Глава 4
Три недели спустя
Маленький алабамский город, через который медленно проходила Лалиса, оказался своего рода золотой жилой. Куча заброшенных машин, которые можно обшарить, а популяция фриков была меньше, чем в предыдущем городе, в который она ненароком забрела.
Она думала, что к этому времени уже научилась ориентироваться, но когда ориентиры не были нанесены на карту, она оказывалась безнадежна.
Район оказался не слишком большим, а улица, на которую свернула Лалиса, выглядела заброшенной. Она осматривалась по сторонам в поисках фриков, но по ее опыту они не задерживались в местах, где не было источника питания. Им были нужны две вещи — еда и большая толпа, к которой можно прибиться. Этот коллективный рептильный разум жутко было наблюдать воочию.
Заметив красный седан, припаркованный перед ранчо среднего размера, Лалиса решила, что он станет хорошим началом.
Но сначала надо отлить.
Остановившись у заднего колеса машины, она покопалась в своей сумке, чтобы найти рулон туалетной бумаги, и отошла к близлежащим кустикам.
Писать снаружи Лалиса до сих пор не привыкла. Это занятие само по себе не являлось комфортным, но добавьте к этому постоянную угрозу нападения фриков, а также существующую дикую природу, и в результате Лалиса была далеко не в восторге всякий раз, когда приходилось облегчаться.
Сдернув джинсы вниз, она присела и ухватилась за веточку, потому что чуть не потеряла равновесие. Она помедлила на мгновение, ожидая, что на нее сейчас выбежит животное. Когда ничего не случилось, она вздохнула и опустилась ниже.
Шаги. Ровные, размеренные... Не шаркающие, как у фрика, но...
— Эй!
Человек. Мужчина.
Черт.
Лалиса не шевелилась.
— Эй, ты! — заорал мужчина. — Убирайся оттуда немедленно!
Узнаваемые звуки взводимого курка заставили ее дыхание замереть в ее горле.
— Встань!
Лалиса подняла руки, по-прежнему сжимая в правой руке рулон туалетной бумаги. Стараясь не оступиться на неровной земле с джинсами, болтавшимися на лодыжках, она взвизгнула, умирая со стыда. Запаниковав, она встала и даже не подтянула джинсы. Она надеялась, что кусты ее прикроют.
Первым делом Лалиса увидела винтовку, ружье которой было нацелено ей в грудь.
Моргнув, она заметила мужчину ростом где-то метр восемьдесят, державшего оружие.
Его лицо скрывалось винтовкой и ярким светом полуденного солнца, но Лалиса видела, что он сложен крепко и мощно, как дуб, и его руки ни капли не дрожали.
Он был не из тех мужчин, которые боялись пользоваться оружием.
Прошло несколько секунд, но он не попытался выстрелить. Даже не дотронулся до курка. Он лишь смотрел на нее поверх ствола, и взгляд его темных глаз ни разу не дрогнул.
Раздражение, которого Лалиса не позволяла себе в этом новом мире, хлынуло на поверхность.
— Ну? — выкрикнула она. — Ты меня пристрелишь, или я могу закончить свои дела?
Мужчина начал опускать винтовку, и теперь стала заметна его темная щетина недельной давности.
— Ага, валяй, — ответил он, усмехнувшись.
Лалиса не колебалась. Опустившись обратно в кусты, она пописала с таким облегчением, которого никогда в жизни не испытывала.
Закончив, она подтянула штаны и вышла из кустов. Парень прислонялся к седану, который она собиралась обшарить.
— Ты всегда целишься из винтовки в людей, пытающихся пописать?
Он расхохотался, что лишь еще сильнее ее раздражало.
— Думал, ты стональщик, — ответил он, наблюдая за ее приближением.
— Кто-кто?
— Ну, знаешь... — он неопределенно взмахнул рукой. — Зомби.
— Фрики.
— А?
Лалиса остановилась примерно в полуметре от него.
— Я называю их фриками. Так их окрестила первая группа, с которой я была.
— Первая группа, да?
Лалиса кивнула, отказываясь вдаваться в подробности. Этот незнакомец еще недостаточно проверенный, чтобы делиться с ним горем.
