялись раскачиваться вместе. Лалиса рыдала, уткнувшись в волосы Дженни и раз за разом со всхлипами повторяя ее имя.
— Поверить не могу, что это ты, — плакала Дженни, вцепившись в затылок Лалисы. — Ты жива, ты в порядке, ты здесь.
Лалиса ничего не видела от слез. Ее лучшая подруга здесь. Она жива. Они снова нашли друг друга.
— Как ты тут очутилась? — спросила Дженни, отстранившись ровно настолько, чтобы посмотреть ей в лицо. — Как ты... ты же была... Кто мне помог?
— Это был Чон, — сказала Лалиса, оглядываясь через плечо.
— Кто?
Чон стоял на краю шоссе, прямо перед травянистым склоном, держа винтовку на плече.
Дженни издала изумленный смешок и накрыла ладонями лицо Лалисы, заставляя их лбы соприкоснуться.
— Поверить не могу, что ты здесь, — прошептала Дженни, вновь обнимая ее.
— Не хочу портить момент, — позвал Чон, почесывая шею сзади. — Но вся эта стрельба непременно привлечет к нам новых стональщиков.
Лалиса тут же кинулась действовать, помогая Дженни подняться.
— Он прав, нам надо возвращаться к джипу.
— У вас есть машина?
Она широко улыбнулась.
— И еда, и вода, и средства, чтобы привести себя в порядок, — она посмотрела на окровавленный ломик, который уронила Дженни. — А ты реально неплохо орудовала им.
Дженни рассмеялась и подобрала лом.
— Видимо, годы игры в софтбол окупились, да?
Девушки держали друг друга за руки, пока шли обратно к джипу.
***
Лалиса сидела на своем месте чуть ли не задом наперед, чтобы не отводить взгляда от своей лучшей подруги. Словно если она отвернется, Дженни растворится как дым.
— Осторожнее, головой ударишься, — сказал ей Чон, направляя джип на основную дорогу.
Лалиса почти не заметила, как подпрыгнул джип, полностью сосредоточившись на Дженни.
— Как ты выбралась из Атланты?
Дженни подняла взгляд, до сих пор вытирая кровь и грязь с рук с помощью влажных салфеток, которые дала ей Лалиса.
— Они начали эвакуировать людей, на автобусах вывозя в нечто под названием «лагерь Ковчег». Но потом... — она замерла, прекратив движения. Ее взгляд сделался отрешенным, и сердце Лалисы екнуло.
Потянувшись назад, она взяла Дженни за руку.
— Все хорошо. Ты не обязана говорить об этом. Я просто очень рада, что ты жива.
— Как ты нашла дорогу в Миссисипи? — спросил Чон, поглядывая в зеркало заднего вида.
— Какое-то время я была с другой группой. Они направлялись на запад, пытаясь добраться до менее населенных районов. Мы разделились, когда наткнулись на каких-то военных ребят, — она сжала в кулаке использованную влажную салфетку. — Думали, они нам помогут... пока они не начали по нам стрелять.
Чон выругался себе под нос.
— Истребители.
— Я развернулась, не сумела найти дорогу обратно в лагерь, так что просто продолжала шагать на запад, — она посмотрела на Лалису. — Я искала еду в машинах, когда... Поверить не могу, что я их не услышала.
— Фрики бывают довольно тихими, особенно на асфальте, — сказала Лалиса. — О, кстати, я тут вспомнила...
Она отстегнула ремень безопасности и наполовину забралась назад, начав копаться на дне салона.
— Иисусе, Лиса, — возмутился Чон. — Я тут с дороги съезжаю. Если наедем на бревно...
— Нормально все будет.
— Да ты в воздух взлетишь, — возразил он, шлепнув ее по заднице тыльной стороной ладони. — Сядешь ты уже или нет?
— Подожди, Чон.
— Манобан...
— Нашла! — она выпрямилась, держа в руках коробку печенья Поп-Тартс. — Я припасла их некоторое время назад. Чон не поклонник лакомств...
— Это чистый сахар, и в них нет ничего хорошего...