— Ну, спасибо, что напугал и заставил сверкнуть перед тобой голой задницей...
— Нее, я ниче не видел, — произнес он, и его сильный гортанный говор слегка царапал слух. Лалиса несколько недель не видела нормального человека и уж тем более не говорила ни с кем.
Она наклонилась, чтобы подхватить свою сумку.
— Ага, конечно, скажи это своим покрасневшим ушам.
— Да они просто на солнце сгорели, — отмазался он.
Лалиса начала проходить мимо, собираясь придерживаться своего изначального плана и поискать что-нибудь полезное в соседних машинах, а он повернулся и зашагал рядом с ней.
— У тебя есть имя?
Она смерила его взглядом.
— Ну ты же не думаешь, что меня всю жизнь называли «эй, ты».
Парень ждал, уставившись на нее, но она не поддавалась.
— Ладно, попробую по-другому, — произнес он. — Я Чонгук. Чон Чонгук.
— Звучит как имя персонажа видеоигры, — пробормотала Лалиса, копаясь в сумке, чтобы достать согнутую проволочную вешалку, которой вскрывала замки.
— Ага, мне уже говорили такое, — он прислонился к задней дверце машины, покачивая винтовку, свисавшую с его плеча на ремне. — А ты...?
Она помедлила, снова окинув его взглядом.
— Лалиса. Манобан.
— Приятно познакомиться, Манобан.
Лалиса пробормотала какой-то ответ, сосредоточившись на текущей задаче. Просунув проволоку под уплотнитель на окне, она принялась вращать вешалкой.
— Давненько этим занимаешься? — спросил он, наблюдая за ней.
— Спрашиваешь, обворовывала ли я машины до того, как мир покатился псу под хвост? Нет. Сама разобралась.
Он издал гортанный звук, показывая, что впечатлен.
— Умная.
— Средний балл успеваемости 4.0, выпустилась лучшей в своем классе в Колумбии, стала самым молодым ведущим специалистом в своей фирме, но теперь это все ни черта не значит.
Он приподнял брови и кивнул; на его лице отразилась смесь удивления и согласия.
— Колумбия. Ты по-прежнему живешь в Нью-Йорке?
— Ага, — она помедлила, взглянув на него. — Ну. Наверное. Жила.
— Как, черт подери, ты оказалась здесь?
Она вздохнула.
— Ты всегда задаешь так много вопросов?
— Не каждый день находишь вспыльчивую женщину в кустах посреди жопы Алабамы.
— Ну, уж прости, если я не веду себя как болтливая девчушка с белым вооруженным парнем.
— Да на предохранителе же, — он помедлил и склонил голову набок. — Но я тебя услышал.
Замок на двери поддался, и Лалиса тихо восторжествовала.
— Слушай, было типа мило познакомиться с тобой, Чон Чонгук из Алабамы...
— Не из Алабамы.
— Да какая разница.
— Из Далласа.
— Ладно, приятно было познакомиться с тобой, Чон Чонгук из Далласа, но меня ждут дела, и надо найти друзей, так что...
— Твои друзья где-то поблизости?
Она прислонилась к открытой дверце машины.
— Нет.
Лалиса мысленно отругала себя за то, что созналась в своем одиночестве.
— Ага, я так и думал, что ты не из местных, — он широко улыбнулся, а она наградила его гневным взглядом.
— Это что еще значит?
— У тебя акцент северных штатов, ты носишь джинсы в обтяжку и бриллиантовые гвоздики в ушах, и ты злее, чем курица-несушка в день откладывания яйца.
Она усмехнулась, и этот звук был острее любого кинжала.
— Ну, ты прямо само очарование.
— Просто к сведению.
— Ну, а к твоему сведению, эти гвоздики и джинсы были на мне, когда я прилетела в Атланту, так что...
— В Атланту? — он снова смерил ее взглядом. — Как ты выбралась?
Лалиса попыталась придумать ложь, но ничего не приходило в голову, так что она честно призналась. Кажется, этот парень без особых усилий вытягивал из нее правду.