— Но ты сказала, что голодна, и... Помнишь, когда ты писала свою диссертацию, а я пришла в гости с этими печеньками, пиццей и кофе и помогала тебе готовиться?
На глазах Дженни выступили слезы. Она едва могла говорить, только кивала и смотрела на коробку печенья в руках Лалисы.
— Так что бери, — подтолкнула ее Лалиса. — Они могут быть немножко засохшими...
Дженни оборвала ее, крепко обняв за шею и тихо заплакав.
— Спасибо.
Лалиса обняла ее в ответ.
— С нами все будет хорошо.
Мгновение спустя девушки вытерли слезы и улыбнулись друг другу. Чон снова шлепнул Лалису по заднице, заставив ее сердито зыркнуть через плечо.
— Ну теперь-то ты сядешь? Я нервничаю.
Закатив глаза, она опустилась обратно на сиденье. Устраиваясь, она заметила, как взгляд Чона на мгновение метнулся к ложбинке между ее грудей, затем обратно к траве, через которую они ехали.
Она широко улыбнулась, когда кончики его ушей порозовели.
— Ладно, папочка, — сказала она, наконец-то усевшись.
Чон сморщил нос.
— Пожалуйста, никогда не называй меня так.
— Принято к сведению.
Дженни достала одну из порционных упаковок и аккуратно разорвала фольгу.
— Так как вы двое встретились?
Чон расхохотался в голос, а Лалиса закатила глаза.
— Не настолько уж и смешно!
— Брось, немножко смешно.
Дженни помедлила, перестав жевать.
— Что случилось?
Сдвинув руку, лежавшую на руле, Чон глянул на Лалису.
— Ты хочешь сама рассказать, или лучше я?
Лалиса вздохнула.
— Чон нашел меня писающей в кустиках.
Он снова заржал.
— Злее чем...
— Курица-несушка в день откладывания яйца, — закончила она за него. — Знаю я, знаю.
Взгляд Дженни метался между ними.
— Да вы прикалываетесь.
— Неа. Он думал, что я фрик.
Чон взглянул на нее.
— В свою защиту скажу, что прямо перед этим я видел нескольких на дороге. И ты шуршала там так, будто застряла...
— Я пыталась удержать равновесие!
— Потом ты заверещала как мышь...
— Неправда.
— И я догадался, что ты все-таки не стональщик.
Дженни нахмурила лоб.
— Стональщик?
— Так Чон называет фриков. А фриками я называю зомби.
Она усмехнулась.
— Я называю их просто гадостью.
У Лалисы вырвался восторженный смешок, и она вновь повернулась к Дженни, улыбаясь.
Она воссоединилась со своей подругой. И в них обеих сохранились кусочки их прежних, выживших.
Может, с ними действительно все будет в порядке.
Взгляд Дженни опустился к полу внедорожника, и она наклонилась.
— Эм, Лалиса? — она выпрямилась, держа помятые трусики.
Те самые, которые Чон стащил с нее прошлой ночью.
— Это твои?
Вот тут Лалиса действительно заверещала как мышь.
Выхватив трусики из ее рук, она повернулась вперед и спрятала их под коленями.
— Спасибо.
Ее лицо горело, и она знала, что залилась восемью оттенками румянца.
Краем глаза она увидела, как Чон прикрывает улыбающиеся губы тыльной стороной ладони.
— Придурок.
***
В гаснущем закатном свете Чон закончил обустраивать джип под третьего человека, складывая сиденья и расстилая пару найденных ими одеял.
Лалиса и Дженни устроились неподалеку под деревом, жуя вяленое мясо.
— Ты пропустила свой рейс? — внезапно спросила Дженни.
Моргнув, Лалиса не сразу сообразила.
— О нет, я была на борту.
— Но... — Дженни покачала головой. — Пока они вывозили нас на автобусах, я слышала по радио... Рейсы из Атланты, их...
— Знаю, — она откусила уголок своей полоски вяленого мяса. — Я единственная, кто выжил в крушении.
Рука Дженни дрожала, когда она потянулась к ней.
— Услышав это, я подумала... я предположила...
— Я бы подумала о том же.
Становилось все сложнее верить, что близкие им люди выжили. Лалиса до сих пор сохраняла надежду, но...
— А что Скотт? — спросила Лалиса. — Ты говорила с ними до того, как все...?
Дженни кивнула.
— Я позвонила ему, пока мы садились в автобус. Связь была не очень хорошей, но... Он сказал, что с ним все в порядке. Они ждали, когда их впустят в лагерь Ковчег.
— Ты знаешь, в какой именно?
— Он не сказал. Позднее я слышала, что Северо-Восточный Ковчег довольно быстро оказался переполнен... за неделю.
Желудок Лалисы совершил кульбит.
— Переполнен...
— Ходили слухи, что нельзя даже перейти границу Калифорнии. Там все оцепили.
Она уставилась на свои руки.
— Я пыталась вернуться в Нью-Йорк, — прошептала она. — Я думала... Я хотела попытаться найти...
Друзей. Семью. Нечто знакомое.
Дженни нежно сжала ее запястье.
— Думаю, Нью-Йорка больше нет, Лалиса.
Слезы покатились с ее ресниц. Моргнув, она шмыгнула носом.
— Да... Я мыслила слишком оптимистично, да?
— Думаю, если этот мир и нуждается в чем-то, то это оптимизм.
Закрыв дверцу джипа, Чон подошел к ним.
— Прости, но костер развести нельзя, — сказал он Дженни. — Свет...
— Привлекает их, — сказала она, понимая. — Все хорошо. Мне хорошо.
— У тебя достаточно еды?
Дженни кивнула.
— Да, спасибо. Вам необязательно было...
— Нее, ты одна из близких Лиса, — сказал он, кивнув в ее сторону. — Значит, ты вольна пользоваться всем, что у нас есть.
Будничная доброта его слов тронула Дженни, и она поджала губы в тонкую линию, чтобы не расплакаться.
— Знаете, когда... когда я села в автобус, чтобы уехать из Атланты, я думала... Люди будут заботиться друг о друге. Все это такое масштабное, такое страшное... Человечность возьмет верх. Может, не по численности, но по духу, — голос Дженни дрогнул, пока она говорила. — Но я очень быстро осознала, что это не так.
Лалиса смотрела на нее в голубовато-сером свете сумерек.
— В ту неделю?
— В тот же час, — поправила Дженни. — Мы только что выехали за пределы города... Я подумала, что колесо угодило в выбоину. Колесо автобуса лопнуло и... — ее взгляд сделался отрешенным, она с трудом подбирала слова. — Как только мы остановились, тогда-то и... Началось со всех сторон.
— Что именно?
— Пули, — ее голос казался пустым. — Пулеметные очереди. Они были такими громкими... и всюду сыпалось стекло. Я почувствовала, как что-то брызнуло мне в лицо, и я еще подумала, что у меня же не было напитка в руках... А потом я осознала, что это кровь.
Чон опустил голову, мучительно зажмурившись. Лалиса хотела потянуться к нему, но Дженни сильнее нуждалась в утешении.
— Мне каким-то чудом удалось отделаться ранением в руку, — продолжала Дженни. — А потом... когда они вошли в автобус, чтобы убедиться наверняка... — слезы покатились по ее щеках, прочерчивая дорожки на слегка грязном лице. — Я выжила лишь потому, что спряталась под мертвой женщиной.
Она зажала рот рукой, испытывая отвращение из-за собственного признания.
Лалиса подвинулась ближе, сжимая руки Дженни.
— Ты сделала то, что должна была. Никто не станет осуждать тебя за это. Ты пряталась от настоящих монстров.
— Та женщина только что рассказала мне, что она волнуется за своих сыновей в Калифорнии. А через несколько секунд я использую ее труп как щит, — она издала сдавленное рыдание, не в силах посмотреть подруге в глаза. — Я пряталась до тех пор, пока не услышала, как один из них отдает команду сжечь автобус... И я сумела выползти через заднюю дверь. Я просто... Я бежала, пока ноги не перестали меня нести.