— Полагаю, я не должна была выбраться, — сказала она, бросив сумку возле открытой дверцы машины. — Я направлялась в Сан-Франциско по работе. У меня была пересадка с рейса на рейс в Атланте. Через двадцать минут после взлета мы... Мы потерпели крушение.
— Самолет сбили.
Она помедлила, обернувшись на него через плечо.
— Ага. Я потом узнала.
Он притих на мгновение, затем сказал:
— Похоже, за тобой присматривает ангел-хранитель.
Лалиса не ответила. Просто пожала плечами и наклонилась, чтобы забраться в машину и поискать что-нибудь полезное. Пока она нашла только наполовину растопившуюся на солнце жвачку и стаканчик из Макдональдса на вынос.
— То есть, ты направляешься обратно на север?
— Тебе-то что?
Она услышала, как он переступил с ноги на ногу, нечаянно задев дверцу прикладом винтовки.
— Просто думаю, что вместе безопаснее... Может, эм...
Наклонив голову, чтобы посмотреть на него через окно, она сказала:
— Ты так говоришь, будто пытаешься пригласить меня на свидание.
— Не льсти себе, дорогуша.
— Слушай, я ценю твое предложение, но...
В этот самый момент она выпрямилась, чтобы осмотреть заднее сиденье и краем глаза заметила движение на углу дома. Фрики, как минимум четверо, и все шаркают в их сторону.
— Черт.
Сработал инстинкт «дерись или беги», и Лалиса спешно выбралась из машины и схватила свою сумку.
— Фрики, — прошипела она, пускаясь бежать.
Чон схватил ее за запястье и потянул назад.
— Погоди, их всего четверо.
— Всего четверо?!
Он закатил глаза и отпустил ее, а сам завел руку за спину, доставая огромный нож, заткнутый за его пояс. Лалиса раньше его даже не заметила.
Прислонив винтовку к машине, он медленно подошел к обочине, оценивая каждого зомби и планируя лучший вариант нападения. Они тащились вперед, достаточно разрозненно, чтобы он смог разделаться с каждым по отдельности.
И он разделался.
Блокируя их омерзительные руки и гнилые рты, Чон заколол каждого фрика ударом в глаз, убив их мгновенно. И даже не вспотел.
Закончив, он выудил тряпку из кармана своих джинсов и вытер нож.
Лалиса уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Твою ж мать.
Она услышала его усмешку, но он по-прежнему стоял спиной к ней.
— Видишь? Я же тебе говорил. Вместе безопа... — он повернулся к ней и застыл. — Вот дерьмо.
Лалиса резко обернулась, чтобы увидеть, что находилось позади.
Стадо. Как минимум тридцать фриков выходило из-за деревьев, росших позади ряда домов.
— О мой Бог, — ахнула она, немедленно потянувшись к винтовке Чона.
Он побежал к ней.
— Пошли, — сказал он, забирая у нее оружие.
— Есть план против этих?
— Ага. Бежим.
Они преодолели уже половину улицы, когда Лалиса осознала, что они держались за руки и не отпускали друг друга.
Они продолжали бежать, пока Чон не потянул ее за запястье, притормаживая у потрепанного седана Ниссан.
— Это твой? — спросила Лалиса. От паники ее голос звучал более высоким, чем обычно.
— Теперь да, — открыв водительскую дверцу, Чон нажал кнопку разблокировки дверей. — Забирайся.
Она не стала спорить.
Отвертка, которой он воспользовался для заведения мотора, по-прежнему торчала из замка зажигания. Оказывается, не она одна вскрывала машины.
Они захлопнули дверцы как раз тогда, когда стадо показалось из-за угла.
— Езжай, езжай, езжай, — поторапливала Лалиса.
— Пытаюсь, милая.
Двигатель взревел, и Чон сдал назад, вжав педаль в пол, чтобы побыстрее выехать из этого района. Они проехали мимо нескольких отбившихся от стаи фриков, которые топтались за заборами, впустую свесив вялые, разлагающие руки.
Только спустя целую минуту Лалиса выдохнула.
— Так вот... по поводу того, что вместе безопаснее...
Чон взглянул на нее.