Лалиса глянула на Чона, ожидая, что он будет таким же убитым горем.
Он словно превратился в статую, и в темноте был виден силуэт. Он отвернулся, словно наблюдал за горизонтом, но его глаза оставались плотно закрытыми
Она никогда не видела его таким, словно его безмолвно разрывает на куски.
Лалиса утешала свою подругу, говоря, что она выжила, и это главное. Они все делали ужасные вещи ради самосохранения.
Пока она произносила последнюю фразу, она ни на секунду не сводила глаз с Чона.
***
Лалиса нашла Чона в нескольких ярдах от джипа, сидящим на пеньке и сторожащим. Он сидел к ней спиной, но она знала, что он услышит звуки ее шагов.
Она легонько провела по его плечу ладонью, опускаясь на колени рядом.
— Давай я сменю тебя? — предложила она, оставив руку на его плече.
Чон повернул голову, глянув на нее.
— Я в норме, птичка певчая, — его улыбка была кривой и усталой, прекрасно сообщая ей, что он врет, чтобы она не беспокоилась.
— Теперь я лучше ориентируюсь ночью, — сказала она, надеясь, что мягкие уговоры помогут. — И луна уже на четверть полная, так что я нормально вижу.
Чон опустил голову и поцеловал ее над скулой.
— Я знаю. Мне и так нормально.
Лалиса нахмурилась.
— Чон, ты вымотался. Я знаю, ты хорошо это скрываешь, но я же вижу.
Он не ответил. Просто смотрел во тьму.
— Нет ничего постыдного в том, чтобы заботиться о себе.
Чон выдохнул через нос.
— Я сейчас не устал, Лиса, — тихо ответил он. — А ты отдохни.
Она закусила губу изнутри.
— Ну и ладно, игнорируй меня, — пробормотала она, вставая.
— Хочешь сказать, ты теперь на меня злишься?
Лалиса развернулась обратно лицом к нему.
— Я раздражена, да, — она скрестила руки на груди. — Я знаю тебя, Чон. Я знаю, что ты не спишь. Ты все время защищаешь меня, но даже не понимаешь, что я тоже в состоянии прекрасно защитить тебя, — она пожала плечами, уставившись на землю, и добавила: — Не знаю, то ли это вопрос доверия, то ли...
Чон молниеносно встал.
— Эй, посмотри на меня. Я тебе доверяю, — он сократил расстояние между ними, остановившись всего в нескольких дюймах от нее. — Дело не в этом.
— Тогда в чем? — она посмотрела на него, хотя тени частично скрывали его лицо. — Я же вижу, что тебя что-то беспокоит... с самого первого дня нашей встречи ты нес это бремя, а я все надеюсь, что однажды ты увидишь, что не обязан тащить это все в одиночку.
— Это не... — Чон покачал головой. — Я знаю, что ты очень способная, Лиса. Черт, да ты с самого начала ставила меня на место.
— Это ты так пытаешься назвать меня командиршей?
Она заметила его улыбку в лунном свете.
— Может. Хотя я не говорил, что мне это не нравится.
Закатив глаза, она сказала:
— Вот теперь ты просто пытаешься отвлечь меня.
— Работает?
— Не настолько, чтобы заставить меня забыть начало этого разговора.
Чон вздохнул, положив руки на бедра.
— Дорогая, что ты хочешь от меня услышать?
— Правда стала бы отличным началом.
— Я никогда тебе не врал.
— Нет, но ты явно что-то скрываешь, — Лалиса надеялась, что он увидит ее искреннее выражение в темноте. — И это пожирает тебя изнутри. Чон, жизнь в этом мире сама по себе достаточно тяжела. Тебе вовсе не нужно, чтобы твои внутренние демоны усложняли все еще сильнее.
Он переступил с ноги на ногу, глядя на землю.
— Я не могу... — он сделал вдох, потом медленно выдохнул. — Лиса, то, что я сделал... Никто не должен нести такое бремя. И уж тем более ты.
— Но я могу, Чонгук. Ты не один...
— Я не могу вынести мысль о том, что ты будешь смотреть на меня как на монстра, — выпалил он. — Сожалеть о дне нашей встречи, сожалеть о дне, когда ты позволила мне прикоснуться к тебе. Я не смогу жить, если ты будешь смотреть на меня так.
Она несколько секунд изучала его взглядом, затем сказала:
— Это ужасно самонадеянно с твоей стороны.
Его непонимание было осязаемым.
— Что?
— Думаешь, будто ты здесь единственный, кто совершал ужасные поступки, — она расправила плечи, противостоя ему. — Мы все делали кошмарные вещи, Чонгук. И мы двигаемся дальше.
— Хочешь сказать, ты просто примешь это и пойдешь дальше?
— Хотя бы дай мне такую возможность, — возразила она. — Разве ты не предпочел бы, чтобы я ясно видела тебя, а не обращалась с тобой, как с тикающей бомбой?
Чон сделал шаг вперед, потянувшись к ней.
— Я бы никогда...
— Знаю, — Лалиса перебила его, положив руку на его грудь, прямо над сердцем. — Знаю. Но ничто не убивает человека быстрее, чем его собственный разум. Так что пожалуйста, Чонгук, поговори со мной.
Отстранившись, Чон пошел обратно к пеньку и сел. Он провел рукой по лицу и уставился на землю между своими ногами.
Лалиса медленно подошла и опустилась на колени недалеко от него.
— Когда... когда мы встретились, — начал он. — Я сказал тебе, что я из Далласа.
Она кивнула.
— Это не ложь. Я родом оттуда. Но я не был в Далласе, когда случилась вспышка вируса.
Лалиса ждала, когда он продолжит.
— Я был в Атланте, — он покосился на нее, затем снова отвел взгляд. — Компания, на которую я работал... Я служил в частной охране. Все мы были бывшими военными, которые умели только стрелять и исполнять приказы. Я был лидером команды, но это ничего не значило, когда приказы поступали от больших шишек в правительственных офисах.
Он заламывал руки, уставившись на свои ботинки.
— Половину парней приставили к той лаборатории, задача казалась довольно простой. Сторожить дверь, сторожить пациентов, никого не впускать и не выпускать без пропуска. А потом все покатилось в ад.
У Лалиса перехватило дыхание. По контракту им поручили охранять ту же лабораторию, которая создала вирус.
— Вот только... Это было не худшее, — сказал он, нервно теребя что-то в руках. — Этот вирус... Он распространялся в мгновение ока. Два дня и уже две сотни погибших. А потом они начали обращаться... — его голос оставался натянутым, пока он продолжал. — Потом нам поручили другую работу. Объединили с активной армией, которую вызвали для зачистки. Сдержать и нейтрализовать. Я думал... Я думал, они имели в виду больных, которые обратились, а не...
Нить понимания просочилась в сознание Лалисы. Но она не отреагировала, не пошевелила и пальцем.
— Они посадили меня и двоих моих парней в транспорт Ковчега вместе с дюжиной других солдат, которые просто следовали приказам. Нам сказали, что отдан приказ об эвакуации, — по мере рассказа Чон становился тревожным. — А потом приказы изменились. Я видел, как какой-то придурок командир развернулся и... Мы только что посадили эту семью в автобус — мама и двое детей, пацан только из подгузников вырос. А потом этот засранец, который уже золотом оплатил свою койку в лагере Ковчега, сказал нам, что это уже не приказ об эвакуации. Все, кто находился в Атланте в день вспышки вируса, считались зараженными. Нам сказали «нейтрализовать угрозу».
Он наконец-то посмотрел на нее, и Лалиса готова была поклясться, что видела, как в его глазах блестят слезы.
— Маленький мальчик... ребенок, и командир говорит нам, что он угроза. Я просто... — Чон покачал головой. — Я не мог. Я видел, как все это началось, и... — он прочистил горло. — Я не мог быть частью чего-то подобного.
История Дженни звенела в голове Лалисы. Спасение, превратившееся в массовое убийство.
И Чон был там.