— Я буду Тельмой. Ты будешь Луизой (прим. отсылка к приключенческому фильму «Тельма и Луиза», где две подруги решают уехать из осточертевшего города и от своих мужчин, в результате совершают ряд преступлений и пытаются сбежать в Мексику, чтобы скрыться от правосудия).
— По рукам.
***
«Это нечестно, — думала она, пока они ехали по окольным алабамским дорогам. — Эти густые шоколадно-каштановые волосы, такого же цвета глаза, сильный подбородок и широкая грудь... Нечестно, что все это принадлежало такому, бл*дь, раздражающему мужчине».
— Ты мог бы просто...
— Слушай, дорогуша, я прекрасно ориентируюсь...
— Еще раз назовешь меня дорогушей, и я...
— Что? Что ты сделаешь? — он усмехнулся, сдвинув руку на руле так, что он практически вел машину запястьем.
Такая типичная поза альфа-самца. Это вызвало у нее желание осадить его из принципа.
— Надо было поставить тебе подножку и позволить фрикам сожрать тебя.
Чон рассмеялся, и этот низкий раскатистый звук заполнил машину.
— Вот теперь ты меня чертовски удивила. Жаль, что ты на такое не способна.
— Да что ты? Испытай меня, хвастун. Я надеру тебе задницу.
Он все еще посмеивался.
— А в тебе есть запал, да, Манобан?
Лалисе понадобились все ее силы, чтобы сдержаться и не врезать ему. Несколько раз вдохнув и выдохнув, она подождала, пока он не показался ей более восприимчивым, и тогда заговорила.
— Я просто думаю, что если направиться на шоссе, то там будет больше шансов достать припасы. Я видела кучи брошенных машин на мостах и готова поспорить, что люди оставили там всякие штуки, которые могут нам пригодиться.
Чон медленно кивнул.
— Ха. Ты сама оттуда пришла?
Она покачала головой.
— Нет, я пришла с... — Лалиса посмотрела в окно, пытаясь сориентироваться. — Эм... с юго-запада? Нет. С юго-востока.
— Надо будет достать тебе компас.
— Ну не была я скаутом, засуди теперь меня за это.
— То шоссе, которое ты видела. С машинами на мосту. Я тоже его видел. И оно кишит стональщиками. Люди, которых загрызли в машинах, все обратились и присоединились к стаду.
Она сердито уставилась на него.
— Ну, ты мог бы просто сказать мне об этом.
— Я пытался, но ты...
— Нет, ты просто отмахнулся от меня и сказал «не сейчас, юная леди, я знаю, куда еду».
— Я не называл тебя юной леди.
— Ну, ты использовал какое-то другое снисходительное обращение и...
— Там, откуда я родом, «дорогая» — это ласковое обращение. Черт возьми, вы, янки, обижаетесь на все подряд.
Взмахнув рукой, она рявкнула:
— Слушай, извини, если ты все еще взбешен из-за того, что мы выиграли войну, но...
Чон чуть ли не изогнулся пополам, потрясенно уставившись на нее.
— Это не какая-то глубинная генетическая обида из-за гражданской войны, ты чокнулась, что ли?
— Ты назвал меня янки!
— Все, кто живет выше линии Мэйсона-Диксона, это янки, ясно? Но это ничего не значит!
— Ты не мог бы следить за дорогой??
Он жестом указал на ветровое стекло.
— О да, а то дороги в этот час такие оживленные.
— Чон, Богом клянусь!
— Ладно! — он повернулся, уставившись вперед, и глубоко вдохнул. Его щеки надулись, когда он выдохнул, постукивая большими пальцами обеих рук по рулю. — Ладно, давай начнем с начала.
— Ладно.
— Хорошо, — он немного помедлил, затем сказал: — Хоть на том шоссе могут быть припасы, но оно буквально кишит. Это слишком рискованно, особенно учитывая то, что ты не умеешь драться.
— Эй.
— Нет, нет, я ни на что не намекаю. Я просто говорю, что ты явно предпочитаешь спасаться бегством, а не нападать. Верно?
Лалиса позволила молчанию стать ее ответом.
Чон кивнул.
— Ладно, хорошо. То есть, если мы столкнемся со стадом крупнее... ну, я бы сказал, что мой лимит — это десять. Так вот, если столкнемся со стадом крупнее десяти особей, то нам хана, как черножопому на дереве.
— Это прозвучало по-расистски.
— Черножопый — это енот. Господи Иисусе... — он провел ладонью по лицу. — Мы же договорились, что вместе безопаснее, так? Ну, и что случится, если меня выпотрошит куча стональщиков?
— Я наконец-то буду ехать в этой машине в тишине и спокойствии, это точно.
Лалиса думала, что Чон разозлится, но вместо этого он лишь расхохотался.
— Ну, помимо этого. Ты лишишься стрелка. Так что...
Лалиса притихла на несколько секунд, наблюдая, как мимо проносятся поля и отдельно стоящие деревья. Затем она перевела взгляд на него.
— Надо ли мне беспокоиться из-за того, как легко ты убиваешь фриков?
— Они не люди. Уже не люди.
— Нет, я имею в виду то, какими навыками ты обладаешь. Ты явно умеешь обращаться с винтовкой.
— Ага.
— Но вот тот фокус с ножом? Это было хладнокровно.
Чон покачал головой.
— Это действенно и обычно довольно тихо.
Она ждала, что он объяснит, где научился подобному, но Чон продолжал смотреть вперед, руля запястьем.
— Ты был копом? — спросила она наконец.
— Неа.
— Серийным убийцей?
Он наградил ее почти оскорбленным взглядом.
— Нет.
— Просто решила охватить обе стороны спектра.
Чон молча закатал правый рукав своей клетчатой рубашки и обнажил татуировку на внутренней стороне предплечья. Вытянув руку, чтобы показать ей, он кивнул.
Лалиса без раздумий потянулась к нему, крепко держа его руку и разглядывая татуировку корпуса морской пехоты.
— Ты морской пехотинец?
— Был им.
— В прошлом времени. Ясно, — она продолжала разглядывать его руку, пока не осознала, что делает, и тогда отпустила. — Я удивлена, что тебя не призвали обратно на службу, когда наступил конец света и все такое.
Чон хмыкнул (такой звук она от него еще не слышала) и посмотрел в окно с водительской стороны.
— У меня уже была работа, когда началось все это дерьмо.
— Как загадочно. Ладно... — Лалиса расслабилась на своем сиденье. — Итак, товарищ морпех...
— Лучше Чон.
— Хорошо... Чон. Итак, если мы не направляемся на шоссе, тогда куда мы едем?
Он задумчиво помычал, слегка поерзав на сиденье.
— Ну... Мы в паре часов езды от Таскалусы... Не рекомендую слишком приближаться к городу из-за популяции стональщиков, но вот на окраинах, возможно, удастся чем-то поживиться.
— Таскалуса, — Лалиса склонила голову набок, уставившись на него. — Это на западе.
— Может, все-таки не придется искать тебе компас.
— Я же сказала тебе, что направляюсь на север. Ты даже согласился...
— Да, но мы не можем переть по прямой. Надо искать чистые дороги. И это займет время. А значит, нам нужны припасы.
Лалиса осознала, что утратила все желание спорить, и утомление взяло над ней верх.
— Ладно, Чон... ладно, — она зевнула в ладошку и заметила, что он косится на нее.
— Сбоку есть рычажок, который откинет сиденье назад.
Она едва не закатила глаза.
— Я знаю, как устроены сиденья в машинах.
— Ладно, просто сказал...
Лалиса снова зевнула, ее веки опускались сами собой. Солнце светило ей в лицо, и от тепла она лишь становилась сонливее.
— Давай, — произнес Чон неожиданно успокаивающим голосом. — Поспи немного, пока есть возможность.
— Это вроде как нечестно... ты же ведешь машину.
— Нее, мне отлично. А ты спи.
Она взялась за рычажок сиденья, опустив его ровно настолько, чтобы голова не скатывалась набок.
— Если решишь убить меня во сне, просто сделай это быстро.
Он усмехнулся.
— Слушаюсь, Манобан.
Она заснула под монотонное гудение двигателя, слушая, как Чон тихонько напевает песню Вилли Нельсона.