Слова продолжали слетать с его губ, словно дамбу наконец-то прорвало.
— Я выбрался оттуда прежде, чем кто-то начал меня выслеживать. Просто упаковал вещи и сел за руль. Добрался до Джексонвилля и просто... ждал, — он сочился презрением к самому себе. — Такой трус, пи**ец. Всю жизнь старался действовать, поступать правильно, и что я в итоге сделал? Я сбежал.
Лалиса уже не могла молчать.
— Ты сделал все возможное, чтобы выжить.
— Я допустил, чтобы сотни людей — женщин и детей, хороших людей — были убиты. И я ни черта не сделал, чтобы это остановить.
— Они наверняка попросту убили бы и тебя тоже.
Проведя ногтями по скальпу, Чон сказал:
— О, я знаю, что так и было бы. Но хотя бы тогда... — он грубо провел рукой по лицу. — Хотя бы тогда я умер, поступив правильно.
Желудок Лалисы как будто превратился в камень. Одна лишь мысль о смерти Чона... Она не могла это вынести.
— Вместо этого я бежал. Я сбежал и спрятался, — его усмешка была ледяной, подсвеченной лунным светом. — Бесполезное ничтожество.
Она схватила его за руку, едва не сдернув с пенька.
— Ты не бесполезный, — рявкнула она. — Наступил конец света, и ты испугался. Ты просто человек. Но ты, Чон Чонгук, никогда не был и не будешь бесполезным.
Он молчал, изучая ее взглядом. Он не пытался отстраниться от нее, то ли от шока, то ли ища утешения, она точно не знала.
— Видимо, не ты одна так считаешь, — пробормотал он.
Лалиса нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Почти месяц я провел в бегах. Менял машины, крал еду, прятался и ждал смерти. Каждый раз во время драки со стональщиком я надеялся (я молился), чтобы он взял верх, но этого никогда не случалось. Я пробыл в Алабаме всего пару дней и просто подумал... Я так не могу. Я больше не могу с этим жить.
Ее пальцы впились в его предплечье, но он не дрогнул.
— Я приготовился. Оставил вещи снаружи возле машины, чтобы кто-нибудь их нашел. Проследил, чтобы в баке было достаточно бензина для сливания. Наклеил газеты на окна, чтобы... Чтобы людям не пришлось это видеть, если... — он прочистил горло. — Я приставил тот револьвер к голове и нажал на курок.
Лалиса ахнула, поднеся свободную руку к губам.
— Он дал осечку, — просто сказал Чон. — Чертов револьвер дал осечку, — его смешок получился дрожащим, и Лалиса не могла отвести от него глаз. — Это оружие было чистым как свисток. Оно не должно было дать осечки. Но именно так и произошло, — он помедлил, заново переживая те события. — Я посчитал это знаком. По какой-то причине я остался в живых. Меня оставили в живых.
Мурашки пробежали вверх и вниз по ее телу, когда реальность его слов отложилась в сознании.
— А через два дня я нашел тебя в тех кустах, — он накрыл ее ладонь своей. — И ты сказала мне, что выжила в крушении самолета, как чертово чудо, и я знал... Словно это второй шанс поступить правильно. Беречь тебя. Выживать... для тебя. С тобой. Черт возьми, да ты была ходячим искуплением.
— Чонгук... — она едва могла говорить сквозь ком в горле.
Он накрыл ладонью ее щеку, водя большим пальцем по влажной коже.
Поднявшись, Лалиса сократила расстояние между ними и забралась к нему на колени. Чон уткнулся в ее грудь лицом, прижимая к себе стальной хваткой. Тихие звуки, которые он издавал, приглушались ее грудью, но потом она осознала... он плакал.
Он наконец-то отпустил свое бремя. Теперь они могли нести его сообща.
Поцеловав его в макушку, она прошептала ему:
— Ты и я, Чонгук. Мы всегда будем вместе, ты и я.
Вдохнув, он кивнул, скорее потеревшись носом.
Они просидели так час с лишним, вместе держа сломанные частицы друг друга в темноте.